Что нам светит?
Если евреи зажигают — значит — это кому-нибудь нужно...
Ханука – поистине один из самых зажигательных праздников года – праздник света. Пусть в Лаг ба-Омер масштаб «огнедышащих» забав побольше (в этот день жгут костры), но зато у Хануки дистанция огромного размера: восемь дней, в которые прибавляют по одной свече ежевечерне, а заодно и лишние сантиметры в талии, потому что это еще и праздник пончиков, жаренных в масле.
Праздник установлен в честь изгнания с Храмовой горы греко-сирийских захватчиков, очищения и освящения Храма во II веке до н. э.
Эдакое новоселье на прежнем месте, островок между «было плохо» и «впереди не лучше».
В центре внимания – масло.
Не потому, что про евреев частенько говорят, что они «как сыр в масле». Вот и фильм известного израильского режиссера Гура Бентвича, награжденного в этом году на Московском кинофестивале, перевели именно этой идиомой, хотя в оригинале название звучит «Вишня со взбитыми сливками». Тоже, впрочем, dolce vita.
Так вот «картина маслом» Хануки такова: в те времена, в эти дни взошедши на гору нашли они Храм, оскверненный до рифмы хлам, где святость быльем поросла по углам. Со злобы золою мешался пепел, сыпали головы им в отрепьях. Соль из глаз разъедала раны, в душе саднящие непрестанно. В эти дни, в те времена, казалось, масла хватит едва, но восемь дней побеждало пламя страхи и мрак. И звучало: «Амен». И эхо молитв, и отсвет свечей, мы длим по сей день, и этот елей не по мощам, а жизни во имя. И в крае елей – неугасим он.
Ханука - про чудо спасения, про большую силу, заключенную в малом, пусть дрожащем и сгибаемом ветром, про «бороться и искать, найти и не сдаваться».
Но в этом году Ханука обрела новые смыслы и новых отмечающих.
Потому ли, что тьма сгущается и в новостях беспросвет?
Потому ли что в обществе, где норовят «свечку подержать» известный персонаж, мечтавший о маленьком свечном заводике, обогатился бы?
Или просто Светочи уходят...
Да и законодатели с трибун и правоохранители, что и в прежнее, доковидное время предпочитали скрывать лицо под маской, доходчиво намекают, что фитилёк стоило бы притушить и не подливать масла в огонь.
Прибавить елею, чтобы не еле-еле, польстить? Умаслить? А выгорит? Слишком человеческие вопросы, ведь не только в Хануку хочется, чтобы все было как по маслу… И на это у праздника есть ответ. Он не о лотерейном чуде, но о деятельном. Говорят, чтобы свершилось чудо, человек для начала должен сделать все, что в его силах, выложиться сполна («Светить всегда, светить везде, до дней последних донца»…) И тогда воздастся и прибавится, как в подсвечнике свечей.
Первые подсвечники Маккавеи в Храме соорудили из оружия недавних боев. И праздник этот был возмещением, квинтэссенцией всех торжеств, которые они пропустили за время, когда приходилось защищать жизнь, а не наслаждаться ею.
Может и мы однажды наверстаем упущенное за этот год?
Может и нам повезет дожить до того, что мечи перекуют, и махина Минобороны станет миролюбивей, руководствуясь если не книгой книг, то хотя бы литературными опусами своего министра?
Ханука просто-таки «волюнтаристски» учит, что свет нужно преумножать, и даже робкой «стеариновой свечке» дозволено «молвить словечко» и рассеять тьму. А светобоязнь, особенно на государственном уровне, симптом слепоты…
Кажущееся малым вдруг оказывается достаточным и даже превосходящим ожидания. Флакончика с маслом, найденным тогда в Храме, должно было хватить на день, а хватило на восемь. Это и про наши скрытые резервы, и про ложность любых, даже экспертных прогнозов. И про надежду, живую «пока не меркнет свет, пока горит свеча». И даже когда она снова и снова гаснет, как свеча в руках Олега Янковского в «Ностальгии», что-то незримое, неподвластное глазу, нам все же светит.
Парадоксальный праздник, в нем радость обновления уживается с желанием – чтобы все было по-прежнему. Наши предки стремились вернуть Храму былые назначение и святость, но в то же время преображали его, да и сами, пережив бои и лишения, вошли в него иными.
Урок Хануки и в том, что для обновления нужно сперва очиститься от скверны и элементарного мусора. В культуре, где не любят «выносить сор из избы», это, порой, трудновато. Но после антисептической чистоты, плотно вошедшей в (и спасающей) нашу жизнь, – надежда есть.
Мы сегодняшние, воюя с «незримым врагом» – коронавирусом – тоже мечтаем «жить как жили», без масок, тотальной удаленки и непрестанного чувства опасности: когда человек человеку – «эпидриск» (наш ковидный новояз – еще одна зараза). В то же время мы не склонны к самообману и понимаем, что жизнь изменилась и к былому возврата нет. Просто потому, что мы уже не те, как Платон Михайлович, жалующийся Чацкому. Опыт не прошел даром ни для кого, даже для «бессимптомных». Жизнь для многих обратилась в самоцель – выжить, или упорную надежду – пережить бы и заживем. Б-г даст, переживем, и как в старом анекдоте на вопрос как живете, ответим – «живьём, живьём». Но не заживет…
Тает, как свеча, жизнь, но жизнь, как бы то ни было, – игра, стоящая свеч. В Хануку принято благодарить за то, что довелось дожить до этого времени.
Праздник света – того и этого, и того, что миру синонимом. Но к нашим реалиям ближе свет в конце тоннеля. Он по мудрецу и, не побоюсь этого слова, пророку Жванецкому, есть, но тоннель, сука, не кончается.
