Будни иммунодефицитников. )))
Казань. Мини-приют Котя.
Так уж вышло, что в нашем доме собралась неплохая компания котеек, должных жить отдельно от основного коллектива. К счастью на носу было лето, и ребятишки отправились в ссылку на балкон. Единственное беспокойство доставлял тот факт, что пацаны были уже давно не пацаны, а мужчины в самом расцвете сил, совсем недавно сдавшие свои орехи в больничную кассу, а потому, возможно, еще не утратившие боевой пыл. Через день совместного проживания медвежонка Барни и тщедушного Валерочки с единственной дамой сердца меня и приобнял кондратий. Вернувшись из клиники, перед моими глазами предстала картина балконного апокалипсиса. Конечно, как опытная котомать, я допустила грубейшую ошибку – в доме, где живет мохнатая котоорда, все должно быть приколочено гвоздями или хотя бы примотано скотчем, чего там и не было сделано. Весь ненужное, но очень ценное барахло, не вынесенное с балкона валялось в беспорядке. Посреди руин восседал Валерочка с расхристанной мордой, Барни без устали мотал головой как китайский болванчик, а тетушка Панда с круглыми глазами вжималась в угол. Подрались ироды…
На подгибающихся ногах я выползла на балкон, пытаясь понять, как все произошло, вроде же отношения начинались совершенно мирно. После осмотра изолятора и некоторых размышлений картина начала проясняться. Творец хаоса, шиложопый доходяга Валерочка, он же источник неиссякаемой энергии, после первого дня эмиграции решил исследовать местность. Собственно исследовать было нечего, единственное, где еще не ступала лапа изгнанника, это трёхъярусный стеллаж, на нижней полке которого в неге посапывал Барни. Барни был первым поселенцем балкона. Чертов воротник, нахлобученный заботливым доктором, дезориентировал и не позволял взлететь высоко, поэтому две верхние полки были всегда свободны. И Валера решил действовать. Надо сказать, что самиздатовскую мебельное сооружение венчала сложенная пластиковая обувница и большой поролоновый домик, так что конструкция впечатляла. Но для героев нет преград, и Валера взлетел. Возможно попытка была удачной, но с высоты Эвереста худобу казанскую снесло юго-западным пассатом, МЧС как раз предупреждало. Далее события развивались стремительно. Валерий летел обратно, гремя мослами и пластиковой обувницей. Поролоновый домик догонял, страшно шурша жалюзи на окнах. Борясь с превратностями судьбы, Валера подцепил пару двухметровых брусов, неосмотрительно просто прислоненных в угол. Брус пришелся как раз в расстояние до косенькой Панды, мирно дремавшей на другой стороне балкона. Наверно даже в худшие годы жизни на улице на нее никогда не падали пиломатериалы вкупе с собратьями. Ужас усугублялся паникой Барни. Поскольку весь грохот обрушения случился над мирно спящим телом, а обзор был перекрыт воротником, то Барни впервые после молочного детства обделался под себя и метнулся из-под обвала. Серая туша, непонятно в чем и дурно попахивающая, неслась на тетушку Панду, что было уже чересчур, и, катапультировавшись со столешницы, она приняла форма угла под стеллажом. Эту картину собственно я и застала по возвращении. Барни отчаянно мотал головой, пытаясь стряхнуть с воротника налипший кусочек своего конфуза. Панда, еще больше окосев, застыла в ожидании конца света. А посреди балкона меня преданно ждала тощая фигура Валеры с разбитой брусом щечкой и хроническим выражением морды «Не, ну я не понял, а чё произошло то?».