Дневник Малинина
25 Марта 1987
Ещё один день в этом чёртовом бункере. Сегодня я заработал банку говяжьей тушенки, за то что починил приемник в 556 квартире. Обменял её на базаре на пять пакетиков чая и пачку галет. Вчера умер сосед справа. Ночью я слышал как к нему в дверь постучали Жнецы. Прошлым утром он говорил, что нашел 12 копеек, видимо празднуя это событие, он забыл "правило-2", и открыл дверь Жнецам. Утром на его двери висела табличка с написанными кровью словами: "Долг взыскан". Я не люблю называть Жнецов-Жнецами, много чести, для меня это просто коллекторы, только они стали порождением Кризиса. Вообще теперь здесь все порождение кризиса, этот бункер в первую очередь. Когда-то его построили власти СССР, на случай войны. А сейчас, после аварии на ЧАЭС, Припять не пригодна для жизни. За остальной мир, не знаю. Горисполком говорит что связи нет. Вот мы и доживаем дни в этом бетонном гробу.
В последнее время я не успеваю писать дневник. Много работы, да и бумагу на мелочи тратить не хочется. Цены взорвались, один чертов лист бумаги стоит три копейки, ужас! На эти деньги можно купить целые три банки тушенки и галеты в придачу. Жаль, что кто-то украл мой прошлый дневник, он был со мной с первого дня Кризиса. В полвторого ночи 26 апреля 1986 года, я как всегда разрабатывал план работ своего нового проекта. Я сидел около открытого окна. Оторвавшись от проработки плана, я увидел плешивую ворону сидящую в оконном проёме. Она сидела и смотрела. Я не отрываясь от своих мыслей махнул рукой в её сторону. Она кирпичом рухнула вниз. Я конечно удивился, но работу нужно было доделать до завтра, и времени было в обрез. Продолжив работу и вновь бросив беглый взгляд на окно, я увидел всю ту же плешивую, только уже слепую ворону. От удивления я окинул её взглядом и посмотрел ей в глаза. Её глаза стали выходить из орбит и её голова начала заливаться кровью. Кровь фонтанам шла из глаз, ушей, носовых отверстий и пенилась из рта. Она стала кричать и начала вертеть головой и разбрызгивать кровь во все стороны. Потом крики стали всё громче и громче. Её глаза окончательно вылезли из орбит и вытекли на подоконник. Она всю кричала и кричала как резанная. Она кричала до тех пор пока из её рта не пошёл и начал пенится гной в пересмешку с кровью. Она сходила с ума пока не захлебнулась гноем. В тот же миг ночное небо разразилось неистовым гулом. Небо постепенно перекрашивалось в кроваво-багровый цвет, с неба падали мертвые птицы. Земля была залита кровью. За окном доносились крики, люди бежали на центральную площадь. Я собрал свои наработки в портфель, оделся и выбежал из дома.
Припять завывала неистовой болью. К гулу красного как кровь неба, подпевая подключился рёв сирен, который перебивался то помехами, то инструкцией действий. Никто не знал что происходит, все были в панике. Из багрового неба в дребезжащую землю били молнии, которые в некоторых местах оставляли трещины. То что случалось с птицами, постепенно распространялось и на людей. Симптомы были всё те же. С начала слепота. Ослепнув, люди впадали в панику. Некоторые просто исткали кровью, некоторые падали без чувств. Улицы были наполненными испражнениями и телами. Все пытались добежать до здания горисполкома. Я чувствовал жуткую головную боль и сильное обезвоживание и приступы рвоты. Я каждой клеткой своего теля чувствовал жжение. Эти чувства были похожи за горение заживо. Только визуально ничего не изменялось, не считая покраснений на коже. Кое-как дойдя до дверей горисполкома я вошел внутрь. В здании стояли военные, они впускали по 60 человек в каждый из трех лифтов. Из четырех тысяч людей смогла спастись лишь тысяча.
Выжившие называли этот день Кризисом. По началу бункер выглядел словно Брежневку запихнули под землю. Но с каждой ночной жатвой бункер изменялся. Коридоры стали уходить на километры в даль, добавлялись новые этажи. Входя в кабину лифта я замечал что с каждым днем на панели вызова этажей появляются всё новые и новые кнопки. Иногда кажется что тем, кому не хватило места в бункере, переносили свою квартиру в бункер. Каждое утро после жатвы добавлялись новые квартиры, которые ни чем не отличались от тех что были в бункере. Но с каждой новой квартирой они становились хуже, по стенкам текла непонятная черная жижа, похожая на трупные выделения. Иногда смотря вдаль коридоров, кажется что в тех квартирах кто-то живет. Горисполком пытался изучить эту аномалию, но все выводы которые он сделал: что коридоры могут уходить в даль, а этажи вниз бесконечно.
В Брежневке выживает кто как может. Здесь своя экономика. Я выживаю только потому что я могу чинить некоторую электронику, и я хорош в своем деле. Если хорошо стараться, то можно жить ни в чем себе не отказывая. Починив сломанные часы, радиоприемник и плеер, я могу пойти на базар и пополнить запасы еды, чая и если повезёт, то могу найти толковую книгу. Базар это одно из самых больших помещений в Брежневке. Туда приходят все жители бункера и меняют, покупают, продают самые различные вещи. Так же на базаре есть пункт выдачи еды. Когда СССР строил бункер то он построил склад запасов еды, которых должно хватить на год. Цены на еду довольно низкие, так что я иногда покупаю еду еще на несколько стариков. Базар представляет собой территорию, усеянную торговыми полигонами и палатками с одеждой, электроникой и прочими вещами.
В понедельник ночью я слышал крик снизу. Есть некоторые люди, которые зарабатывают тем, что воруют вещи. Иногда даже вламываются в пустые квартиры и воруют все что могут унести. Скорее всего одним из таких людей оказался и мой сосед снизу. Жнецы таких людей наказывают... Если человек ворует по мелочам, то они стучатся каждую ночь в их квартиру, обычно они выцарапывают ни их дверях угрозы, и оставляют глубокие вмятины на дверях. Но к особо крупным ворам они ночью стучат в двери, пока не выломают их, потом они вытаскивают за волосы и уши вора и утаскивают вглубь коридоров из которой никто не возвращался. Иногда, во время таких "процедур" на весь коридор раздаются звуки хруста костей. Так же ночью Жнецы тихо постукивают в двери и без разбора, и каждый кто откроет им дверь, то того они так же уведут вглубь коридоров. Вполне возможно что тех кого Жнецы забирают с собой, делают себе подобными.
