user8852634

Родион Яковлевич Малиновский по праву считается одним из Маршалов Победы – тех советских военачальников, которые выиграли самую страшную войну в истории человечества. Меня всегда интересовало начало жизненного пути подобных личностей, те истоки, которые привели этих людей, на самую вершину военной карьеры. Тем более большинство из них происходили из слоёв населения, с военным делом никак не связанных. И если бы не Первая Мировая война и последовавшая за ней революция, мы, скорее всего, никогда бы об этих полководцах не услышали. Не стал исключением и будущий маршал Малиновский.

Однажды на глаза мне попалась автобиография, написанная 28 Декабря 1938 г. тогда помощником кавалерийского инспектора Белорусского Военного Округа по оперативному отделу комбригом Малиновским. Надо сказать, что Родион Яковлевич обладал не только военным, но и литературным талантом – официальный документ читается буквально ”на одном духу”, как приключенческая повесть . Да и вся его жизнь – жизнь одесского мальчишки-байстрюка, ставшего министром обороны ядерной сверхдержавы порой действительно напоминает авантюрный роман, особенно на раннем этапе. Но дадим слово самому Родиону Яковлевичу:

Малиновский Родион Яковлевич.

Автобиография.

Родился в 1898 г., 23 Ноября по новому стилю в г. Одессе. Отца своего не знаю, в моей метрике было написано “незаконнорожденный” (Существует несколько версий о том, кем был его отец. Как говорил сын Малиновского Роберт, «военный корреспондент лондонской „Санди Таймс“ Александр Верт, встречавшийся в 1943 году с командармом Малиновским, писал со слов маршала: „Красивая девушка Варя влюбилась в караима-землемера Якова, намного лет старше её. Он хотел на ней жениться, но его убили в Одессе ещё до рождения её сына“. По другим данным, моим дедом был не землемер, а сапожник Янкель (Яков), не пожелавший узаконить свои отношения с Варей» (Прим. Авт.)). В моей памяти отложился лишь период 1903 г, когда моя мать – Варвара Николаевна Малиновская, жила у своей замужней сестры Елены на станции Слободка Юго-Западной железной дороги, где муж её – Михаил Данилов, служил весовщиком в товарной конторе. Затем, в 1904 г, моя мать переехала в село Сутиски, недалеко от станции Гнивань Юго-Западной железной дороги – ныне Винницкой области – и поступила в этом селе кухаркой в земскую больницу, купила себе в рассрочку швейную машинку у кампании “Зингер” и немного занималась шитьём. В 1908-09 гг. её забрала к себе местная помещица, которая иногда навещала больницу с благотворительной целью, графиня Гейден. Мать у графини Гейден работала экономкой и, очень часто поварихой, т. к. повар был запойный пьяница. Здесь она познакомилась с молодым лакеем и за это была уволена с работы, поселилась в этом же селе Сутиски и занималась швейным делом, чем и добывала средства к существованию. В этом же селе я стал ходить в сельскую школу. К осени 1910 г она вышла замуж за этого лакея, и я, с мамой, переехали к нему, Сергею Залесному, в село Клищев (в 7 верстах от Сутиски), и мать стала носить фамилию Залесная, а я остался Малиновским, так, как не был усыновлён. Здесь, в Клищеве, весной, я закончил церковно-приходскую школу, и в эту же весну меня этот Залесный выгнал из дому, после продолжительных скандалов на этой почве с моей мамой. Я ушёл, вместе с другими мальчуганами, из села на фольварк Мендеров, помещика Ярошинского и стал работать батраком на всевозможной работе (больше всего работал погонщиком и плуготёром при глубокой пахоте под сахарную свёклу, а зимой стал работать в воловне и по вывозу навоза в поле). Так я проработал до Августа 1913 г, за это время списался с тётками своими и по приглашению тётки Елены, муж которой был переведён со станции Слободка на станцию Одесса-товарная и работал весовщиком, осенью 1913 г приехал в Одессу, и при помощи этого дядьки – Данилова, поступил в галантерейный магазин купца по Торговой улице № 29. Этот купец часто выкупал товары в товарной конторе, и весовщики его знали. Я получал 5 рублей в месяц на всём своём. В Мае 1914 г я заболел скарлатиной и по выходе из больницы уже застал другого подростка, принятого на моё место. Мне купец сказал, что бы я после болезни погулял месяца два, а там видно будет.

Так я остался без работы, тут подоспела война, а я, как раз в больнице прочитал брошюру про войну 1812 года, и проникся желанием так же воевать геройски, как воевали под Бородином в 1812 году, кстати, был без дела, и часто пропадал у дядьки, в товарных пролётах на станции, откуда грузились воинские эшелоны. В один из эшелонов я залез тайком и уехал вместе с солдатами на фронт. Уже в Вильно меня представили начальству, и я был зачислен официально добровольцем в пулемётную команду 266-го пехотного Елисаветградского полка. ( В 15 лет! (Прим. Авт.))

В команде я отличался строптивым характером, мало оказывал почтения начальству, за что оно меня не любило. Я всё время был в строю – сперва подносчиком патронов, потом наводчиком и начальником пулемёта. Разумеется, участвовал абсолютно во всех боях, а наград всё же не получал, был награждён Георгием IV степени, да и то по представлению чужого командира батальона, кажется 290-го Валуйского полка, на поддержку которого был брошен один батальон нашего полка и наш пулемётный взвод, во время прорыва немцев в Марте 1915 г. у Кальварии (севернее Сувалки).

В Октябре 1915 г. я был ранен под Сморгонью (два осколка попали в спину, один — в ногу), лечился в г. Казани в 66-м городском госпитале. По излечении прибыл в 1-й запасной пулемётный полк, в г. Ораниенбаум, в 6-ю роту, командиром отделения. В конце Декабря 1915 г был назначен в маршевую пулемётную команду особого назначения, и попал вместе с командой в г. Самару, во вновь формируемый 2-й полк, который в Январе 1916 г был отправлен через Маньчжурию на погрузку на пароход в порт Дайрен, а оттуда через Индийский океан, Суэцкий канал в Марсель, во Францию, куда прибыли в Апреле 1916 г.

Нас в порту вооружили и привезли в лагерь Майенн, где целый месяц производили все короли и президенты беспрерывные смотры и парады, а в Июне 1-я бригада (1-й и 2-й полки) была направлена на фронт, под Мармелон – недалеко от Реймса, потом были переброшены под Силери, а затем под форт Бримон, там нас захватила Февральская революция. Там же на фронте, с выходом приказа № 1 я был избран председателем ротного комитета (В 18 лет! (прим. Авт.)).

17 Апреля 1917 г. после долгих дебатов на собраниях и делегатских совещаниях бригада всё же приняла решение участвовать в общем наступлении союзников. Мы пошли в атаку на этот форт Бримон. В первый же день наступления я был ранен разрывной пулей в левую руку с раздроблением кости и очень долго лечился в госпиталях в г. Бордо, Сен-Серван и Сен-Мадьо – где так же избирался в госпитальные комитеты.

В конце Июня 1917 г произошло разделение бригад по приказу генерала Зенкевича в лагере Ля-Куртин. Я, не закончив хорошенько лечения, поторопился в полк и прибыл в Ля-Куртин, когда 1-я бригада была объявлена взбунтовавшейся, но на деле бунта никакого не было, просто бригада отказалась сдавать оружие, и отказалась идти на фронт, а требовала отправки в Россию. По прибытию в роту я опять был избран в ротный комитет и делегатом отрядного комитета. В конце Августа отрядный комитет не хотел доводить дело до вооружённого подавления и вынес решение сдать оружие. С этим не согласились солдаты на митинге всей бригады, и был избран, тут же на митинге, новый состав от ротного комитета. В этот период у меня открылась рана, и я с большим трудом был отправлен в госпиталь в Сен-Серван (лагерь уже был в это время сильно изолирован и прибывали французские части на обложение лагеря Ля-Куртин). 15 Сентября в этот же госпиталь прибыли раненые русские солдаты, и мы узнали, что 13 Сентября лагерь Ля-Куртин был расстрелян (то есть по лагерю был открыт огонь и лагерь сдался).

По выходе из госпиталя был направлен в лагерь Курно (там была другая половина русских войск, реакционно настроенных) Был подвергнут аресту, хотели учинить даже суд надо мной, как и над всеми куртинскими комитетчиками, но успели только допрос провести, как произошла Октябрьская революция. Французское правительство, ввиду этого, издало приказ о разоружении всех, без различия русских войск и об отправке их на работы, так, как , дескать, во время войны нечего даром хлеб есть. А кто не захочет работать, тот будет направлен в Африку, на принудительные работы. Я попал на работы в район Бельфора. Ссылаясь на свою раненую руку, я манкировал работой, пока не был заключён под стражу. После расстрела двух наших товарищей - одного товарища Ушакова, а другого фамилии не помню, это мне показало нашу полную беззащитность с одной стороны, и всё же я чувствовал моральную необходимость побить немцев - они, в это время оккупировали Украину, издеваясь над народом. Я решил пойти на фронт, и был направлен в Иностранный Легион 1-й Марокканской дивизии французской армии, куда попал в Январе 1918 г.

В Марте дивизия была брошена навстречу немецкому мартовскому прорыву в Пикардии, и с этого дня дивизию безжалостно избивали во всех тяжёлых боях 1918 года. Я был наводчиком, а затем начальником пулемёта вплоть до перемирия.

В Январе 1919 г нас, всех русских, изъяли из Иностранного Легиона, кроме тех, кто подписал контракт служить 5 или 10 лет независимо от войны - за это давалась единовременная денежная премия - и на эту удочку многие попались. Нас собрали в деревне Плёр, недалеко от города Сюзана. Первоначально думали отправить всех к Деникину, но встретили отпор – мол, мы подписывались воевать только против немцев, о чём делалась пометка в наших солдатских книжках. Всё же им удалось отправить в Новороссийск одну стрелковую роту – человек 200, остальные – ок. 300 человек – так и остались в деревне до подписания Версальского договора. В июле стали записывать - кто куда хочет ехать в Россию – писали уже по городам, нас человек 20 записалось ехать в Одессу.

В Августе 1919 г нас направили в Марсель и, погрузив 14 Августа на пароход “Поль Лека”, оказалось, что повезли не в Одессу, а во Владивосток, куда мы и прибыли 7 или 9 Октября 1919. Нас сразу хотели забрать в белую армию. Мы начали бросаться, куда попало, что бы нас прежде пустили по домам. Этого мы добились в комитете “Пленбеж” (Пленные и беженцы), над которым держало гегемонию американское общество АРА. Получив разрешение ехать по домам, на побывку, мы двинулись на Омск. В Иркутске, на станции, нас стали задерживать – мы кинулись наутёк, кто куда, - все были из центральных губерний и из Украины. Кое-как добрались до Омска (в кондукторских бригадах товарных поездов – железнодорожники, почти все, поголовно были настроены против колчаковцев, и охотно оказывали содействие). Дальше Омска трудно было пробираться – поезда ходили только воинские, лёд на Иртыше регулярно ломали.

Через несколько дней, когда Петропавловск уже был взят Красной Армией, я, на рассвете, перебрался через Иртыш, перед проходом ледокола, и пошёл по целине, по снегу, держась телеграфных столбов железной дороги на зрительное расстояние. По дорогам нельзя идти было – по ним тянулись бесконечные колонны отступающих колчаковцев. Пройдя весь день, к вечеру, я совершенно выбился из сил и выбрался на дорогу, к тому времени опустевшую от колчаковских колонн. Немного пройдя по дороге, я наткнулся на разведку 240-го стрелкового полка 27-й дивизии (той самой, Чапаевской ! (Пр. авт.)), был остановлен и обыскан. Разведчики нашли у меня в кармане французский Военный Крест (за бои в 1918 г. я был трижды награждён французским орденом Круа де Гер с мечами). Вот в этих мечах всё зло и заключалось – разведчики решили, что я не солдат, а офицер, потому, что в русской армии солдатам никогда не давали крестов с мечами и решили просто меня расстрелять, к стати недалеко от дороги как раз были кусты. “Тащи его в кусты и крышка” – услышал я возгласы. Мной овладела такая обида и злость, что я стал ругаться так, как никогда в жизни не ругался. В это время один из разведчиков подал голос: “ А то, ребята, давайте доведём его до штаба”, а ему в ответ: “Охота тебе возиться, ну и веди!” Так меня этот разведчик довёл до ближайшего села, в котором расположился штаб батальона на ночлег. Командир батальона выслушал меня и позвал доктора, что бы тот, как учёный человек, проверил мои французские документы. Доктор проверил и подтвердил, что документы на самом деле французские – это солдатская книжка и продовольственный аттестат, выданный в Марселе, при погрузке на пароход – они у меня и сейчас есть.

Наутро в это же село подошёл штаб 240-го стрелкового полка. В штабе я встретил ещё трёх товарищей из группы в 20 человек, с которыми я прибыл из Франции - это тов. Василий Ермаченко, Сергей Трофимов и Иван Цыб. С нами четыремя имел беседу кто-то из подива-27, выяснял условия нашего прибытия из Франции и предложил, что если мы хотим ехать домой, то можем поехать - мы, все четыре выразили желание служить в рядах РККА. Тогда он с запиской направил нас к коменданту штадива, а последний с препроводительным документом направил нас на службу в 240-й Тверской стрелковый полк. Так мы попали в полковую пулемётную команду и вечером, вместе с командой выступили по направлению на Омск - это было 10 или 11 Ноября 1919 г.

На второй день, к вечеру, мы вступили в Омск, после небольшой перестрелки. Затем продолжили преследование колчаковцев - были небольшие бои под Канском, Новониколаевском, и сильный бой под станцией Тайга, с поляками и воткинцами. После занятия Мариинска наша дивизия стала на отдых, а 30-я дивизия преследовала колчаковцев дальше. Наша пулемётная команда разместилась в селе Собакино (его называли ещё Дмитриевское), недалеко, верстах в 30-ти от Мариинска. Там мы получили пополнение и стали заниматься. В начале Февраля я заболел сильно тифом, меня отвезли в госпиталь, в Мариинск. Держали всех тифозников вместе и я, будучи больным возвратным тифом, заболел и сыпным тифом - болел в очень тяжёлой форме, из Мариинска нас перевезли, в более благоустроенный госпиталь, там даже уже были простыни и одеяла. В Апреле я уже выписался из госпиталя, но был настолько слаб, что еле ходил.

Прибыл к коменданту города, для отправки в свою часть. Началась оттепель, потекли ручьи по улицам, а у меня (как и у всех, которые накопились у коменданта), были только валенки. Мы требовали хоть опорки, но комендант не имел, всё обещал, что вот-вот придут ботинки. Так мы прождали дней 20, а там комендант объявил, что тифозников направлять в свои части запрещено и в Мае-месяце уже направили в Канск-Енисейский, в 137-й отдельный батальон обороны железной дороги Сибири. По прибытии в Канск-Енисейский мне стало известно, что 27-я дивизия из района Минусинска (куда она во время моей болезни ушла) убыла на польский фронт. Я никак не мог пробраться за дивизией и так и остался в 137-м батальоне. Затем был направлен в школу подготовки младшего комсостава при 35-й отдельной стрелковой бригаде обороны железной дороги Сибири, которую и окончил в Августе месяце 1920 г и был назначен начальником пулемёта во 2-ю роту 137-го батальона.

3-го Декабря 1920 г 137-й отдельный батальон слился с ещё одним батальоном и сформировался 246-й полк, я был назначен командиром пулемётного взвода 2-й роты, а 1-го Февраля 1921 г - начальником пулемётной команды. 28 Февраля этот полк переименовали в 3-й Сибирский стрелковый полк, и он был переброшен в Забайкалье, на охрану туннелей Забайкальской железной дороги и на охрану монгольской границы. В Декабре 1921 г, когда уже были ликвидированы банды Унгерна в Монголии, после боёв в районе станции Мысовая, 3-й полк был расформирован, и я был назначен в 309-й полк 35-й стрелковой дивизии, сперва помощником начальника пулькоманды, а с 17 Декабря 1921 г - начальником пулемётной команды.

В Августе 1922 г 35-я дивизия прибыла в Иркутск и переформировалась из 9-ти полкового состава в 3-х полковой. Я был назначен председателем ликвидационной комиссии 309-го полка, а 23 Августа 1922 г стал начальником пулемётной команды 104-го стрелкового полка этой же 35-й дивизии. 1 Августа 1923 г я назначен помощником командира 1-го батальона этого же полка, а в середине Октября мы были выделены из 35-й дивизии, как второочередной кадр и прибыли в г. Калугу, на формирование 81-й стрелковой дивизии. 18 Ноября 1923 г был назначен командиром 1-го батальона 243-го стрелкового полка, в этой должности работал до 1 Октября 1927 г. Потом учился в Академии им. Фрунзе и окончил её весной 1930 г. По окончании военной академии стал начальником штаба 67-го Кавказского кавалерийского полка (хотя никогда не чуствовал кавалерийских наклонностей). 25 Января 1931 г назначен помощником начальника 1-го отдела штаба Северо-Кавказского Военного Округа (СКВО), а 15 Февраля 1931 г помощником начальника 3-го сектора 1-го отдела штаба Белорусского Военного Округа (БВО), с 14 Марта 1933 г - начальником 2-го сектора этого же отдела. 10 Января 1935 г назначен начальником штаба 3-го кавалерийского корпуса. 19 Июня 1936 г назначен помощником кавалерийского инспектора БВО по оперативному отделу (В январе 1937 — мае 1938 годов полковник Малиновский находился в Испании в качестве военного советника во время испанской Гражданской войны (псевдоним «полковник Малино»), где разрабатывал боевые операции против франкистов (Прим. авт.)).

Мама моя и её муж – Залесный, с детьми, которые пошли от Залесного – Нина, Александр, Вера и Анна Залесные - жили до революции очень бедно: на трёх братьев Залесных было всего три четверти десятины земли, никогда не было лошадей и только с моей помощью мать приобрела корову, с 1931 г состоят в колхозе, в этом же селе Клищев Тывровского р-на Винницкой области. Муж матери Сергей Залесный умер в 1937 г, мать теперь живёт одна, я ей систематически помогаю.

Тётка Елена уже давно умерла, её муж, Михаил Данилов, живёт теперь у своих детей, в Одессе на Пионерской улице, д. 69 . Дочь его вышла замуж за Ясинского – рабочего Одесского механического завода, а сыновья работают на этом же заводе - один слесарем, а другой инженером. Никто из них у белых не служил и не репрессирован. Вторая тётка – Лидия ещё в 1910 г вышла замуж за Наготчука, село Роговино (11 километров от Клищева), а теперь живут в городе Немирове, муж её где-то там служит – связи с ней не имею.

Третья тётка – Наталья Николаевна Малиновская замуж не выходила – приобрела сына в девушках, до революции работала санитаркой в детском приюте в Киеве, где живёт и сейчас – по улице Кирова дом 11, кВ. 11 – сама теперь работает сортировщицей на Киевской обувной фабрике, а сын её работает сверловщиком в Киевском Арсенале – стахановец, к Первому Съезду стахановцев дал рекорд производительности труда, выполнив норму на 1200 %, о чём писали в “Известиях”. С ним поддерживаю связь, бываю у них, а они у меня, так, как с давних пор тётя эта мне оказывала мне внимание и помощь, а теперь я ей. Дядя мой – Яков Николаевич Малиновский был смотрителем зданий на станции Бирзула Юго-Западной железной дороги, я его видел проездом в Одессу в 1913 г, с тех пор связи с ним не имею и где он сейчас не знаю, знаю, что на станции Бирзула он перестал работать с 1913 г. Дед мой – Николай Малиновский, служил приказчиком у помещика в местечке Ворошиловка (7 км от станции Гнивань Юго-Западной железной дороги) и умер в 1902 г. Брат его – Василий Малиновский сидел на каторге в период японской войны и ещё раньше, за что – не знаю, в 1913 г приезжал в Жмеринку Юго-Западной железной дороги и в этот же год уехал опять, но куда – я не знаю.

Родственники жены: женился я в 1925 г в г. Иркутске, для чего специально ездил из гор. Калуги, на Ларисе Николаевне Шарабаровой 1904 г. р, с которой познакомился в 1923 г, когда она работала машинисткой в штабе 104-го стрелкового полка. Она воспитывалась у своих дедушки и бабушки в гор. Иркутске по улице Степана Разина, д. № 3. Дед её был печником и каменщиком, а потом завёл себе в тайге кирпичный завод, где работал сам и нанимал рабочих. Под конец сделался подрядчиком – брал подряды на строительство домов. Умер в 1920 г, был старик и белой армии не служил. Бабушка её – домохозяйка. Мать её родила в девушках (вот совпадение! (Прим. Авт.)), поэтому она воспитывалась у дедушки и бабушки. Мать её стала жить без брака с почтовым чиновником Пучковым – он умер в 1916 или 1917 г, сама она работала на почте телеграфисткой и умерла после операции в 1919 г, в Иркутске. Оставшиеся от неё дети – Евлогий и Андроник так же перешли на воспитание к бабушке, поэтому жена стала работать с 16 лет, бросив учиться . Младший брат жены – Евлогий – примерно 1909 г. р. будучи мальчиком стал торговать мелочью с лотка, а теперь служит заведующим складом Иркутской обувной фабрики, в Красной армии не служил. Самый младший брат жены – Андроник Шарабаров рождённый так – в 1914-15 гг, работает сейчас бухгалтером в системе совхозов на периферии в Иркутской обл, в Красной армии не служил (освобождён по болезни – ярко выраженное косоглазие). Сейчас в Иркутске, на ул. Степана Разина д. №3 живёт дядя жены Фёдор Михайлович Шарабурин (сын дедушки, у которого жена воспитывалась), теперь уже пенсионер, до этого был печником, каменщиком, а в последнее время – проводником почтовых вагонов. Бабушка жены умерла в 1928 г.

В партию я вступил кандидатом в 1923 г, в 243-м стрелковом полку, в члены переведён в 1926 г. Принят парткомиссией 81-й дивизии в г. Калуге. № партбилета 1040884. Партвзысканий не имею и не подвергался. Работал два года членом выездной сессии военного трибунала 81-й дивизии. В других партиях не состоял. Отклонений от генеральной линии партии не имел, во время троцкистской оппозиции 1925-27 гг разобрался во всей контрреволюционной сущности троцкизма во время развернувшейся дискуссии в академии им. Фрунзе. Осенью 1927 г, в этой борьбе я твёрдо стоял за линию ЦК нашей партии. В белых армиях не служил. Службу в старой армии и французской армии закончил ефрейтором. Под судом и следствием не состоял. Родственников за границей не имею. Владею французским и испанским языками - самостоятельно изъясняюсь, читаю и пишу со словарём. В 1937 г, Постановлением ЦИК СССР от 17 Июля награждён орденом Ленина, а постановлением Президиума ЦИК от 22 Октября награждён орденом Красного Знамени (оба за Испанию (Прим. авт.)).

Комбриг Малиновский. 28 Декабря 1938 г.

Дальнейшая карьера Родиона Яковлевича развивалась так: 15 июня 1938 г. присвоено воинское звание - комбриг. С Сентября 1939 г. - старший преподаватель военной академии им. Фрунзе. В Июле 1940 г присвоено звание генерал-майора. В Марте 1941 г. стал командиром 48-го стрелкового корпуса ОдВО, расположенного в местечке Бельцы Молдавской ССР. В этой должности встретил Великую Отечественную Войну. В Августе 1941 г принял под своё командование Резервную армию Южного фронта, переименованную 25 Августа в 6-ю армию и во главе её принял участие в тяжёлых оборонительных боях при отходе от Днепропетровска к Изюму, где в Октябре фронт стабилизировался.

18 Декабря назначен командующим Южным фронтом, и в этом качестве организовал успешную наступательную операцию, в результате которой был образован так называемый "Барвенковский выступ". В Мае 1942 г Южный фронт потерпел поражение под Харьковым, а в Июле вновь был отброшен во время летнего наступления вермахта. Во время этого отхода, будучи глубоко охвачен с фланга и тыла Южный фронт не сумел удержать Новочеркасск и Ростов, и оставил их без разрешения ставки, что послужило одной из причин выхода знаменитого приказа Сталина № 227 " Ни шагу назад!" (Существует мнение, что Малиновский отвел войска на свой страх и риск, и тем самым спас оставшиеся войска Южного фронта от окружения, которое грозило им после форсирования немцами Северского Донца). В результате Южный фронт был слит с Северо-Кавказским, командующим был назначен маршал Будённый, а Малиновский его Первым заместителем.

После ряда новых поражений Донской группы армий, которой командовал Малиновский и сдачи Ворошиловска (Ставрополя), будущий маршал был назначен с понижением, командующим 66-й армией и сражался севернее Сталинграда. 14 Октября он становится замкомандующего Воронежским фронтом.

С ноября 1942 года Малиновский — командующий войсками 2-й гвардейской армии. Членом Военного совета армии (с 1 ноября 1942) был назначен дивизионный комиссар И. И. Ларин — личный друг Малиновского с довоенных времён. Зимой 1942 года Ларин застрелился, оставив записку, которая кончалась словами: «Да здравствует Ленин!». Сталин усмотрел в этом демарш и намеревался провести проверку в отношении Малиновского. Однако за Малиновского поручился член Военного Совета фронта Н. С. Хрущев, взявшийся по поручению Верховного Главнокомандующего присматривать за ним (Возможно именно тогда возникли тесные дружеские отношения между Малиновским и Хрущевым.)

В конце Декабря 2-я гвардейская армия преградила путь "бронированному кулаку" Манштейна, пробивавшемуся к окружённой в Сталинграде армии Паулюса, на реке Мышкова и отбросила его назад (таким образом, Родион Яковлевич послужил прототипом генерала Бессонова из романа Бондарева "Горячий снег"). Малиновский вернул доверие Сталина и 29 Января 1943 г. был назначен командующим вновь образованного Южного фронта, а 22 Марта, после назначения генерала Ватутина на Воронежский фронт, принял командование Юго-Западным (с Октября 1943 г - 3-м Украинским). В Апреле 1943 г. стал генералом армии. Освобождал Донбасс, Левобережную Украину, Никополь. 10 Апреля 1944 г вошёл в родную Одессу, где разыскал своего дядю Михаила Данилова - мужа тётки Елены.

15 Мая 1944 г. назначен командующим 2-м Украинским фронтом, руководил им в ходе Яссо-Кишинёвской операции, за которую 10 Сентября удостоен звания Маршала Советского Союза. Далее войска Малиновского двинулись в Венгрию и в Октябре 1944 г подошли к Будапешту. Битва за столицу Венгрии была ожесточённой и завершилась в Феврале 1945 г. взятием города и разгромом фашисткой группировки. В Марте-Апреле 1945 г. 2-й Украинский фронт, совместно с 3-м Украинским провёл Венскую наступательную операцию. Малиновский за неё был удостоен высшего советского полководческого ордена "Победа". В Мае войска Малиновского приняли участие в завершающем аккорде Великой Отечественной Войны - Пражской операции, наступая на столицу Чехословакии с юга.

В Июле 1945 г Родион Яковлевич был назначен командующим Забайкальским фронтом и отправился на Дальний Восток. В Августе его войска преодолели пустыню Гоби, перевалили через хребет Большой Хинган и разгромили японскую Квантунскую армию, поставив тем самым точку во Второй Мировой войне. 8 Сентября 1945 г Маршалу Малиновскому было присвоено звание Героя Советского Союза.

После окончания войны Родион Яковлевич остался на Дальнем Востоке, командуя Забайкальско-Амурским военным округом, а в Мае 1947-го назначен Главнокомандующим войсками Дальнего Востока. После того, как в Июне 1953 г Главное Командование расформировали, возглавил Дальневосточный военный округ.

В 1956 г Малиновский становиться Заместителем министра обороны – командующим Сухопутными войсками. По свидетельствам очевидцев, отношения с министром – маршалом Жуковым у него были натянутыми, зато с Хрущёвым – практически дружеские. Неудивительно, что именно Малиновскому Хрущёв поручил выступить с докладом на Пленуме ЦК о “бонапартистских устремлениях” министра обороны. После отставки Жукова, с подачи Хрущёва Малиновский занял его место. В 1958 г ему была вручена вторая Золотая Звезда. Он возглавлял советское военное ведомство во время Берлинского и Карибского кризисов (В результате которых его отношение к Хрущёву поменялось на отрицательное). Участвовал в отстранении Хрущёва от власти в 1964 г и сохранил свой пост при Брежневе. Скончался от рака поджелудочной железы 31 Марта 1967 г. Похоронен в некрополе у кремлёвской стены. Его имя было присвоено академии бронетанковых войск в Москве.

Как уже говорилось, Родион Яковлевич послужил прототипом генерала Бессонова в бессмертном романе В. Бондарева “Горячий снег”. М. Веллер вывел его одним из героев в новелле “Романс о влюблённых” в сборнике “Легенды Арбата”. В кинематографе, несмотря на известность, Малиновскому не так повезло, как Жукову или Рокоссовскому. Маршал показан в фильмах: “Третий удар” (1948 г), “Солдаты свободы”(1977 г), “Блокада”(1974-77 гг), “Через Гоби и Хинган” (1981 г), “Серые волки”(1993 г) и американском фильме “К-19”(2002 г).

Удивительный человек. Удивительная судьба. Сколько раз его жизнь могла оборваться на взлёте: в болотах Сморгони, полях Шампани, в сибирской тайге. Он мог погибнуть в бою, быть расстрелянным (Дважды! Во Франции и в Сибири!), умереть от тифа. Но провидение хранило Родиона Малиновского, что бы он стал одним из маршалов Победы. Тех, кто одолел фашизм. Кто защитил мир от того мрака, что готов был обрушиться на человечество и уничтожить его. Вечная память Героям!

В 1823 г “Священный Союз” поручил Франции подавить революцию, полыхавшую с 1820 г в соседней Испании. Стотысячная армия под командованием герцога Ангулемского двинулась через Пиренеи, что бы “с именем Святого Людовика на устах, вернуть трон потомку Генриха IV”. В поход выступила и Королевская Гвардия. В том числе 357 Телохранителей Короля и 89 Телохранителей Монсеньора. Начав кампанию в качестве эскорта герцога Ангулемского, они прошли её до победного конца. Впрочем, поход не был долгим. Испанские крестьяне, разочарованные половинчатыми реформами либералов, не поднялись, как во времена Наполеона, на народную войну, а войска революционеров были быстро разгромлены французами и испанскими роялистами. Вернувшийся на трон Фердинанд VII, по понятным причинам, не доверял свою безопасность соотечественникам, поэтому Телохранителям пришлось, на первых порах выступать в качестве личной охраны испанского монарха и его семьи. Вернулись в Париж они в Сентябре 1824 г, через несколько дней после кончины Людовика XVIII. Участие в кампании сказалось и на внешнем виде гвардейцев: Конные егеря в награду за свои действия получили меховую шапку-басби, аналогичную шапке Гвардейских гусар, а обозники - новую каску типа “тарлетон”.

После вступления на престол Карла X Гвардия Монсеньора стала 5-й ротой Телохранителей Короля. В 1826 г её командир, Шарль де Ривьер, был назначен воспитателем герцога Бордосского (Анри, внук Карла X, сын его младшего сына – герцога Беррийского, убитого в 1820 г, в дальнейшем известен, как граф де Шамбор) после чего король расформировал роту, распределив солдат по четырём оставшимся.

Политика Карла X, который, по словам его брата, казнённого революционерами Людовика XVI, был: "Большим роялистом, чем сам король", его явное стремление к восстановлению абсолютизма и опоре на аристократию, привело, в 1830 г. к революционному взрыву. Не помогла даже "Маленькая победоносная война" , в результате которой французские войска захватили главную базу берберийских пиратов - Алжир. Впрочем, эта операция оказалось лишь началом длительной, более чем двадцатилетней, кровопролитной войны, победа в которой, как выяснилось, принесла Франции, скорее больше проблем, чем плюсов, что аукнулось уже в XX в.

Непосредственным толчком к выступлению послужили четыре правительственных указа ( т. н. ордонансы Принца де Полиньяка) от 25-26 июля 1830 г., подписанные Королём Карлом Х. Согласно им: распускалась Палата представителей, сокращалось количество депутатов и их полномочия, ужесточалось избирательное право, ещё более ограничивалась свобода слова и восстанавливался полный объём цензуры. Предполагается закрытие ряда либеральных газет.

27 июля 1830 г. в Париже начались волнения, вызванные этими указами. В 16:30 командующим войсками Первой военной дивизии Парижа и Королевской гвардии было приказано сосредоточить свои войска и орудия на площади Карусель, обращенной к Тюильри, Вандомской площади и площади Бастилии. В 19:00, с наступлением сумерек, на улицах вспыхнули баррикадные бои, которые продолжились и на следующий день.

Король Карл X, находившийся в загородном дворце Сен-Клу, приказывает маршалу Огюсту Мармону, дежурному генерал-майору Королевской гвардии, подавить беспорядки. План Мармона состоял в том, чтобы Королевская гвардия и доступные линейные подразделения городского гарнизона охраняли жизненно важные магистрали и мосты города, а также защищали важные здания, такие как дворец Пале-Рояль, Дворец правосудия и Отель-де-Виль. Однако,для осуществления этого плана в городе не хватало надёжных войск, а имеющиеся были плохо обеспечены провизией и водой. Королевская гвардия (два полка Французской и полк Швейцарской Гвардии с 12 орудиями) была в основном лояльна Королю, но прикрепленные к ней части (три линейных полка и один полк лёгкой пехоты) колебались.

Один из самых кровопролитных боёв 28 Июля, в котором приняли участие королевские гвардейцы произошёл у ратуши, которая размещалась во дворце Отель-де-Виль. В течении дня он дважды переходил из рук в руки, при этом потери только при втором штурме (частями генерала Талона) - составили ок. 600 мятежников и от 700 до 1200 солдат правительственных войск. Ночью генерал Талон оставил здание и отступил к дворцу Тюильри.

К утру маршал Мармон убедившись, что силы восставших превосходят его собственные, принял решение закрепиться и держать оборону в районе дворцового комплекса Лувр - Тюильри, в ожидании подхода подкреплений извне. Он велит передать королю: " Эта позиция неуязвима, я смогу удерживать её против всего Парижа две недели." Оборона рухнула через два часа.

Диспозиция на утро 29 Июля была такова - мятежники атаковали Лувр, находившийся в восточной части обороняемого королевскими войсками периметра. Защищала его (а так же дворец Тюильри) Швейцарская Гвардия. Внутри дворцового комплекса, на площади Карусель находился резерв - Французская и часть Швейцарской Гвардии с артиллерией. Остальные правительственные части расположились в саду Тюильри, на бульваре Мадлен, площади Согласия и Вандомской площади.

Около 10 часов утра расположившиеся на Вандомской площади 5-й и 53-й линейные пехотные полки, то ли перешли на сторону восставших, то ли просто объявили о своём нейтралитете и ушли в казармы. Мармон, не веря в надёжность прочих линейных частей, приказывает им отойти с площади Согласия и бульвара Мадлен на Елисейские поля. При этом он велит гвардейцам с площади Карусель переместиться на площадь Согласия, а их место занять одному из батальонов Швейцарской Гвардии защищающих Лувр. При этом, по какой-то трагической случайности (а может и не случайности) на площадь Карусель был отправлен батальон оборонявший ворота Лувра. Этим немедленно воспользовались мятежники, ворвавшиеся во дворец. Остававшихся в Лувре швейцарцев охватила паника. Памятуя о судьбе своих предшественников, зверски перебитых при штурме Тюильри в 1792 г, они в смятении покинули дворец и кинулись на площадь Карусель. В свою очередь, стоявший там швейцарский батальон, услышав звуки боя внутри дворца и увидя своих бегущих однополчан,решил, что "всё пропало," и так же обратился в бегство через сад Тюильри к Елисейским полям, увлекая по дороге за собой прочие гвардейские части. Мармону удалось остановить беглецов только на площади Звезды, уже гораздо западнее Елисейских полей. Впрочем, по другой версии, часть Швейцарской Гвардии закрепилась во дворце Тюильри и удерживала его до вечера.

К полудню восставшие овладели Ратушей, Лувром и Тюильри, начав грабить королевский дворец и его винные погреба. Через несколько часов в разорённом дворце было сформировано Временное правительство. Хотя в течение следующих нескольких дней по всему городу будут происходить стычки , революция, по сути, закончилась. В этот же день Маршал Мармон был отправлен в отставку, и новым командующим был назначен Принц Луи-Антуан, герцог Ангулемский.

30 июля над королевским дворцом Тюильри взвился французский триколор, Палата Депутатов провозгласила герцога Луи-Филиппа Орлеанского наместником (генерал-лейтенантом) королевства.

2 Августа Карл X и его сын Людовик отреклись от престола. 9 Августа Луи-Филипп был провозглашён королём Франции. А 11 числа на торжественном построении в Версале было объявлено о роспуске Королевской Гвардии. Так закончило свои дни одно из старейших воинских подразделений Европы, просуществовавшее более 600 лет.

Мы уже писали об “ваффенфарбе” – “войсковых цветах”, обозначающих род войск и служб в германских Вооружённых Силах. Теперь поговорим об эмблемах воинских специальностей, носившихся на рукавах.

Впервые такие знаки появились во время Первой Мировой войны, когда пулемётчики армии кайзера стали носить на левом рукав, выше локтя изображение пулемёта МГ-08. Затем огнемётчики штурмовых подразделений прикрепили в нижней части левого рукава чёрную эмблему в виде круга с белым изображением черепа и скрещенных костей.

Официально знаки специалистов были введены уже в рейхсвере – 22 Декабря 1920 г. Они были двух видов круглые диаметром 5 см. носились в нижней части правого рукава. Овальные 5x6 см– в верхней части левого (но тут были исключения, о них – ниже). Большинство знаков вышивалось золотисто-жёлтой нитью на материи цвета фельдграу (при полевой форме) или тёмно-зелёной (при парадной). В танковых частях поле знака было чёрного цвета. Знаки обозначали не только специальность, но и квалификацию: кадровые унтер-офицеры-специалисты получали по краю знака выкладку из алюминиевого шнура. Специалисты, призванные из запаса, в ходе войны, носили знак без выкладки.

Круглые знаки, как уже говорилось, носились в нижней части правого рукава, повыше обшлага. Представляли они из себя эмблему или готическую букву (иногда две), как правило, начальную в названии должности. К концу 30-х гг существовали следующие знаки: брифтаубенмайстеры - унтер-офицеры голубеводы в подразделениях голубиной почты при батальонных и полковых штабах - готическая литера В (1), Фейерверкер - оружейник по тяжёлому вооружению армейского, корпусного или дивизионного уровня - литера F (2), Фельдфебель-фортификатор армейского, корпусного или дивизионного уровня - литеры Fb (3), фельдфебель крепостных инженерных частей - литеры Fp (4), полковой шорник - литеры Rs (8), ученик шорника - литеры Ts (10), унтер-офицер административной службы - литера V, Ширрмайстер - унтер-офицер службы материально-технического обеспечения - литера G (9), унтер-офицер - помощник казначея - литера D (11), крепостной унтер-офицер (валлмайстер) - инженерный унтер-офицер полкового и батальонного уровня - литера W (12), унтер-офицер - заведующий артиллерийским складом - литеры Zg (13), кузнец - подкова (15), помощник кузнеца - подкова с поперечным галуном в нижней части знака (14), кузнец-инструктор - подкова с четырёхконечной звёздочкой посередине (16), ветеринар - змея (17), медик - змея, обвивающая жезл Эскулапа (18), унтер-офицер - оружейник по пехотному вооружению при штабах полкового и батальонного уровня - скрещенные винтовки (19), унтер-офицер - связист при полковых или батальонных штабах - пучок из трёх молний (20), Фестунгсверкфельдфебель - унтер-офицер - фортификатор полкового и батальонного уровня - золотистая шестерня.

В Сентябре 1939 г были отменены знаки с литерами: Fb,Fp, Rs, Ts, V и Zg. 11.03. 1941 г. был введён знак для унтер-офицеров службы химзащиты - литеры Qu (6). С 1.06. 1943 г для обслуживающего персонала транспортных средств и бронетехники, ремонтников и эвакуаторов был учреждён знак в виде шестерни розового цвета. Примечательно, что знак имел градацию в зависимости от квалификации: механик II-го класса - знак без выкладки, I-го класса - выкладка розовым шнуром,, мастеровой - серебристая выкладка, подручный - жёлтая. 18. 11. 1943 г ввели знак для батальонных квартирмейстеров (каптенармусов) - литеру Q(5), а 24. 01.1944 г - знак радистов танковых войск - молнию, повёрнутую вниз на чёрном кружке. И, наконец, 10. О5. 1944 г был учреждён знак радиотехников - литера М над горизонтально расположенной молнией цвета "ваффенфарбе".

Овальные знаки носились, в основном, на левом рукаве, выше локтя. Первым появился в 1920 г знак связиста - молния цвета "ваффенфарбе", в 1936-м - знак артиллериста-наводчика - снаряд с пламенем вверху в венке, в 1937-м - артиллеристов-дымзавесчиков ( в том числе расчётов реактивных - "химических" миномётов) - мина в венке, в 1940-м - знак рулевого штурмового катера - штурвал, наложенный на якорь. В том же году фельджандармерия стала носить в верхней части левого рукава "полицейского" орла в венке оранжевого цвета (офицеры - серебристого).

Некоторые овальные знаки носились в верхней части правого рукава. С Мая 1939 г горные егеря носили там эмблему, в виде цветка эдельвейса обрамлённую альпинистской верёвкой с крюком, а в егерских частях с Октября 1942 г - веточку с тремя дубовыми листьями и жёлудем у основания. В Августе 1944 был учреждён знак снайпера - в сером овале чёрная голова орла с жёлтым клювом над дубовыми листьями с жёлудем. Он носился в нижней части правого рукава, и был не просто квалификационным, но и наградным - за 20 поражённых врагов полагался знак без окантовки, за 40 - с серебристым жгутом, за 60 - с золотистым.

В СС знаки вышивались серой нитью на чёрном ромбе, носились над обшлагом левого рукава и означали принадлежность к следующим ведомствам: Главное управление СС - руна "Тюр", Главное управление расы и поселений (ведало вопросами чистоты арийской расы и расселением немцев на оккупированных территориях) - руна "Одал", штабное управление Имперского комиссара по укреплению германской нации - имперский орёл (с опущенными крыльями и свастикой в лапах) над перекрещенными плугом и молотом, "Фольксдойче Миттельштелле" (управление ведающее контактами с этническими немцами проживающими за границами Рейха) - подсолнух на стебле с двумя листьями, Главное административно-хозяйственное управление СС – восьмиконечная звёздочка. Группы этого управления: строительства - циркуль под восьмиконечной звёздочкой, промышленных предприятий - литера W под восьмиконечной звёздочкой, сельского хозяйства - два скрещенных колоса под восьмиконечной звёздочкой (к слову, в ведении именно этого Главного управления находились концлагеря), Личный штаб райхсфюрера СС - эсэсовский орёл (с "заострёнными" крыльями), Главное управление имперской безопасности - "полицейский" орёл (в венке) под рунами "зиг". Чёрный ромб с буквами SD внутри, внушал ужас даже самим немцам, ибо означал сотрудника Зихерхайтсдинст - беспощадной Службы Безопасности СС, на счету которой немало кровавых преступлений.

В войсках СС знаки специалистов в целом соответствовали армейским, но вышивались серой нитью на чёрном ромбе, как и в "общих" СС . Хотя были и оригинальные: транспортная служба носила литеру S, оружейники - скрещенные винтовку и пулемёт, кавалеристы - скрещенные пики, музыканты - лиру. Овальный знак горных егерей войск СС был чёрным и вместо верёвки был серебристый шнур.

В люфтваффе знаки специалистов вышивались светло-серой нитью на круглом или фигурном клапане цвета “фельдблау’’ и носились в нижней части левого рукава.

Серебристо-серая окантовка в виде шнура в одних случаях указывала на унтер-офицерский состав, в других – на выслугу лет. Администрация и снабжение: Унтер-офицер-администратор – литера D, специалист по автомобильному транспорту – пламенеющее колесо, специалист по летательным аппаратам – пламенеющий мотор, прожекторист – пламенеющий прожектор, специалист по радиооборудованию – две перекрещенные молнии на фоне шестерни, смотритель при транспортных складах – литера G. Квалифицированный персонал: телефонист – две переплетённые молнии, телетайпист – две перекрещенные молнии, радист – пучок горизонтально расположенных молний, оператор звукового локатора – пучок горизонтальных молний и литера B под ним, оператор пеленгатора – пучок горизонтальных молний и литера Р под ним, инструктор по радиосвязи – три перекрещенные молнии, связисты вневойсковых подразделений - молния, медицинский персонал – змея обвившая жезл Эскулапа, водители – летящий орёл люфтваффе на фоне автомобильного радиатора, служба воздушного оповещения – орёл люфтваффе на фоне двух перекрещенных молний, авиационный радиотехник – перекрещенные пропеллер и молния, служба вооружения – перекрещенные орудийные стволы, служба вооружения наземных частей – перекрещенные винтовки, расчёты зенитных орудий (до 1937 г) - зенитное орудие, вооруженец – специалист по лёгким воздушным средствам заграждения – граната с одним пламенем, вооруженец – специалист по тяжёлым воздушным средствам заграждения – граната с тремя пламенами, специалисты артиллерийского снабжения носили на знаке литеру F, курсанты унтер-офицерской школы – литеры US.

Фигурные знаки так же носились выше левого обшлага и представляли из себя крылья: у лётного состава – между крыльями помещался четырёхлопастный пропеллер (через год службы такая эмблема заменялась металлическим нагрудным знаком пилота), у наземно-технического состава между крыльями был авиационный мотор в дубовом венке, расчёты звукоулавителей носили крылья, соединённые пучком дубовых листьев со свастикой внизу и литерой В над ними, расчёты радиолокаторов носили аналогичную нашивку но с литерой Е вверху, зенитчики в 1937 г поменяли круглые нашивки на овальные, с крыльями, дубовыми листьями и свастикой с зенитным орудием над ними.

В Кригсмарине знаки специалистов могли помещаться, как на погонах, так и на рукавах. Офицеры и фенрихи носили их на левом рукаве, вышитыми золотой нитью, выше обшлагов, над галунами, обозначающими воинское звание. Матросы и унтер-офицеры носили синие или красные эмблемы на белом или золотистые и красные на тёмно-синем (в зависимости от цвета формы), овальном или круглом клапане выше локтя левого рукава. Шеврончики под ним означали квалификацию или, иногда, должность и звание. У военных чиновников эмблемы были серебристыми на тёмно-синем клапане.

Моряки общекорабельной (боцманской) службы носили пятиконечную звезду, сигнальщики - скрещенные флажки, радиотелеграфисты - скрещенные молнии, корабельный плотник - циркуль, артиллерийские механики - шестерня, наложенная на скрещенные орудийные стволы, торпедные механики - торпеда наложенная на шестерню, крылышки поверх скрещенных молний - служба ВНОС (практически идентичная аналогу в люфтваффе), скрещенные перья - у писарей, шестерня о шести спицах - у машинистов, молния в два изгиба у радистов, штурманская служба носила секстан, а минные механики - якорную мину на шестерне, у артиллеристов был крылатый снаряд с пламенем, у водителей и мотористов автомобильный руль, у медиков - жезл Эскулапа, у административной службы - Кадуцей, у музыкантов - лира

Унтер-офицеры флота (мааты) носили над локтем вертикальный якорь оплетённый канатом. Эмблема службы накладывалась на якорь. У рулевых были перекрещенные якоря, а у навигаторов на них накладывался секстан. У маатов-медиков якорь перекрещивался с жезлом эскулапа, а у минеров с миной заграждения. Унтер-офицеры службы призыва Кригсмарине носили якорь, схожий с корабельным, но без каната.

Ниже, красной нитью вышивался знак специализации с шеврончиками под ним означавшими классность и должность, например: командир орудия на торпедном катере носил на эмблеме пламенеющий снаряд с одним шеврончиком, на эсминце - с двумя, на крейсере или линкоре с тремя, снаряд без шеврончиков полагался рядовому канониру, зенитчики носили снаряд с крылышками. Дальномерщики корабельной артиллерии носили изображение дальномера на треугольной опоре со снарядом между опорами, в береговой зенитной артиллерии опоры дальномера были с крыльями. Граната с пламенем была в учебных частях береговой артиллерии (с крылышками - зенитной артиллерии), командир орудия носил под ней двойной шеврон. разделённый на сектора круг с двумя вертикальными стрелками, смотрящими вверх и вниз носили специалисты-оружейники, вертикально стоящую торпеду - торпедисты, мину заграждения - минёры. Акустики надводных кораблей получили стрелу , смотрящую острым концом вниз, у акустиков-подводников она изображалась на фоне стилизованных волн. Стрелу, смотрящую вверх и пронзающую облака носили расчёты звукоуловителей. Как правило, во всех этих случаях эмблему без шеврончика носили в учебных частях. Шеврон полагался окончившему школу младших специалистов, два шеврона - закончившим унтер-офицерскую школу. В береговых учебно-технических частях эмблемой было наискось поставленное зубчатое колесо с пучком из четырёх молний. Мотористы носили трёхлопастный гребной винт, а два шеврона с петелькой были квалификационным знаком музыкантов. Водолазный шлем с одним шеврончиком символизировал водолаза-судоподьёмщика, с двумя - водолаза-торпедолова, а с тремя - водолаза-подводника или спасателя. На некоторые эмблемы наносились литеры: Е - означала отдельное орудие или электрика данной специальности, А - специалисты артиллерии, F - зенитчики или специалисты по прицелам и приборам наведения, Т - башенные комендоры или специалисты по торпедам, К - береговая артиллерия. Другие знаки сами представляли из себя буквенное обозначение: готические Sp - указывали на инструкторов по физподготовке, прямое латинское V - специалистов-администраторов, а М - спецов по материально-техническому обеспечению.

Военные чиновники Кригсмарине имели белый приборный металл, и носили над серебристыми галунами знаков различия особые эмблемы по специальностям. Как правило на эмблеме изображался имперский орёл (с опущенными крыльями и свастикой в когтях), а под ним: у чиновников административной и интендантской службы носились до трёх шеврончиков, причём верхний имел длинную петлю, охватывающую средний шеврончик и накрывающую нижний, у преподавателей - розетки, похожие на четырёхлепестковые цветы, у юристов - перекрещенные мечи наложенные на весы, у техников - треугольники вершинами наружу, у судовых чиновников - либо один якорь вертикально, либо два накрест, шестерня или её половинка - у машинистов, у лоцманов скрещенные якоря помещались позади орла, у стоматологов под орлом были ромбы, а у аптекарей - две "птички" и шеврончик под ними.

Немецкая организованность, склонность к упорядочиванию и мелочной регламентации сказывалась и на военном обмундировании, особенно в мирное время. Бросив беглый взгляд на форму можно было сразу определить звание, род войск или службу, военную специальность, квалификацию и уровень подготовки, а порой и воинскую часть или корабль где данный субъект служит. Разумеется, в военное время часть деталей обмундирования указывающих на конкретную часть была отменена, но многие немцы, особенно в тылу, этим пренебрегали, чем нередко пользовалась наша разведка.

Такова была система обозначения воинских специальностей Германских Вооружённых Сил во время Второй Мировой войны.

Если у кого-то будут поправки и дополнения обязательно приму к сведению.

1

Реклама

С подпиской рекламы не будет

Подключите Дзен Про за 159 ₽ в месяц

Подключить

Комментарии

0 / 2500

Пока здесь тихо

Оставьте комментарий, а остальные подтянутся за вами

… Первая Империя пала…11 Апреля 1814 г император Наполеон отрёкся от престола и, сопровождаемый небольшим эскортом гвардейцев, отбыл в почётную ссылку на о. Эльба. Императорская Гвардия была частично расформирована, частично преобразована в Королевские Французские Корпуса: Гренадёров, Егерей, Кирасир (бывших Конных Гренадёров), Конных Егерей, Драгун и Легкоконников-пикинёров (бывших Голландских Улан). Эти корпуса не считались гвардейскими, хотя и стояли выше обычных армейских полков. Свой гвардейский статус сохранила только рота Ветеранов.

Людовик XVIII, взошедший на трон при помощи штыков войск Коалиции, стремился к возрождению всех прежних государственных структур королевской Франции, включая Военный Двор Короля (Мэзон дю Руа). 25 Мая 1814 г были сформированы шесть рот Телохранителей Короля (1-я – “Гордые Шотландцы”, 2-я “Благородные де Граммона”, 3-я – “Красавцы де Ноайя”, 4-я – “Бедные Люксембурга”, 5-я – князя Ваграмского (Бертье) и 6-я – герцога Рагузского (Мармона). Планировалось создание 7-й роты, но она так и не была сформирована). В особо торжественных случаях из состава Шотландской роты выделялось подразделение в количестве восьми человек т. н. ‘’Личная охрана короля”, которая выполняла функции прежней “Гвардии Рукава” и носила роскошную церемониальную форму. Впрочем, пошили им её всего два раза: на коронации Людовика XVIII и Карла X. При корпусе была создана своя артиллерия: семь 6-фунтовых пушек и столько же 24-фунтовых гаубиц – по два орудия на роту (включая так и не сформированную 7-ю). Телохранители носили синие мундиры с красной отделкой и лацканами, с серебряными эполетами, аксельбантами и брандербурами, а так же двуугольные шляпы. Различались роты цветом перевязей; у 1-й - белые, у 2-й – зелёные, у 3-й - синие, 4-й – жёлтые, 5-й – малиновые, 6-й – оранжевые. Артиллеристы носили алые перевязи (в так и не сформированной 7-й роте предполагались перевязи тёмно-розового цвета).

15 Июня были образованы роты Жандармов, Шеволежёров и две роты Мушкетёров (Серые и Чёрные Мушкетёры). Все они именовались “Красной Гвардией” так, как носили красные мундиры. Жандармы – с тёмно-синей отделкой и лацканами, Шеволежёры – с белой отделкой и без лацканов. И у тех и у других мундиры были богато расшиты золотыми галунами и брандербурами, имели золотые эполеты и аксельбанты. На голове и Жандармы и Шеволежёры носили железную каску подобную каске сапёров Императорской Гвардии, но богато отделанную. Гвардейские Мушкетёры поверх красных мундиров носили тёмно-синие супервесты с белыми крестами, на кончиках лучей которых были королевские лилии, а между лучами горящие бомбы. На головах мушкетёры носили каску, схожую с каской наполеоновских кирасир, с белым крестом в налобной части. Различались роты мастью лошадей (у Серых мушкетёров - серые, у Чёрных - вороные), приборным металлом (золотой у первой роты, серебряный – у второй), а так же пламенем бомб на супервестах (у первой роты – красное, у второй – жёлтое).

1 Июля было создано инженерное подразделение Гвардии в составе 52-х человек. В их задачу входило поддержание в порядке королевских резиденций и казарм Гвардии. 15 Июля были восстановлены Гвардия Охраны дверей, Гвардия Превотства Королевских Резиденций, Дворцовая Рота Швейцарцев и рота Конных Гренадёр. Швейцарцы носили синие мундиры, богато расшитые на воротнике, обшлагах и груди золотыми галунами и петлицами, красные чакчиры и медвежьи шапки схожие с шапками гренадёр Императорской Гвардии но с позолоченными налобными бляхами и этишкетами. Церемониальная форма сохранила прежний, дореволюционный вид. Гвардейцы Охраны Дверей так же носили синие мундиры с красными лацканами, с петлицами на воротнике, лацканах и клапанах обшлагов и шляпы-двууголки. К слову, это было единственное подразделение Гвардии сохранившее своё знамя со времён Людовика XVI. Гвардейцы Превотства имели более скромные однобортные мундиры, но богато расшитую перевязь через плечо. Рота формировалась медленно и так и не приступила к своим обязанностям до бегства короля во время "Ста дней". Конные Гренадёры носили синие мундиры с красными лацканами и серебряной отделкой, эполетами и аксельбантами. На головах у них были меховые шапки, как у швейцарцев, но с серебряным приборным металлом.

25 Июля была сформирована Гвардия Монсеньора -брата короля, герцога Артуа (будущего Карла X), в количестве двух рот. Форма их была похожа на форму Телохранителей короля, но зелёного цвета с амарантовой отделкой и серебряным прибором. Различались роты, так же, как и королевские Телохранители - цветом перевязей: 1-я рота (д'Эскара) - голубые, вторая (Пюисегюра) - розового.

Формирование Гвардии было завершено к началу 1815 г. По королевскому ордонансу 23 Января в составе Военного дома короля числились: штаб - 8 чел.Телохранители (6 рот) - 2686 чел. + 91 артиллерист, Жандармы - 255 чел. ,Шеволежёры - 255 чел., Мушкетёры (2 роты) -510 чел., Телохранители Монсеньора (2 роты) - 380 чел., Конные Гренадёры - 198 чел. Рота Охраны Дверей - 131 чел. Дворцовая рота швейцарцев - 100 чел., Гвардия Превотства Королевских Резиденций - 131 чел, полк Французской Гвардии - 3 892 чел. + 147 артиллеристов, полк Швейцарской Гвардии - 2907 чел. + 147 артиллеристов, сержанты и фурьеры при резиденции короля - 19 чел, инженеры - 52 чел. Всего - 11 952 чел. Таким образом, были воссозданы все подразделения Гвардии (кроме Гвардии Рукава) даже те, которые были упразднены ещё задолго до революции, и добавлены некоторые новые части.

Высадка Наполеона 1 Марта в заливе Фрежюс и его стремительный марш на Париж вынудили Людовика бежать в Бельгию. Выступившая вместе с ним Гвардия, по пути к границе растаяла, как мартовский снег: в Гент прибыли примерно 240 Телохранителей, 43 чел. из Роты Охраны Дверей, примерно столько же из Гвардии Превотства, 120 Жандармов, 28 шеволежёров (позже присоединились ещё 87), 43 конногренадёра (ещё 44 конногренадёра бежало в Вандею, к поднявшему белое знамя роялистского мятежа Луи де Ларошжаклену, и участвовали в сражении при Мате 4 Июня 1815 г, где этот верный слуга короля сложил свою голову) и только Дворцовая рота Швейцарцев, прикрывавшая бегство, явилась в полном составе. Монарх не забыл их преданности и впоследствии, при возвращении в Париж именно швейцарцы вступили в него первыми , возглавляя Королевскую Гвардию. Всего при Людовике осталось ок. 800 гвардейцев. Король разместил их в Алосте, в 4 км от Брюсселя и позже на их основе сформировал полк Алоста, полк Короны и полк Королевских Конных егерей ( Во время пребывания Гвардии в Алосте шляпы Телохранителей Короля и Монсеньора были заменены на каски, схожие с касками Жандармов и Шеволежёров).

После поражения Бонапарта при Ватерлоо и возвращения короля в Париж, Гвардия была восстановлена в прежнем составе. Однако вскоре Людовику стало ясно, что истощённая бесконечными войнами казна Франции не потянет столь дорогой военный корпус. Да и сама организация Гвардии устарела. Поэтому 1 Сентября 1815 г Военный Двор Короля подвергся полной реорганизации.

Были расформированы: 5-я и 6-я роты Телохранителей (оставшиеся четыре были переформированы в бригады, по 500 чел. каждая), Гвардия Охраны Дверей, Жандармы, Шеволежёры, Мушкетёры. Телохранители Монсеньора были сокращены до 180 чел, а Дворцовая рота Швейцарцев, наоборот, увеличена до 312 чел. Расформирование затянулось на несколько месяцев и завершилось к 1 Января 1816 г.

В начале этого года было сформировано соединение, впервые в истории Франции получившее название Королевской Гвардии. Из прежнего Военного Двора Короля в него вошли: четыре бригады Телохранителей, две бригады Телохранителей Монсеньора, Дворцовая рота Швейцарцев, Гвардия Превотства Королевских Резиденций. На базе роты Конногренадёр было развёрнуто два конногренадёрских полка. Конные гренадёры носили синие мундиры без лацканов, богато расшитые на груди белыми бранденбурами и меховые шапки без налобных блях. 2-й полк отличался от 1-го малиновым кантом по воротнику, обшлагам, обшлажным клапанам и краю левого заноса мундира.

Были созданы восемь пехотных гвардейских полков - шесть французских и два швейцарских, сведённых в четыре бригады (1-я бригада - 1-й и 4-й французские полки, 2-я - 2-й и 5-й французские полки, 3-я - 3-й и 6-й французские полки, 4-я - оба швейцарских полка). Французские гвардейцы носили синие мундиры с белыми брандербурами на груди. Гренадёры к ним пристёгивали красные эполеты, вольтижёры – зелёные с красной бахромой, фузилёры – белые. На голове – меховая шапка. У гренадёр – с медной налобной бляхой, этишкетом и изображением гренады на донце. У вольтижёров – без бляхи, с этишкетом и егерским рожком на донце. У фузилёров – без бляхи и этишкета, с королевской лилией на донце. В Швейцарской Гвардии носили красные мундиры с тёмно-синими лацканами, украшенными белыми петлицами. У гренадёров и вольтижёров воротник и обшлага тёмно-синие, у фузилёров – мундирного цвета. Эполеты белые. У гренадёров с красным валиком по краю, у вольтижёров валик зелёный, у фузилёров – синий. На голове гренадёры и вольтижёры носили меховую шапку, гренадёры с налобной бляхой и этишкетом, вольтижёры – только с этишкетом. У фузилёров был кивер с белым султаном.

Сформированы два кирасирских, драгунский, конноегерский, гусарский и пикинёрский (уланский) полки, так же сведённые (вместе с конногренадёрами) в четыре бригады( 1-я бригада - два конногренадёрских полка, 2-я - два кирасирских полка, 3-я - драгунский и конноегерский полки, 4-я - гусарский и пикинёрный полки). Кирасиры получили железные каски, аналогичные каскам Гвардейских сапёр Наполеона. От армейских собратьев кирасиры Королевской Гвардии отличались позолоченным гербом Франции на полированной кирасе и налобной части каски, аксельбантом и белыми петлицами на воротнике. 2-й полк отличался от 1-го красными кантами на обшлагах и красным помпоном в основании белого султана.

Драгуны имели каски аналогичные кирасирским, но медные. Мундир зелёный, с тёмно-розовыми лацканами, клапанами обшлагов и отворотами фалд, с белыми эполетами и аксельбантом.

После Реставрации все армейские уланские полки были расформированы, так, что Гвардейские Пикинёры оказались единственными уланами во французской армии. Носили они зелёную куртку - “уланку” с малиновыми лацканами, белыми эполетами и аксельбантом, малиновые штаны с двойными зелёными лампасами и четырёхугольную уланскую шапку с малиновым верхом.

Гвардейские гусары выглядели великолепно: синие доломаны, малиновые ментики и чакчиры, густо расшитые серебряными шнурами и галунами, голову венчала меховая шапка-басби со свисающим малиновым шлыком. Следует отметить, что до Реставрации этот род кавалерии никак не был представлен в Гвардии.

При обмундировании конных егерей, похоже, исходили из посыла: ”Что бы они как можно меньше походили на егерей Императорской Гвардии!” Егеря носили зелёный мундир, лацканного типа с белыми кантами, эполетами и аксельбантом, зелёные чакчиры расшитые белым шнуром и кожаную каску карабинёрского фасона. В том же году штаны поменяли цвет на красный.

Так же в составе Гвардии появились полки пешей (8 рот) и конной (4 роты) артиллерии и Артиллерийский обозный батальон. Форма пеших артиллеристов была похожа на форму Пешей Артиллерии Старой Гвардии, только меховые шапки без козырьков. Мундиры Конной Артиллерии были и вовсе аналогичны повседневной форме конных артиллеристов Гвардии Наполеона. Гвардейские обозники были одеты в серые мундиры с тёмно-синими лацканами, воротниками, обшлагами и обшлажными клапанами с красным кантом. На плечах – красные эполеты. Штаны – серые, обшитые в шагу кожей, с красными лампасами. На головах кожаные каски идентичные каскам Конных Егерей.

Таким образом, Королевская Гвардия превратилась в полноценную боевую единицу.

Только после второй Реставрации Людовика XVIII Гвардия Превотства заняла свои посты во дворце Тюильри. Однако просуществовала она не долго: 1 Июня 1817 г в Оранжерее Лувра гвардейцам был зачитан приказ о расформировании. Функции дворцовой полиции перешли к Легиону Элитной Жандармерии, куда и перешла часть гвардейцев Превоте. Чуть ранее, 21 Мая, Дворцовая рота Швейцарцев была переименована в роту Пеших Телохранителей Короля. Половина роты теперь набиралась из французских, а половина из швейцарских полков Королевской Гвардии. Изменения в обмундировании были минимальны: были убраны позолоченные шевроны в нижней части рукава , а петлицы-катушки на воротнике были заменены гренадками. В 1819 г роты Телохранителей Монсеньора были сведены в одну бригаду.

В 1820 г. были внесены изменения в форму одежды гвардейцев. Телохранителям выдали новые каски, идентичные кирасирским, Мундиры Телохранителей Короля и Монсеньора лишились лацканов и получили на груди серебряные бранденбуры. Полки Драгун, лёгкой кавалерии и Конной артиллерии натянули новые рейтузы, надевавшиеся поверх сапог: у драгун и конноегерей – малиновые, с зелёными лампасами, у пикинёров – зелёные, с малиновыми лампасами, у гусар и конных артиллеристов – тёмно-синие (у последних – с красными лампасами).

В 1822 г командиром Телохранителей Монсеньора был назначен маркиз де Ривьер (тот самый, который нашёл Венеру Милосскую). Тогда же снова были произведены изменения в форме Гвардии. В полках гвардейской пехоты и пешей артиллерии были введены зимние брюки навыпуск тёмно-синего цвета с выпушкой приборного цвета (летом носились белые, полотняные), в швейцарских полках отменили лацканы, заменив их бранденбурами, как у Французской гвардии, так же швейцарские вольтижёры стали носить кивера, как и фузилёры. Драгуны сменили тёмно-розовый приборный цвет на малиновый. Конные Егеря получили вместо каски кивер и малиновый лацкан на мундире.

Продолжение следует.

Начало 1815 г, казалось, не предвещало никаких потрясений в Европе. В Вене “танцевал’’ конгресс. Англия, Россия, Австрия и Пруссия делили земли бывших вассалов Наполеона, и распределяли места в будущем “концерте” европейских держав. “Корсиканское чудовище” было заперто на Эльбе всего с 1 000 своих гвардейцев – три роты гренадёр, три роты егерей, 120 Польских улан, 100 артиллеристов, 35 моряков, а так же 7 добровольцев-мамелюков.

Остальные части Императорской Гвардии были или расформированы, или сокращены и преобразованы в Королевские Корпуса Франции (Гренадёр, Егерей, Кирасир (бывших Конных Гренадёр), Конных Егерей, Драгун и Шеволежёров-Пикинёров (бывших Голландских улан). Они потеряли статус гвардейских, хотя и считались выше, чем армейские части. Их жалование сократилось на четверть, а численность наполовину. Тем не менее королевское командование предпочло держать Корпуса подальше от Парижа и друг от друга (к примеру: Кирасир – в Аррасе, Конных Егерей – в Камбре, Драгун – в Туре, Улан – в Орлеане).

Бурбоны, пришедшие к власти на штыках противников Франции, не пользовались популярностью в широких слоях населения. Масла в огонь добавляли вернувшиеся с ними эмигранты-аристократы, которые: “Ничего не забыли и ничему не научились.” Они рассчитывали вернуть страну к положению, которое существовало до Революции, не понимая, что время нельзя повернуть вспять. Неудивительно, что вскоре даже те, кто ещё недавно проклинал Бонапарта, вспоминали его правление с ностальгией. При таких условиях возвращение Наполеона становилось лишь вопросом времени.

В ночь на 25 февраля 1815 года Бонапарт, воспользовавшись отсутствием английских и французских патрульных кораблей, погрузился со своей Гвардией на бриг “Энкостан” и ещё шесть транспортных судов и отплыл во Францию. В три часа дня 1 марта 1815 года Наполеон и его маленькое войско высадились в бухте Жуан. Началось триумфальное шествие императора на Париж. Города открывали ему ворота, войска, посланные Людовиком XVIII, переходили на его сторону, его силы увеличивались, как снежный ком, и даже маршал Ней, обещавший королю привезти Наполеона в железной клетке, в конце концов, присоединился к императору. 19 марта король с семьёй бежал из Парижа в сторону бельгийской границы. 20 марта 1815 года, через двадцать дней после высадки на французское побережье, Наполеон Бонапарт без единого выстрела вошёл в Париж и стал снова императором Франции.

Практически сразу же он стал заново создавать свою армию и в первую очередь конечно же Гвардию. 21 Марта Наполеон издаёт декрет о восстановлении Императорской Гвардии. Основой её послужили " батальон Эльбы" и бывшие Королевские Корпуса Франции. Со всех сторон в расположение вновь формируемых гвардейских полков стекаются гвардейцы уволенные или уволившиеся из армии во времена Реставрации и армейцы, допущенные в Гвардию за боевые заслуги и отличия. Несмотря на форс-мажорные обстоятельства, набор в Гвардейские полки производиться по прежним критериям: в Старую Гвардию - отслужившие не менее 12 лет и участвовавшие не менее чем в двух кампаниях, в Гвардейскую Кавалерию - отслужившие 8 лет, а в Молодую Гвардию - 4 года и прошедшие хотя бы одну кампанию.

В короткие сроки были сформированы четыре полка Гренадёр, четыре полка Егерей, полк Конных гренадёр (из Корпуса Королевских Кирасир), полк Конных егерей, полк Драгун Императрицы. Преобразованный из Королевского корпуса Шеволежёров-Пикинёров полк Шеволежёр-Улан (бывший Голландский) был причислен к Старой Гвардии. В него были включёны на правах отдельного эскадрона 120 польских улан, бывших с Наполеоном на Эльбе (с сохранением формы прежнего Польского Уланского полка). Эскадрон Мамелюков при Гвардейском Конноегерском полку был увеличен до двух рот (правда, всего 18 из них были настоящими мамелюками, остальные французами). Из эскадронов Молодой Гвардии Конноегерского полка был создан 2-й Гвардейский Конноегерский полк, причисленный к Молодой Гвардии. (Его егеря носили особую форму: красные чакчиры и ташки, а так же красный кивер-трубу вместо кольбака.)

8 Апреля были заново образованы по 6 полков Тиральеров и Вольтижёров Молодой Гвардии. Ещё по два полка были созданы позже, но их формирование так и не было завершено. 1-е и 3-и полки находились при Главной армии, 2-е - были отправлены с корпусом генерала Ламарка в Вандею, где сразу после прихода к власти Бонапарта вспыхнул роялистский мятеж, 4-е вошли в гарнизон крепости Лаон, остальные заканчивали формирование под Парижем под началом генерала Дерио.

Был восстановлен Морской экипаж, в составе 150 человек. В начавшейся вскоре кампании моряки, как обычно, выступили в роли инженеров. Это были действительно универсальные солдаты. Вот как отзовётся о них позже сам Наполеон: " Разве мы обошлись без них? Как матросы они не стали хуже и показали себя лучшими из солдат... Когда было надо - они становились матросами, солдатами, артиллеристами или инженерами... Не было такой обязанности, которую они не могли бы выполнить..."

В Апреле были сформированы четыре роты Гвардейской Конной артиллерии (по шесть орудий каждая), шесть рот пешей артиллерии и одна рота Рабочих Старой Гвардии. 28-го Мая началось формирование пешей роты Молодой Гвардии но её создание так и не было завершено. Тогда же был учреждён эскадрон Гвардейского Артиллерийского обоза в составе девяти рот (одна из них - Молодой Гвардии). Воссоздана рота Гвардейских Сапёров в количестве 125 человек.

Ещё 25-го Марта большинство Европейских государств объявили войну Франции. На территории Нидерландской Бельгии сосредоточилась Англо-голландско-бельгийско-брауншвейгско-нассауская армия Веллингтона. На соединение с ней спешили прусские войска Блюхера. В начале июня Наполеон во главе 128 000-й армии, костяк которой составляла 25 000-я Императорская Гвардия, пересек бельгийскую границу. Примечательно, что Драгуны Императрицы выступили в этот поход без своего командира. 7-го Июня полковник Драгун - генерал граф д’Орнано и генерал Бонне дрались на дуэли, каждый из них произвел по три выстрела из пистолета, но безрезультатно. На следующий день они встретились снова, и на этот раз оба были ранены. Временным командующим полком император назначил генерал-майора Хоффмауера.

Понимая, что его единственный шанс на победу - бить противников по частям. Наполеон отправил против Веллингтона войска Нея, а сам, с основными силами, 16 Июня обрушился на Блюхера при Линьи. К 19-30 оборона пруссаков была сломлена, а решающий удар 6 000 гвардейцев довершил дело (В этой атаке был смертельно ранен командир Гвардейской кавалерийской дивизии генерал Леторт, который скончался через два дня). Прусская армия потерпела поражение (но не была разгромлена), сам Блюхер ранен и на время потерял управление войсками. Но его начальник штаба Гнейзенау сумел вывести войска из-под удара и отвести к Вавру. Наполеон поручил маршалу Груши преследовать пруссаков, а сам двинулся на соединение с Неем, который в этот же день отбросил Веллингтона под Катр-Бра и вынудил его отойти к хребту Мон-сен-Жан, где тот и занял позицию у деревни Ватерлоо.

Утром 18 Июня 1815 г, после лившего почти сутки дождя, армия Бонапарта заняла исходные позиции напротив англичан. В 11-25, после того, как земля немного просохла, 24 12-фунтовые пушки Императорской Гвардии произвели первый залп сражения, которому суждено было стать последним в наполеоновской эпопее.

Битва при Ватерлоо описана много раз со всеми подробностями, поэтому сосредоточимся на действиях Императорской Гвардии в этом сражении.

Во время знаменитого наступления конницы Нея Гвардейская кавалерийская дивизия Гийо провела по меньшей мере три атаки на британские каре: под командиром было убито две лошади, а сам он получил несколько сабельных ранений и мушкетную пулю в левую руку и грудь. Вынужденный покинуть поле боя, он поручил дивизию генералу Жомину из полка Конных Гренадёр, который был убит несколько минут спустя. На этот раз героические атаки французской кавалерии не смогли принести победы, однако положение англичан продолжало оставаться критическим. Ней умолял императора послать в бой Гвардию. Но в это время Молодая Гвардия при поддержке нескольких батальонов Старых “ворчунов” отражала натиск пруссаков Блюхера, появившихся на правом фланге французов и атаковавших деревню Планценуа. После упорного боя деревня осталась за гвардейцами, но главное – время - было потеряно. Шанс разгромить Веллингтона до подхода главных сил Блюхера был упущен.

К 19-00 Наполеон сумел укрепить свой левый фланг. Оставив Молодую и два батальона Старой Гвардии сдерживать пруссаков при Планценуа, а три батальона в резерве у Бель-Альянса, остальные 9 батальонов Старой Гвардии он бросил в наступление на центр союзников вдоль Брюссельской дороги. Многие историки считают, что если бы он сделал это на час раньше - поражение Веллингтона было бы неминуемым.

Возглавляющий атаку 1-й батальон 3-го Гренадёрского полка на склоне хребта Мон-сен Жан был встречен брауншвейгцами и остатками бригады Дитмера (30-й и 73-й британские полки). Гренадёры опрокинули брауншвейгцев, но англичане выдержали их натиск и задержали продвижение гвардейцев. В это время вторая колонна (батальон 4-го Гренадёрского полка) двигавшийся левее, атаковал в штыки бригаду Хелкета. Оборона англичан трещала, но держалась.

1-й и 2-й батальоны 3-го Егерского двигались по самой дороге, как казалось, в разрыв между войсками союзников. Но вдруг, перекрывая грохот сражения, раздалась команда: “Гвардия! Встать!” В 50 метрах от егерей, вдруг, поднялись 1 500 солдат Британской Пешей Гвардии, до этого укрывавшиеся за придорожной насыпью, и ещё не участвовавшие в сражении. Их убийственный огонь смешал ряды наполеоновских гвардейцев, а последующая атака обратила последних в беспорядочное бегство. Однако преследуя противника, англичане натолкнулись на 4-й Егерский полк наступавший следом за 3-им, и были отброшены на вершину хребта, где и заняли позицию. Тем временем британский 52-й линейный полк атаковал Гвардейских Егерей во фланг и опрокинул их. Наполеон, уже готовившийся бросить в атаку последние три батальона Старой Гвардии, вдруг увидал бегущих вниз по склону холма своих гвардейцев, преследуемых лёгкой кавалерией Вивиана и Ванделера. Слова: “Старая Гвардия разгромлена!” (“La Garde recule!”) - прозвучали похоронным звоном Первой Империи.

Веллингтон отдал приказ о всеобщем наступлении. Пруссаки снова заняли Планценуа. Французская армия бежала и только три гвардейских батальона у Бель-Альянса держались, пока не были окружены англичанами. На предложение сдаться командовавший ими генерал Камбронн (командир 1-го Гренадёрского полка) ответил: “La Garde meurt et al ne se rendent pas’” (“ Гвардия умирает, но не сдаётся!”). Хотя, по другой версии, он ответил короче: «Merde!» (“Дерьмо!”). Залп английских ружей и пушек буквально смёл гвардейцев. Сам Камбронн был ранен в голову и плечо и в бессознательном состоянии попал в плен.

Сам Наполеон отступил с поля боя в каре 1-го Гренадёрского полка своей Старой Гвардии, медленно отходившего под под свой полковой "Гренадёрский марш". Союзники так и не решились попытаться взять в плен императора Франции. Впрочем, те, кто был в тот день на поле Ватерлоо утверждали, что сделать это было невозможно - ведь его защищали лучшие солдаты Европы.

Гвардейская кавалерия так же покинула поле боя в порядке. Капитан Бёртон из 12-го лёгкого драгунского полка вспоминал, что его полку пришлось наступать против гигантов на вороных конях (Конные Гренадёры), которые, казалось, не обращали на них никакого внимания: “Мы были слишком слабы, что бы произвести впечатление, они буквально уходили шагом с поля боя, самым величественным образом”.

22 Июня 1815 г Наполеон отрёкся от престола. Он бежал в портовый город Рошфор, намереваясь уехать в Америку, но был перехвачен английским флотом и отправился в ссылку на далёкий остров Святой Елены. Но ещё неделю спустя после отречения императора - 30 Июня, рота 5-го Тиральерского полка Молодой Гвардии продолжала защищать селение Вертю, под Парижем.

После вторичного воцарения Бурбонов остатки императорской армии (включая Гвардию) были отведены за Луару и расформированы. Процесс этот растянулся на несколько месяцев и завершился в Декабре. Франция больше не нуждалась в своих лучших солдатах. Часть гвардейцев уехала в Америку (подобно отцу главных героев романа Т.Майн Рида "В поисках белого бизона"). Другие стали военными советниками в армиях турецких, индийских или других восточных правителей (как Ж. Ф. Аллар). Большинство вернулись к своим семьям. Только путь домой для многих оказался труден и опасен. После второго возвращения короля роялисты, особенно на западе и юге Франции развернули настоящий "белый террор" против бонапартистов. По приговору трибунала был расстрелян маршал Ней. В Лионе был зверски убит маршал Брюн, его труп был выброшен в Рону. Что уж тут говорить о простых солдатах (об этих событиях упоминает А. Дюма, вскользь - в романе "Граф Монте-Кристо" и подробно в "Истории знаменитых преступлений" в главе " Убийства на Юге"). Особенную ненависть у "добрых католиков" вызывали восточные мамелюки. После отставки большинство из них вернулось к месту своего полкового депо - в Марсель, где проживали их семьи, родственники, а так же те мамелюки, кто вышел в отставку ранее. Местные сторонники короля устроили настоящую охоту на "проклятых мавров". Поймав мамелюка или кого нибудь из членов их семей роялисты требовали, что бы они кричали: "Да здравствует король!" В ответ люди, обязанные Бонапарту всем, отвечали, как правило: "Да здравствует император!" После чего следовала немедленная расправа. Одну эфиопку бросили в море, но она продолжала славить Наполеона, пока её не пристрелили. Около 50 мамелюков с семьями бежали на родину, в Египет, но там их так же подвергли преследованиям за сотрудничество с врагом - французами, и в конце концов они вынуждены были вернуться во Францию. Известно, что в 1830 г. четверо бывших мамелюков сопровождали маршала Клозеля во время Алжирской кампании в качестве переводчиков.

Большинство гвардейцев не смогло хорошо устроиться при новом режиме - на военную службу их брали неохотно, а ничего другого они делать не могли. Они влачили почти нищенское существование на половинную пенсию, находясь под негласным надзором королевской полиции. Когда в 1840 г. правительство Луи-Филиппа решило перевезти прах Наполеона во Францию, эти люди получили возможность отдать последние почести своему императору. Парижане с изумлением и любопытством смотрели на этот последний парад Императорской Гвардии. Седовласые, сгорбленные старики, одетые в потрёпанные, залатанные мундиры, извлечённые из сундуков и чуланов, шли за гробом своего кумира и преклоняли колена у его гробницы. Даже сейчас они поражали своей безмерной преданностью тому, кто олицетворял для них славу Франции.

Апофеозом этого чувства стал поступок младшего лейтенанта 1-го полка Пеших Гренадёр Старой Гвардии К.Ш. Нуазо, поставившем на собственные деньги в родном городке Фикзене (под Дижоном) в 1845 г. статую Наполеона, работы скульптора Ф. Рюда, с надписью на постаменте: "Наполеону - Нуазо, гренадёр острова Эльба и Рюд, скульптор" После смерти гвардейца, его, согласно завещанию, похоронили стоя, в нескольких шагах от памятника, что бы он мог охранять своего императора всю вечность. "Аве, цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!"

Императорская Гвардия ушла в Историю, что бы возродиться сорок лет спустя в новом составе, новом качестве, в новой Империи…

Конец.

Русско-турецкая война 1877-78 гг является одной из ярких вех в истории как России, так и Европы. Уже то, что итоги войны решались на Берлинском конгрессе великими державами того времени, говорит о её значимости. Пусть не все задачи, ставившиеся российским руководством, были решены, но главное - появление на Балканах независимых славянских государств, дружественных России и ослабление Османской империи, фактически низведение её до уровня третьеразрядной державы, было достигнуто. Впрочем, мы не будем затрагивать политическую или военную сторону событий, а сосредоточимся на стрелковом вооружении воюющих армий.

Стрелковое вооружение Русской армии к началу войны было весьма разнообразным. Причиной этого стала "ружейная лихорадка" 1860-х гг, когда едва ли не каждый год на вооружение армии принимались винтовки новой, более совершенной, системы. Впрочем, в реальности это были "старые добрые" шестилинейные винтовки образца 1856 г, переделанные в казнозарядные, и снабжёные затворами Терри-Нормана, Альбини-Баранова, Карле и Крнка. Четырёхлинейные винтовки Бердана № 1 и № 2, 1868 и 1870 гг соответственно, поступали в войска медленно и к началу войны только часть войск была вооружена новыми ружьями.

Таким образом, к началу войны русские войска были вооружены винтовками пяти разных образцов, но даже в таком многообразии была своя система. Винтовки Бердана № 2 , с продольно-скользящим затвором, до войны успели получить Гвардейский и Гренадёрский корпуса,4-я, 6-я, 7-я, 8-я, 10-я, 22-я, 24-я, 37-я, и 39-я пехотные дивизии. Большинство этих дивизий располагалось в западных военных округах и в войне участия не приняли. Лишь к осени на театр военных действий прибыли Гвардейский и Гренадёрский корпуса, 24-я и 26-я пехотные дивизии, вооружённые новыми винтовками. Стрелковые батальоны вооружались винтовками Бердана № 1, с откидывающимся вперёд затвором. Однако уже в ходе войны Гвардейская, 1-я, 2-я, 4-я, и 5-я стрелковые бригады получили винтовки Бердана № 2. Войска Кавказской армии и линейные батальоны были вооружены игольчатыми винтовками Карле. Основная же масса линейной и крепостной пехоты была оснащена винтовками Крнка. Несмотря на то, что на складах уже лежало изрядное количество винтовок Бердана руководство решило, что переобучать солдат на новые системы в ходе боевых действий рискованно и нецелесообразно. Всего на вооружении состояло 247 130 винтовок Бердана № 1 и № 2, 383 382 винтовки Крнка, и 113 317 винтовок Карле.

Теперь о кавалерии: в драгунских полках на вооружении состояла драгунская винтовка Бердана № 2, во вторых шеренгах гусарских и уланских полков - карабин (первые шеренги были вооружены пиками и револьверами). Однако к началу кампании новые винтовки получили лишь Лейб-гвардии Конно-гренадёрский и Лейб-гвардии Драгунский полки, 8-я кавдивизия - уже в ходе войны. Позже на Балканы прибыли Московский, Екатеринославский и Военного Ордена драгунские полки. Все с новыми винтовками. Казанский, Рижский и Стародубовский полки вооружались драгунским вариантом винтовки Крнка. А вот казаки, практически все, были оснащены винтовками Бердана.

В качестве кобурного оружия были приняты 4-х линейные револьверы "Смит-Вессон"образца 1871 и 1872 гг, но до войны их успели получить только Петербургском, Варшавском, Виленском,Киевском, Московском, Одесском и Кавказском военных округах. В прочих войсках на вооружении оставался гладкоствольный капсюльный пистолет образца 1854 г. Впрочем, офицеры могли приобретать оружие за свой счёт, чем и пользовались, вооружаясь, в основном, американскими револьверами "Кольт " и "Смит-Вессон" различных модификаций. Жандармы, исполняющие при действующей армии функции военной полиции, оснащались французскими револьверами системы Лефоше, под шпилечный патрон.

Морское ведомство, пользуясь своим "автономным" положением, могло самостоятельно заказывать вооружение, в том числе и стрелковое. В результате на вооружении моряков состояло ок. 10 000 винтовок Альбини-Баранова обр. 1869 г с откидывающимся затвором и примерно 5 000 револьверов бельгийца Галана, впрочем, постепенно заменяемых "Смит-Вессонами".

Турецкая армия была вооружена, в основном английским и американским оружием. Пехота получила 325 000 английских винтовок Снайдера обр. 1867 г. и 310 000 винтовок Мартини-Генри обр. 1871 г. Последние были оснащены качающимся затвором Пибоди, поэтому в русских источниках часто назывались винтовками Пибоди-Мартини. Интересно, что трофейные винтовки пользовались большой популярностью у русских солдат. Причём это всячески поощрялось начальством. Иногда целые подразделения, особенно в стрелковых частях оснащались винтовками Мартини-Генри, а генерал Скобелев вооружил трофеями весь 63-й Углицкий пехотный полк. Благо, в боеприпасах недостатка не было - турки при отступлении бросали их целыми ящиками. Впрочем, турецкие полки второй линии часто были вооружены игольчатыми и капсюльными ружьями устаревших образцов.

Турецкая регулярная кавалерия получила американские карабины Винчестера-Генри 1866 г. Они обладали впечатляющей скорострельностью, но были тяжеловаты и ненадёжны, поэтому некоторые кавалеристы самостоятельно меняли их на пехотные винтовки Мартини. Впрочем, в части полков на вооружении продолжали находится устаревшие дульнозарядные карабины. Иррегулярная кавалерия (черкесы и башибузуки) вооружались за свой счёт, поэтому их оружие было самым разнообразным - от вполне современных Винчестеров и револьверов, до капсюльных и даже кремнёвых ружей и пистолетов. Порой довольно богато украшенных.

На вооружении турецкой армии находились револьверы Смит-Вессон 1869 г, практически идентичные русским револьверам 1871 г, однако немало было старых капсюльных дульнозарядных пистолетов. Офицеры, так же, как и в России могли покупать оружие сами, поэтому, зачастую вооружались нерегламентированными револьверами, в основном американского и английского производства.

Войска Египта (вассала и союзника Османской империи) вооружались американскими винтовками Ремингтона 1867 г, кавалерийскими карабинами Ремингтона и револьверами Кольта.

Регулярная армия союзной России Румынии было оснащена винтовками Мартини-Генри, а территориальные части – немецкими игольчатыми винтовками Дрейзе и русскими Крнка.

Таково было стрелковое оружие армий сражавшихся в русско-турецкой войне 1877-78 гг.

Ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал.