wartundercat

Темнота.
Тишина.
Я люблю.
Я крикнул.
Тишина.
Я люблю тебя!
Тишина!
Я, в надежде, найти тебя, искал по всей земле. Либо тебе без разницы, либо ты, как я. Путешествуешь, и я, не слышу.
Полсотни лет…
Мы могли бы встретиться…
Тишина….
Самый одинокий кит в мире – это кит 52 Герца, он поет свою песню, но никакой другой кит ему не будет отвечать, так и продолжается его путешествие по морям и океанам в полном одиночестве.
По данным статьи в газете «Нью-Йорк Таймс», исследовательская группа получала письма от глухих людей, которые считают, что кит может быть глухим. Его пение стало немного ниже с 1992 года — возможно, по причине того, что он вырос или созрел. Каковой бы ни была биологическая причина, по которой его пение столь необычно высоко, это обстоятельство, по всей видимости, не является препятствием для его выживания. Тот факт, что кит выжил и, видимо, созрел, показывает, что он, вероятно, здоров. Тем не менее это единственный в своём роде кит с такой частотой, обнаруженный в каком-либо месте, и в сезоне наблюдений фиксируется только один источник подобных звуков.
Как бы там ни было, он, скорее всего, обречен вечно скитаться в одиночестве по бескрайним просторам океана.

Брызги аккуратно легли на поверхности его куртки, он, матюгнувшись пытался оттереть пятна грязи. С нулевым результатом он бросил это занятие

В лифте девушка приветственно помахала рукой, улыбнувшись, он попытался оттереть пятна. С нулевым результатом он поднял взгляд и посмотрев в зеркало, представил себя с девушкой из соседнего отдела.

Они смотрелись идеально, как и остальные представители.

Менялась только внешность. Он откинул прядь волос, и улыбнулся спутнице. Улыбнувшись, тут же смутился. Он впервые позволил себе такую вольность. Голос «девушки» пиликнул, и сообщил, что парень на своем этаже. Он поправил прическу, и еще раз улыбнувшись, вышел.

На этаже все, как всегда. Он шагнул в рутину.

Шаг за шагом, он шел к своему рабочему месту.

10,53 улыбнулся охранник

10,55 поздоровалась коллега

10,57 щелчок

Девять грамм летит к соседке по работе, она, не ожидая рождественского подарка, падает без чувств. Несколько щелчков подряд, вся группа в ожидании подарков ложиться на пол, и в ожидании подарка слушает землю. Далеко ли Санта. Меняя магазин, он кричит: с рождеством! Ублюдки!

Сухой щелчок, в фильмах он совсем не раздается, или раздается гораздо позже.

Достав магазин, он пытается вставить новый. Обойма не попадает в приемник. Он, наконец перезарядив винтовку, продолжает свое шествие.

На крайнем этаже, осознав, что патроны кончились, он присел в углу. Здание окружили полицейские, оставалось всего 23 патрона в винтовке и пара патронов в пистолете.

Он встал из-за поваленного стола, и от бедра выпустил последние патроны, они, пронзив воздух, решили его судьбу. Несмотря на то, что судьба его была решена.

Сигнал в лифте пиликнул.

В мушке пространство этажа, и одинокая фигура.

Выстрел.

Тело падает на пол.

Сотые доли секунды, как будто одновременно.

За сотые доли секунды, до того, как его пронзит пуля, выпущенная спецназовцем.

Брызги аккуратно легли на поверхность его его куртки….

- Добрый день юноша! Устраивайтесь поудобней, еще пару мгновений и мы приступим.

Именно так я представлял себе доктора Айболита. Крепкий, в годах, уже начал седеть, и залысины. Волосы явно мигрировали с головы на руки. Ладони совсем не докторские. Этакие молоты. Еще и волосатые. Он делал заметки по последнему пациенту, ручка скрипела по бумаге и выводила слова понятные только доктору. За окном был ноябрь и шел один из первых снегопадов. Убранство кабинета было несколько советским, стены были окрашены в два цвета, белый и синий. Граница была где-то на уровне плеч, почему именно так раньше красили стены? Занавески кремового цвета, и неотъемлемая тюль. Еще в углу был стереотипный шкаф. Белый, покосившийся, со стеклянными дверцами, причем дверцы изнутри завешены марлей. А в самом шкафу, я так понимаю, истории болезни. Прям кабинет по методичке. Единственное отличие — это атмосфера: домашняя, по-моему, даже пахло выпечкой, и софа. В советских заведениях я такого не видел.

Закончив писать Андрей Алексеевич поднял взгляд на меня. Серые глаза впились в меня, этому эффекту поспособствовали очки половинки. Дамблдор недоделанный, подумал я. И неуютно поежился под пристальным взглядом. Еще раз посмотрев на доктора, я потупил взор, аки первоклассник перед учителем, в ожидании порицания. Поборов себя, я начал.

- Все началось очень давно, мне начали снится сны, забыть я их не могу, даже спустя десятилетия, помню, как будто только что проснулся. Эти сны оставляли неизгладимое впечатление, порой начинал путать где сон, а где явь. Со временем я научился жить с этим. Реальность и вымысел. Явь и сон. Два берега моей жизни. Если один берег не узнает о существовании другого все будет хорошо. И, одной реальности, я не рассказывал о другой. Так и жил. До сих пор путаюсь иногда где вымысел, для меня оба мира реальны. Все обусловлено тем что сны у меня идут по принципу сериала. В следующем сне идет логическое продолжение предыдущих снов. Но бывали и обособленные сны, так сказать законченные. Один из последних, это, как я, был маньяком, и, из разных девушек собирал свой идеал. У одной руки красивые, у другой волосы.

Я поежился вспомнив этот кошмар. Скосив глаза, увидел, как Айболит пристально смотрит на меня и медленно потирает руки. Внутри все похолодело.

- Часто вам снятся плохие сны? – голос чистый и глубокий. Немного с хрипотцой. Расслабляет.

- Нет, чаще обыденные. На подобие того что я нахожу свою Любовь…

Туман окутал ноги, вокруг был лес. Густой, первозданный. Чистый воздух щекотал ноздри. Я сделал шаг и ощутил влажные, прохладные, травинки, скользящие меж пальцев. Роса стекала с них и оказывалась на моих ногах. Я почувствовал себя викингом. Несмотря на деревья вокруг, я чувствовал невероятный простор. Воля. Закрыв глаза, я еще раз глубоко вздохнул. Именно этого мне не хватало все эти годы. Покой и свобода. Я свободен ото всего что меня тяготило. В руках почувствовался небольшой, но приятный вес. Я открыл глаза и опустил взгляд. В руках была моя дочь, Ольга. Я был безмерно счастлив. Тихий ветер донес до меня голос Одина. Я окончательно слился с образом викинга. Я даже не сразу понял, что это был голос.

- Отпусти Хельгу, тебе пора. Освободись! – где-то далеко раздался низкий рёв горна. Беда! Аккуратно уложив дочь на мох, я медленно достал меч, он призывно запел, готовясь к битве. Ступни ощущали поддержку земли. Всем неприятелям придется несладко! Если сама земля помогает. Я двинулся на звук горна. Завернув за очередной ствол обхватом в несколько метров, я увидел снег. Много снега, только снег и мертвые скалы. Обернувшись я не увидел никакого… а что, я там хотел увидеть? В Гималаях все пейзажи неповторимы и однообразны одновременно. Бардо тхедол приятно оттягивал руки, мне нужно доставить ее в Джоканг, любой ценой! Ветер завывал, и порой чудилось что Джомолунгма говорит со мной. Потом я понял, что мне не кажется.

В ушах стоял гул похожий на песни тибетских монахов. Среди всего хора голосов выделялся один, он все вторил и вторил:

- Освободись! Иди ко мне! Освободись! Иди ко мне! – все громче и громче, но не переходя на крик, а просто материализуясь, заполняя собой реальность. Окутывая. Он манил, окрылял…

В груди нарастал ком. Он становился все больше с каждой секундой, а голос уже заполнил все пространство. И начал твердеть. Дышать было трудно. Ребра ломило и наконец я заорал что было сил, казалось перепонки лопнули, и пустили трещину по пространству и времени. Я кричал несколько тысяч лет. Ребра продолжало ломить, к этому прибавилась легкость в хребте, как будто я скинул пару тонн. Наверное, именно так себя чувствовал Атлант, когда взял передышку. Ну, вы знаете….

Спустя вечность, я осознал, что голос не только не умолк, но и звучит совсем рядом.

- Освободись! Отпусти …, Иди на голос! - голос неожиданно знакомый, я открыл глаза, Андрей Анатольевич сидел рядом, держал мои плечи. Тут и смирительная рубашка не нужна, он быка прибить может. Подумал я.

Айболит тем временем, все вторил про освобождение. Санитарка вытирала пот со лба, поочередно, у меня и у Айболита. Голос глубокий и чистый превратился в горловое пение Алеутского шамана. Темнота окутала меня.

Открыв глаза, я услышал только скрип ручки, по старой, желтой бумаге. Доктор что-то заполнял, только легкая испарина на лбу. Мне было необъяснимо легко. Всего-то и надо было что выговориться. Я с улыбкой посмотрел на доктора. Тот в свою очередь писал не отрываясь. Закончив, он взглянул на меня, с вами все понятно, буду ждать на следующий прием … .

-Доктор, точно все хорошо? Мне казалось у меня что-то очень страшное…

- Ну конечно! я помогаю на сколько хватает сил моих, да и не такой уж у вас сложный случай! Но весьма интересный! Весьма…

С этими словами он снял очки, и покусывая дужку очков отвернулся к окну.

-Это, знаете ли, очень интересный случай…

Я не стал его отвлекать, и медленно вышел из кабинета, спиной вперед.

Выйдя на улицу я полной грудью вдохнул свежий, городской, смог.

Я наконец свободен! Вот только в шуме машин слышится что-то, что-то типа освободись…