№14 (43) Александр Островский "Воспитанница" ( Российская Империя, 1859)
Сцены из деревенской жизни, впервые опубликованные в 1859 году в журнале "Библиотека для чтения". Это своего рода запрещенка 19 века - цензура запретила пьесу к постановке до 1863 года.
А вот прочтите резолюцию: Уланбекова берет крепостных девушек на воспитание.... согласитесь, время ли теперь говорить о крепостном праве и злоупотреблениях? ..... дворяне представлены в таком дурном виде. Они в настоящее время и без того заколочены. За что же их добивать окончательно, выводя подобным образом на сцену…
Речь идет о первых вольных и планируемом отмене крепостного права (1861 год).
Александр Островский затрагивает тему дворянского российского самодурства, которое в отличие от купеческого российского самодурства, оказывало влияние не только на своих близких, но и на судьбу общества. О чем говорит Островский? о помещичьем произволе, что такие дураки со статусом, не имея на то никаких личностных данных, путем своего упрямства и капризов, решают кого и куда назначить, кого на ком женить - т.е. кого казнить, кого помиловать. В данном случае помещица - самодур - Уланбекова.
Уланбекова, старуха лет под 60, высокого роста, худая, с большим носом, чёрными густыми бровями; тип лица восточный, небольшие усы. Набелена, нарумянена, одета богато, в чёрном. Помещица 2000 душ.
Деспотична, капризна, невежественна и упряма. Цензура говорит: с купечеством так можно, но с дворянством - извольте! Уланбекова искренне верит в то, что она благодетельница. Если купечество осознавало свою глупость и невежество в пьесах Островского, то дворянство искренне верит в свою избранность, ум, совесть и честь, а это, как известно, еще страшнее. Произвол Уланбековой прикрыт "добрыми намерениями и помыслами". Уланбекова (критики отмечают, что все фамилии героинь Островского - "самодур в юбках" имеют азиатские корни, первоначально фамилия задумывалась Усланова, с армянским носом и повелевающими бровями) регулярно берет к себе на воспитание бедных сирот.
На всех свою заботливость простирают. Такое доброе сердце имеют, что обо всех беспокоются. И уж очень сердятся, когда без их спросу делают. А уж как о своих воспитанницах заботятся, так это на редкость. Одевают их, как бы истинно своих родных дочерей, и иногда с собой кушать сажают, и работать ничего не заставляют. Пускай, говорят, смотрят все, как у меня живут воспитанницы; хочу, говорят, чтоб все им завидовали.
И какое трогательное поучение делают, когда замуж отдают! Вы, говорят, жили у меня в богатстве и в роскоши и ничего не делали; теперь ты выходишь за бедного, и живи всю жизнь в бедности, и работай, и свой долг исполняй. И позабудь, говорят, как ты у меня жила, потому что не для тебя я это делала: я себя только тешила, а ты не должна никогда об такой жизни и думать, и всегда ты помни свое ничтожество, и из какого ты звания. И так чувствительно, даже у самих слезки.
Так случилось и с очередной ее воспитанницей - Надей. Надя - сирота, дочь вольного (хотя Островский первоначально эту героиню делал и дочерью отставного чиновника и дворецкого). Надя чиста и прилежна, не смеет даже смотреть на мужчин, чтобы достойно выйти замуж. Мечтает стать хорошей женой, матерью и хозяйкой. И тут она узнает, что ей уготована честь идти замуж за грязного прощелыгу пьяницу - крестника Уланбековой. Его же Уланбекова пропихивает и на какую-то там должность.
И здесь на передний план выходит страстная и отчаянная натура Наденьки. По счастливой случайности Надя получает шанс избежать этого брака, но, на мой взгляд, она окончательно и бесповоротно разочаровывается и в жизни, и в людях, теряя веру во все (юношеский максимализм), она намеренно проводит ночь с сыном Уланбековой - красивым молодым барином, которому на гормонах кажется, что он влюблен в Надю, и окончательно и бесповоротно подписывает своим мечтам на счастливое будущее смертный приговор.
Но для меня примечателен в этом коллективе другой персонаж.
Потапыч, старый дворецкий. Галстук и жилет белые, фрак чёрный. С виду важен.
Уланбекова делает то, что ей свойственно. Но хуже этого то, что она это делает под молчаливое одобрение окружающих ее людей из сословия Нади. Потапычи имеют настолько врожденное рабское сознание со слепой верой в то, что хозяин всегда прав, что Потапычи просто не способны ни самостоятельно мыслить, ни иметь собственного мнения. Более того, застать дурака богу молиться, он и лоб расшибет, лишь бы выслужиться. Поэтому те кто мог хоть как-то препятствовать произволу, встав на защиту слабых - потворствуют ему.
Потапыч. Ты, Надежда, слушай, что барыня приказывает! Потому как они мне тебя поручают, значит, я должен свою власть показать над тобою. Коли, сударыня, прикажете, я могу сейчас же при вас собственноручно ей нравоучение сделать! Вот смей хоть одно словечко напротив сказать, тут же и оттаскаю, ни на кого не посмотрю. (Замахивается.)
Надя. Ах!.. (Пригибается.)
Уланбекова. Не бей ее! Что за сцены отвратительные!
Потапыч. Да как же, сударыня! Так с ними не сговоришь! Опять же, коли я отец, так уж это прямое дело! На то есть закон, и при всем том, как она вам теперича противится, так я и для вас должен это удовольствие сделать.
Надя (вставая с колен). Как вам не грех обижать меня, Потапыч! Что же я вам-то сделала?
Потапыч. Мне что же! Мне до тебя какое дело! А как, собственно, на то есть господская воля, ну я и должен потрафлять во всем; потому я должен раболепствовать.
Надя. Вам бы убить меня приказали, вы бы и убили?
Потапыч. Уж это не наше дело, мы этого рассуждать не можем.
ps: далее "Гроза"
