Дни революции. 22
Разрешив вопрос о власти, большевики обратились к задачам практического управления. Прежде всего надо было накормить город, страну и армию. Отряды матросов и красногвардейцев обыскивали торговые склады, железнодорожные вокзалы и даже баржи, стоявшие в каналах, открывая и отбирая тысячи пудов продовольствия, припрятанного частными спекулянтами.
В провинции были посланы эмиссары, которые с помощью земельных комитетов реквизировали склады крупных хлеботорговцев. На юг и в Сибирь отправлялись хорошо вооружённые пятитысячные матросские отряды с поручением захватывать города, всё ещё находящиеся в руках белогвардейцев, устанавливать порядок и, главное, добывать продовольствие. На великой сибирской магистрали пассажирское сообщение было прервано на целые две недели.
В это время из Петрограда двинулось на восток тринадцать поездов, гружённых железом и мануфактурой, для товарообмена с сибирскими крестьянами. Эти товары были собраны фабрично-заводскими комитетами. С каждым поездом ехал особый комиссар, прилагавший все усилия, чтобы выменять у сибирских крестьян как можно больше хлеба и картофеля…
Донецкий каменноугольный бассейн находился в руках Каледина, так что вопрос о топливе тоже становился всё острее. Смольный прекратил подачу электрической энергии в театры, магазины и рестораны, сократил число трамваев и конфисковал у частных торговцев все запасы дров… А когда петроградские заводы оказались перед непосредственной угрозой остановки работы из-за отсутствия топлива, матросы Балтийского флота передали рабочим двести тысяч пудов каменного угля из запасов боевых кораблей…
В конце ноября разразились «винные погромы» (разграбление винных подвалов), начавшиеся с разгрома погребов Зимнего дворца. Улицы наполнялись пьяными солдатами… Во всём этом была видна рука контрреволюционеров, распространявших по всем полкам планы города, на которых были отмечены винные склады. Комиссары Смольною выбивались из сил, уговаривая и убеждая, но таким путём не удалось прекратить беспорядки, за которыми последовали ожесточённые схватки между солдатами и красногвардейцами…
Наконец, Военно-революционный комитет разослал несколько рот матросов с пулемётами. Матросы открыли безжалостную стрельбу по погромщикам и многих убили. После этого особые комиссии согласно приказу отправились по всем винным погребам, разбивая бутылки топорами или взрывая эти погреба динамитом…
В помещениях районных Советов днём и ночью дежурили роты дисциплинированных и хорошо оплачиваемых красногвардейцев, заменивших собой старую милицию. Для борьбы с мелкими преступлениями по всем кварталам города были созданы небольшие выборные революционные трибуналы…
Крупные гостиницы, в которых спекулянты всё ещё выгодно обделывали свои дела, были окружены красногвардейцами. Спекулянты попали в тюрьму…
Бдительный и осторожный петроградский пролетариат создал обширную систему разведки, выслеживая через прислугу всё, что творилось в буржуазных квартирах. Все добытые этим способом сведения сообщались Военно-революционному комитету, неутомимо наносившему удары железной рукой. Так был открыт монархический заговор, руководимый бывшим членом думы Пуришкевичем и группой дворян и офицеров, которые проектировали офицерское восстание и написали Каледину письмо с приглашением в Петроград. Точно так же была раскрыта и подпольная деятельность петроградских кадетов, поддерживавших Каледина деньгами и людьми…
Нератов, испуганный взрывом негодования, которым народ ответил на его бегство, вернулся и передал Троцкому тайные договоры. Троцкий немедленно же начал публиковать их в «Правде», чем вызвал потрясение во всём мире…
20 (7) ноября Военно-революционный комитет опубликовал следующее предостережение:
«Богатые классы оказывают сопротивление новому, Советскому правительству, правительству рабочих, солдат и крестьян. Их сторонники останавливают работу государственных и городских служащих, призывают прекращать службу в банках, пытаются прервать железнодорожные и почтово-телеграфные сообщения и т.п.
Мы предостерегаем их — они играют с огнём. Стране и армии грозит голод. Для борьбы с голодом самое тщательное исполнение всех работ в продовольственных учреждениях, на железных дорогах, на почте, в банках, — безусловно необходимо. Рабочее и крестьянское правительство принимает все необходимые меры для обеспечения страны всем необходимым.
Сопротивление этим мерам — преступление против народа. Мы предупреждаем богатые классы и их сторонников: если они не прекратят свой саботаж и доведут до приостановка подвоз продовольствия, первыми тяготу созданного ими положения почувствуют они сами.
Богатые классы и их прислужники будут лишены права получать продукты. Все запасы, имеющиеся у них, будут реквизированы, имущество главных виновников будет конфисковано.
Мы выполнили свой долг — мы предостерегли играющих с огнём.
Мы уверены, что в этих решительных мерах, если они окажутся необходимыми, мы встретим полную поддержку всех рабочих, солдат и крестьян».
22 (9) ноября по всем стенам города было расклеено «Экстренное извещение»:
«Советом Народных Комиссаров получена срочная военная телеграмма вне очереди от штаба Северного фронта, в которой сообщается следующее:
«Медлить больше нельзя, не дайте умереть с голоду. Армия Северного фронта уже несколько дней не имеет ни крошки хлеба, а через два-три дня не будет иметь и сухарей, которые выдаются из неприкосновенных доселе запасов. Эти запасы подходят к концу. Уже делегаты, приезжающие из армии, говорят о необходимости планомерного отвода частей армии в тыл, предвидя, что на днях начнётся повальное бегство умирающих с голода, истерзанных трёхлетней борьбой в окопах, больных, раздетых, разутых, обезумевших от нечеловеческих лишений людей…».
Военно-революционный комитет доводит о сём до сведения петроградского гарнизона и петроградских рабочих. Положение на фронте требует самых неотложных и решительных мер… Между тем верхи чиновничества правительственных учреждений, банков, казначейств, дорог, почт и телеграфов саботируют и подрывают работу правительства, направленную на обеспечение фронта продовольствием… Каждый час промедления может стоить жизни тысячам солдат.
Контрреволюционные чиновники являются самыми бесчестными преступниками по отношению к голодающим и умирающим братьям на фронте.
Военно-революционный комитет делает этим преступникам последнее предостережение. В случае малейшего сопротивления или противодействия с их стороны по отношению к ним будут приняты меры, суровость которых будет отвечать размерам совершённого ими преступления».
Рабочие и солдатские массы ответили на это бешеным взрывом негодования, прокатившимся по всей России. В столице государственные и банковские служащие выпускали сотни прокламаций и воззваний, протестовали и оправдывались. Вот одна из таких прокламаций:
«Вниманию всех граждан.
Государственный банк закрыт.
Почему?
Потому что насилия, чинимые большевиками над Государственным банком, не дали возможности дальше работать. Первые шаги народных комиссаров выразились в требовании 10 миллионов рублей, а 14 ноября они потребовали уже 25 миллионов без указания, на что пойдут эти деньги…
Мы, чиновники Государственного банка, не можем принять участия в разграблении народного достояния. Мы прекратили работу.
Граждане, деньги Государственного банка — это ваши народные деньги, добытые вашим трудом, потом и кровью.
Граждане, оградите народное достояние от разграбления, а нас — от насилия, и мы сейчас же встанем на работу.
Служащие Государственного банка».
Министерство продовольствия, министерство финансов, особый комитет по снабжению — все заявляли, что Военно-революционный комитет не даёт служащим возможности работать, и умоляли население о поддержке против Смольного… Но рядовой рабочий и солдат не верили им; народное сознание было твёрдо уверено в том, что чиновники саботируют, морят голодом армию и народ… В длинных хлебных очередях, по-прежнему стоявших на холодных улицах, бранили не правительство, как это было при Керенском, а саботажников-чиновников. Ибо все эти люди знали, что правительство — это их правительство, правительство их Советов, и что служащие министерств — против него…
"10 дней которые потрясли мир" Джон Рид.