Серия «Эхо мёртвого серебра»

Гробница подавляет величием, стены упираются в потолок и служат дополнительной опорой. Будто символизируя важность покоящегося там. Правителя, приведшего империю к величию и славе, увеличившего её втрое. Стяжавшего столько богатств, что золотом мостили дороги.

Мой дед, моя главная жертва, Рогар Завоеватель.

Воин, чародей, мудрец и лич. Воплощение смерти, сам познавший её от моих рук. Именно я, разрушил филактерии с осколками души и пронзил грудь святым орудием.

Элиас морщится, вглядываясь в резьбу на стенах усыпальницы, летопись деяний. Магический свет подсвечивает её, отчего мрамор напоминает кость. Покорение горных княжеств, экспедиции на закатные острова и, истребление эльфов. Где-то там, среди эпических сражений и свершений затерялся крохотный город у эльфийского леса. Тот самый, где родился и вырос Элиас. Сгоревший дотла в одном из бесчисленных походов.

— Навевает воспоминания, да? — Спросил я, направляясь к воротам.

— Противоречивые. — Буркнул бывший героя, не сдвинувшись с места. — Раньше я мечтал отомстить за всех павших друзьей, а теперь осознал, что у меня их никогда и не было. Насмешки были не приятельскими подколами, а прикрытой ненавистью.

Ворота выкованы из толстых прутьев и подвешены на массивные столбы. Которые венчают оскаленные гаргульи. Каменные глаза следят за каждым движением, и я ощущаю растущую в них жажду крови. Кованый металл сочится проклятой энергии, которую ощущаю даже я, а волшебница побледнела и едва сдерживает рвоту.

Вот только откуда у Малинды ключ от гробницы бывшего императора?

Вопросы на вопросах, и ни намёка на ответ. Бесит.

Ключ вошёл в замочную скважину и провернулся без сопротивления. Щёлкнуло, створки медленно пошли в стороны. Мертвенный свет пал на дорожку из янтарной гальки.

Высоко и далеко грохнуло, пол слабо завибрировал и успокоился. Нечто явно пробивается через ярусы! Дело принимает совсем скромный оборот.

Ладно, ладно и с этим разберусь.

Двери гробницы дрогнули и распахнулись во мрак. Элиас встал рядом со мной, Фарина держится позади. Ну что ж, время поздороваться с дедом. Я шагнул внутрь. Тьма окутала плотным саваном и пугливо отступила. Передо мной помпезный зал уставленные золотыми статуями с орнаментом из мёртвого серебра. Впереди у распахнутого саркофага стоит Малинда. Волшебница помахала рукой...

Невидимая сила сдавила горло, живот и колени. Я рухнул набок, ударившись виском. Рядом рухнул Элиас. Фарина пискнула, но её отшвырнуло к выходу и прижало к стене.

— Ах, давно не виделись мальчик. — Проворковала волшебница, подходя ко мне и поигрывая амулетом из мёртвого серебра на длинной цепочке.

Амулет выполнен в форме черепа с глазами рубинами и алмазом во рту. Магический свет играет в камнях чарующими бликами. Малинда опустилась передо мной на корточки и провела ладонью по щеке.

— Мне правда жаль, что всё так получилось. Ты просто неудачно выбрал себе имя. Элдриан, ха. Знал бы ты, как Геор боится возвращения этого парня. Ах, а как же я его жду... ты был почти так же хорош. Но теперь пора прощаться, за тобой уже идут.

Я хотел засмеяться ей в лицо, но магия стягивает горло верёвкой. Великая Тьма, как же это иронично! Я напряг мышцы шеи, почувствовал, как давка усиливается и едва сдержал ухмылку. Элиас хрипит, дико вращая глазами. Волосы растрепались, и теперь ещё больше похож на опустившегося пьяницу, который только начал браться за себя.

— Не беспокойся, твои спутники мучатся не будут.

Она надела амулет на меня, заправила под рубаху, игриво проведя ноготками по грудным мышцам.

— Жаль уже не получится повторить ту ночку.

Грохот снаружи прервал волшебницу, и она со смешком развернула меня лицом ко входу. Взяла за волосы, вынуждая смотреть наружу. Снова грохот, уже ближе, будто небо раскололось. С потолка на пол посыпались куски гранита, сначала мелкая крошка, затем обломки размером с быка. Грохнуло, и облаке расколотых плит на пол обрушился человек в латах. Грохнулся об пол с такой силой, что весь ярус задрожал и наполнился воем нежити. Воем, полным ужаса.

Латы помялись и покрыты глубокими царапинами, шлема нет, золотые волосы свободно ниспадают на плечи. Грубое, волевое лицо покрыто старыми шрамами, а ямочка на подбородке напоминает каньон. Голубые глаза сверкают праведным гневом.

Малинда поднялась и пошла навстречу мило улыбаясь.

— Ох, дорогой Орсвейн, я так виновата перед тобой и Геором. Прошу прощения, за ту ошибку и в качестве компенсации я поймала того самого Элдриана. У него даже родовой амулет на груди.

Гигант, даже поднимаясь по лестнице, возвышается над волшебницей, как медведь над белкой. Магия вминает меня в пол, будто стальная плита. Терпимо, даже уютно в какой-то мере.

— Ты решила мне помочь?

Голос Орсвейна гудит, как боевой рог в нём нет удивления, только гнев. Кулак стискивается на рукояти исполинского меча. Малинда торопливо вскинула руки и затрясла ладонями.

— Конечно, ведь я так виновата! Инцидент с драконом, полностью моя вина!

— Ты. Оставила. МЕНЯ БЕЗ БОЯ!

Голубые глаза вспыхнули внутренним огнём, а от рёва затрясся весь склеп. Волшебница втянула голову в плечи, попятилась мелко трясясь. Гигант надвигается на неё, вытягивая меч из ножен, широченная полоса адаманта яростно отражает свет...

Раскатистый смех оборвал эхо, и я осознал, что он мой. Сил терпеть больше. Жалкий фарс, игра и лицедейство! Тело сотрясает демоническим хохотом, мышцы трещат от натуги, но магия поддаётся. Чувствуя, как она её путы рвутся волокно за волокном, оставляя на коже глубокие следы.

— Что... — Выдохнула Малинда, во все глаза смотря на меня. — Как ты...

Гигант остановился, опустил меч и ждёт.

Я выпрямился с натугой, провёл пятернёй по волосам, откидывая за спину. Криво улыбаясь повернулся к Малинде и издевательски поклонился.

— Рад новой встрече, госпожа. Довольно прискорбно, что ты меня сразу не узнала, но видит Тьма это было забавно. Но, пожалуй, хватит лицедейства. Согласна?

— Но... но... но ведь меч... вид...

— Ох, это.

Я двумя пальцами вытянул меч из ножен и отшвырнул в сторону, как грязную тряпку. Вытянул руку в сторону двери. Гигант стоит неподвижно, лицо не отображает эмоций, только глаза горят голубым огнём.

В полумраке снаружи сверкнуло, короткий росчерк высек искры из наплечника Орсвейна и мне в ладонь ударилась знакомая рукоять. Клинок из мёртвой стали впитывает тьму, наполняется и подрагивает в предвкушении. Волшебница пискнула и попятилась на карачках, не в силах оторвать от меня взгляд.

— Возрадуйся, дева, я вернулся!

Лицо Малинды напоминает посмертную маску, на полу сипло смеётся Элиас. Его взгляд полон ненависти и устремлён на женщину, рука, срывая магические путы, тянется к ножу на поясе.

Маски сброшены, время убивать.

Я рывком сорвал амулет и швырнул под ноги волшебнице. Повернулся к Орсвейну и слегка поклонился.

— Боюсь нас не представили. Меня зовут Элдриан, но многие добавлю Великолепный.

— Я буду звать тебя Мёртвый.

Гигант с ловкостью эльфа обрушился на меня, нанося град ударов со всех сторон. Адамантовый меч врубается в пол, оставляя глубокие зарубки. Дробит колонны, осыпая меня градом осколков. Движения быстры, но так прямолинейны. Мёртвая сталь едва касается адаманта, скользит и отскакивает, врубаясь в доспехи... Пятерня ухватила за голову, сдавила до хруста и швырнула через весь зал.

Я ударился о колонну, перебил её и, задыхаясь от боли, рухнул на пол. Проехался по гладкому мрамору, силясь вдохнуть. Лёгкие парализовало, а грудь сдавило. Орсвейн вырвался из облака каменной пыли и обрушил меч, держа обеими руками. Лицо перекошено хищной гримасой.

Вскинул клинок навстречу, оглушительный лязг стеганул по ушам, пронёсся волной по всему ярусу. Локоть ударился об пол, мрамор под ним треснулся, как молодой лёд. Кости застонали от боли.

Пнул в колено, сапог безвредно соскользнул по доспеху, а Орс только усилил давление.

— Для героя Тьмы, ты слишком слаб. — Прорычал Орсвейн, приближая лицо к моему и глядя в глаза, стараясь уловить момент, когда в них мелькнёт отчаяние.

— Дай проснуться... — Прохрипел я.

Рот наполняется кровью, как удачно, впервые рад, что получил травму. Торопливо харкнул и красный плевок угодил в глаз. Гигант с рёвом отшатнулся, вслепую махнул мечом, срубив мраморную колонну.

— Подлец!

— Ну, как бы да.

За спиной гиганта Элиас пытается подняться, но невидимая сила вминает в пол. Полуэльф хрипит, лицо налилось дурной кровью, а из носа бежит красный ручеёк. Фарина, прижатая к стене, делает пассы пальцами, не в силах оторвать руку. Шепчет одними губами. Малинда жмётся к саркофагу, обхватив колени руками и подтягивая к груди. Медленно раскачивается, что-то твердя под нос.

Орсвейн наносит удары вслепую, одной рукой размазывая кровь по лицу и выискивая меня.

Я потёр висок и сплюнул набежавшую кровь. Покачал головой.

— Знаешь, моя попытка сыграть в героя затянулась. Время напомнить, кто я такой.

В саркофаге нашлось с десяток имперских монет, платиновых. Клеймо говорит, что они были древними ещё до рождения моего деда. Мертвец лежит на полу в остатках ядовитого тумана, беспристрастный к разграблению. Вполне типичное поведение для мёртвых. Элиас с отвращением бросает добычу в кожаный мешочек, старается не смотреть мне в лицо, как и я в его.

Чувствую себя мерзко, и от этого сердце опаляет ярость. Пылающая злоба на этот мир, на людей, из-за которых я вынужден опускаться до такого, чтобы заполучить больше славы. Какое прогнившее общество породили силы Света. Это было бы иронично, не будь так мерзко.

Проклятье, если даже я, порождение некроманта, воспитанник лича, считаю это омерзительным... с этим миром явно что-то не так. Очень и очень сильно не так!

Фарина сунулась в склеп и громко прошептала, указывая рукой в коридор:

— Там кто-то идёт!

— Ну и пусть, — отмахнулся Элиас, склонившись над мертвецом и стягивая кольцо с указательного пальца. — Нам то какое дело?

— Я разберусь. — Вздохнул я и, делая вид, что не хочу отвлекаться от грабежа, вышел наружу.

Шарик света поднялся, раздвигая круг света, Элиас всё равно видит в темноте. Волшебница спряталась за спиной, приготовила посох. Темнота дальше по коридору издаёт мерное постукивание. Ладонь опустилась на рукоять меча.

Подземелье, куда люди спускаются ради наживы, опасное не только из-за нежити. Люди падки на лёгкую добычу. А что может быть проще нападения на других мародёров? Усталая и раненая группа не выстоит против сплочённого коллектива.

Слух обострился пытаясь уловить скрип тетивы или шелест оперения стрелы. Ничего. Только мерный, приближающийся, стук.

Темнота расступилась и в круг света, мимо ступеней малых склепов, вошёл человек. Согбенный под огромным рюкзаком, одетый в чёрные лохмотья, опирается на посох. На ногах вместо обуви обмотки чёрной ткани.

Остановился и приветливо помахал.

— О, добрый день! Сейчас ведь день?

Фарина выдохнула мне в спину и слегка шлёпнула по плечу.

— Всё в порядке, это торговец.

— Торговец?

— Да-да, я торговец, приятно познакомиться с новым отважным и красивым человеком! Это за вами малютка Фарина прячется?

— Оксель?

— Давно не виделись! Я уж начал беспокоиться! Ха-ха!

Торговец подошёл ближе и оказался головы на три ниже меня, с осторожно опустил мешок и распрямился широко улыбаясь. Лицо также затянуто чёрными лоскутами, только рот и глаза видны. Глаза тоже чёрные, с молочно-белыми белками. Это не человек и не эльф.

— Я как раз поднимаюсь на поверхность к скупщику. Может, вы желаете прикупить чего или продать? Буду рад услужить.

Из склепа выглянул Элиас, озадаченно уставился на Окселя и тот приветливо помахал. Полуэльф осторожно махнул в ответ. Потянулся к мечу и скривился, вспомнив, что тот сломался.

— И что же ты продаёшь? — Спросил я, пытаясь угадать расу.

Голос низковат, рост мал, но черты более менее человеческие. Я бы сказал, что это просто низкий человек, но глаза... таких у людей быть не может. Он прекрасно видит в темноте, ведь шёл без света и чудовищно силён, учитывая размеры рюкзака.

— О, великое множество товаров! На любой вкус! Еда, лекарства, информация и оружие. Просто скажите, что вам надо.

— Меч. Моему другу как раз нужен.

— Нет ничего проще!

Оксель с готовностью полез в рюкзак, скрывшись в нём по пояс. Провозился с минуту и с победным кличем достал меч. На вид старый, ножны выцвели, но рукоять обмотана свежим кожаным шнурком. В навершии сверкает рубин размером с голубиное яйцо. В руке нелюдя меч кажется двуручным.

— Прошу, прекрасный клинок! Истинный шедевр имперской металлургии! Конечно, это не мёртвая сталь, увы, те клинки передавались по наследству.

Я вздрогнул, увидев на ножнах знакомый герб. Гора с кометой. Непроизвольно выдохнул:

— Тень Солнца!

Взгляд торговца прилип ко мне, губы разошлись в тонкой улыбке.

— О, я смотрю вы ценитель! Да, действительно, имя этого клинка Тень Солнца! Может, вы знаете и имя его владельца? Коли так, я сделаю скидку!

— Хэй! — Крикнула волшебница и стукнула посохом по полу. — Мне ты никогда не предлагал!

— Конечно, ведь ты её просила. — Ответил Оксель, продолжая смотреть на меня и покачивая мечом. — Ну так, что молодой господин?

— Штайн Мордроу. — Ответил Элиас, подходя к нам с мрачным видом. — Первый капитан гвардии принца Элдриана.

— Ух ты, а нас целых два ценителя! — Торговец от возбуждения почти хлопает в ладоши, но глаза остались непроницаемы и холодны. — Однако скидку я обещал не за твой ответ.

— Сколько? — Буркнул я.

Фарина вертит головой глядя то на меня, то на Элиаса и на милом личике читается недоумение, граничащее с осознанием. Даже озарением, когда мелкие детали складываются в ясную картину. Она побледнела и шепнула, взяв меня за локоть.

— Ты ведь тоже... Элдриан?

Пальцы торговца стиснулись на ножнах и сразу расслабились. Взгляд устремился на Элиаса, вставшего над ним.

— Откуда у тебя этот меч?

В голосе полуэльфа холодное любопытство, а взгляд устремлён сквозь клинок в прошлое.

— Как и всё здесь, из могилы. Ой, прошу прощения, из богатого склепа. Выменял у пары приключенцев на лекарства, свежую воду и еду. Вы бы знали, как это ценится на средних этажах.

— Уж догадываюсь. — Ответил я. — И так, какова цена?

— Секундочку, не стоит торопиться. Скажите, господин постарше, откуда вам известно это имя?

Напряжение, гул струн в нежити, треск пробуждающейся магии. Я покосился на Фарину. Догадалась. С этим нужно что-то делать.

— Он оставил мне это. — Сказал Элиас и оттянул ворот, показывая узкий шрам через грудь. — Перед тем как умереть от моего клинка.

Ну вот, теперь не отгавкаться.

— А могу я услышать ваше имя?

Голос торговца стал хриплый и низкий, рука с мечом опустилась, но в позе проступила угроза. Будто хищный зверь изготовился к прыжку.

— Элиас Звёздный Ветер, забытый и преданный герой.

Оксель замедленно кивнул и повернулся ко мне.

— А ваше, господин?

Ну, врать я не собираюсь. Ведь даже интересно, как оно отреагирует даже на звук этого имени.

— Элдриан.

Оксель кивнул и ударил. Распахнутая ладонь толкнула воздух перед мной и тот невидимым тараном врезался в грудь. Дыхание вышибло жалких всхлипом, тело оторвало от пола и швырнуло в темноту вместе с волшебницей. Девушка молча ударилась о край гробницы, крутанулась и плашмя рухнула на пол. Лицом вниз и осталась неподвижна.

Я перевернулся в воздухе и приземлился на ноги, проскользив и для устойчивости уперев ладонь в пол. Элиас бросился на дворфа, а это он и есть! Оксель ушёл от хватки ловким прыжком, ударил вновь, но полуэльф извернулся и отскочил от магического удара. Охнул и, схватившись за поясницу, упал на пол. Лицо побледнело, покрылось бисером липкого пота. Дворф направил на него ладонь и отпрыгнул, спасаясь от моего клинка. Вновь вскинул руку и резко отдёрнул. Заточенная сталь вспорола воздух, изменила направление и устремилась в грудь.

— Какая удача! Потомок врага сам пришёл в мои руки!

— А ты скор на решения. — Прорычал я, смещаясь из стороны в сторону, не давая ему прицелиться и остановиться.

Мага нельзя оставлять в покое. Впрочем, сразу убивать тоже не надо. У меня есть парочка вопросов к мелкой твари.

Два взмаха и левая рука метнулась к моему животу, на пальцах зажигаются статические разряды. Взмах правой стеганул по кисти с мечом. Я отклонился и... незримая сила вмяла мышцы живота до хребта, почти переломив его. Тело сложило пополам, отбросило назад. Покатило по полу, меч вылетел из кисти и исчез в темноте.

Элиас начал подниматься, охнул и вновь распластался на полу, скрежеща зубами. Прокушенная губа заливает подбородок кровью. Глаза бешеные от ярости. Фарина подёргивается, под головой растекается красная лужа.

Дворф пружинисто шагает ко мне, перебрасывая из ладони в ладонь клубок молний.

— Совет обрадуется такой маленькой победе. Особенно твоей голове. Она займёт достойное место в нашей коллекции.

— Да что ты говоришь... — Прохрипел я, поднимаясь и сплёвывая кровь.

Живот горит огнём, мышцы сводит судорога, а в глазах предательски темнеет. А может, это тухнет магический шар Фарины. Круг света сужается и клубок молний становится ярче. Чёрные глаза отражают его и смотрят на меня с фанатичной ненавистью.

Полуэльф с трудом выпрямился, сделал шаг и с рыком ухватился за бок.

Ладно... ладно! Двое безоружных против коротышки мага, расклад относительно хороший. Не особо на самом деле. Я криво улыбнулся, заметив движение в стороне от торгаша. Фарина приподнялась на локте, полностью скрытая тьмой.

— Знаешь, а ты слишком самонадеян. Карлик. — Нарочито громче сказал я, шагая навстречу, протягивая руку и тыча пальцем в грудь. — Но я с интересом пообщаюсь с этим твоим советом.

— Ну, у нас есть магия разговора...

Ледяной шип пробил шею дворфа, высунулся с другой стороны и Оксель рухнул, как шёл, лицом вперёд. Фарина выругалась и щёлкнув пальцами вновь зажгла свет. Застонала и перевернулась на спину. На губах девушки вздуваются красные пузыри, лицо кривится, а из глаз текут слёзы.

Она знает, кто я. Стоит ли оставлять в живых?

Подошёл к ней, склонился, заглядывая в глаза. Пожалуй, стоит. Добрая репутация превышает потенциальный риск.

— Там... в рюкзаке... зелья... должны быть... зелья... — Просипела девушка, глазами указывая на ношу дворфа. — Скорее... красные... с красной пробкой.

Рюкзак торговца внутри представляет собой забитый шкаф, множество кармашков со множеством вещей. Самые тяжёлые сложены на дне и перевязаны цветными верёвочками. На боковине в кармашке с жёсткими рёбрами нашлись пузырьки с красной жидкостью. Вытяжка из крови эльфов, довольно редкая, если так подумать. Два пузырька. Один походя бросил Элиасу, а второй влил в рот Фарине. Волшебница закашлялась, заскрипела зубами и зажмурилась. По личику пробежала судорога.

— Какая гадость... ох, спасибо.

— Рано благодаришь.

«Настало время переговоров».

Чёрный туман вытекает из гробницы нам под ноги, клубится, вскидывая дымчатые щупальца. Тьма внутри плотная, как желе, свет умирает у порога распахнутой двери. На граните появляются ржавые язвы. Элиас встал рядом со мной, держа меч наготове, и заслонил собой волшебницу. Свободной рукой прикрыл нос и рот. Вместе с туманом из гробницы вырвался кислый смрад, от которого рот наполнился горькой слюной.

Нечто присматривается к нам, костяные щелчки бьют по нервам, как пальцы по струнам. Голубоватый свет упал на обтянутый жёлтой кожей череп. Человеческий, но вытянутый как у птицы, украшенный бронзовым клювом, а в глазницах сверкает мутный хрусталь.

Следом показалось тело, ссохшееся, обтянутое лоскутами кожи. В щелях видны кости и металлические струны. При каждом движении они вибрируют, и внутри твари щёлкает. На плечах покачиваются ошмётки кольчуги тонкого плетения, а на левой ноге болтаются остатки сапога.

Длинные лапы скребут стальными когтями по полу, темнеют от ядовитого тумана. Движения дёрганные, трясущиеся.

Фарина взвизгнула, попятилась, стискивая посох обеими руками. В глазах девушки страх и отвращение. Элиас ткнул меня локтем.

— Лево.

— Право. — Кивнул я и чуть сгорбился.

Кадавр, не самый простой, даже элитный, но опасности для нас не представляет. Слишком долго просидел взаперти, а время беспощадно даже для нежити. Однако расслабляться не стоит, я видел, как ополченцы вилами убивали прославленных воинов, стоило тем увериться в собственном превосходстве. Кадавр же будет куда опаснее толпы крестьян.

Тварь остановилась в двух шагах от нас, щёлкая клювом и по-птичьи склоняя голову. Лапы поднялись... Когти вспороли полумрак, сверкнули, отражая свет, и устремились мне в голову. Я качнулся вправо, метнулся вперёд, краем глаза заметив, как полуэльф прыгнул влево. Клинок врубился в ногу, вспорол кожу и оскорблённо лязгнул о струны, оплётшие кости и заменившие мышцы. Брызнули искры, а на месте раны выступила густая смазка цвета запёкшейся крови.

Элиас обрушил меч на голову, но промахнулся и попал по плечу. Мощный лязг и гул, клинок переломился, и верхняя часть исчезла в темноте под потолком. От мощи удара нежить рухнула на колени, но схватила бывшего героя. Рывком подтянула к себе, откидывая голову для клевка.

Мой меч воткнулся в основание шеи, проник внутрь, раздвигая струны. Голова твари застыла, я надавил, молясь Тьме, чтобы меч выдержал. Затрещало, хрустнуло, нечто внутри натянулось и лопнуло. Нежить издала булькающий звук, отпустила Элиаса, потянулась ко мне.

Полуэльф упал в подступивший чёрный туман, вскочил и с рычанием схватился за голову нежити. Одной рукой за затылок, а другой за клюв. Упёрся коленом в тощую грудь и откинулся назад. Я надавил на меч сильнее. Треск усилился, тварь задёргалась и... обмякла. Голова со множеством звонких щелчков отделилась от тела, осталась в руках Элиаса, а из обрывка шеи торчат вытянутые струны. Клюв распахнулся, и на пол потекла смолянистая жижа, касаясь пола, превратилась в клубы дыма.

Кадавр повалился на пол с глухим грохотом. Клинок заскрежетал, выскальзывая из хватки костей и струн. Сталь потемнела, вдоль дола проступил кислотный узор коррозии. Шарик света кружит над нами, освещая коридор и ряд запертых гробниц.

За толстыми, помеченными дверьми, скребётся и подвывает нежить. Фарина нервно озирается, как юная воровка. Издалека доносятся человеческие голоса, но они отдаляются. Видимо, группа шедшая за нами решила спускаться другим путём. Волшебница посохом подцепила мертвеца за подмышку, напряглась всем телом, вытягивая из чёрного тумана. На мой недоумённый взгляд пропыхтела:

— Помоги!

Ядовитый туман растёкся до середины коридора и клубится, вскидывая аморфные витки. Нежить неожиданно лёгкая, внутри тела что-то дёргается, гудит. Лапы безвольно трясутся, пальцы сгибаются, и когти лязгают друг о друга. Элиас недоумённо наблюдает, как Фарина уселась на труп сверху и ловко орудует ножом.

Девушка прикусила губу и методично вспарывает, срезает и раздвигает переплетения струн. Шарик света опустился ниже, почти залетел в рану. На руках густая плёнка смазки, брызги попали на одежду.

— Ты чего делаешь? — Пробормотал я, пытаясь вслепую вернуть меч в ножны и не проткнуть себе бедро.

— Секунду... у него, должен быть, большой...

— «Большой» что?

Фарина подалась вперёд, просунула ладонь между струнами и потянула. С влажным хлопком на свет показался розовый кристалл, источающий мягкое сияние. Волшебница издала победный клич и вскинула его над головой, демонстрируя нам. Опустила к глазам и с нежностью погладила.

— Какой... огромный... ах, Элдриан, если услышишь, что размер не главное, знай, это враньё!

Она широко улыбнулась и показала кристалл на вытянутой ладони.

— Что это такое? — Спросил Элиас, опередив меня.

— Это волшебный камень! По-твоему, нежить просто так сидела там столетия?

— Ну... да, некромант заклинание сказал, а она и сидит. — Сказал я, пожимая плечами и немножко стыдясь.

Для внука лича, сына некроманта, как-то позорно не знать тонкостей работы с нежитью.

— Эх... если бы всё было так просто! Нет, нет. — Фарина замотала головой, продолжая улыбаться. — Заклинание даёт толчок, импульс, запускающий весь процесс. Но для нежити нужна подпитка, постоянная! Тем более, для такой!

Она зашептала, делая пассы над кристаллом, и свечение потускнело, будто втянулось внутрь. Волшебница довольно кивнула и протянула камень мне.

— Храни у себя, за него платят большие деньги.

Элиас, наконец, отшвырнул клювастую голову, и она упала рядом с «глазастым» черепом. Стукнулась виском о висок и застыла, глядя в темноту коридора. Теперь у яруса двое молчаливых постовых.

— Надо было камни достать. — Вздохнула волшебница, отряхивая одежду.

— Надо, доставай. — Фыркнул полуэльф, с тоской глядя на сломанный меч на полу.

Туман нехотя рассеивается. Мы вошли в гробницу, оглядывая узорчатые стены. Истлевшую мебель и вещи, что были ценны для покойного. На протянутых рейках покачиваются вешалки с остатками одежды. Туман, как жидкость, плещется под ногами. В центре помещения возвышается саркофаг с резной крышкой.

— Мы правда будем это делать? — Шепнул Элиас.

Глаз полуэльфа подёргивается, руки вцепились в ремень у пряжки. Он понимает, что это необходимо для разрастания славы и денег, без которых нам будет тяжко, но геройское прошлое противится. Воровство у мертвецов это даже гаже обычного воровства. Мне это тоже не нравится, но я готов и на большее гадство.

Кивнул и взялся за крышку, навалился. Камень заскрежетал о камень, появилась и начала расширяться щель. Светлячок подлетел ближе и осветил содержимое.

— Вампир! — Взвизгнула волшебница.

Отпрыгнула, как кошка от змеи, выставила перед собой посох. Плечи мелко трясутся, лицо стремительно бледнеет, а губы кривятся, едва сдерживая вопль ужаса. Я схватился за меч и осторожно заглянул внутрь, готовый отскочить. Мертвец и правда неотличим от живого.

Лет шестьдесят, кожа нежно-розового оттенка, волосы зализаны назад. Лицо безмятежное, только глаза запали, как и полагается покойнику. Руки сложены на груди, на пальцах блестят золотые кольца и перстни. Одежда истлела и висит клочьями, к счастью, прикрывая срамное место. Что радует, не хотел бы смотреть на голого мертвеца.

— Нет, это просто мертвяк. — Сказал я отступая.

— Ты что, слепой?! — Взвизгнула девушка, глаза округлились, а рот распахнулся от гнева и изумления. — Да он тут тысячу лет лежит! Раскрой глаза!

Элиас встал рядом со мной, заглянул через плечо и покачал головой.

— Не вампир, совсем. Вампиры в склепах не селятся.

— А вдруг его тут заперли, как в тюрьме?!

— С чего бы это? — Удивился я.

Вампиры очень полезны, только идиот будет их запирать. С почти бессмертным и могущественным существом лучше всего договориться. У отца и у меня они служили в разведке и штурмовых отрядах во время ночных атак.

— Да кто их знает?! Нужно убегать, пока он не проснулся! — Выпалила Фарина, нервно оглядываясь на выход.

Закатив глаза, сунул руку в саркофаг, ухватил мертвеца за запястье и с натугой поднял. Застывшие мышцы едва двигаются, всё тело как колода промёрзшего мяса.

— Трупное окоченение, — пояснил я. — Просто перед смертью он купался в омолаживающих зельях. Богатый был.

Большой склеп, не самый верхний уровень крипты и охранник-кадавр ручной работы. Это всё стоит больших денег, даже огромных. Тем более, одно зелье омоложения стоит порядка двух сотен золотых, а это крошечный пузырёк. Сколько их нужно, чтобы заполнить ванную и отмокать в ней так часто, что пропитаешься насквозь?

Я осмотрелся, хмыкнул. Да, видимо мертвяк потратил большую часть состояния на попытку обмануть смерть. Очевидно, впустую. Смерть — это не то, что можно обмануть, это неостановимое бедствие, которое настигает всех. Включая бессмертных.

— Ты уверен? — С надеждой переспросила Фарина.

Я кивнул, Элиас скривился и смачно плюнул внутрь, почти попав на мою руку. Утёр губы рукавом и нехотя пояснил:

— Зелье делали из крови молодых эльфиек. Вечная молодость, мать её.

Фарина с видимым облегчением выдохнула, но всё же вышла из склепа. Элиас проводил её взглядом и сказал, повернувшись ко мне:

— А ведь ты захватывал эльфов в плен. В том числе ради этого.

В хриплом, насквозь пропитом голосе, отчётливо проступают нотки застарелой ненависти. Полуэльф вновь окунулся в воспоминания давней войны.

— Да. — Я кивнул. — Сотни и тысячи пленников. Особенно когда вычищал эльфийский плодовые поляны. Ты ведь знаешь, что это?

Элиас нехотя отвёл взгляд. О, он знает! Знает, что эльфы делали с пленниками, почему их леса такие пышные, зелень яркая, а плоды сочные. Растения любят перетёртый костный порошок. Особенно если кости были свежие.

Людей так много, как и костей в них. Что стоит жизнь короткоживущих? Ничего.

— Ладно. — Буркнул Элиас, хватая мертвеца за руки и вытягивая наружу. — Забудем об этом.

— С радостью. — Ответил я, и подхватил труп за ноги.

Тем более, что это меньшее из моих дел.

Утро холодное и сырое, с серого неба на Арш сыплется водяная пыль. Улицы мрачны и пусты, как и полагается городу-кладбищу, но чем ближе к центру, тем чаще встречаются люди. Сонно бряцающие кое-как закреплённым оружием, они плетутся к входу в Крипту. Монументальному комплексу башен разной высоты, прижатых друг к другу, как пучок копий. Разные входы, на разные этажи и статусные уровни. Кварталы знатных родов, аллеи влиятельных семей и улицы героев. Всё это Крипта.

Фарина часто зевает, жмётся к посоху и едва передвигает ноги. Элиас мрачно смотрит вперёд, под одутлыми наплывами кожи играют желваки. Я же иду с беспечностью, достойной королевского бала. Морось прибивает плащ к плечам, сыреющая ткань приятно облегает.

Да, весь план полетел к чертям ещё при встрече с Элиасом. Но было глупо рассчитывать, что всё пройдёт идеально. Ведь планы работают от и до только у теоретиков и бесхребетных, что вязнут в грёзах о том, как бы они победили врага или ловко ответили на колкость. О, эти умные опосля строят такие цепочки планов, что выполнись хоть часть, они бы пинали богов как безродных шавок.

У них одна беда, у жизни стальные кулаки и под их ударами прекрасные планы рассыпаются осколками неудач.

В этом и отличие деятеля от теоретика. Деятель гнёт свою линию, перестраивает под обстоятельства и достигает цели, или гибнет в процессе. Увы, никакая сила не является гарантом успеха. Порой тебе просто не везёт.

Я почти засмеялся в серое небо, представив, что ловушка Малинды меня убьёт. О, это было бы очень забавно и иронично. Однако возможность избавиться от Чемпиона Света манит. К этому добавляется и возможность лично увидеть свою гробницу. Ну, то что она назвала таковой.

Вспомни Малинда кто я такой, она бы не стала играть в детские игры.

Серые дома-склепы расступаются, открывая огромную площадь с башнями-входами. Со всех сторон к ним тянутся люди, не меньше сотни. Отчаянные искатели лёгкой наживы. Ничем не лучше обычных разбойников. Никто не хочет работать, все грезят о лёгкой наживе. Только если разбойник мечтает о крови и кошеле купца, то эти вот о богатой могиле. Буквально о мешке золота, за который даже драться не надо.

У центральной башни скопилась очередь. Группы вяло переговариваются, обсуждают этажи на которые собираются спуститься. Подходят к бирюзовому тенту под которым расположились стражники и пара чиновников Арша и соседних королевств. Вольный город волен не из-за силы, а из-за привычки делиться доходом.

Захвати его какой королёк и через день начнётся такая бойня, что кровь пропитает землю на две длины копья. Хорошая заварушка, но обеднеют все, и победа не гарантирована. Риск того не стоит.

Чиновник поправил очки, глядя на наши удостоверения старателей. Сделал пассы над кровавыми отпечатками и удовлетворённо хмыкнул.

— Первый спуск, он волнительный самый.

— Как и любой первый раз. — Кивнул я и улыбнулся.

— Будьте осторожны, он легко может стать последним.

Чиновник вернул документы, поставив печати, протянул три браслета из серебра с хризолитом. В тусклом свете камни похоже на запылённую гальку. Магия безразлична к красоте и благородству украшений. Важно только структура камня, остальное пренебрежительно.

Браслет защёлкнулся на левом запястье, хризолит вспыхнул внутренним огнём и потух. На коже осталось быстроисчезающее чувство тепла. Чиновник кивнул и заученно протараторил:

— Напоминаю, камень поиска даёт возможность вызвать спасательную команду. За двадцать золотых наши профессионалы доставят вас на поверхность с третьего по семнадцатый ярусы. Также, за браслеты взимается плата в тридцать серебряных монет. Вы имеете право отказаться от них... но я не советую этого делать. В крипте легко потеряться.

«А ещё без браслета вас могут зарезать и бросить в тёмном коридоре». — Подумал я, пересчитывая плату за троих. — «Конечно, вас могут зарезать и с ними, но так больше шансов, что это не сделают королевские старатели.»

Служитель смахнул монеты со стола и, мгновенно позабыв про нас, подозвал следующую группу. Элиас поджал нижнюю губу, через плечо смотря на мрачный вход в некрополь. Фарина сглотнула и стиснула посох до треска древесины.

Чёрный проход источает тепло и сухость, манит войти, обещая несметные богатства. Но за этим притаилось ледяное дыхание смерти. За порогом царство Смерти, холодное и опасное.

Войдя под мрачный свод, оказались в широком зале с винтовой лестницей, уходящей вниз. На стенах горят масляные светильники, пахнет церковными благовониями. По всей видимости вход окуривают для защиты от нежити. Столь же эффективно, как и плевки против крыс.

Влажные подошвы зашлёпали по ступеням, и вскоре мы оказались в зале поменьше. Вдоль стен стоят арки порталов, пустые и лишённые энергии. Фиксирующие и направляющие обручи смотрят на нас как глазницы черепов. В стороне другая лестница, новее и уродливее. Сколоченная из досок с тёмными пятнами сучков. У спуска на гранитной стене криво выцарапано «Прыгай».

— Ну, я даже не удивлён. — Пробормотал я с сожалением, осматривая мёртвые порталы.

— Поддержание порталов очень и очень сложный процесс! — Вставил волшебница, отряхивая воду с широкополой шляпы. — Даже просто открытие вытягивает много сил!

— Так ведь раньше работали.

— Увы, эти тайны канули в небытие вместе с империей. — Вздохнула девушка, нахлобучила шляпу и стукнула посохом об пол.

Над навершием зажглась искра, расширилась в лучистый шарик, что поднялся выше и замер над головой. Мягкий, голубоватый свет раздвинул сумрак и уплотнил тени за арками порталов.

— Пошли уже. — Буркнул Элиас, шагнул к лестнице и взялся за шаткий поручень. — Закончим с этим побыстрее.

***

Спуск длился целую вечность, деревянная лестница скрипит и шатается. Проходит через дыры в перекрытиях ярусов и уходит в бесконечность. Свет волшебного огня выхватывает из мрака витые колонны антрацитового камня, покрытые искусной резьбой. Воздух пропитан запахами масла и застарелой смерти. В нём нет и намёка на жизнь. Изредка ловлю нотки бальзамической жидкости, но это скорее игра воображения.

На одной из колон грубо выбито «Валран был здесь!». Неуместно, глупо и напыщенно. Жалкая попытка оставить память о себе.

Пятый ярус остался позади, и волшебница начала нервничать. Пробормотала, оглядываясь назад:

— Новичкам не рекомендуется опускаться ниже!

— Это почему?

— Опасно! Ниже пятого захоронены самые знатные! И... там чаще обвалы.

Я кивнул, логично. Достал из кармана заветный ключ, тёплый, но не нагретый от тела. Поднял на уровень глаз и медленно опустил руку. Ключ остался висеть в воздухе. Фарина охнула и подалась вперёд, почти столкнув Элиаса с лестницы. Старый полуэльф забурчал, но и сам поддался любопытству.

— Что это?! — Выдохнула волшебница.

— Ключ.

— Но почему он летает? Где ты это взял?!

— Подарок от старого врага. — Уклончиво ответил я. — Думаю, он приведёт нас куда надо.

— Я бы не доверяла таким подаркам...

— А кто сказал, что я доверяю?

— Слушай, Элдриан, я спустилась сюда, чтобы разжиться деньгами, а не идти в ловушки!

Я медленно повернулся к ней, взглянул сверху вниз и улыбнулся той самой улыбкой, от которой женщины млеют. Девушку проняло, но слабее, чем на поверхности. Она прикусила губу и едва сдержалась от притопа ножкой.

— Не беспокойся, если поможешь нам то получишь этот ключ. Мёртвого серебра в нём хватит.

Фарина осторожно коснулась ключа, тот качнулся, но остался на месте. Металл матово переливается в свете, будто состоит из песчинок. Волшебница сглотнула и медленно кивнула.

— Хорошо... но проклятье, кто же ты такой?

— Ну, искатель приключений. Скромный и славный.

***

Ключ поворачивается, как стрелка компаса, ведёт через мрачные коридоры восьмого яруса. Высокие стены исчезают в темноте над головами, покрытые ячейками с бронзовыми табличками. Здесь похоронены знатные, но небогатые. Часть крышек разбита и осколки валяются на полу, вперемежку с костями. На стенах видны глубокие сколы, царапины от когтей и тёмные пятна запёкшейся крови.

Элиас идёт, согнувшись и держа меч в опущенной руке. Глаза полуэльфа впились в темноту впереди. Шаг плавный, сосредоточенный, как в былые времена. Пусть и бывший, но всё-таки герой.

— А вот и первая нежить. — Сказал он и издал короткий смешок.

На осколках плиты лежит расколотый череп, почти чёрный от древности. В челюстях зажат кусок ветхой ткани с длинными прядями волос. В глазницах тлеют магические искры. Он следит за нами с бессильной яростью. На костях ещё темнеют лоскуты плоти. Фарина пискнула и направила на него руку, над кончиками пальцев вспыхнули и закрутились огненные жемчужины.

— Ты чего творишь? — Спросил я, хватая за запястье.

— Его надо уничтожить!

— Он безвреден, не трать силы.

— Это нежить!

— Это череп, без плоти.

Волшебница нехотя стряхнула заклинание, принялась массировать кончики пальцев, зажав посох подмышкой. Буркнула:

— Он может навести других на нас.

— Ага, крикнет им. Думаю свет и вспышка привлекут куда больше, чем таращащийся череп.

— Ну...

Чем дальше мы идём, тем гуще воздух, стены с ячейками сменяются вырезанными в скале склепами. Мраморные скульптуры усопших взирают на нас с полным безразличием. Темнота и сухость сохранили краски, и они напоминают живых. Отчего Фарина каждый раз вздрагивает.

В соседнем коридоре порой слышатся голоса, торопливые шаги, но быстро растворяются в мертвенной тишине. Внутри склепов скребётся костями по камню, щёлкает и глухо рычит. Нечто чует нас и алчет добраться до горячей крови и свежего мяса. На массивных дверях широкими мазками белой краски оставлены пометки.

— А, язык старателей. — Сказала Фарина, оглядывая ближайший к ней.

— И что это значит?

— Ну... этот говорит о большой опасности, но и шансе на добычу.

Элиас посмотрел на меня, я на него. Молчание, которое красноречивее любых слов. Волшебница пискнула, когда мы взялись за дверь. Остриё меча ударило в щель снизу, полуэльф скривился от такого надругательства над оружием, но навалился. Тяжело заскрипело, и створка приподнялась на петлях.

— Вы чего творите?!

— Добычу добываем... — Прохрипел я, наваливаясь всем существом чувствуя, как с той стороны копошится нечто... неприятное.

Убедившись, что я держу, Элиас в два удара выбил замок. Отчего челюсть магички ударилась о грудь. Полуэльф обернулся на неё и сказал с некоторой неловкостью:

— У меня есть некоторый опыт во вскрытии замков.

Девушка кивнула, но взгляд прилип к смятому металлу на месте замка. Добротная сталь смята, как бумага.

— А зачем поднимать? — Пролепетала она, силясь уложить в голове случившееся.

— Ловушки. — Пропыхтел я. — Они обычно срабатывают, стоит уменьшиться давлению...

Глухой удар с той стороны заставил пошатнуться. Гулкий вой пробрал до костей. Второй удар и меня отбросило распахнувшейся дверью. Ударило плечом об ограду противоположного склепа. Стальные прутья жалостливо скрипнули и погнулись. Фарина закричала и оборвала крик, увидев, что я поднимаюсь.

— Т... ты цел?!

— Ага... пустяки.

В коридор из склепа сочится чёрный туман, всё-таки ловушка сработала. В нём движется что-то большое, клацает клыками и приближается к нам.

Дракон опускается медленно, по широкой спирали, раскинув кожистые крылья. Солнце просвечивает тонкую кожу, выделяя паутину вен и сосудов. Элиас прижал шляпу к макушке и торопливо спрыгнул с козел, потянул лошадь к обочине за уздцы. Мой конь нервно переступает с ноги на ногу, норовит сорваться в галоп, прямо в чащу. Приходится сдавливать бока коленями до хруста рёбер и тянуть повод железной рукой.

Ваюна распахнула рот, смотрит на ящера круглыми глазами, как кошка на голубя.

Малинда, поняв, что замечена, весело помахала рукой. Меж пальцев сверкнули короткие искры... Дракон ударился всеми четырьмя лапами об землю. Припал брюхом, гася инерцию, и пробежал вдоль дороги, расправив крылья как парус. Потоки воздуха стараются вывернуть их, но сминаются и порождают порывистые завихрения вокруг.

Лес затих, прислушиваясь к грохоту, конь подо мной мелко задрожал, почти теряя сознание. В лицо ударило порывом ветра полным жуткого запаха большой ящерицы и тухлой рыбы. Дракон пробежал мимо, замедлился и величаво опустился, расправив крылья. Левое накрыло участок дороги, а правое почти дотянулось до леса.

Элиас обнял кобылу за морду, стараясь закрыть несчастной уши и глаза. Удержал первую волну паники. Заодно и сам затаился от взгляда волшебницы. Только она и сама не смотрит на него. Взгляд огромных глаз устремлён на меня. Загадочный, томный и зловещий. Малинда дождалась, пока дракон перестанет дёргать крыльями и соскользнула с хребта. У самой земли падение замедлилось и невидимая сила примяла траву. Волосы взметнулись красной волной, и чародейка широко улыбнулась.

— Привет, красавчик. Давно не виделись.

Я спрыгнул с коня, сдержанно поклонился, пряча хищный оскал. Она одна, одна! Дракон не считается. В глухом закутке дороги, посреди ничейных земель! До Арша несколько дней пути, дороги полны разбойников. Если здесь пропадёт женщина, никто не удивится. Всего одно движение, когда она подойдёт ближе, и нож пробьёт пышную грудь. Смерть придёт быстрее, чем чародейка сообразит. Элиас уже готов ударить в спину. Две одновременные и неожиданные атаки она не переживёт точно.

Нет. Я выпрямился и едва заметным жестом предостерёг напарника. Для начала нужно выслушать старого, ха-ха, врага. Не просто так ведь разыскала.

— Ох, как же я рад тебя видеть, милая Малинда.

Нечто в её выражении переменилось, на меня дохнуло опасностью. Прикусил кончик языка, гадая, чем мог вызвать гнев. Что для мужчины задача, граничащая с невозможным. Женщина может оскорбиться даже из-за ворсинки, прилипшей к вороту. А может, она, наконец, узнала меня?

— Так мы уже на «ты»? — Зловеще проворковала волшебница. — Ох, мальчик, тебе так повезло, что личико такое милое. Будь на твоём месте даже король, он бы уже упал на колени и целовал мои сапожки.

Она выпрямилась, грозно сверкая глазами. Элиас застыл у повозки, стискивая меч и сверля спину горящим взглядом. Сгорбился готовый к рывку.

За наигранным гневом отчётливо проступает насмешка и ожидание ответа. Я мысленно выдохнул и... шагнул к ней. Малинда высока для обычной девушки, но рядом со мной не больше мышки. Невольно качнулась назад, я властно взял двумя пальцами снизу за подбородок, мягко потянул к себе. Заглянул в расширившиеся от изумления глаза.

— Ах, милая моя, после той ночи мы несколько больше, чем на «ты».

Добавил в голос возбуждённой дрожи, хриплого желания. Женщины любят чувствовать вожделение к себе. Конечно же, в меру, ровно в такую, какую я сыграл. Лёгкий румянец окрасил щёки вечно юной волшебницы. Она быстро глянула на Ваюну, повернула голову, медленно, чтобы не выскользнуть из хватки.

— Девочка, тебе нравится мой дракончик?

Да! — Пискнула Ваюна, светясь от любопытства и истово кивая.

Малинда щёлкнула пальцами и глаза ящера затуманило сном. Тело обмякло, а крылья расправились, став похожими на тент. Через тонкую кожу просвечивает паутина вен.

— Можешь поиграть с ним, а я пока поболтаю с твоим... братом?

— Дядя Элдриан меня защищает, его матушка просила!

Девочка скользнула к дракону, как лисёнок. Когда поравнялась с волшебницей, та вздрогнула, глаза округлились. Всего мгновение и лицо приняло обычное, выражение.

— Однако занятные у тебя спутники...

— Алкаш и ребёнок?

— Алкаш и дикая колдунья. Впрочем, меня это не касается, не затем прилетела.

— О, так ты соскучилась по мне?

Малинда звонко рассмеялась, отстранилась с явной неохотой. Покачала головой.

— И да, и нет. Я хочу тебя предупредить и помочь. Слухи о твоих подвигах насторожили Святые Земли. Точнее, твоё имя. Нужно было быть скромнее, мальчик. Геор послал карателя за твоей головой.

— За головой? Я сделал что-то плохое?

Нет, конечно, нет. Власть ненавидит людей, берущих на себя её обязанности. Ведь такие в полушаге от становления заменой этой самой власти.

— Увы, имя Элдриана до сих пор внушает ужас в сердце Светоносного. За твоей милой головкой идёт не просто наёмник, но сам Чемпион Света.

Вдоль хребта прокатилась волна ледяных мурашек. Должно быть, я изменился в лице, Малинда звонко засмеялась и ткнула пальцем в грудь. Надавила, наслаждаясь чувством плотных мышц.

— Ты мне нравишься и поэтому я тебе помогу.

Порыв ветра откинул красные волосы за спину, я увидел отражение неба в глазах и собственное поражённое лицо. Конечно, я ждал, что Святые Земли отреагирую на слухи об Элдриане... но послать Чемпиона?! Это как на разбойников травить рыцарскую конницу! Как драконом ловить мышей! Бессмысленная и беспощадная предосторожность.

— Как же? — Прохрипел я, гадая, смогу ли выстоять против чемпиона.

Конечно же, смогу, не только продержусь, но и выиграю. Вопрос только в цене победы. Кажется, она будет выше, чем я готов платить.

— Ты ведь направляешься в Арш? В крипту?

— Да...

Жестом фокусника Малинда достала из воздуха ключ из мёртвого серебра. Подняла на уровень глаз и лукаво улыбнулась.

— Тогда держи, это ключ от гробницы того самого Элдриана.

ЧТО?!

— О, вижу ты удивлён? Но там ты найдёшь силу противостоять чемпиону.

Я едва сдержал смех, рвущийся из глубин естества. Посетить собственную могилу? О, об этом мечтает каждый мужчина! Желательно в момент похорон, посмотреть, кто пришёл проститься, а кто злорадствует. Однако, откуда вообще могла взяться МОЯ?!

Мёртвое серебро обожгло пальцы холодом, ключик довольно увесистый. Тяжелее, чем должен быть.

— Крипта большая. — Заметил я, пряча добычу в карман. — Как я найду эту гробницу?

— Ключ тебя приведёт. Будь храбр, молодой герой.

Она прильнула к груди и чмокнула в щеку. Засмеялась и танцующей походкой направилась к дракону. По щелчку пальцев ящер встрепенулся, спугнув Ваюну. В рабской покорности дождался, пока волшебница займёт место на спине. Затем побежал, мощно взмахивая крыльями, пока не взмыл над лесом.

***

— По-моему это ловушка. — Буркнул Элиас, вороша угли костра прутиком.

Отсветы углей падают на одутлое лицо, отражаются в глазах демоническими огнями. Лес вокруг нас мрачен, ночь обступает стоянку. В темноте всхрапывают кони, хрустят верхушками кустарника. Над углями румянятся ломти зайца, насаженные на прутики.

— Само собой. — Кивнул я, вертя в пальцах злополучный ключ.

Налёт мёртвого серебра матово отражает свет, быстро нагревается. Человек в жизни не державший драгоценный металл не увидит разницы, но я вижу. Под тонким слоем притаилось простецкое железо. Какой идиот будет тратить мёртвое серебро на ключ, даже на напыление?! Ответ очевиден, довольно умный стремящийся обмануть.

— Первый закон лжи, — продолжил я в задумчивости, — добавляй правду и добьёшься успеха. А поскольку у меня гробницы нет...

— Значит, Чемпион идёт по твоим следам...

— Не столько по моим, сколько по её. Никогда не поверю, что Малинда бросится помогать по доброте душевной.

— Тогда нам остаётся только одно. — Вздохнул Элиас и покосился на Ваюну.

Девочка спит у костра, зарывшись в спальный мешок. Наружу торчит только рука и макушка. Кажется, что внутри она перекрутилась как кошка на печи.

— Именно. — Кивнул я. — Подыграем им, заманим и перебьём. Как думаешь, голова чемпиона будет хорошо смотреться как трофей?

— Меня устроит и голова Малинды.

Я подбросил ключ, перехватил за верхнюю часть, крутанул и спрятал в карман. Идущий в ловушку имеет преимущество над охотником, когда знает о ней. Но мне также очень интересно, что там, в моей могиле. Что может помочь в борьбе с чемпионом.

***

Арш омерзителен настолько, насколько может быть заселённое кладбище. Меня передёргивает от вида склепов, переделанных в жилые дома. По широким улицам снуют молодые мужчины и женщины при оружии. Среди них встречаются угрюмые ветераны, имеющие за плечами не один десяток спусков в крипту. На углах и у крупных постоялых дворов выступают музыканты.

На площадях кипит торговля. Бойкие торговцы расхваливают товары для экспедиций. Освящённые мечи, амулеты, древние карты, нарисованные вчера в ближайшем подвале. Более маститые скупают добычу грабителей могил. Книги, украшения и странные таблички чёрного гранита с вкраплениями мёртвого серебра. Я едва сдержал гримасу отвращения, признав посмертные письма.

В дни молодости деда родственники клали такие таблички в руки мертвецов. На них выбивали послания умершему и всем, кто его встретит на той стороне.

Есть нечто омерзительное в том, чтобы красть их. Украшения, оружие, книги... это ещё можно понять. Но таблички? В них серебра меньше чем весит волос!

На моих глазах ветеран в помятых латах высыпал на прилавок шесть таких. Торговец схватил одну и удовлетворённо кивнул. Отсыпал в протянутую ладонь горсть монет.

— Это очень сильные заклинания! — Проворчал гробокопатель, потрясая ладонью.

— Сильные или нет, это жрец скажет. — Отмахнулся торговец. — А я плачу за размеры и количество. Не нравится, ищи другого скупщика.

— А вот и поищу!

Мужчина хлопнул монетами о прилавок, вырвал табличку из рук. Торговец вцепился в неё, потянул, и протараторил, нервно облизывая губы:

— Ладно, ладно! Ещё семь монет сверху!

— По рукам!

Торговые ряды остались позади, а дорога змеится вниз по холму, чтобы вскарабкаться на соседний. Конь шагает размеренно, с неудовольствием косясь на других всадников. Впереди раскинулся жилой район, из новых каменных домов с черепичными крышами. Отдельно возвышаются особняки за массивной оградой. Вдали же видна мрачная громада Входа. Огроменное здание, похожее на форт из тесно стоящих остроконечных башен.

Вход огорожен от города широкой площадью. Даже отсюда видно скопление народа у кованой ограды. Настоящая очередь на вход. Я покосился на Элиаса. Полуэльф пожал плечами.

— Слишком большая прибыль привлекает власти. На входе платишь пеню, а на выходе налог. Десятую часть от добычи.

— Знаешь, — сказал я, качая головой. — Я творил жуткие вещи, отвратительные, непростительные. Но могилы я не грабил, тем более с таким размахом.

— Я тоже... какое волнительное падение, не находишь? А ведь казалось ниже падать уже некуда...

Джер считал себя хорошим человеком. Отзывчивым, добрым и любящим отцом. У него были основания так считать, более того, он был прав. Каждый вечер, возвращаясь домой, он обнимал сына, помогал жене с домашними делами. Пропускал кружку пива у камина, обняв благоверную и дожидаясь, пока сын уснёт... Хорошая, честная жизнь.

Была.

На глазах навернулись слёзы, сердце замедляется и боль затухает. Рядом на пол упали половинки Форана, его закадычного друга по работе. Он тоже был хороший человек, собирался жениться осенью, когда в родной деревне соберут урожай. А теперь он лежит рассечённый от правого плеча до левого бедра.

Убийца, огромный детина с чудовищным мечом, переступил тела не глядя. Для него они не люди, в лучшем случае враги. Джер открыл рот заорать. Обратить на себя внимание, лишь бы не умереть, как букашка, задавленная походя!

Хлынувшая кровь заглушила голос, а следом сознание поглотило вязкое Ничто.

Орсвейн переступил стражника и пнул дверь. Хрустнул дубовый засов и створки распахнулись, вывернулись и повисли, перекосившись. Открывшаяся комната лишена дневного света. Светильники из мёртвого серебра освещают роскошные ковры, книжные шкафы и массивный стол. За ним в глубоком кресле развалился первосвященник пограничья, Сквандьяр.

Огромный, размерами не уступающий Орсу, но вместо мышц наплывы жира. Бывший герой похож на толстую свечу, оплывшую под летним солнцем или стог сена. Больше на последний, из-за белой накидки с красным воротом. Голова сидит прямо на плечах, крохотные глазки смотрят на вторженца без страха.

— Однако у посланца Геора странные манеры. — Вздохнул первосвященник и легко поднялся, указал на второе кресло. — В любом случае прошу, присаживайтесь.

Орс сощурился. Ростом Сквандьяр выше на полторы головы и гораздо шире. Само по себе это не внушает, видел и более высоких людей, не говоря уж о великанах. Но то как легко эта туша поднялась... Жир не заменил мышцы, а покрыл толстым слоем брони.

Перед ним далеко не безобразный жирдяй, но человек способный одной рукой задушить быка. Даже интересно, сможет ли он зарубить его одним ударом? Адамант против мышц и неимоверного слоя плотного жира.

— Не юли, Скван. — Прорычал Орс, направляя клинок в грудь первосвященника. — Где она?

— Она?

— Чародейка Малинда, она сбила моего дракона, когда я был на нём!

— Ах, ты про это... наша подруга уже отправила письмо Геору, с извинениями.

— Вот как, а как насчёт извиниться передо мной?

Сквандьяр взглядом указал на побоище за спиной рыцаря.

— Вот поэтому. Бедные ребята, молодой Орсвейн, ты славишься вспыльчивым нравом. — Сквандьяр взял со стола кубок, пригубил, глядя на «гостя», поверх. — В любом случае это всё большое недоразумение.

— Конечно, сбить моего дракона, послать людей найти труп. Очень большое недоразумение.

Срубить голову! Там за складками плоти прячется хребет, адамант легко разделит позвонки и на стене поместья появится новый трофей! Заговорщики должны умереть. Сначала Сквандьяр, затем Малинда и все причастные.

— Ошибка. Мы приняли тебя за другого. На тебя среагировало одно из заклинаний Малинды, оценивающее силу. Мы испугались, решили, что слухи правдивы и начали действовать.

— Чего же вы так испугались?

Первосвященник опустился в кресло, медленно, без резких движений. Стараясь не спровоцировать рыцаря. Вновь пригубил из кубка и спросил вкрадчиво:

— Скажи, что ты знаешь об Элдриане Тёмном?

— Пару сказок в детстве слышал. Бессмертный чародей или что-то вроде того.

— Эх, молодёжь... — Вздохнул бывший герой. — Сказка, миф... а для нас ночной кошмар. Элдриан, чемпион Тьмы. Мечник, выходивший один против нас троих и... не раз побеждавший. Я бы показал шрамы, но боюсь нынче их сложно найти. Но ты наверняка мог видеть шрам на лице своего деда? Ну, тот самый от скулы до виска?

— Он давно затянулся... но да, я его видел.

— Элдриан оставил его вилкой. Когда мы напали на дом, где он остановился. Он отбился, ранил Геора и скрылся, убив двоих. Героев, как ты знаешь, был с десяток. К концу войны осталось трое. Пятеро пали от его рук.

В коридоре появились слуги, пугливо заглянули в кабинет и отпрянули. Кланяясь, оттащили тела стражников, вернулись с вёдрами опилок. Которые рассыпали на лужи крови и принялись за уборку. По жесту Сквана дверные створки поставили на место и прикрыли.

— Ты можешь недооценивать угрозу. Но его не просто так прозвали Мясником и Палачом, Змеем, Ночной Тварью, Королём демонов и ещё тысячью прозвищ. Каждое из которых он заслуживает.

Орсвейн слушает внимательно, каждое слово высекает искры из разума, оставляет зарубки. Первосвященник умело играет голосом, делает паузы и расставляет акценты. Отчего повествование приобретает особую живость. Но что более важно, он не врёт. Орс чувствует это всем сердцем. Элдриан действительно такой. От этого яснее, отчего дед так хотел избавиться от нового героя с тем же именем.

Он тоже боится.

— Допустим, я тебе поверю. — Наконец, сказал Орсвейн и спрятал меч в ножны. — Однако я тут бывал раньше, и вы так не пугались.

— Ну, раньше не было слухов о некоем Элдриане, что вырезает толпы разбойников и в одиночку истребляет вампиров в собственном гнезде.

Рыцарь опустился в кресло, не отрывая взгляда от бывшего героя. Крылья носа широко раздуваются, улавливая тонкий аромат цветов. Странный и сладковатый, от которого свербит горло. Смешивается с запахами книг, ковров и крови.

На первом этаже завизжала женщина, наткнулась на след, оставленный Орсом от ворот поместья до дверей кабинета. В коридоре активно скребут щётками, спешат отмыть кровь со стен и потолка.

— Мне нужна новая одежда, доспехи и информация. — Сказал Орс.

Рассудив, что сначала нужно расправиться с потенциально опаснейшей угрозой, как и приказал дед. Компашку отставных героев оставит на сладкое.

— С радостью предоставим. — Широко улыбнулся Сквандьяр. — Прошу, отдохни в гостевом крыле, слуги проводят.

Когда чемпион Света вышел из кабинета, толстяк шумно выдохнул и торопливо накрыл рот ладонью. Закашлялся, и меж пальцев потекла кровь. Торопливо, почти падая, пошагал к дальней стене. Щёлкнул рычажком и распахнул потайное окно. Свежий воздух ворвался внутрь, яркий свет ударил по глазам. Сквандьяр скрючился, отхаркивая кровавые сгустки, рухнул на колени. Взгляд упёрся в колбу, лежащую на полу под столом. Горлышко помутнело и из него до сих пор сочится едкая дымка. Треклятое чудовище даже не заметило яда! Не будь Скван героем и не прими противоядие из кубка с вином, он был бы обречён. А этому как с гуся вода! Это пугает и наводит на мысли, которые пугают ещё больше.

***

Я поймал брошенную Ваюной булку и с радостью откусил. Нежная мякоть брызнула малиновым вареньем и начала таять на языке. Конь шагает размеренно, бережёт силы, чуя долгий поход, да и не хочет обгонять повозку.

Солнце карабкается к зениту и прогревает омытый грозой мир. Зелень блестит ярче, мир будто ожил и радуется теплу. Вдоль дороги цветут голубые и белые цветы. Воздух гудит от обилия пчёл и шмелей. Чёрная лента дороги тянется прямая как стрела, разрезая лес пополам.

Подковы бойко звенят, а повозка мелодично постукивает колёсами по неровностям.

Элиас смотрит на дорогу, задумчиво скребёт щетину на подбородке. Ваюна, с булочкой во рту, свесилась через борт и тоже смотрит. В чёрном покрытии мелькают ракушки размерами от макового зерна до почти яблока. Девочка посмотрела на меня, покрутила головой и спросила бойко:

— А откуда здесь ракушки?

— С моря.

— Но оно ведь далеко! Зачем их сюда привезли?

Я пожал плечами.

— Инженеры решили, что так полотно будет крепче и долговечнее.

— Почему?

— Хм... что-то про сцепление и баланс цены. Не помню, я ведь не инженер.

Элиас, воевавший против меня на море, задумчиво оглядел дорогу. Вздохнул и покачал головой.

— Странное всё это. Никакой магии, всегда удивлялся, что лич так избегал её использования.

— Дед считал, что использовать магию в быту кощунство. Если к нему кто приходил с такими идеями, то уже через час в виде зомби отправлялся строить дороги. Магия для невозможного, для остального есть разум...

Нечто привлекло внимание, Элиас задрал голову и выругался. Над лесом парит изумрудный дракон, крылья широко расправлены и ящер планирует вниз. Снижается, нарезая круги.

Ваюна взвизгнула от восторга и ужаса. Полуэльф схватился за меч, отдёрнул руку и торопливо заправил уши под соломенную шляпу. К нам спускается сама Малинда Ветроног! Красные волосы развеваются на ветру, как пламя. Женщина вцепилась в шею дракона, смотрит вниз сощурившись. Вокруг неё сверкает полупрозрачная скорлупа, защищающая от особо сильных порывов. Я мазнул пальцами по рукояти меча, гадая, она прилетела расправиться или соскучилась?

Зелёный дракон огнём не плюётся, но куда быстрее красного. Значит, она торопилась перехватить меня до того, как достигну Арша. Значит, точно знала, где я. Магическая метка... вот ведь хитрая самка собаки.

Натянул повод и жестом остановил повозку, откинулся в седле и наблюдаю за посадкой дракона. Послушаем, что она от меня хочет на этот раз. Сильно сомневаюсь, что весь путь проделала для повторения той жаркой ночи.

Струи дождя бьют по темечку, давят на плечи и стараются прижать к земле. Накидка стремительно тяжелеет и холодной хваткой сжимает тело. Староста потупился, подслеповато сощурился и натянуто улыбнулся.

— Простите, господин, я принял вас за другого... старость не радость. Проходите, проходите и разделите с нами стол. Боги велят быть гостеприимным.

— Не самый практичный обычай. — Заметил я, переступая порог.

— Ну, это как посмотреть, я помогу вам, вы поможете другому и так по цепочке, следуя обычаю, помогут мне. Взаимная помощь завсегда выгоднее себялюбия.

— Это верно, уважаемый, — сказал Элиас, проходя за мной. — Себялюбы, в конце концов, остаются даже без женщины, полностью оправдывая такое название, ха.

Ваюна зашла молча, сразу стянула плащ и принялась стряхивать воду через дверь. Потопталась и благодарно поклонилась старику. Я поблагодарил за приглашение кивком, всем видом выказывая безмятежность. Хотя внутри натянулась стальная струна тревоги, а пальцы тянутся к рукояти меча.

С кем он мог меня перепутать? Да и в глазах светилось узнавание, прямо как у Элиаса.

В сенях тепло, сухо и сумрачно. Свет пробивается под дверью, стелется по толстым доскам и стекает в щели между ними. Пахнет едой и горячим хлебом. С той стороны звенят голоса большой семьи, по большей части мужские.

Может быть, ущемлённый королёк успел разослать гонцов с моим описанием? А в деревне... нет, прямо за дверью, сидят охотники за головами. Не засада, просто везение. Моё, не их. Ведь это я буду веселиться под звон стали и хрипы умирающих.

— Стол у нас небогатый, но сытный и мы рады поделиться. — Сказал войт, касаясь двери.

Я приготовился рвануться внутрь, увернуться от стрел или обрушиться на ничего не подозревающих... Дверь отворилась в светлую комнату, пол покрыт толстым плетёным ковром, стены закрыты тканью. В дальнем конце, у закрытого окна стол, семь человек. Шесть парней, самому младшему лет семь, а старший красуется густой бородой. Седьмая женщина, ровесница войта. Давно растерявшая красоту, но сохранившая и приумножившая женственность.

Они обернулись на нас и замолчали, в глазах мелькнуло то самое выражение. Тишина резко стала тягучей и тягостной. Младший распахнул рот, выпучил глаза. Ложка выпала из ослабших пальцев, ударилась о край стола и расплескала кашу по скатерти и одежде мальчишки.

Ладно, это определённо не охотники за головами. Все похожи на старосту и его жену. Конечно, они могут быть наёмниками, но каковы шансы, что они решили навестить родителей и младших, и здесь наткнулись на меня? Исчезающе малы. Однако они меня знают.

По крайней мере, кого-то очень похожего на меня.

А в этом мире только один человек более менее похож на меня, был похож. Мой отец. Хотя несмотря на нашу идентичность, он лишь жалкая пародия на моё величие.

Женщина первая пришла в себя, всплеснула руками, подбежала к Ваюне. Хлопоча, повела к столу, усадила, подвинув стул, и наложила в тарелку большую порцию каши с мясом. Подвинула ближе корзинку пирожков.

Сразу видно, всегда хотела девочку. Только крестьянская жизнь благоволит мальчикам. У кого больше сыновей, тот благополучнее. Девочка же скорее проклятье на род, ломоть, выброшенный в окно.

При моём приближении младший затрясся всем телом, губы скривились, а глаза заблестели от подступивших слёз. Всхлипнул, судорожно втянул сопли. Сидящий рядом брат схватил его за руку, сдавил и что-то прошептал на ухо.

Старик заметно нервничает, бросает на сына острые взгляды. Натянуто улыбается и указывает на свободный стул.

— Садитесь, господин, я сейчас принесу ещё два. Для себя и вашего... слуги?

— Товарища. — Ущемлено ответил Элиас, сложил руки на груди.

— Ну, мы люди простые...

Старик умолк перебитый скрежетом стали, покидающей ножны. Женщина застыла, выпучив глаза на клинок, отражающий свет очага по всей длине. Сыновья начали бледнеть. Элиас выдохнул через нос, он тоже уловил странность в поведении, но не решался действовать первым.

— Я не хотел! — Всхлипывая, взвизгнул младший. — Господин Элдриан, простите! Я не хотел, это друзья говорили, что вас не существует! Это они... они пинали ваш идол!

Чего? Идол? Не существует? Дело принимает очень странный оборот. Я молча упёр меч в стол и мрачно воззрился на мальца. Нос уловил тонкую вонь мочи, а штаны паренька заметно потемнели спереди. Повернул клинок, так чтобы отполированный металл отражал искажённое ужасом лицо.

— Они заставили меня!

Ну, ладно, подыграю ему.

— Разве?

— Я просто... просто не хотел казаться слабым...

— И ты?

— Я пнул... всего раз, не в силу!

— Вот как...

Старик, бледный, как полотно, рухнул на колени, протянул ко мне руки. Почти рыдая, от ужаса и... счастья?

— Господин, пощадите! Он же просто ребёнок, он не понимает ничего...

— А ты?

— А я... я не углядел, не усмотрел... умоляю!

Элиас откашлялся в кулак, коснулся моего плеча и кивнул на дальний угол. За раздвинутыми красными занавесками на двух полках стоят иконы. Доски, покрытые краской. Не шибко умело, художник явно того же уровня, что рисовал нам карту. Изображённое мне знакомо.

Сложно не узнать себя.

На рисунке я с мечом в одной руке и увесистой державой в другой. За спиной возвышается отец, а за ним дед. Отец, сын и нечистый дух.

На рисунке я гладко выбрит, одет в золото и серебро. Взгляд суровый и вопрошающий. Очень интересно... вот такого в будущем я предусмотреть не мог. Никак.

— Идола мы починили ещё вчера! Не уж то, оно вас так разгневало?! Мы ведь так исправно молились о вашем возвращении...

— Просто совпало. — Успокоил я, властно повёл рукой. — Встань. На коленях должны стоять неверующие в меня.

В основном для удобства палача и явно «неверующие» не в религиозном смысле.

— Не уже ли дождались, началось возрождение? — По лицу старика бегут слёзы, заполняют морщины и капают на грудь. — В мир вернётся порядок?

***

Картинка складывается, мрачная и жестокая. Победители милостивы только в своих рассказах. После захвата столицы армии Света растеклись по стране, придаваясь всем радостям войны. Грабежу и насилию. Ведь нет большей радости для воина, чем убить врага и взять его женщину в его крови.

Я сижу и слушаю сбивчивый рассказ столетий страха, боли и унижения. Думаю, не стоит говорить им, что всему виной я.

Те, кто выжил, бежали из родных мест, бросая всё. Прятались, сбивались в голодные стаи и молились мне. Ведь я единственный, кто «исчез» и не был объявлен убитым. Тот, чей труп не выставляли на общее обозрение.

Неужели они даже кости деда подвесили на копьё? Было бы интересно посмотреть. Да и от отца осталось не так много.

Мой образ стал последней надеждой на отмщение. Той соломинкой, за которую ухватился утопающий в отчаянии народ.

В груди ворочается тяжёлое чувство, сдавливает сердце. Не жалость, не вина, но горечь за собственный просчёт. Какой из меня правитель, если не смог продумать очевиднейшее развитие событий... Должно быть, я был слишком хорошего мнения о Свете и его воинстве.

Старик плачет, утирает слёзы и рассказывает. Дети заглядывают в дверь комнаты, а Элиас сидит у стены. Ваюну жена войта увела в спальню. Негоже девочке слушать такие страсти. Знала бы она, на что способен этот «нежный цветок».

Дождь усиливается, гремит по крыше. Запах ливня просачивается внутрь, сплетается с домашним теплом и ткёт густую вечернюю атмосферу. В такое время лучше сидеть с кубком сладкого вина перед камином. Но я слушаю с каменным лицом.

Слушаю, как мой народ боролся за себя. Как выжил и вышел на большую дорогу с топором. Не грабить, но мстить.

Конечно, добро потомков захватчиков идёт в дело и в оборот, но какое благородное оправдание! Будь я судьёй, расплакался бы от дилеммы.

К счастью, справедливость меня не волнует, а вот обретение маленькой армии последователей... Да, это будет полезно. В конце концов, правитель не воюет сам. Конечно, если он не идиот. Война королей, это росчерки пера на полях боя, где вместо чернил кровь подданных.

***

Дождливую ночь разрывают всполохи молний, но площадь перед домом старосты освещена сотнями фонарей. Люди стоят в молчании и смотрят на меня. Вода бьёт по макушке, холодит свежевыбритые щёки. Сыновья войта оббежали всю деревню, пока старик вёл рассказ и теперь настала моя пора сверкать!

Раскаты грома бьют по деревне, стремятся оглушить. Но что эти жалкие хлопки против голоса, что отдавал команды в гуще самых кровавых сражений?

— Мой народ! Вы ждали меня, все эти годы, вы молили о моём возвращении! Вот он я, перед вами, принц... нет, император Элдриан! Кровь от крови Рогара Завоевателя и Индара Великого.

Голос разносится над площадью, перекрывает раскаты грома, а люди жадно внемлют. То, о чём они уже и не думали, свершилось.

— Я Вестник перемен, неумолимого возмездия! Ваш освободитель, от векового унижения и боли! Вопрос лишь в одном. Вы готовы мстить?

— Да!

Могучий рёв поднялся над толпой, и звуковая волна отшвырнула струи дождя. Ударила по мне и обратилась в широкую улыбку. Ох... то самое чувство, вновь вернулось ко мне. Власть! Сила повелевать и вести за собой. Нет большего наслаждения! Даже самые искусные любовницы не способны принести и толики этого блаженства!

Какой соблазн повести их в атаку, прямо сейчас! Ударить по кому угодно, разнести города и деревни по камешку. Вырезать жителей, предать огню поля и дома! Но не время... не время!

— Нас мало, но, правда, за нами! Я не обещаю лёгкого пути, как жалкий Свет, только кровь, пот и боль. Но вы сильны, и я верю в вас, так же как вы верили в меня. Вы пройдёте этим путём к победе! Вы вернёте то, что по праву ваше!

Гроза разрастается, но теперь это не ненастье, но предвестие истинной бури.