Деньрожденьевское⁠⁠

В мой день рождения родился и новый небольшой рассказ, так сказать, по следам)

Дима стоял в коридоре напротив двери в аудиторию и потел. Потел, потому что за этой массивной обшарпанной дверью шёл экзамен по матанализу, вёл который одиозный Пётр Сергеевич. Помимо того, что препод этот был до маразма строгим и своей тощей старческой пятой точкой каким-то магическим способом чувствовал наличие любых шпор у студентов, так ещё сам Дмитрий ровным счётом ни шиша не понимал в этом долбаном математическом анализе!

Ну не давался ему этот предмет, вот хоть тресни. Да и практической пользы в нём он для себя не видел, но на технической специальности, которую парень сдуру (ну и ещё потому, что были некоторые связи у отца) выбрал после школьного выпускного, был обязательным – с экзаменом и оценкой в аттестат.

Вот и стоял теперь, нервничая и прикидывая, успеет ли хоть немного насладиться летними каникулами с учётом пары пересдач. На одну он особо не рассчитывал, ну а ко второй или третьей надеялся просто достать препода своим присутствием и таким образом получить спасительный «УДВЛ».

Из аудитории с гордо поднятой головой вышел Лёня – ботан из параллельной группы, все сразу же бросились к нему узнавать, что да как, а Дима даже не пошевелился – какой смысл, если ему ни черта не светит? Он ведь ни на грош не готов к экзамену. Ну вот вообще ни на йоту! Вроде и ночь не спал, как обычно в последний момент пытаясь зазубрить хоть что-то, но всё в пустую. Эту муть даже зазубрить не получается, очевидно, в ней можно только разобраться, но как в ЭТОМ разобраться?!

На нервной почве захотелось в туалет, но он в другом конце коридора, а очередь в аудиторию совсем небольшая. Да и стоять и сходить с ума тут – тоже не выход. Лучше уж зайти, взять билет, посмотреть, попытаться у кого-то что-то спросить да сдаться на милость Петра Сергеевича, который, конечно, без малейших угрызений совести отправит на пересдачу. Но зато можно будет выдохнуть.

Дима решительно отлип от стенки, которую всё это время подпирал, и подошёл к двери. На него глянули с уважением и некоторой долей одобрения. Дверь резко, чуть ли не пинком, отворилась, и из аудитории вывалился Пашка – одногруппник и друг.

– О! Диман, здорова!

– Здорова! Ну как оно?

– Накакано! Не сдал, конечно, – гордо отчитался Пашка. – Я в бар! Тебя ждать?

– Жди, я быстро! – и нырнул в относительно небольшую и не слишком светлую комнату, которую все почему-то называли аудиторией, хотя обозначение «класс» ей подошло бы больше.

За партами через один и в шахматном порядке заседали по большей части встревоженные студенты с отчаянием в ищущих глазах. Дмитрий прошёл к столу Петра Сергеевича, оценивающим взглядом просканировавшего новую жертву, поздоровался и вытянул билет.

«Жопа!» – прокомментировал мозг увиденное на небольшом листке бумаги, а парень пробрался к свободной парте, уселся и порыскал глазами среди ближайших соседей, но ответом ему были такие же, полные отчаянной надежды, взгляды.

Как ни странно, тревога отступила. Сразу, как он прочёл свой билет. Просто схлынула, оставив после себя какое-то отстранённое облегчение. Стало легко и безразлично, ведь он всё равно ничего ровным счётом не знает по этому вопросу. Как и по другим, впрочем. А значит, нечего и суетиться, мысли потихоньку начали переключаться на Пашку, бар и хорошее окончание дня.

Вот только суровый пронзительный взгляд Петра Сергеевича продолжал нервировать. Он словно чувствовал, что у Димы в рукаве были припрятаны шпоры, о которых тот даже думать боялся, потому что пойманным со шпаргалкой о пересдаче можно было и не мечтать – завалит. Парень даже не знал, зачем вообще понаделал шпор, если изначально не собирался ими пользоваться. Быть может, для уверенности? Ну тогда, не сработало.

Промаявшись двадцать минут, в течение которых он усердно делал вид, что что-то пишет на своём листке, и дождавшись, когда Тайка из его группы, осчастливленная трояком, убежит из аудитории, Дмитрий встал и направился к столу преподавателя, чтобы сказать, что не готов, и в этот момент случилось страшное!

Шпоры на замахе вывалились из его рукава и снежинками закружились вокруг, оседая на грязный пол. В аудитории воцарилась гробовая тишина, Дима перестал дышать, не в силах поднять взгляд на преподавателя, со стороны которого уже надвигалась тяжёлая, давящая волна ярости. Это конец, теперь ему не сдать матанализ, сколько не ходи на пересдачи! Сердце вырывалось из груди, обида, прорывающаяся сквозь страх и отчаяние, разрывала душу.

– Так! – донеслось как гром среди ясного неба, и парень весь сжался, почувствовав себя маленьким и жалким. «Это конец, это конец…» – билось в голове. – Молодой человек! Мало того, что вы принесли на экзамен шпаргалки, так вы ещё и без штанов заявились!

«ЧТО?!»

Дима взглянул на свои ноги, и тяжёлое, удушающее отчаяние навалилось, накрыло его с головой.

– Твою!.. Какого!.. – беспомощно выкрикнул он, и в этот момент в глазах помутнело и сознание покинуло его, оставив одного в непроглядной тьме.

***

Дмитрий открыл глаза и в ужасе уставился на белый потолок, равнодушно взирающий на него с высоты пары метров. Мокрый и непонимающий он лежал и с минуту старался разобраться, в аудитории он ещё или уже в больнице. А может, в раю?.. Или он всё проспал, и идти уже никуда не надо. Но шпаргалки! И… штаны…

И вдруг он всё понял и с облегчением повернулся на бок, скидывая мокрое одеяло и ощущая, как побежали по мокрой коже мураши.

– Фух! – выдохнул он, успокаиваясь. – Мне же сегодня тридцать девять. Слава яйцам!

И спокойный уснул.

Коханов Дмитрий, 11 августа 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники | Серия Исход

Мой роман "Настоящий джентльмен"