"Ад - удел живых. Книга первая". Глава 13,
Продолжение. Начало главы здесь
Первой шла, как обычно, «буханка», с Игорем за рулем и Бэтэром на месте стрелка-штурмана, второй поставили «девятку», ведомую Игнатичем. Третьим шел «Аутлэндер» с Алькой, Верой Ивановной и моей мамой, за ним «Соболь», где сидели Матвеич и Ксюха, баюкавшая на руках так полюбившуюся ей винтовку. Замыкал колонну УАЗ моего отца, забитый под завязку всякими вещами, которые не жалко подставить под вражеский огонь, если кому-то вздумается пострелять нам в спину. Отцовские запасы патронов, пороха, свинца и прочих материалов с приспособами для отливки дроби и снаряжения патронов, мы запихнули в «Соболь», обложив с боков менее ценными вещами. Настроив все три рации на один канал, я оставил одну себе, вторую отдал Ксении, у Витька была своя, служебная, проверил ещё раз все замки на дверях и воротах, и запрыгнул в уже разогретый «козлик».
- Всем, всем, это Берёза, как слышно? Приём! – проговорил я в рацию, проверяя связь.
- Берёза, Бэтэр на канале, слышу хорошо, прием! – раздался в динамике бас Витька.
- Берёза, Ксюха на канале, слышу хорошо, прием! – повторила слова Виктора Ксения.
- Ребята, поехали, конец связи! – отдав команду, я отпустил тангенту.
- Берёза, это Лесник, слышу хорошо, приём! – неожиданно для всех заговорила рация голосом Женьки.
- Лесник, рад тебя слышать, мы выезжаем! – переглянувшись с отцом, сообщил я товарищу. – Привет Егерю, сообщение получил, берегите себя и родных, прием!
- Доброй дороги, Берёза, возвращайтесь поскорее, конец связи!
- У нас у всех рации на одном канале, сынок! – заговорил отец, медленно разгоняясь. – Мы тут между собой по телефону не болтаем, да и кто в лес пошел, или на болота, всегда на связи.
- Удобно! – я кивнул головой селянам, мимо которых как раз проезжали. – Как думаешь, много их соберется?
- Да уж не меньше полусотни душ, если с могилевскими… - голос отца дрогнул. – Сами-то схоронятся, лишь бы ворье дома не пожгло и не разграбило…
- Может и обойдется, если они через Новое и Большое поедут. – я постарался успокоить отца. – Надеюсь, Вадим предупредил новоселовских…
Некоторое время мы молчали, наблюдая за дорогой. Доехав до Охотино, заметили необычное оживление во дворах, люди торопились выехать из деревни. Вероятно, все в округе уже знают о приближающейся опасности. Отсюда, наверное, поедут в сторону Шалимово… Хорошо, что погода сухая и теплая, хоть загорай, и комаров пока нету, они в наших краях слона сожрать могут.
- Бать, как ты думаешь, надолго вот это… всё? – спросил я отца, хотя прекрасно знал ответ.
- Сына, не говорили об этом при женщинах, сам понимаешь, почему… Думаю, очень надолго. – отец на мгновение оторвался от дороги, взглянув на меня. – Навсегда.
- Да, бать… Знаешь, я это понял, когда Большое зачистили. По телевизору, по радио, по интернету, везде одно и то же. Да и не работает уже ничего, странно, что свет ещё не отключился…
- Электричество с Углича у нас. А там, как ты, вернее, Вадим сказал, власть ещё осталась…
- Берёза, это Бэтэр! – заговорила вдруг рация, перебив отца. – Впереди Палюшино, люди на обочине, прием!
- Принял, что за люди? – подобрался я.
- Гражданские, по виду беженцы! Женщины, дети, вижу оружие!
- Аккуратнее, притормози возле них, предупредить надо, прием!
- Понял! Всем, приготовиться!
- Поняла! – сообщила Ксюха.
Короткая остановка обошлась без неприятных сюрпризов. Измученные дорогой и обстоятельствами москвичи, чудом добравшиеся до наших краев на четырех легковушках, собрались в небольшой табор на обочине, кажется, им здесь не было, где остановиться. Удрали из зараженного мегаполиса, и то хорошо. Быстро объяснив беженцам о грозящей опасности и о том, где найти наших односельчан, мы двинулись дальше, вскоре снова остановившись на минуту возле группы местных, топтавшихся у автобусной остановки возле магазина. Транспорт, что ли здесь ещё ходит?
Рыпы, Пашково, Еремейцево, Юркино… Мы проезжали деревни одну за другой, везде наблюдая одну и ту же картину – множество машин во дворах, обочинах, палатки на полях, суета. Как и прежде, люди, люди, люди… Никогда ещё в наших, богом забытых краях, не было столько людей. Никогда я не видел стольких отчаявшихся лиц, слез, пустоты в глазах.
Катастрофа словно вынула из большинства душу, превратив пока ещё живых телом в покойников духом. Хуже всего выглядели сбежавшие из городов – они в одночасье лишились всего, что долгие годы было их жизнью. Домов, имущества, родных людей, средств к существованию, работы, наконец. Многие из них имели самые мирные профессии – бухгалтера, продавцы, дизайнеры, маникюрши, уборщицы… Что их ждет в новом мире, где их таланты никому не нужны? К чему теперь юристы, например, если самих законов не существует? Кем станут все, чье образование, карьера, никак не были связаны с приземленной, грязной работой?
Взять того же Лукина, ещё неделю назад он был преуспевающим архитектором, а сейчас кто? Едва научившийся стрелять здоровяк, не понявший до конца, что с ним случилось, что дальше делать. Да что там Лукин, я сам не понимаю! Разница, между нами, и людьми на обочине только в том, что у нас полно оружия и припасов, пока ещё есть дом, куда можно вернуться, да пару человек с умелыми руками. Отбери у нас всё, и мы будем стоять у края дороги с таким же растерянным видом, как вот эта, промелькнувшая за окном, молодая парочка москвичей возле дорогой иномарки, от которой теперь толку меньше, чем от деревянной телеги без лошади…
- Всем, впереди люди на дороге, оружия не вижу, тормозим, прием! – снова раздался Витькин бас, слегка потрескивающий помехами.
Впереди показались ветхие здания храмов, промелькнуло название населенного пункта, Николо-Корма. Поросший молодыми березками на крышах, печалился остов звонницы. Первая машина уже проехала пологий поворот и замедлилась до скорости пешехода. Отец вывел «уазик» на пустую встречку, позволив мне рассмотреть вставших на нашем пути людей.
Их оказалось много. К счастью, живых, не придется снова лезть на мостки на крыше «буханки», на всякий случай оставленные как есть. Не придется стрелять, стрелять, стрелять, заваливая дорогу трупами, заполняющие воздух смрадом разложения и ацетона. На дороге топтались жители, наверное, со всей округи, большинство мужчин все же были вооружены, только не огнестрелом, а топорами, вилами, лопатами.
Остановив колонну метров за двадцать от толпы, я выпрыгнул из машины и прошелся вдоль наших, предупредив всех рулевых, не глушить моторы. Следом высадились Бэтэр и Ксюха, сразу встав по сторонам от колонны, контролируя фланги и посматривая в мою сторону. На дернувшуюся было Марину я сердито цыкнул. Молодец, девочка, сразу поняла и спряталась обратно, хоть про нее и говорят, что упрямая... Отец тоже вышел из машины, с ружьем наизготовку, взяв под наблюдение тыл.
- Мир вам, товарищи! – как можно дружелюбнее поприветствовал я местных, притихших при виде вооруженных людей.
- И тебе, мир, коль не шутишь! – вышел вперед невысокий крепыш с испитым лицом, сжимающий топор в потемневших от машинного масла руках. – Сами откуда будете?
- Из Борока мы! – ответил я, одновременно опуская ствол автомата вниз, мой визави выглядел вполне мирно. – В Рыбинск едем. А у вас что случилось?
Бабы в толпе дружно, но негромко заголосили, взгляды мужиков мигом потерялись. Что-то неладное у них…
- У нас беда случилась! – показав рукоятью топора в сторону одноэтажного строения церкви, ответил крепыш. – Вчера помер один приезжий, да как приезжий, Васька, сын тетки Наташи, он в Москву переехал, да вернулся как началось... Да поднялся, тут же саму Наташку искусал, она возле него хлопотала. На дворе это было, он свинью заколол, та поднялась, да его за руку…
- Свинья, поднялась? – от удивления у меня округлились глаза.
- Так да, свинья! – подтвердил крепыш. – Глаза побелели, шаталась, еле ноги двигала! Васька её тут же по голове, кувалдой, она и успокоилась навек. А через час он сам упал, да тут же и поднялся, мать подрал. Оттащили его, скрутили, перевязали Наташку, так толку то, через час и она…
- Так везде сейчас… Зараза эта целые города в могильники превратила! Хорошо ещё, что у вас только двое! – я попытался успокоить собравшихся.
- Кабы двое! – чуть ли не закричал крепыш, всполошив наблюдавшего за нами Бэтэра. – Батюшка наш, Никифор, загнал их в храм, собрал приход, да начал бесов изгонять! Сказал, одержимые они, надо молитвой изгнать бесов. Двери заперли, до вечерни молитвы пели, а потом все больше крики из храма доносились, а не псалмы. Кто-то пытался вырваться, в дверь стучали, а потом все и стихло…
- Много их там? – мрачно спросил я, поняв, что услышу дальше.
- Так, душ тридцать наверное… - почесав обухом топора затылок, ответил крепыш. – Мы тут собрались, не знаем, что делать дальше. Одни говорят, надо открыть и перебить нечисть, другие говорять, что грех, живые они, только больные.
- Живых там нету. Эта болезнь убивает человека, а поднимается уже тварь, в которой ничего людского не осталось, кроме тела. – повысив голос так, чтобы все услышали, сообщил я. – Если те, кто внутри храма, вырвется наружу, вы все станете такими же, как они, заразу понесете дальше, к своим детям и старикам!
Толпа зашумела, женщины заголосили уже всерьез. Краем глаза я заметил за окнами быстрое движение, тут же вылетела кусками оконная рама, брызнули во все стороны стекла, сверкнув искорками под яркими лучами весеннего солнца.
- Огонь! – мой крик утонул в грохоте выстрелов.
Одинец моментально открыл огонь по стремительно несущейся фигуре, затянутой в черные лохмотья изорванной сутаны. Сквозь разбитое окно, за ней начали выползать другие упыри.
Вскинув автомат, я мигом переключился на автоматический огонь и выпустил длинную очередь в упыря, почти добежавшего до первых людей, застывших от неожиданности. Упырь в одеянии священника запутался в ногах и рухнул наземь, лишь немного не достав до полноватой тетки, отшатнувшейся назад, сбив другую, пожилую женщину. Стоило упырю упасть, как по толпе прокатился вопль ужаса, все ломанулись прочь бестолковой гурьбой, сбивая друг друга, падая, бросая наземь лопаты с вилами. Только стоявший рядом со мной крепыш не двинулся с места, побелев и окаменев, словно мраморная статуя.
Хлестко щелкнул приглушенный выстрел Ксюхиной винтовки. Встав на колено между машинами, она стреляла в ковыляющих и ползущих зомби. Непонятно, чьи выстрелы превращали их в кучки окровавленного хлама, Виктор тоже стрелял не переставая. Я не отставал от них, стреляя одиночными по головам упырей. Один, второй, третий… Покойтесь с миром, блаженные! Не несите заразу тем, кто ещё жив! Четвертый, пятый… После короткой паузы снова защелкала СВУ-шка, молодец, Зена, быстро перезарядила магазин…
Упыри кончились так же быстро, как и началась эта бойня. Наскоро пересчитав лежащих на земле, махнул рукой Бэтэру и пошел к церкви. Переступив через низкий подоконник, аккуратно заглянул внутрь, едва сдержав рвотный спазм от ударившего в нос густого смрада, смешанного из запахов крови, дерьма, блевотины, трупятины тухлой рыбы и аммиака. Никого… Тридцать пять трупов на земле, ни одного внутри. Только перевернутые иконостасы, валяющиеся на полу переломанные свечи, забрызганные кровью стены, скомканные и разбросанные страницы из Библии, пропитавшиеся кровью…
Проверив служебные помещения храма, я нашел ещё одну несчастную, обратившуюся в упыря. Упокоив её, вышел наружу, жадно хватая ртом воздух, не пропитанный миазмами разложения.
- Кажется всё… - переведя дух, сказал я молчаливому Бэтэру.
- Пошли, на попа посмотрим… - мрачно пробасил тот. – Кажется, он один из тех, пришельцев…
Священник, довольно упитанный при жизни, неподвижно лежал лицом вниз. С трудом перевернув его на спину, мы увидели разбитое пулями лицо, вернее, морду. Такая же пасть, как у монстров на заправке, звериные клыки, серая шагреневая кожа. Только у этого остались клочья некогда роскошной бороды, слипшиеся в колтуны от запекшейся крови.
- Витя, ты заметил? – пробормотал я, рассматривая останки. – Везде, где толпа упырей, обязательно есть такие «спринтеры». Как думаешь, случайно?
- Думаю, нет… - глухо ответил Бэтэр. – Не нравится мне все это…
- Какой страаашненький! – раздался за спиной удивленный девичий голос, я тут же обернулся.
В паре шагов за мной стояла Ксения, восхищенно глядевшая на лежащего монстра. В её глазах читался не только страх, но и ещё что-то, виденное мной ранее у женщин, совсем при других обстоятельствах... Грудь высоко поднималась при вдохе, щеки порозовели…
- Кто… Что это? – наконец, спросила она, переведя с трупа взгляд на меня, в её бездонных зрачках сверкали искры.
- Хрен его маму знает… Монстр, пришелец! – ответил вместо меня Виктор. – Мы видели таких же на заправке и в Большом. Видела бегунов? Все они такие же были! Полузвери-полулюди.
- Я в интернете видела фотографии похожих, только думала, что это монтаж… - задумчиво сказала Ксюха, внимательно рассматривая когтистые руки упокоенного. – Ух ты, какой маникюрчик! А откуда они берутся?!
- Да откуда ж нам знать? – теперь уже я включился в разговор. – Может, это они и принесли заразу, скрываясь под масками людей!
- Хорошо бы найти того, кто знает… - сказала она. – Может, в городе кто-нибудь знает больше?
- Надеюсь… - ответил я. – Надоело это… непонимание.
Собрав испуганных сельчан вместе, я рассказал им о бандитах, собравшихся ехать на Рыбинск. В целом, ситуацию с эпидемией они уже знали, новостью стало только присутствие таких монстров, как батюшка из местной церкви. Вспомнив о нем, толпа зашумела, большинство неистово крестились, женщины снова запричитали, опасливо косясь на лежащие вповалку трупы. Дождавшись, когда плач и споры немного поутихли, я попрощался с несколькими из местных, в первую очередь с трактористом, невесть откуда доставшем старенькую двустволку.
Запрыгнув в машину, дал по рации команду двигаться, немного перестроившись, а когда деревня осталась позади, крепко задумался.
Ксюха… Что-то с ней было не так. Ещё дома, в Бороке, меня удивила её беззаботная веселость. После того, что произошло по дороге из города в деревню, никто из нас не остался без шрама в душе. Даже Бэтэр, повидавший в жизни намного больше меня жестокости и крови, ожив после встречи с Мариной, от чего в его глазах снова зажглась искра, и то, выглядел подавленным. Матвеич ходил бледный как снег, избегая меня и Виктора, лицо Игоря стало старше на десяток лет. Только Ксюха вела себя так, словно вокруг нас не конец света, а какой-то карнавал. Недавняя стрельба… Я видел возбуждение в её глазах, дыхании, даже голос стал таким… сексуальным, что ли…
- Сынок, чего призадумался? – голос отца вырвал меня из глубины мыслей.
- Бать, помнишь, я рассказывал про монстров в Большом? – решив не посвящать отца в свои сомнения, я завел разговор на другую актуальную тему. – Местный поп таким же был, страшным зверем.
- Да я, сына, меньше твоего знаю… - немного подумав, ответил отец, как всегда немногословно. – Попусту не хочу гадать, языком молоть, оно лишнее. Погоди немного, может в Рыбинске узнаем, что за звери…
* * *
Войдя в довольно крутой поворот на 59 километре шоссе Рыбинск-Углич, колонна сбросила скорость. Буханка, шедшая первой, не доехала с десяток метров до деревянной избы с вывеской «Шиномонтаж», расположенной на самом изломе дороги, как со стороны бетонного забора, возведенного в нескольких метрах позади избы, прозвучали громкие выстрелы.
Первая, тяжёлая пуля двенадцатого калибра, разворотила радиатор вездехода, моментально окутавшегося облаком горячего пара. Вторая попала в лобовое стекло, оставив после себя отверстие, украшенное инеем сколов и паутиной трещин по краям. Третья, под довольно острым углом влетела в боковое окно шедшей за «буханкой» девятки, отчего «лада» резко вильнула влево и улетела через в, уткнувшись бампером в кусты. Шедший третьим номером «Соболь» едва не ударил в зад выкатившуюся на обочину «буханку».
Только «Аутлендер», и замыкавший колонну «УАЗ», резко затормозив, замерли на дороге…
Как и обещал раньше, предупреждаю об окончании выкладки книги на "пикабу". Насколько я понял из коментов и активности читателей, здесь публикация книг - неформат. Продолжение "Ада" можно найти по ссылкам.
Сюда вернусь обязательно, но с другим форматом историй, короткими рассказами. В том числе по вселенной "Мир Танатоса".