Бредорассказик #1: женщина-синоби Акай Амигаса⁠⁠

Жила в последние годы эры Дзёси в Стране Тростниковых Равнин прекрасная девушка Амэ, по прозвищу Акай Амигаса, потому что носила она красную плетёную шляпу и хаори, представляясь молодым самураем из людей великого рода Такэда. Слишком уж часто в их деревню забредали мэцукэ, ищущие красоток для своего господина, вот и приходилось прятаться. Не хуже любого мужчины эта куноити владела мечом и нагинатой, и любому могла доказать свою удаль.

Однажды призвала её к себе старая мать, вручила корзинку с рисовыми пирожками и велела отнести их больной бабушке, жившей в горах Накаяма.

— А что ждёт меня на дороге, матушка? — спросила Амигаса. — Погадай мне на костях!

Мать раскинула кости и увидела страшную опасность, грозящую Амигаса. Но всё же пирожки были важнее, и девушке пришлось отправиться в путь.

И заметил её живший в той деревне коварный синоби по имени Сэндзабуро Кусуноки, и решил отобрать пирожки. Натянул он волчью шкуру, прочитал заклятие-сюгэндо, да и стал тут же свирепым бакэмоно. Погнался он за девушкой, преградил ей путь, взвыл дурным голосом. Только Амигаса не бросила корзинку, а выхватила верный меч, швырнула в оками-бакэмоно горсть сюрикенов, да и пришлось чудовищу отступить.

Страшно разозлился Кусуноки. Пустился он далеко вперёд, нашёл дом бабушки и стал ломиться внутрь. Поняла тут старая онна-бугэйсе, что близится её кончина. Тут же выхватила она кисточку и начертала на рукавах кимоно предсмертные стихи:

Стонет за дверью

Волк одинокий

Сон мой пришёл.

Закатала подол, взглянула последний раз на стены родной хижины и вонзила острый танто в живот.

Снова разозлился Кусуноки. Сожрал он мёртвое тело бабушки, переоделся в её кимоно и лёг в кровать, поджидая Амигаса-тян. Решил он не только пирожки съесть, но и овладеть девушкой. Откуда ему было знать, что Амигаса училась у лучших дзёнинов Хаттори, и спать с ней всё равно что плясать одори-кабуки перед ядовитой змеёй? Вот, впрочем, и она: всё та же красная тростниковая шляпа на голове, красное кимоно с потрёпанным хаори, а в руках — корзинка с рисовыми пирожками. Увидела она бакэмоно и насторожилась.

— Здравствуй, бабушка, я тебе пирожки принесла, — сказала куноити.

— Здравствуй и ты, родная моя Амигаса-тян, — сказал Кусуноки. — Положи же пирожки у стены. Не хочешь ли остаться у меня на ночь?

— Хочу, ведь дорога была тяжела, — отвечает Амигаса, а сама кладёт рядом с кроватью ножны с мечом.

— Сними же одежду, дорогая! — заревел бакэмоно. Улыбнулась Амигаса, расстегнула пояс, повела плечами, сбрасывая кимоно, и едва не ослеп Кусуноки от вида её прекрасного тела. Тут села на него Амэ верхом, сладостно потянулась, насаживаясь на его копьё, и застонала от удовольствия, двигаясь всё быстрее и быстрее. Только не суждено было Кусуноки по-настоящему насладиться её телом: когда уже готов он был расслабиться, схватила Амигаса клинок, подняла его высоко, да и вонзила бакэмоно в глотку.

— Это тебе за бабушку, поганое чудище! — прошипела она, слезая с его окровавленного тела. Только ничего уже Кусуноки не слышал, а Амигаса окунула пальцы в кровь и написала на стене стихи:

Убито чудовище

Женской рукою

Кровь моя кипит.

О сладком миге мести

Никто не узнает.

Оделась, сунула ножны за пояс, взяла корзинку и пошла домой.

А Кусуноки так и остался гнить в доме её бабушки.