Что я узнала за много лет работы журналистом1
Вы просили рассказать, что я узнала за годы работы журналистом. Рассказываю, друзья. Сразу хочу предупредить, что работала в основном в газетах, поэтому о жизни радио, ТВ или информагентств знаю мало. Уверена, что о многом забыла написать, но вы спрашивайте, если что.
1. Люди, которые приходят в редакцию с просьбой написать об их проблеме, чаще ждут не того, что журналисты сейчас порешают, а простого понимания. Они хотят, чтобы хоть кто-то им посочувствовал. Пусть даже ничего не решится, но их услышат, их увидят. И все же у каждого журналиста немало историй, как он кому-то помог там, где люди сами бы не смогли.
2. Адекватный редактор – наше всё. Если редактору плевать на журналистов, надо сразу увольняться, потому что этот человек никогда не прикроет тебя.
Довелось мне работать с редактором, которому раз в полгода звонил один и тот же большой чиновник, который кричал, чтобы уволили одного и того же журналиста («слишком много себе позволяет!»), и редактор уверял, что так и сделает. И, естественно, никого не увольнял. А начальник успокаивался и забывал до следующей острой статьи.
И довелось работать с редактором, который требовал, чтобы в материалах о проблемах всегда был «выход на позитив», чтобы у читателя не возникало чувства безнадежности. Например, вместо того, чтобы написать «…и очереди на квартиру эти люди при жизни не дождутся, потому что их вечно оттесняют свежие внеочередные очередники», надо было писать «глава администрации Пупкин заверил, что всеми силами постарается ускорить процесс». Хотя коню понятно, что от Пупкина тут ничего не зависит и нихрена он не ускорит. В итоге «выход на позитив» как раз и вызывает у читателя чувство безнадежности, ибо это не позитив, а чисто чиновничья отписка.
3. Если в редакцию пришел сумасшедший с сенсацией, и его послушали хотя бы тридцать секунд – он будет ходить вечно. Пока редакция не закроется, не рухнут стены здания и развалины не порастут мхом. И все равно там будет бродить какой-нибудь гражданин: «А где тут кабинет главного редактора?»
4. Все профессиональные заболевания журналистов связаны со стрессом. Многие ходят к психологу или психотерапевту. Мы видим с избытком и горя, и несправедливости, много такого, о чем нельзя написать, потому что нет доказательств. Тебе рассказывают о чем-то очень важном и интересном, но – «только об этом не пишите!»… Потому что поделиться наболевшим хотят почти все. А увидеть это потом в газете – никто. Ведь будут проблемы. Впрочем, есть другой вариант: «Напишите об этом обязательно, только на меня не ссылайтесь!» - «Хорошо, но если на нас подадут в суд, вы пойдете свидетелем?» - «Да вы что! Нет!» - «Тогда мы не можем об этом написать». - «Вы трусы и ничтожества!»
5. Цинизм – реальная побочка нашей работы. Но вот какая штука: он проявляется не у всех. Редакторы, замредакторы – те, кто работает с готовыми текстами, дает задания – ему подвержены больше. Потому что крупное ЧП всегда украшает газету, а статьи «как хорошо на свете жить» - губят. А вот те, кто работает с живыми пострадавшими людьми, могут притворяться, что у них броня, но нет. Особенно тяжело, если журналисту поручают из номера в номер писать на одну и ту же больную тему. Это эмоционально выматывает. А если на такую тему послать циника, статья получится говнище. Вот и ищи компромисс.
6. Закон о СМИ не работает. Особенно его статьи о запрете учредителю вмешиваться в деятельность редакции и о недопустимости цензуры. Учредители всегда диктовали и будут диктовать политику издания. Лучше бы уж убрали эту статью из закона, чтобы не позориться, честное слово. Ни один дурак не будет учреждать СМИ, которое не защитит его интересы, дураков нет. Цензура – тоже везде. Журналисты постоянно слышат: «Вы не подумайте, что это цензура, но писать про это сейчас не надо» или «Перед публикацией я просто хочу почитать вашу статью». Некоторые «простые почитатели» до того «просто читают», что начинают переписывать прямую речь даже не свою, а своих оппонентов. Я всегда запрещала журналистам давать на вычитку спикерам что-либо из статьи, кроме их собственных слов. Но у некоторых коллег без ошейника шея мерзнет.
7. Предоставление информации – отдельная песня. Можно составить запрос на три страницы и получить отписку в два абзаца. С четырехкратным нарушением сроков. Да, можно пожаловаться в прокуратуру, написать новый запрос – и получить такой же точно ответ. И ничего с этим сделать невозможно. Никого не накажут, ибо исполнитель запроса действует по распоряжению начальства.
8. Пресс-службы, которые сейчас есть у каждого столба, - не помощь журналисту, а преграда в работе. Они созданы не для предоставления, а для сокрытия любой неудобной информации. Поэтому мы видим совершенно одинаковые новости, написанные по одним и тем же пресс-релизам. Никаких подробностей прессе не полагается. Исключение – если ты представляешь не местный, а крупный федеральный ресурс. К примеру, когда я была собственным корреспондентом известного в России СМИ, у меня был доступ к телу даже очень больших начальников, потому что для них попасть в федеральную ленту новостей – плюсик к рейтингу.
9. Журналисты – не очень хорошие спутники жизни. Измен и разводов у них примерно как у артистов. Впрочем, судя по статистике разводов в целом, сейчас трудно найти «скрепную» профессию. Многие журналисты ни разу в жизни не вступали в брак.
10. Выражение «гоняться за сенсациями» журналисты слышат каждый раз, когда пишут о какой-то проблеме. Приезжаешь на коммунальную аварию, когда два двора залило говном, и тебя встречают злые ремонтники: «За сенсацией приехали?» Ну да, мы же говна в своей жизни не видели. О большинстве событий мы пишем потому, что это наша работа, а не потому, что это прямо до невозможности интересно. А если кто-то называет упоминание о его личном служебном проколе «жареными фактами», то это значит лишь то, что его, возможно, теперь будут жарить.
11. Как других, не знаю, а лично меня обвиняли в том, что я написала вранье, лишь когда я цитировала какой-то источник. Журналист всегда кого-то цитирует и на кого-то ссылается. Но объяснять это бесполезно. Допустим, звонят мне и кричат: «Вы написали, что кровлю ремонтировали в сентябре, а ее не ремонтировали!» Я отвечаю: «Я не от себя это пишу, я ссылаюсь на официальный ответ администрации. Я указала также, что жители с ним не согласны, но я обязана спросить вторую сторону». «Да вам лишь бы наврать!»… Если журналист упоминает в статье точку зрения, с которой кто-то не согласен, читатели не будут разбираться, личное это мнение или цитата. Просто «наврал» и все.
12. Считается, что журналистов прямо хлебом не корми, дай только доступ к какой-то знаменитости. Возможно, в 90-х так и было. Но обычный региональный корреспондент или обозреватель знаменитостей видал в гробу и в жизни с ними не хотел бы общаться. Во-первых, тебя допустят к телу минут на двадцать, когда спросить хоть что-то значимое невозможно – не та обстановка (а «та обстановка» - это за деньги или за сулящее плюс к популярности появление в крупном СМИ, а откуда у нас в провинциальных редакциях деньги или всенародная слава?), во-вторых, даже согласившаяся ответить на пару вопросов знаменитость нередко может вести себя, мягко говоря, некорректно. Историй с розовыми кофточками у нас хоть отбавляй. К примеру, один известный артист, снявшийся в низкопробном, но очень популярном сериале, страшно кричал на журналистов, которые спросили его про эту роль: «Как вы смеете меня про это спрашивать! Спрашивайте про мои большие работы!»
Как очень приятных людей вспоминаю Евгения Стеблова, Виктора Сухорукова, Армена Григоряна, Сергея Чигракова, Сергея Безрукова, Валерия Баринова… Отдельно офигела от того, насколько мягкий интеллигентный человек был Алексей Полуян (маньяк из «Груза 200»). Не хотелось бы больше встречаться с Николаем Фоменко, Ромой Зверем, Олесей Судзиловской. Могу назвать еще немало имен из обеих категорий, просто эти вспомнились первыми.
13. Журналисты, как правило, лучше, чем среднестатистические граждане, решают какие-то проблемы – юридического, коммунального характера. Во-первых, за годы работы они обрастают связями, во-вторых, просто хорошо усваивают алгоритмы действий при возникновении разного рода ЧП. Они знают, куда позвонить и что сказать, чтобы их услышали.
14. Профессиональное выгорание есть у 99,9% журналистов. Большинство, уходя в другие сферы (иногда смежные, иногда совсем другие), чувствует себя счастливее.
15. Отечественные фильмы про журналистов – бред сивой кобылы. Нет ни одного, более-менее достоверно передающего специфику работы.