Байки Саши Корвена: Художник и Метель
Давным-давно, когда ещё над царствами-государствами правили короли, а человечий век был недолог, в город, название которого уже все забыли, пришла Зима.
Не то чтобы это стало для всех неожиданностью: каждый год Зима захаживала в эти земли, укутывала все толстым снеговым одеялом, рисовала узоры на окнах. Дети начинали лепить снеговиков и снежные крепости, а взрослые разжигали очаги, да пожарче, чтоб весь дом наполнился теплом огня.
И жил в этом городе, название которого все забыли, Художник, имени которого никто и не знал. Грезил он о славе и признании, что его картинами будет восхищаться всякий, кто посмотрит на его холст. Да только было это лишь мечтами – Художник был беден, как церковная мышь. Жил он на чердаке с пустыми окнами у бабки, что пустила его на житье взамен на бытовую помощь. То дров наколи, то огород вскопай, то полку приделай.
Не было у Художника денег ни на еду, ни на приличную одежду. Вещей у него не было, только одни холсты да краски с кисточками и остались. Художник был голодным и глубоко несчастным, запутался он в порочном кругу – он хотел есть, и чтоб найти еды надо было написать картину. А картины не удавалось, потому что все мысли Художника были о еде. Так и жил.
И вот, однажды, в те места пришла Хозяйка Метель, верная спутница зимы. Заволокло все белесым пологом снега, хлещущего по щекам. Захлопали от ветра калитки, загудели от холода трубы, завыл на улице ветер, гнущий деревья. Шла Метель по улице, и все от неё убегали и прятались – кошки с собаками вместе ютились в конурах, птицы летели прочь от ветра и снега, всякий люд разбегался по домам, поближе к очагу и любимым, укрываться пледом и спасаться кружкой теплого супа.
Ходит Метель по улицам, воет, как видит – в доме чердак, с окнами без стёкол. Решила Метель подняться туда и нашла там худого, трясущегося Художника. Сальные, длинные волосы его покрылось инеем, выдыхает художник пар, и трясётся как осиновый лист. Смотрит на Метель-красавицу, да злится пуще прежнего. Стоит она перед ним, во всем своём великолепии: белые, будто седые волосы развеваются на ветру, в волосах сияет ледяная тиара, и блестит, как самые красивые самоцветы. На шее её сверкает колье из снежинок, и не было ничего прекраснее в жизни художника, чем свет украшений Метели. Сама она в лёгком сарафане нежно-голубого цвета, как тень на снегу.
-Почто ты, Метель, ходишь, ветром воешь, трубами стонешь? – заикаясь от холода рыкнул незваной гостье Художник.
Опечалилась Метель, закручинилась, взор поступила.
-А почто от меня все бегут? Почто я одинока? Как ни приду куда – всюду народ от меня сбегает, по домам прячется? Ни птицы, ни зверя не встречала я, чтоб меня полюбил – привечал! И даже ты сейчас. Ни в дом не пригласил, ни доброго слова не сказал! А за что я одинока тогда? За что не любима?! Встреть я такого, ктоб принял, я бы его серебром одарила, и с собой забрала, чтоб вместе ходить по городам и полям, на мир смотреть.
Услышал про серебро Художник, и оживился сразу. Вскочил, рваный плед с плеч скинул, за хладны руки Метель взял.
-Да как же? Я люблю! Все мысли о тебе о одной!
-Врешь ты все…
-А посмотри!
Художнику сразу теплее стало, руки уже не краснеют, как раньше, пар изо рта меньше клубится. Подходит он к своим пустым холстам.
-Смотри, Метелица! Это ты в полях, то ты на реке, а то ты лес вековой укутала, спрятала. Ты же, когда приходишь, не видно ни зги, как мне еще тебя рисовать?
Улыбнулась Метелица, себя по щеке погладила, свои портреты рассматривая.
-И правда. В поле я так и выгляжу. Правда любишь, что ли?
-Как есть! – выпалил голодный Художник. Не чувствует он больше холода, руки от мороза больше не щиплет. Будто потеплело на сквозном чердаке.
- Так подойди, поцелую тебя, одарю… - Метелица протягивает к Художнику руки и тот падает в ее объятия, что кажутся такими родными, тёплыми, убаюкивающими.
- Пойдём? – сонно протянул Художник Метелице?
-Конечно. Только ты поспи пока, сил наберись, а я за тобой позже вернусь.
Метелица уложила Художника на пол, укрыла его снегом. С улыбкой на устах уснул Художник, чтоб уйти вслед за Метелью и не думать боле ни о голоде, ни о деньгах, и рисовать с нею на окнах.