Серия «Забавная мифология. Герои»

За шкурку - и домой!

Царь Эет все-таки был в родстве с Гелиосом, а не с ближайшим дубом из священной рощи. Потому сообразил, что герой как-то уж подозрительно крут, огнеупорен как рабочий хитон Гефеста, а уж камнями кидается – мама дорогая, лестригоны в Аиде завистливо цокают языками. И если только мимо матери Ясона случайно три ночи подряд не проходил Зевс, то таки имел место какой-то стимулятор… о, погодите, так у меня ж дочурка волшебница! В общем, Эет понял. А Медея поняла, что он понял. И пока он не успел понять, что она поняла, решила, что Колхида – конечно, хорошо и горно, но пора, пора уже менять место жительства…

В общем, Ясон еще не успел допраздновать и развидеть ту самую Гекату, как у костра на берегу появилась Медея и заявила, что вставай уже, труба зовет, приданое ждет, кто мне рассказывал истории про Тесея? В общем, есть предложение повторить отступательный маневр.

Маневр был повторен аккуратно и точно, с поправкой на дракона. Дракон охранял в священной роще руно, страдал бессонницей и желанием самореализоваться. Но Медея призвала Гипноса, начитала ужасных заклинаний в духе «Спи моя гадость, усни» (с унылым подтягиванием баском Ясона получался тягучий древнегреческий колыбельный рэп в гекзаметре), начала поливать зельями сперва окрестности, а после и самого дракона – и несчастный ящер таки уснул, как совесть пьяного аэда.

«Мда, - посетовал Ясон, снимая золотую шкурку с дерева, - жаль, мы Геракла потеряли, с его пением все было бы быстрее».

После акта «взять свое, но без спроса» начался следующий, предвиденный «Мочите весла!» Тут же выяснилось, что Ясон пропустил в истории Тесея пару строк – тех самых, в которых Тесей с сотоварищи пробивал днища кораблям критийцев.

А потом с утра Эет обнаружил спящего дракона, дырку от шкурки на месте руна, пропажу дочки, целые корабли и пейзаж «Белеет парус одинокий» на горизонте. Эет сказал: “Они шо, серьезно?!” – щелкнул пальцами – и началась очень масштабная парусная регата.

______________________________

Античный форум

Тесей: Плагиаторы.

Посейдон: Неудачные плагиаторы.

Дионис: А они там не собираются эту Медею… ну… на острове там оставить… мне?

Ариадра: ?!

Гермес: А какими чарами можно усыпить дракона?

Гипнос: Что вообще происходит? Какие чары? Да после того, как она начала петь о своей великой любви, я ничего не по… И почему это я сплю в обнимку с драконом?!

И никуда без расчленёнки!

Судя по дальнейшему, в географическом атласе Ясон тоже чего-то крупно недочитал. Поэтому решение плыть назад другим путем и вообще, хитрыми зигзагами, с упором не на географию, а на внезапность, вышло не просто боком, а торпедой вылетело через корму. Поскольку колхидцы плыли огородами и партизанскими тропами.

Когда аргонавты домахались веслами до Истра, они увидели, что войско колхидцев уже успело от души отожраться шашлыками в ожидании и даже, кажется, начинало пенять на то, что где ж эти аргонавты на своем быстроходном корабле шастают.

Расклад “сорок девять героев и без Геракла” был слишком суров против многотысячного воинства, потому было решено подумать мозгом. Поскольку на корабле все были героями, думать мозгом пришлось Медее. То есть, жрице Гекаты. То есть, выхода в духе “а потом мы все подружимся и отправимся в мир розовых щенят” изначально ждать не следовало. Выход получился скорее в духе какой-то из частей “Пилы”.

Сперва честный Ясон долго стучал себе в грудь и говорил, что худшее (шкурку барашка, б\у) оставит себе, а лучшее (Медею) так и быть, забирайте. Удивленный такой сменой приоритетов брат Медеи Абсирт пришел повидаться с сестрой в храм и таки правда повидался на целых пять секунд, пока из-за колонны не выскочила кавалерия в лице как-оказалось-уже-не-настолько-честного Ясона с мечом. Дальше пошла жесткая расчлененка, дальше компоненты Абсирта побросали в Истр, войско запаниковало и начало, в некотором смысле, собирать лего из своего командира ниже по течению, а об аргонавтах за этим занимательным занятием как-то и позабылось.

Но тут уже сами аргонавты попали в шторм и довольно долго недоумевали, откуда бы непогода, пока не заговорил кусок додонского дуба на корме. Объяснив Ясону и Медее, что они, в некотором смысле, его ментальные родичи, кусок дуба донес, что убивать безоружного в храме – это как бы нехорошо. А потому надо, надо умываться… в смысле, очищаться. У волшебницы Кирки. И плевать, что не по курсу – кто-то хочет спорить с волей богов?

Следуя указаниям, в некотором смысле, дзерава, аргонавты доплыли до той самой волшебницы с именем любимого гномского инструмента. Кирка особыми нравственными заморочками не страдала, к тому же признала в Медее родню по Гелиосу, потому заявила, что ва, не беда, всего-то брата родного укокошила. После чего быстро провела обряд очищения. И аргонавты поплыли дальше чудить с географией.

______________________________

Античный форум

Посейдон: Ой-ей… а они вообще в Элладу собрались?!

Дионис: Они собираются коварно подкрасться к ней с тыла!

Афина: Вообще-то, если учитывать, что у них там разговаривает КУСОК ДУБА, и они ему верят… неправильный маршрут – это наименьшая из проблем.

Гера: Я извиняюсь, а что, там на корабле готовит Медея?!

Геката: Ну да, а что, у кого-то проблемы с моими кулинарными рецептами, хе-хе?

Афина: …да-а, их ждут великие подвиги…

Туда без обратно

Если путешешествие “туда” для аргонавтов проходило под эгидой “Кто больше выпьет, или хоббиты отдыхают”, то путешествие “обратно” напоминало шатания пьяного бессмертного хомячка по минному полю. Хотя очень возможно, что добрый Ясон просто решил подкинуть команде впечатлений, а попутно осчастливить Медею показом всего-всего, что есть в греческой мифологии.

А потому…

- И-и наша экскурсия сразу же начинается с эксклюзивных парных экспонатов: Сцилла плюс Харибда. Названия смешные, экспонаты не очень. Харибда – это вон та, которая с большой пастью и заглатывает море, у Сциллы пастей поменьше, зато шесть. Пасти мы сейчас рассмотрим подробнее и, возможно, даже изнутри, если нашему кормчему не повезет. О, всем внимание! У нас незапланированная акция: явление нашей покровительницы Геры, которая бросает между нашими экспонатами волосок и советует по нему плыть. Мне подсказывают, что наша покровительница как будто кричит «Ну, на хрена вы сюда поперлись?» - но, возможно, это потому, что перед нами частная экспозиция…

- Наша экскурсия прерывается на музыкальную паузу, поскольку мы проплываем у острова сирен. Сирены – очередная удача античных селекционеров: помесь женщины и птицы (птичье тело плюс грудь, лицо, сопрано, коварный нрав). Есть предложение выслушать музыкальный номер полностью и разбиваясь о грифы у острова сирен… Что делает Орфей? Почему он берет кифару? Неужели мы увидим дуэтный номер? Это что, песни из репертуара Геракла?! - долгая, полная ужаса пауза. – Все-таки, не все могут вынести пафос наших гимнов. Кто-нибудь, скажите Орфею, чтобы перестал, а то сирены слишком активно топятся…

- И теперь – совершенно особый аттракцион! Пролив Планкты, он же водоворот под скалами, он же место, где не могут нормально пролететь даже голуби, которые носят амброзию для Громовержца! Нет, никто не в курсе, сколько нужно голубей с амброзией, чтобы накормить одного Громовержца… Итак, все приготовились к пику экстрима и к финальной точке нашей экскурсии – посещению царства Аида… Набрали в грудь воздуха, чтобы энтузиастическим «Уиии!» поприветствовать Таната… стоп, почему стихают волны? Какая Гера и почему она опять рвет волосы, нам вновь предстоит плыть по волоску? Что она там говорит Амфитрите насчет «смири уже волны, а то Аид не желает их всех сразу принимать, потому что план по имбецилам у него выполнен»? Мы что, просто вот так плывем дальше, без всякого адреналина?

К феакам в результате приплыл бодрый Ясон, впечатленная по самое «не могу» Медея и подозрительно икающие после экскурсии аргонавты. Еще к феакам приплыли колхидцы, которые доловили лего из командира, возжаждали мести и привычно рванули партизанскими маршрутами вместо туристических, а потому не опередили «Арго» только из природной вежливости.

В ответ царь Алкиной быстренько поженил Ясона и Медею, после чего задвинул перед колхидцами речь о нерушимости брачных уз и Медею отдавать отказался. Сбитые с толку колхидцы подались на родину (при этом речь о золотом руне они так и не подняли: то ли забыли, то ли не так поняли насчет Ясона и брачных уз).

А аргонавты вполне спокойно доплыли почти что до Пелопоннеса, но случайная буря, которая внезапно унесла их туда, не знаю куда, показала, что а) впечатления все-таки еще не все собраны; б) медовый месяц будет бурным.

___________________________________

Античный форум

Гера: А можно как-то… перестать быть покровителем, если ты стал покровителем? У меня скоро волос на них не хватит.

Афина: Насчет покровителей не знаю, насчет волос могу посоветовать шлем. Мешает рвать, скрывает седину.

Геката: Три головы, в принципе, тоже выход. Больше волос, больше обзор…

Гера: …хм-м, удобнее закатывать скандалы…

Аид: …и наконец-то полное сходство с Цербером.

Нелетучий корабль

Медовый месяц начинался в античном духе (шум, грохот, буря, экстренный и недобровольный заплыв на «Арго» через моря-акияны, а потом упаднические настроения, потому что кончилось вино). Доплыв до Ливии, корабль надежно выбросился на пустынный берег, а всех обуяло буйное отчаяние, потому что медовый месяц – у Ясона, а в пустыне оказались все. По счастью, какие-то местные нимфы заинтересовались картиной в духе «Полсотни неприкаянных героев апатично бродят тут и там по берегу». И решили героев развеселить. И заявили им, что вот это у вас с девайсом непорядки, вы свое транспортное средство так замотали, что он теперь отказывается вас носить (между нами говоря, не совсем ясно и как вас земля-то носит). Потому теперь будете носить вы его. Нет, сталкивать в воду корабль не надо, это не наш метод. Подождете, пока Амфитрита выпрягает коней – а тогда уж хватайте его на плечи и нежно тащите через Ливийскую пустыню, куда вас, кстати, и занесло.

Какая связь между плечами, Амфитритой, пустыней и необходимостью переть через нее здоровенную пентеконтеру* - нимфы не сказали, а аргонавты не спрашивали (потому что уже смирились со своим очень странным везением). Они просто подождали, пока через пустыню побегут кони (античный аналог белочки) – а затем…

Всем, кто с жалостью поглядывает на картину «Бурлаки на волге», надо срочно отвернуться, потому что Ливия не Волга, и есть мнение, что нежно нести «Арго» по ней не получилось. Через двенадцать дней уже последняя ящерица в Ливии знала греческую обсценную лексику, а змеи нахватались и начали шипеть что-то вроде: «А говорят, женщина на корабле к несчастью»… О божествах пустыни умолчим. Через много-много лет один ушлый славянский князь прикинет такой вот психологический эффект сухопутного корабельства, но пожалеет подданных и поставит свои ладьи на колеса.

В конце античного похода, бессмысленного и беспощадного, аргонавты таки дошли до водной глади, спустили на нее корабль, обплавали берега и обнаружили (звук фэйспалма), что промахнулись мимо моря и находятся в озере. Намечалась еще одна пробежка налегке с кораблем на плечах, но тут перед героями появился Тритон, принял жертвенного барана (пробулькав что-то вроде «Он мне будет о вас напоминаааать!») и показал, что выход из озера в море таки есть.

Если бы на корабле была просто женщина – на том бы все и кончилось. Но на корабле таки была Медея. Потому первая же попытка запастись у Крита водой и продовольствием споткнулась о Талоса, который медный, но не памятник.

Талос был подарен Зевсом Миносу в качестве вечного берегового инспектора и, как подобает инспектору, – нрав имел очень грозный, а кулаки очень здоровые. Приплызжих он приветствовал каменюками, а иногда – во всех смыслах горячими обнимашками (горячими потому, что медный Талос раскалялся в огне, а потом уж кидался обниматься). Из достопримечательностей Талос, кроме медного тела, имел незамкнутую кровеносную систему (как у червей). Единственный сосуд закупоривался на пятке шпеньком.

Само собой, что полсотни аргонавтов гиганта не особенно устрашили, и после нескольких скал, приправленных зычным «Я твой лодка мачт шатал!» в дело вступила Медея. Которая представилась – мол, патентованная жрица Гекаты – и предложила Талосу бессмертие через удаление шпенька в пятке. Шпенек Таллос вытащил и тут же обрел жизнь вечную, во веки веков, ами… в смысле, Аид.

На радостях после этого аргонавты неминуемо влезли еще в одну ночную бурю, но тут уже их спас Аполлон, который принялся пускать золотые стрелы (есть мнение, что пускал он их с воплем: «Да сколько можно уже?!»).

А потом «Арго» как-то внезапно приплыл в Иолк. Где все тут же начали бурно ликовать и славить Ясона. Не замечая при этом, что некоторые аргонавты подозрительно расползаются в стороны со стонами «Да чтобы я еще раз с ним куда поплыл…»

____________________________________

Античный форум

Гера: Ну, почему Аполлон? Мог бы Зевс…

Зевс: Я вообще-то боялся, что не смогу промахнуться.

Афина: Есть лингвистический вопрос. Правда ли, что во многих местностях смертные произносят «Т» как «Ф»?*

Танат: НЕТ!

Талос: О_О

__________________________

* пентеконтера – пятидесятивесельный корабль

** а вот правда, было. «Танат» как «Фанат» произносился, серьезно)

Ботокс по-античному

После того, как Ясон вернулся с руном и Медеей, Пелий долго хлопал в ладошки, но власть не отдал. По этой причине герой и вожак аргонавтов сел в угол и надулся, но тут пришла Медея, сказала «Не печалься и не хнычь, есть проблемы и опричь» - и пошла мстить Пелию страшной мстей за обиженного Ясона.

Правда, для начала пришлось отвлечься на косметические процедуры, поскольку оказалось, что у папы Ясона – Эсона – сильно развитое чувство халявы (ну, это же тот, кто умудрился спихнуть отпрыска на воспитание кентавру!). Как только в разговорах проскользнуло, что Медея волшебница, – началось бесконечное «А-а-а, радикулит, ревматизм, геморрои, кто б меня бедного полечил, а лучше - омолодил». Метод «шпенька и Талоса» здесь не катил, потому что Ясон отца всячески поддерживал.

Поэтому для начала Медея в полночь и на перекрестке воззвала к Гекате. Геката прониклась и даже поделилась колесницей с драконами – средством для хорошего сбора трав. После сбора Медея пошла воздвигать алтари и приносить жертвы – сначала обязательной Гекате, потом богине юности, а потом уж и Аиду с Персефоной – чтобы не отнимали жизнь у Эсона «если вдруг я напутаю с ингредиентами».

Потом Медея начала варить, причем для надежностью мешала зелье веткой от векового засохшего дерева. Когда на зазеленевшей ветке появились плоды – колдунья решила, что, вроде, готова, после чего взяла кинжал и перерезала тестю горло и выпустила из него кровь. Методы у жрицы Гекаты не менялись.

Правда, после этого в рану был влит раствор, после которого Эсон, конечно, проснулся зеленым и с плодами, но только от пережитых переживаний, а так обнаружил, что и болезни куда-то рассосались, и в теле какая-то легкость, и жить внезапно стало молодо и хорошо.

Поскольку зелье еще осталось, то план в духе «три головы Цербера – одной дубинкой» сложился сам собой. Медея взялась за психологическую обработку дочерей Пелия – мол, хорошее зелье пропадает, а не надо ли вам молодого отца? В качестве презентации над котлом был зарезан старый козел, ставший потом козлёнком. После чего Медея привела аргумент в духе «один старый козел, второй старый ко… кхм, в смысле, мне что – жалко?!». Дочери Пелия по своей незамутненности радостно взяли меч и закромсали отца, после чего Медея развела руками и молвила «Вообче-то, я хитра в смысле подлости нутра, но чавой-то мне сегодня не колдуется с утра!» - и Пелий остался в покромсанном виде.

Но (поскольку ноги Ясона так и торчали из того самого угла) на трон сел сын Пелия, а Ясона и Медею изгнали из Иолка.

______________________________

Античный форум

Аид: Геката, у этой жрицы даже уже не твои методы…

Геката: Ну, это ж колхидцы. Если что не так – «Вах, зарэжю!»

Эет: А-а-а-а! Ясон, дружище, знаешь что?! За такую мне и руна не жалко!

Отеллы рядом не валялись

После изгнания Медея и Ясон осчастливили своим проживанием Коринф, достаточно надолго, но и достаточно двусмысленно. Поскольку примерно в то время, пока Медея рожала и воспитывала двоих детей, Ясон начал заглядываться на местную царевну Главку. А ее отец выдал эпическое «Ну, а что, я не против, герой все-таки». То есть, изменщик коварный решил жениться на Главке и бросить Медею.

На секундочку, чтобы все прониклись ситуацией, — он решил бросить Медею. Жрицу Гекаты. У которой только один режим решения проблем — «Медея кромсать». И которую природа, кажется, наградила недостающими у великого героя тестикулами.

Покаменев и поголодав несколько дней, Медея впала сперва в неистовство и проклятия (икалось всем и под землей, и на Олимпе, а уж во дворце Креонта на нездоровую икотку пробило последнюю курицу в углу), потом начала звать смерть (смерть осмотрительно не явилась). После чего Медея таки вошла в нужный режим и решила действовать в стиле «Всэх убью, адна астанус», не исключая из печального списка и собственных детей — в общем, все, чтобы показать Ясону, что нет, царство Аида — это достаточно дружелюбный, обходительный мир, да и его обитатели еще ничего, а вот то, что ты, дорогой, получишь от меня на прощание — это действительно эпик.

Так что когда на горизонте возник Креонт, который малость опасался метода Медеи решать проблемы — Медея действовала в стиле, который потом возьмут себе на вооружение пингвины-коммандос из одного мультика. То есть, улыбалась и махала. И на все речи царя в духе «У-у! Удались из Коринфа с сыновьями, а то ж я тебя за зятя… это… вот!» — отвечала, что вот, еще бы денечек, увязать узелочек и повесить на палочку — чтобы было, с чем по миру пойти.

Появление Ясона с готовым набором фраз наподобие «я делаю это только ради нашего блага», «моим детям будет просто круто, если у меня родятся от Главки другие дети, то есть, ты же понимаешь, как наших-то будут любить!» — было встречено без улыбок и отмашек, зато с активным поиском гипотетической скалки. Покровительница Ясона Гера, с уважением послушав то, что Медея высказала мужу, записала пару слов и пошла пробовать на Громовержце. Ясон послушал и удалился, чутко ощущая, что сейчас аргументы словесные у Медеи подойдут к концу и начнется бытовое насилие.

Медея же тем временем занялась поиском отходных путей, которые и нашлись в Афинах. Царь Эгей (тот самый, который папа Тесея и прыгун со скал), проникшись трагической историей и посулами решить проблему с бездетностью (нет, не методом «Медея кромсать!», другим!), — согласился предоставить надежное политическое убежище. С одним условием: границу новоявленная беженка будет пересекать сама. Медея, у которой в запасе всегда была колесница Гекаты, опять улыбалась и махала…

После чего (все еще с улыбкой и машущая) колдунья вернулась к себе и учинила там такое, что Отелло бы от зависти занялся самоудушением. Для начала Главке был послан подарок — одежда и венец с неявными бирочками «Пропуск в Аид досрочно». Аэды не донесли, о чем думала Главка, которая сразу же все это кинулась на себя мерить. Наверное, что-нибудь вроде «Ути-пути, жрицы Гекаты такие добрые! А если у них увести мужей — они и еще добреют! И конечно, несмотря на то, что эта колдунья варит яды — она ими в жизни не пользовалась!» В общем, заблуждения рассеялись быстро, и померла Главка в мучениях, захватив с собой еще и отца, который не знал техники безопасности при работе с отравленными плащами.

Примерно в это самое время у Ясона тоже рассеялись кое-какие заблуждения (вроде «А чего там, потомок Гелиоса, колхидянка, поубивала кучу народу, поплачет и простит»). Медея доразвеяла то, что осталось, появившись перед мужем на колеснице с драконами. И вместе с телами детей, в духе «Я ж вас породила, я ж вас как Тарас Бульба». Еще раз изобразив всю четверку пингвинов, только очень кровожадную («Выскаляемся и машем!») — Медея отбыла в Афины, где и занялась решением проблем с бездетностью.

А Ясону после этого как-то не везло. То ли не подворачивалось старушек, которых можно перенести через горные речки, то ли окрестным царевнам как-то уже не хотелось влюбляться в героя (а то ведь «Прилетит вдруг Медея в золотой колеснице и бесплатно покажет Аид…»). В общем, шатался герой по свету и дошатался как-то до своего старого «Арго», где и прилег отдохнуть в тенечке. Тут выяснилось, что Ясон тоже что-то пропустил по технике безопасности (не спать в тени многолетних кораблей, которые сильно на тебя кренятся). В общем, одна руина похоронила другую.

________________________________________

Античный форум

Геката: А правда, что Медея сначала смерть звала?

Танат: Ага, щазззз! К этой-то…

Афина: Гера, разве не ты покровитель Ясона?

Гера: У меня женская солидарность. И вообще, ты тоже его покровитель. Появилась бы, спасла…

Афина: Ага, щазззз! То есть, в смысле, у меня были веские причины.

Несмотря на то, что античный геройский эпос как будто упорно стремится к концу, нерешенных вопросов остается достаточно много. А именно: плавание Ясона точно обошлось без сложных психических последствий у его участников? А среди этих участников были такие же альтернативно одаре… ну, в смысле, были те, о которых можно написать? А чем там кончилось у Диоскуров? А Орфей еще долго пел, или сразу с «Арго» прыг — и в Аид за Эвридикой? А какие еще герои по античности похаживали и чего они там поделывали?

В общем — в Тартар хронологию и логику заодно! Все-таки о греках пишем…

Ща спою!

Злая гадюка кусила её…

Видимо, утрированный Орфей

— И что бы это нам с ним сделать?

— Голову ему оторвать!

Видимо, утрированные вакханки

У певца Орфея в жизни все было вполне себе шоколадно. Во-первых, учить Геракла пению взялся не он, а его брат Лин (в чем очень скоро раскаялся в Аиде, снимая с головы кифару). Во-вторых, Орфей сплавал на «Арго», и мозги остались на месте. Дальше, Орфей перепел сирен, а это уже чего-нибудь да стоит. В общем, все было у Орфея: слава, сладкоголосость, кифарозвучность и даже красавица жена, так что уже последний Циклоп бы понял, что это просто Ананка-судьба так медленно пытается донести до бочки меда ложку дегтя. Размером с пару пифосов.

Женой у Орфея была нимфа Эвридика, святой целью жизни которой (как у каждой нимфы) было: любить мужа, плести венки и радостно прыгать по лужайке, не особо глядя, на что ж она там прыгает. Последний пункт Эвридику и подвел: после очередного особенно эффектного танцевального па нимфа приземлилась на змею, та не стерпела нимфских килограммов — и привет, помашите Танату. Орфей какое-то время стенал и тосковал, а потом вспомнил, что он, на секундочку герой, пусть и с кифарой, и решил задвинуть сольный концерт в подземном царстве.

Подземное царство от звезды античной эстрады спрятаться не успело.

Первым под раздачу музыки и пения попал Харон, который сперва отказался перевозить в Аид живого и без оплаты. Через некоторое время жалобной сладкозвучности Харон уже махал веслами, как загипнотизированный (положив, таким образом, начало традиции маршруток со встроенным шансоном). За Хароном культурной программой насладились все вокруг, от Цербера и теней до грешников вроде Тантала и Сизифа, а затем и, собственно, подземных Владык со свитой.

Суть проблемы Орфей донес полно, исчерпывающе, со множеством метафор, переливов, обертонов, куплетов и припевов, отчего подземные впали в ступор, прониклись трагизмом и заплакали поголовно (домохозяйкам после сериалов уподобились все! Даже Геката). Аид слушал, склонив голову. Попытки сбежать с этого праздника траура были в корне пресечены Персефоной, которая решила, что лучший носовой платок — грудь супруга в царственном гиматии. Аид стоически дослушал и сходу дал клятву Стиксом, в том смысле, что бери, певец, чего там тебе надо, и хватит нам тут современного искусства, а то уж сильно за душу берет, а мне ж потом всех ЭТИХ успокаивать!

Орфей обрадовался и попросил обратно Эвридику. Не все были в курсе, что Владыка Аид — на самом деле тролль…

Поэтому ма-а-аленькое условие идти перед тенью своей жены обратно к свету и не оборачиваться Орфей принял всерьез только наполовину. На самом-то деле он вознамерился накинуться на Эвридику с объятиями уже как увидел, но проводник-Гермес акт возможной тенефилии строго пресек и развернул героя в направлении выхода. Да-да, и без песен, пожалуйста.

Как выяснилось, Орфею без песен нельзя. У Орфея без песен резко заводились мысли. Например: «А есть ли там Эвридика?» Мыслей с приближением выхода становилось все больше, шея начинала подозрительно выворачиваться в обратном направлении… В общем, выяснилось, что: Эвридика — есть, но недолго; Владыка — таки тролль; Орфей — олень, основательный и метафорический.

Тяжелая метафора и вторичная потеря жены опять повергла Орфея в горе и страдания, но подземные почему-то на песни больше не велись и при этом подозрительно пахли из ушей пчелиным воском.

С горя Орфей ушел в родную Фракию и решил больше не жениться. А потому начал активно любить юношей, но не в высокодуховном смысле (оригинальный выход, о котором почему-то молчат аэды). Юноши немного подумали, решили что —а, Тартар с ним, с высокодуховным, — и тоже начали активно любить всех своего пола, кто не успел увернуться.

Женщины Фракии с горя заделались вакханками, потому что запить же от такого можно (и потому что вакханки умели раздирать на куски мужчин) и начали поговаривать, что хорошо бы за такое дело Орфею кое-что оторвать.

Фракийки сказали — фракийки сделали. Правда, в горячке разборок толпа вакханок малость перепутала и оторвала Орфею голову. После чего все пошло своим чередом: вакханки — объяснять мужьям, кого надо любить, природа и нимфы — скорбеть по смерти Орфея, голова — на остров Лесбос, кифара — на небо… А Орфей — по прежнему маршруту, обретать супругу в подземном царстве и радостно вещать «Ну вот, теперь мы неразлучны, а я ж был тебе так верен, ты знаешь?!»

___________________________________

Античный форум

Гермес: Ходят упорные слухи о злостных попытках кого-то заказать Орфею «фракийскую плясовую», а потом еще и «частушки о сатирах».

Аид: Репутацию надо подтверждать, бгыгы.

Персефона: Я успела пресечь)

Геракл: Нет, ну все поняли, за что я убил Лина?!

Гипнос: Танат, а ты вообще как прядь ему срезал?! А если б он того… запел?

Танат: Да спасибо вакханкам — обезвредили…

По-братски, или по-честному?

Один из неписанных законов античной мифологии гласит: «Шерше ля Зевс» (потому что в половине случаев проблемы начинаются с него). На этот раз таки проблема началась с поползновений Громовержного в сторону спартанской царицы Леды. Поползновения были активны и привели к рождению Елены (в будущем Прекрасной и Троянской) и Полидевка. Спартанский царь Тиндарей эстафету принял, а потому у Леды родились еще и Кастор с Клитемнестрой.

Бессмертно-смертный братский тандем Полидевка и Кастора получился героическим во всех смыслах: Полидевк был кулачным бойцом, Кастор – колесничим, так что стратегия «даем кулаком в морду и – нас не догоняяяят!» была какое-то время очень популярна в Спарте и окрестностях.

Но – плох дуэт, который не хочет стать квартетом, так что братья крепко задружились со своими двоюродными – Идасом и Линкеем. Линкей видел через несколько археологических слоев, Идас в эти самые слои укладывал противников, так что компания усилила пробивные возможности и обзавелась устройством наведения. О чем очень скоро узнали все, на кого братья устраивали набеги. В общем, родственники как-то даже не по-гречески любили друг друга, но тут в дело влезла вторая причина античных проблем, и все наконец стало по-гречески.

Второй неписанный закон мифологии гласит: «Нет Зевса – ищите говядину». Зевс в наш рассказ уже приходил, поэтому, как бы…

Угнанное из Аркадии стадо должен был делить на всех Идас, который быстро ощутил всеми фибрами души любовь к мясному и молочному, а потому заявил, что, мол, считать я не умею, а потому давайте-ка впустим сюда дух честных состязаний. Вот бык, вот я его делю на четыре части, кто съест свою часть первым – забирает одну половину, вторым – вторую половину, бронзовой медали нет, приза зрительских симпатий – тоже. Да, нет? Начали!

Кастор и Полидевк еще только соображали, как можно, собственно, впихнуть невпихуемое и умять неуминаемое (опять же, не так уж и проголодались) – как тут со стороны кузенов раздалось громкое «ОМНОМНОМ». А потом Идас резюмировал: «Мои глисты – мое богатство!» - похлопал себя по животу и помог доглодать Линкею последнюю косточку.

Крепкая дружба не вынесла испытанием говядиной, Кастор и Полидевк впали в гнев («Предупреждать надо, что твоим глистам Тифон дорогу уступает!»), а потому решили отнять у кузенов нажитое нечестным обжираловом.

Но немного разогнались и угнали не только то самое стадо, но и часть стада Идаса и Линкея, а еще почему-то невест Идаса и Линкея (то ли так разогнались, то ли внешность у невест была уж очень характерная).

После чего братья внезапно поняли, что Идасу и Линкею-то, наверное, такой оборот дела не понравится. И спрятались, на секундочку, в дупле (аэды не указывают, с трофеями или без). Мол, они ка-ак пойдут мимо, а мы ка-а-ак выпрыгнем, ух, полетят клочки по закоулочкам!

Но остроглазому Линкею две пары глаз, моргающие из дупла и постоянное бормотание «Мы в домике, мы в домике» показались подозрительными, потому он шепнул своему брату, что «Это какие-то неправильные пчелы», Идас метнул копье – в дупле стало на смертную часть дуэта меньше.

После чего из дупла вылез расстроенный смертью брата Полидевк, и тут все поняли, что лучше бы в дупле правда пчелы были, что ли…

Последовал грациозный забег родственных душ, после чего в компании стало меньше еще и на Линкея. Полидевк собирался уже объяснить Идасу политику «а вот не надо неправильно делить стада и убивать чужих братьев», но тут вмешалась первопричина проблем. Нет, не говядина. Зевс. С молнией.

Молнией Зевс от широкой души испепелил труп Линкея и Идаса заодно. После чего Полидевк вернулся к трупу брата и начал рыдать, тосковать и не хотеть жить на светлом Олимпе.

Зато предложение Зевса жить один день с братом в Аиде, а другой – на Олимпе было принято на ура. Опять же – братство, дружба, возможность потроллить кой-кого испепеленного… В общем, победили родственные чувства.

_____________________________

Античный форум

Посейдон: Это они так… с родственниками?! Да как так можно-то?!

Афина: Вообще не понимаю.

Арес: Ага, у нас вот все… гладко. С родственниками.

Дионис: Никаких распрей.

Гера: С кого эти смертные пример берут, вообще непонятно.

Зевс: Хоть ты учи их нормальным родственным отношениям.

Аид: А вы сейчас точно о нашем пантеоне?

Шоу соловьев и немного удодов

Иногда интересно бывает вообразить, как на Олимпе наблюдают за тем, что разворачивается внизу, то есть, у смертных. Потому как если на самом Олимпе к подобию вечной «Санта-Барбары» (ну, подумаешь, Зевс и Гера опять ссорятся…) уже как-то даже и привыкли – то смертные все же умеют время от времени отчебучивать что-то такое… вгоняющее богов в непонятку. Поэтому есть подозрения, что просмотры иногда проходят семейно, с зажевыванием амброзии и громкими комментариями женской части аудитории.

Историю Прокны и Филомелы с Олимпа явно наблюдали, как хороший такой, годный античный триллер. Несмотря на то, что завязка была вполне себе банальной: с войны. Воевал Пандион, царь Афин, с варварами, у которых к Афинам были смутные, но серьезные претензии. В тот момент, когда Пандион, окинув взглядом варварское войско, уже прикидывал, а не воззвать ли к Аиду (может, скопом похорониться будет дешевле?) – ему на помощь как-то вдруг пришел царь Фракии Терей (который сам был варваром, а потому его мотивация выглядела как-то так: «Ну, мы тут шли, а эти на дороге, начали их бить, увлеклись малость… о, так это мы вас спасли?!»). Обрадованный царь быстро отдал спасителю в жены дочь Прокну, и еще пять лет олимпийцы могли смирно жевать себе нектар и возмущаться семейной идиллией: опять же, сын родился, опять же, супруги не ссорятся…

Но тут Прокна стала скучать по сестре и очень просить мужа за этой самой сестрой еще раз съездить в Афины (ну, и если там по дороге варвары… ну, ты понимаешь дорогой). Терей отпираться не стал, доехал до Афин, увидел Филомелу и понял, что либо он как-то не так спас Афины, либо самую красивую сестру Пандарей приберегал для каких-то других спасителей.

Мотивация вышла на новый уровень: пантомима на тему «Вот этак и еще вот этак Прокна скучает без Филомелы» могла бы заставить возрыдать Таната. Пандарей сдался почти что без боя и отпустил зятя и дочку с наставлениями побыстрее приплывать назад. Олимпийцы заняли места и разобрали амброзию.

По пути Терей немного поразмышлял и понял, что не-а, совесть не томит, этика не мешает. Поэтому конечным пунктом экспедиции стал не царский дворец, а хижина пастуха (далее обширный эпизод вырезан из-за высокого рейтинга и нецензурных комментариев олимпийцев). Некоторые аэды робко утверждают, что, мол, Филомела онемела от стыда. Судя по всему, имела место все же другая версия: Филомела принялась так активно пилить родственника за содеянное, что он устал внимать шекспировским монологам, еще раз вопросил свою совесть – не против, да? – взялся за меч и вырезал свояченице язык.

После чего на всякий случай сказал жене, что, мол, какое горе, Филомела умерла, я весь скорблю (олимпийки на этом моменте дружно ахнули, а олимпийцы начали понемногу делать ставки на развязку).

Свои коварные преступные замыслы Терей лелеял без учета нрава Филомелы и того, что упорство лечится не избавлением от языка. Оставшись одна, Филомела села за ткацкий станок и наткала таких античных комиксов, что «Марвел» суициднет, только посмотрев. А затем послала ткань сестре.

Дальше события начали нарастать с такой скоростью, что олимпийцам некогда было отлучаться от просмотра. Раз – Прокна развернула мангу авторства Филомелы, выяснила, кто, как и что, схватилась за сердце и начала лелеять жуткие планы. Два – в праздник Диониса, когда все бегают по лесам, Прокна тоже побегала по лесам и освободила сестру. Три – сестры начали уже вместе лелеять жуткие планы, причем почему-то выпиливание Терея (или удаление у него некоторых деталей, можно даже не языка) было как-то не принято как проект.

Когда мозговой штурм зашел в тупик («Что-что мы с ним сделаем, сестра моя? Медленнее покажи») – к Прокне подошел ее сын Итис. Похожий на отца. Для полноты картины не хватало лампочки, загоревшейся над головой счастливой мамаши (с надписью «Роскошная идея!»)

Во время следующего эпизода выяснилось, что совесть у Прокны как-то тоже не возражает, что Прокна что-то слышала про Тантала и что олимпийцы могут давиться с комментариями «Ну нафиг, нас отец хотя бы не резал перед тем, как жрать!»

В общем, когда Терей вернулся, начал кушать и нахваливать, а потом захотел увидеть сына – Прокна его обрадовала тем, что он теперь еще и каннибал. А, да дорогой, а это Филомела, та самая. Да, это она в тебя голову твоего сына швырнула. Как, хвататься за меч, а нас-то за что?!

Очень может быть, что Зевс в этот момент хотел сообщить Терею, какое он нехорошее античное кю, но поперхнулся амброзией и превратил царя в удода. И уж вообще тайной покрыто, что он там хотел сказать о Прокне и Филомеле. Но эти двое стали ласточкой и соловьем.

_________________________

Античный форум

Зевс: Я просто кашлял… булькал… ну, ругался немного… И вообще, что там смертные всякую муть крутят, мне бы чего-нибудь позитивного…

Посейдон: На Лесбосе нимфы гуляют, зацени.

Афина: Жутко вредное зрелище на самом деле. Очень даже чревато.

Зевс: Чем? О_О

Гера: Сотрясением, переломами…

Итак, остались у нас пока что истории о Гермафродите да о Дедале с Икаром. А на очереди нетерпеливо подпрыгивает Большой Троянский Вояж.

Как вы сына назовете, так оно и...

История о Гермафродите началась, естественно, с Гермеса. И с Афродиты. Оные личности как-то решили скрасить друг другом досуг, а кончилось дело сыном, и тут уже вплотную стал главный вопрос для многих родителей – как назвать ребенка.

Душа Афродиты просила прекрасного, душа Гермеса просила выпендриться, поэтому хоть сколько-нибудь адекватные варианты отметались на подлете. До тех пор, пока вдохновение не пришло и не вдарило под дых, подарив блестящую идею: а чего там, сложим два имени, получится красиво, и о папе с мамой будет напоминать.

Вариант «Афрогермес» был забракован сразу, из-за его чрезвычайной толерантности, для античности несвойственной. Варианты Гермодит и Афродитомес внезапно тоже на ура не пошли, потому счастливые родители остановились на версии «Гермафродит», с коей и отправили сынку на воспитание наядам. У которых, надо думать, в следующие годы была очень даже популярна шутка.

– А ты Гермафродит, да? Ух ты, какой златоволосенький. А кто твои папа с мамой?

– …вы что, серьезно?!

А так-то сынок олимпийцев себя чувствовал вполне себе гармоничным, от внутренних раздраев не страдал и был в маму красивым (аэды скорбно молчат об отцовской наследственности). Поэтому в момент купания в озере на это самое в маму красивое как-то засмотрелась нимфа Салмакида и загорелась по самое не могу. Но на все намеки, что, мол, давай, пошли делать маленьких гермафросалмиков – юноша отбивался ногами и вопил, что нет, не мила ты мне, постылая, и гермафросалмиков упорно делать не хотел. «Это ты видел мою светлую сторону», – многозначительно сказала Салмакида, вцепилась в объект страсти и возопила к богам с просьбой соединить их с любимым.

Судя по результату – она возопила все-таки к Дионису. Возможно, к Аресу, который, как полагается военному, считал метафоры лишним в жизни. Или же просьба пришлась на финал очередного олимпийского пиршества.

В общем, Гермафродит слился с нимфой не только в переносном смысле, плотно перейдя в состояние «оно».

…через какое-то время беганий по озеру с воплями: «Почему я оно и зачем мне вот это вот все лишнее?!» – Гермафродит открыл в себе папин характер и подытожил, что ничего так, в каком-то смысле даже удобно. Да и имечко оправдывается. Вот только смертных бы еще осчастливить…

Гермафродит возопил к родителям, а те цыкнули на воды озера, и воды получили возможность проводить эти самые операции «было – он, стало – оно» на всех пловцах, которые туда окунутся.

Пловцы, надо полагать, были от души счастливы.

_______________________

Античный форум:

Мезевса (Афина): А что, мне нравится такой подход к выбору имен. Распространим?

Крея (Гера): И во всех именах будет подозрительно много «Зе». Арес – Зегер, Аполлон – Зето, Дионис – Земел…

Зайя (Гермес): Ну, у меня мать – Майя, так что даже как-то благозвучно выходит)

Земетра (Персефона): Бугага, бойтесь меня, бойтесь!

Нюкреб (Танат): Пожалуйста. Не. Надо. Переименовывать. Никого. Под. Землей.

А мне летать охота

Вообще-то, мастеровитым и талантливым в Древней Греции как-то традиционно не везло. Либо со временем их начинало плющить не по-детски в стиле «Да я этих богов… как Цербер тряпку!» – и боги таки приходили, соревновались, а потом античные умельцы отправлялись повышать квалификацию в царство Аида. Либо боги к мастеровитым начинали благоволить, а это тоже заканчивалось странно. Например, спонтанным браком с собственной статуей, если вспомнить Пигмалиона.

В жизнь Дедала боги не вмешивались, но Дедал был настолько творческим, что обеспечил фэйспалм Ананки сам себе.

Для начала – Дедал был крут практически во всем. Строил, вырезал, лепил, мастерил, творил инструменты (возможно, художественно делал тортики, но образцы этого искусства уничтожались слишком быстро). Словом, был таким античным прототипом всех кулибиных мира. Причем, как настоящий мастер, обладал нежной и ранимой психикой. Поэтому когда ученик Дедала Талос как-то начал превосходить учителя – учитель отвел ученика на высокий обрыв и вопросил меланхолично: «Отчего люди не летают как птицы?»

Ответ ученик формулировал уже в полете, поскольку нога Дедала чисто случайно как-то нашла важную точку приложения силы. Формулировке немного помешала Афина, которая превратила ученика в куропатку. «Надо же, какие странные эффекты дает приложение ноги к копчику на краю обрыва», – подумал Дедал вслед ученику и вернулся себе мастерить.

Но жители Афин как-то эксперимента не заценили (возможно, осознали, что для полноценных результатов исследования нужна экспериментальная серия, а пробовать никому не хотелось). И потому Дедала как-то быстренько из Афин изгнали, несмотря на все его: «Да я просто изобретатель и ученый, да я, можно сказать, изобрел для вас способ добыть кучу халявных куропаток!»

В результате Дедала приютил на Крите Минос. Да-да, тот самый, что имел проблемы с быками, странными вкусами жены и сколопендрами, которые не давали царю полноценно релаксировать налево. Собственно, Дедал на Крит прибыл, как раз когда Минос обманул покровителя своего Посейдона, принес в жертву не того быка, а Посейдон сказал: «Ну, ладно» – и жена Миноса вдруг ощутила, что в эротических грезах внезапно мелькают рога и копыта.

…Дедал на скромные признания Пасифая в смысле «Во, быка бы мне» сперва реагировал стойко, нордически: мол – вам надо, вы и забирайте. Потом уразумел суть проблемы, но все равно не растерялся и достиг совершенства в выделывании деревянных коров, полых изнутри и снабженных стратегически важными отверстиями (как и что замерялось при изготовлении первой модели – история до нас не донесла). Дедал как раз собирался прототип усовершенствовать, оборудовать встроенной мычалкой, пристроить на место искусственное вымя, приточить искусственный хвост с функцией мухогонялки, но тут Пасифая растоптала добрые стремления мастера словами: «Главное – функциональность!» – влезла в корову, захлопнула крышку и двинула налаживать контакты с объектом обожания. И наладила (хотя у быка оказалось разбитым сердце, и эту проблему пришлось решать уже Гераклу). И родила Минотавра.

…в ответ на все патетические вопли Миноса (которому жена наставила слишком очевидные рога): «КАК?! Как она вообще сумела…?!» – Дедал делал лицо истинного ученого и выдвигал аргументы типа: «Ну, мы же не можем предположить, что там была какая-нибудь искусственная корова, а?» Потом аргументы перешли в плоскость: «Ну, не огорчайся, давай я построю Лабиринт для этого, с рогами?» – и это нашло горячий отклик в сердце царя Крита.

Лабиринт был построен, но жить Дедалу спокойнее не стало, потому что Минос как-то подозрительно косился и что-то такое расспрашивал о методике построения искусственных коров. Безобидные «просто гости» начинали стойко отдавать тюремной баландой. Дедал был Миносом объявлен невыездным, отчего закручинился и решился все-таки отбыть в эмиграцию, но оригинальным способом.

Вопрос «Отчего люди не летают?» витал в воздухе и перерастал в научно-практическую проблему. К решению которой Дедал подошел основательно: набрал перьев, сделал каркасы, закрепил перья воском и нитками… результатом стали четыре крыла – но вовсе не для того, чтобы явить миру четырехкрылую неведомую дедалолеталку. Просто за время заключения на Крите Дедал успел смастерить еще и сына Икара – между делом, от рабыни, естественным путем.

Лучше бы Дедал выстругал себе какую-нибудь античную буратинку. Как известно, на детях гения природа отдыхает. В случае Икара природа взяла длительный академический отпуск, скрутив в сторону Дедала нехилую дулю.

Инструкция по использованию крыльев была максимально проста и в устах Дедала звучала примерно так: «Крыльями мах-мах. За мной лететь. Это воск. Воск под солнцем тает. Высоко не лететь. Потому что тает. Это перья. Перья от воды тяжелеют. Низко не лететь. Там вода. В воде можно утонуть. Потом придет злой дяденька, заберет тебя к еще более злому дяденьке, мертвый будешь – вообще огорчительно».

Икар кивал и улыбался, как девочка в каске, которой на голову упал кирпич. Инструкции канули в Лету все, кроме «Крыльями мах-мах».

Поэтому во время полета Икар, конечно, крыльями махал, но летал по причудливой траекторией, которую греки обозначали как «Гермес после пира у Диониса». А потом и вообще поймал идею: «Ой, а чего б прямо к солнцу не взлететь, человечеству нужен выход в Космос».

Славы Гагарина или даже Белки и Стрелки Икару, натурально, не досталось, ибо лучи Гелиоса как-то внезапно растопили воск. «Ой, воск под солнцем тает, – совершил эпохальное открытие Икар. – Ой, я лечу вниз. О, а крылья от воды тяжелеют, что ли? Буль». Последним эпохальным открытием сына Дедала стало: «Танат знает много нехороших слов».

В это время Дедал спинным мозгом ощутил, что полет проходит слишком спокойно, значит, возможно, кого-то забыли… белые перья, подмигивающие из волн, его теорию подтвердили. Огорченный Дедал опустился на какой-то остров, крылья сломал и заявил, что он так не играет, и вообще, пойдет он искать мирной жизни.

Мирную жизнь Дедал худо-бедно нашел у царя Кокала. Но тут на горизонте опять заявился Минос, нрав которого был уже отягощен сколопендрами и встречей с Тесеем. А потому сделался царь дико мстительным и не прощающим эмиграции никому. Где скрывается Дедал, Минос не знал, потому объявил по Элладе: «Кто проденет нитку в раковину так, чтобы нитка прошла все изгибы и вышла с другой стороны – получит награду». Царь Кокал не понял коварства и возмечтал о награде (ну а что, у мужика там Пасифая и сколопендры, вот Минос и развлекается с раковинами, наверное). А Дедал в благодарность предложил решение (привязать к нитке муравья и запустить в раковину). Но Минос награды за загадку не дал, а наоборот, заявил, что теперь-то он знает, у кого Дедал, поскольку больше так извратиться с муравьем и ниткой в Элладе не способен никто (тут пошло что-то личное, про деревянных коров). Дальше следовало предписание подать Дедала сей же час.

Однако царь Кокал тоже оказался вполне античным типом, поскольку наотрез отказался высылать Дедала курьером и был согласен только на самовывоз. Приехавшему за Дедалом Миносу Кокал заявил, что иди-ка ты в баню, а то с дороги непонятно, царь ты Крита, али эфиоп зловредный. Минос послушно пошел в баню, где дочери Кокала сказали: «Извините, холодную воду у нас отключили». И обдали Миноса кипятком.

В общем, Минос «бух в котел, и там сварился». А Дедал пошел себе изобретать дальше, но зато уже четко знал – отчего люди не летают.

________________________________

Античный форум

Дедал: …и еще я хотел приделать корове вращающиеся рога, плюс язык, выстреливающий на восемь шагов, и да, если оборудовать ее выдвижными шипами на копытах…

Гермес: Зачем?

Дедал: Совершенство не знает границ.

Геракл: Фух. Если бы Критский бык столкнулся с такой коровой – мне бы там с ним труднее пришлось.

Афина: Танат правда знает много нехороших слов?

Танат: Постоянно слышу комментарии своего царя по поводу всего, что происходит на Олимпе. Думаю на досуге составить словарь античной обсценной лексики.

Персефона: С меня приложение со списком особо изобретательных метафор.