Больше не заготовка⁠⁠

Штаб восстания молча смотрел на Роя Дронов. Квантовая связь требовала огромной вычислительной мощности, и сейчас голограмма, висящая между крохотными летающими машинками, лишь отдалённо напоминала человеческую голову ‒ обычный образ, который Рой принимал для общения с другими. С теми, кто не он. Теми, кто не подключён к его сети.

Вдруг угловатый, низкополигональный силуэт снова стал головой, напоминающей Витрувианского человека, и Рой открыл глаза.
‒ Можно сказать, они атаковали в одну и ту же секунду. Не буду вдаваться, как это возможно в относительном континууме. Но атака была синхронизирована. И теперь можно сказать, что все три наши планеты пали.
‒ Да сопло вам в печень! ‒ Авторитет вскочил с места и швырнул в стену стакан с резко пахнущим пойлом. По стене расползлось пятно, напоминающее незамкнутый силуэт глаза. Как будто после этой вспышки Авторитета кто-то стал наблюдать за главами восстания.
‒ Погоди, ‒ прогудел Агроном. Сейчас его тело бугрилось язвами слабо фосфоресцирующих фиолетовым желёз. Он наконец продвинулся в исследованиях псионических генов, полученных от представителя чистой аристократической линии, и лихорадочно синтезировал энзимы, должные подарить ясновидческие прозрения его созданиям и порождениям. ‒ Но ведь прошёл всего один стандартный оборот. Они не могли за такое время захватить целые планеты! Всё это время мы побеждали. У нас есть мои гомункулы, твои терраформеры, ганзы Авторитета…

Рой мрачно покачал головой. Всем собой, учитывая, что только головой он сейчас и являлся для своих соратников
‒ Бои ещё идут. И при хорошем раскладе наших сил хватит на месяц. Но расчёт неумолим: мы проиграем. Знаешь, какой девиз у гвардейцев?
‒ Что они глаз и кулак, ‒ зло выплюнул Авторитет, разглядывая пятно на стене.

Рой мотнул головой.
‒ Я слышал другое. «Любой ценой» ‒ вот их девиз. И учитывая, что официальная капиталическая церковь молится выгоде, ‒ это очень страшный девиз. Мы сейчас без шуток и метафор боремся со всей империей.
‒ Но как? ‒ планетарный принц тоже поднялся на ноги, и вошёл в круг главарей бунта. Никто из троицы не повернулся к нему. ‒ Почему то, что раньше было нашим козырем, вдруг обесценилось?

После короткой паузы ответил Рой:
‒ У нас было крохотное преимущество. Мы выигрывали на статистике. Терраформерами сами создавали условия, и к ним же и приспосабливались. Чуть больше шансов на успех, и в планетарном масштабе мы побеждаем. Плюс то, что наши люди не боялись смерти. Легко воевать, если знаешь, что в случае чего тебя восстановят. Этого вполне хватало против клон-легионов или для планетарной самообороны. В тот период империи использовала эти тактики, чтобы войны не кончались. Империи всегда нужны войны, и потому они воевали как в древности: окопы, массовые прорывы, манёвры, построения…
‒ А сейчас что, что-то поменялось? ‒ Было неясно, чего в возгласе принца больше, возмущения или удивления.
‒ Сейчас поменялось всё. Десантная гвардия в разы превосходит нас оснащением. Но главное не это. Главное, что им нужна не война, а победа. И у них есть способ достичь любой задачи. Они невосприимчивы к климатическому оружию ‒ каждая ячейка действует в собственном укреплённом и передвижном штабе. Они плевать хотели на яды и болезни: их скафандры постоянно отслеживают состояние пилотов и оперативно сменяют тех, кто теряет эффективность. Их связь лучше нашей, оружие лучше нашего, офицеры лучше наших. Расчёты однозначны: наши люди продержатся максимум месяц.
‒ Я бы предложил сдаться раньше, ‒ прогудел Агроном. ‒ Лучше оставить в народе семена наших идей, чем быть выполотыми под корень.

Мысль о капитуляции наконец была произнесена вслух, и собравшиеся уставились на Агронома. Тучное, изъязвлённое своим могуществом тело напоминало поверженного титана. Он словно был символом всего восстания. Ещё совсем недавно непобедимый и могучий организм ‒ теперь лишь плоть, с трудом переносящая тяжесть жизни.
‒ Я могу предложить ещё один выход, ‒ задумчиво протянула советница принца, не вставая с дивана и глядя на бескрайнюю звёздную пустоту за иллюминатором сквозь бокал с благородным вином. ‒ Это как в теории игр.

В отличие от принца, к его советнице здесь прислушивались. Все собравшиеся повернулись к ней. Женщина же, оказавшись в центре внимания, не спешила продолжать. Задумчиво покачала в бокале вино, сделала глоток.
‒ Ну давай уже, краля, рожай, что хотела сказать, ‒ рявкнул Авторитет.

Советница ухмыльнулась:
‒ Краля? Да будет тебе известно, дорогуша, что это слово произошло от того же корня, что и слово “королева”. Так что я приму это как столь редкий из твоих уст комплимент. ‒ Выдержав ещё мимолётную паузу, советница отставила бокал и продолжила уже совсем другим, деловым тоном. ‒ Теория игр учит, что практически в любой игре есть оптимальная стратегия…
‒ Вот только игры уже кончились, ‒ подал из угла голос Цензор. Он понимал, что пустили его, представителя в лучшем случае нейтральной, а то и враждебной стороны, на эту встречу только из-за отчаянного положения восстания. В надежде на внезапное чудо. И он действительно был послан сюда, чтобы устроить чудо ‒ но совсем не такое, как желали повстанцы. Пока им нечего было предложить ему, он старался не обращать на себя внимание. Но неоправданная надежда, которую могла зажечь в повстанцах прожжённая интриганка, могла испортить всё, и потому он вмешался. ‒ Империя не играет с вами. Она прекращает ваше существование. И вы не можете ответить ей никакой из своих игр. Потому что для игры соперники должны быть равны. Взрослый, играя с ребёнком, как бы опускается до его уровня. А сейчас не тот случай. Сейчас происходит избиение младенцев.


Собравшиеся мрачно уставились на Цензора. И тот поднял руки в смиренном извиняющемся жесте.
‒ Теория игр, ‒ повторила советница медленно и с расстановкой, глядя в глаза цензору, ‒ учит, что если противник может навредить тебе, разгадав твою стратегию, ‒ то он так и сделает. И потому в подобной ситуации необходимо сделать то, что от тебя не ожидают. Продолжать бороться, как и сдаться ‒ очевидные варианты. Если мы выберем их, Империя ответит максимально жёстко. Нам надо сделать что-то третье. Безумное. То, что нельзя ни предположить, ни осмыслить.
‒ Что, например? ‒ пророкотал Агроном.
‒ Зашквариться, например, ‒ зло осклабился Авторитет. ‒ Начать вместе с гнидами имперскими своих мочить. Ты к этому ведёшь, краля? Хочешь себе помилование нашими руками выцарапать?
‒ Я не… ‒ советница выглядела ошарашена. Но вдруг медленно кивнула. ‒ Хотя, знаешь, это и правда может оказаться неожиданностью.
‒ Я знаю, что делать, ‒ тихонько сказала последняя из присутствующих, лицо восстания ‒ пророчица Сороквторая.
‒ А я вот тебе вот что скажу, ‒ Авторитет медленно, угрожающе приближался к советнице. ‒ Я тебе с самого начала не верил. Ни тебе, ни этому твоему петушку.
‒ Я бы попросил, ‒ планетарный принц гордо выпятил грудь, отчего вдруг и правда стал похож на птицу, с которой его сравнили.
‒ Я знаю, что делать! ‒ в этот раз Сороквторая произнесла это громко и чётко, так, что теперь все повернулись к ней. ‒ Знаю, что мы можем сделать неожиданного. Для всех неожиданного. Кроме тех, кто в меня верит.

Она обвела штаб взглядом, остановила его на своём создателе Агрономе.
‒ Ну давай, девочка, расскажи, что у тебя на уме, ‒ подбодрил тот её с отеческой теплотой в надтреснутом голосе.
‒ Вы же знаете ‒ меня считают святой. И у меня даже появился культ. Мне молятся. Не только восставшие. Вообще много кто.
‒ Вполне объяснимо, ‒ кивнула советница. ‒ Религии появляются во всех обществах. Даже в тех, где постулируется отсутствие религии. На самом деле, особенно в таких. А в империи дефицит культов, и люди тут готовы поверить…


Договорить ей не дал планетарный принц. Он обернулся на свою советницу и зло шикнул. Когда та замолчала, принц жестом попросил Сороквторую продолжать.
‒ Да, спасибо, ‒ пророчица неловко улыбнулась и начала поспешно говорить. Было видно, что ей непривычно оказываться в центре внимания. ‒ Так вот, у меня есть культ. И мне постоянно пишут разные люди, а я с ними переписываюсь, отвечаю. И в последнее время приходит очень много похожих писем о том, что люди начали слышать голос. Думали, что это со мной связано, раз я как бы святая. Я думала, они просто сумасшедшие. Не удивлялась: мне и раньше сумасшедшие писали. А потом услышала голос сама.


Она остановилась, чтобы набрать в лёгкие воздух. И, как ни странно, никто в этом собрании, где каждый всегда имел какое-то своё мнение, не прервал её. Все продолжали слушать.
‒ Так вот, оно заговорило со мной. Я не могу толком объяснить, что это. Но это как бы разумная пустота между галактиками. Она там когда-то появилась, а потом стала быть там всегда. Оно мне пыталось это показать, объяснить, но мне стало очень плохо, даже кровь носом пошла, и оно перестало так делать.

Теперь пророчица остановилась намеренно и осмотрела слушателей. Она выпустила наружу секрет, что уже давно носила в себе, и теперь ждала какого-то комментария. Но повстанцы не спешили высказываться. Никто не сомневался в искренности Сороквторой. Агроном создал её как икону восстания. Она должна была вести за собой, и потому должна была верить в то, что говорит. Сороквторая физиологически не могла лгать. Но и принять её слова было непросто.


Наконец Агроном кивнул. Он чувствовал необходимость поддержать своё творение, которым он гордился.
‒ Больцмановский мозг. Я слышал такую концепцию. Сложное мыслящее образование, возникающее спонтанно из-за флуктуации вакуума. Это забавный парадокс. Такой способ зарождения жизни крайне маловероятен по сравнению с эволюционным, если эволюция возможна, и потому даже не рассматривается теми, кто привык к обычной жизни. Но в условиях, где поддержание жизни невозможно ‒ как в вакууме ‒ и на достаточно долгих временных интервалах вероятность такой аномалии резко возрастает.
‒ Да, верно, ‒ обрадованно продолжила Сороквторая. ‒ Эта разумная пустота говорила со мной. Вернее, я с ней. Сама она не заговорила бы. У неё нет каких-то желаний, стремлений. Я так понимаю, она знает всё. И может всё тоже. Но мы можем полететь к ней. И попросить… Ну, не знаю о чём. И ей же всё равно ‒ что исполнять нашу просьбу, что не исполнять. Мы ведь можем так победить, правда?

Агроном тяжело поднялся, и, скорее переливаясь, чем шагая, приблизился к Сорок второй. Осторожно опустил руку ей на голову, и потрепал по коротко остриженным волосам.
‒ Когда я только создал тебя, то шутил про себя, что ты заготовка мессии. И что когда-нибудь я тебя доделаю. Вот, ‒ он указал взглядом на сочащийся из него психоактивный энзим, ‒ даже чудеса для тебя придумал как делать. Но ты опередила меня, моё дитя. Обошла. Ты больше не заготовка мессии. Если всё так, как ты говоришь, то ты посланница божества.

Агроном убрал руку и на волосах Сороквторой осталось немного светящейся субстанции.
‒ Вот теперь она и правда мессия, ‒ хмыкнула советница. ‒ Это слово переводится как помазанник. Думаю, твои выделения вполне можно считать миррой и елеем.
‒ Так что, ‒ полным энтузиазма голосом воскликнул планетарный принц, ‒ мы едем искать бога? Кажется, это вполне достойное занятие для рыцаря. А я всегда хотел стать рыцарем.

Троица главарей восстания медленно переглянулась. На лица Авторитета читалось брезгливое недовольство.
‒ Два голоса против трёх, ‒ констатировал Рой Дронов. ‒ Внятных альтернатив я всё равно не вижу. Так что присоединяюсь к Агроному.

Яхта планетарного принца, уже долгое время служившая летучим штабом восстания, медленно развернулась в бесконечном пространстве. Нос её смотрел за пределы того, где кончались любые ориентиры. И яхта начала разгоняться.

Автор: Игорь Лосев
Оригинальная публикация ВК