user11245104

Глава 7. Лес, который помнит

Лес встретил их гнетущей тишиной. Не тем уютным безмолвием, которое бывает в глухих местах, а неестественной, мертвой тишиной. Не слышно было ни шелеста листьев, ни уханья совы, ни даже ветра в кронах деревьев. Воздух был неподвижным и холодным, как в склепе.

Коваль шел впереди, освещая путь фонариком, дававшим узкий концентрированный луч. Свет выхватывал из мрака корявые корни и низко нависшие ветки, но за его пределами мрак сгущался, становясь почти осязаемым. Лев следовал за ним, спотыкаясь о невидимые в тени кочки.

– Не оглядывайся так часто, – не оборачиваясь, сказал Коваль. – Привлекаешь внимание. В таких местах нужно быть как вода – течь, не сопротивляясь, не создавая лишних волн.
– А что тут может быть? Кроме «Теней»?
– О, много чего. Лес вблизи аномалии всегда меняется. Животные уходят, а на их место приходит... другое. Оживают местные легенды. Фольклор – это не просто сказки, Корнев. Это инструкция по выживанию, закодированная в мифах. Вот, к примеру, слышал про Лешего?
– Ну, мифический персонаж...
– Не совсем. В зонах разломов пространство искривляется. Можно сделать три шага по прямой и вернуться на то же место. Можно увидеть то, чего нет. Леший – это народное название такого локального искривления. Оно не злое и не доброе. Оно просто есть. И с ним нужно уметь договариваться.
– И вы умеете?
– Прохоров научил. И Марфа. – Коваль на ходу достал из кармана кусочек черного хлеба, отломил краюшку и положил на кривой пенек, мимо которого они проходили. – Угощение для хозяина. Простая вежливость.

Они шли еще с полчаса, когда Лев разглядел нечто странное. В свете фонаря стволы берез впереди были испещрены глубокими, почти симметричными царапинами, будто по ним драл когти какой-то огромный зверь.

– Медведь? – предположил Лев.

Коваль подошел к одному из деревьев, провел пальцами по царапинам и поморщился.

– Глубже,чем медвежьи метки. И старые. И пахнет... озоном. Как после грозы. Это не медведь. Это Шумиха .
– Шумиха?
– По деревням так называют. Сущность, порожденная страхом и болью. По легендам, это дух замученного в лесу человека. А по-научному — сгусток пси-энергии, ассимилировавший органику. Чаще всего – древесную. Опасна, если потревожить ее гнездо.

Он направил луч на заваленное буреломом дуплистое дерево. Из черной провалины на них смотрели две бледно-зеленые точки, которые тут же погасли.

– Вот ее дом.Тише, обходим стороной.

Вскоре они вышли на берег небольшой, но быстрой речки. Мост через нее давно сгнил и рухнул.

– Придется форсировать вброд, – констатировал Коваль. – Держись за меня. Течение сильное.

Они уже были на середине реки, когда Лев почувствовал, как вода вокруг него странно забулькала. Не просто течение, а как будто под водой плавают десятки пузырей. А потом из темной воды прямо перед его лицом вынырнуло... лицо. Бледное, распухшее, с длинными зелеными волосами из тины и пустыми глазницами.

Лев отшатнулся и чуть не упал, но Коваль сильной рукой удержал его.

– Не смотри! Это Водяница! Иллюзия! Она питается страхом утопающих!

Из воды поднялись бледные руки, пытаясь ухватить их за ноги. Лев замер, чувствуя, как леденящий ужас сковывает его конечности. В голове пронеслись обрывки детских страшилок про русалок, затягивающих путников на дно.

Коваль не растерялся. Он резким движением достал из-за пазухи небольшой медный колокольчик и громко позвонил. Звон был чистым, высоким и пронзительным. Он резал слух, но странным образом рассеивал страх.

Бледные лица и руки мгновенно растворились, как будто их и не было. Вода снова стала просто водой.

– Колокол – чистая вибрация. Разрушает низкочастотные иллюзии, – пояснил Коваль, переходя на другой берег. – Таскаю его с тех пор, как наткнулся на похожую штуку на болотах под Псковом. Уходим, пока не вернулась.


Глава 8. База «Гиперзона»

Рассвет застал их все еще в пути. Серое, предрассветное небо не приносило облегчения – лес по-прежнему стоял неестественно тихий. Еще через час ходьбы они вышли на заросшую колею, которая вскоре привела их к ряду бетонных заборов с обрывками колючей проволоки. За забором угадывались очертания низких, приземистых зданий, почти вросших в землю. На ржавых воротах висел массивный замок, но Коваль подошел не к ним, а к участку забора, заваленному обломками бетона. Они протиснулись в образовавшуюся брешь.

– Добро пожаловать на Заставу №3, или, как мы ее называли, «Предзимье». Передовой пост наблюдения за «Янтарем». Отсюда до объекта – рукой подать.

Комплекс зданий производил гнетущее впечатление. Выбитые стекла, проржавевшие двери, повсюду следы спешного бегства: опрокинутые стулья, рассыпанные бумаги, пустые упаковки от консервов.

Коваль привел Льва к самому дальнему зданию, похожему на бункер. Дверь была стальной, но кто-то все равно выломал ее с петель. Внутри царил такой же хаос.

– Черти..., – пробормотал Коваль, осматривая разгромленное помещение. – Металлисты побывали. Надеялся, пронесет.

Он подошел к дальнему углу, где валялись обломки шкафа и куски гипсокартона. Отодвинув их ногой, он нащупал на полу почти незаметное металлическое кольцо. Потянул. С глухим скрежетом отъехала часть пола, открывая люк и ведущую вниз бетонную лестницу.

– А это, надеюсь, не тронули.

Спустившись вниз, Коваль щелкнул выключателем. Под потолком замигал и загорелся свет люминесцентной лампы, освещая небольшое подземное помещение, похожее на бомбоубежище. Здесь было чисто и аккуратно. Вдоль стен стояли стеллажи с ящиками, на столах – приборы, вид которых был знаком Льву разве что по фантастическим фильмам.

– Мой НЗ, – с гордостью сказал Коваль. – То, без чего в «Янтарь» лучше не соваться.

Он начал собирать снаряжение. Лев с интересом наблюдал.

· ЭПП-1 «Щит»: Похожий на рацию прибор с антенной. «Генератор защитного поля. Создает вокруг оператора зону, враждебную для низкочастотных сущностей. Батареи хватит ненадолго».
· «Осветитель»: Цилиндр из темного стекла с вольфрамовой нитью внутри. «Не светит в обычном смысле. Излучает волну, которая делает «Теней» видимыми и уязвимыми на короткое время».
· Мешок с артефактами: Коваль доставал оттуда и упаковывал в разгрузку странные предметы – скрученные корни мандрагоры, мешочки с землей, медные амулеты со сложной гравировкой. «Работа Марфы и Степана. Локальные «якоря», стабилизирующие реальность».
· Две пары очков со стеклами странного фиолетового оттенка. «Спектральные фильтры. Позволяют видеть энергетические поля и искажения. Надень».

Лев надел очки. Мир преобразился. Он увидел, что от самого Коваля исходит ровное золотистое свечение. От приборов на столе – голубоватые импульсы. А когда он посмотрел на входную дверь бункера, то увидел слабые, но зловещие багровые разводы, ползущие по металлу словно плесень.

– Что это? – испуганно спросил он.

Коваль, тоже в очках, нахмурился. «

– Следы. Они уже были здесь. Не физически, но их присутствие уже отпечаталось на реальности. Значит, печать на «Янтаре» повреждена серьезно. Времени у нас в обрез.

Он выдал Льву один из «Щитов» и пару «Осветителей».

– Запомни, пользоваться этим просто. На «Щите» – одна кнопка. Жмешь, когда станет очень страшно. На «Осветителе» – рычаг. Дергаешь, когда увидишь нечто бесформенное и агрессивное. Эффект кратковременный, используй с умом.

Заправившись крепким чаем из походного термоса, они снова вышли на улицу. Рассвет только начинался, но серое, предрассветное небо не приносило облегчения. Лес по-прежнему стоял неестественно тихий.

– Отсюда идти еще примерно час, – сказал Коваль, указывая на едва заметную тропу, уходящую вглубь чащи. – Готовься, Корнев. Сейчас мы увидим, во что превратился Объект «Янтарь» за тридцать лет забвения.

Они зашагали по тропе. С каждым шагом Лев чувствовал, как воздух становится все гуще, а тишина все более зловещей. Через фиолетовые стекла очков он видел, как пространство вокруг начинает мерцать и искажаться, словно они входят в гигантский мыльный пузырь. Ветви деревьев впереди изгибались неестественным образом, образуя нечто вроде арки, ведущей в кромешную тьму.

– Вот он, вход в санитарную зону, – тихо произнес Коваль. – Поздно поворачивать назад. Включай «Щит».

Лев нажал на кнопку. Прибор слабо запищал, и Лев почувствовал едва уловимое покалывание на коже, будто его окутало невидимое статическое поле. Они сделали шаг под смыкающиеся ветви.

И попали в ад.

Темнота была не просто отсутствием света. Она была живой, вязкой и тяжелой. Воздух стал ледяным и обжигал легкие. Фиолетовые стекла очков засветились десятками тревожных сигналов – призрачные, полупрозрачные силуэты метались между деревьями, не решаясь подойти ближе к их защитному полю. Это были «Тени». Они были похожи на искаженные, вытянутые человеческие фигуры, лишенные лиц и четких контуров. От них исходила одна лишь пустота и всепоглощающий холод.

– Не смотри на них долго, – проговорил сквозь зубы Коваль. – Идут по следу. Игнорируй. Иди за мной.

Они двинулись сквозь этот кошмарный лес. С каждым шагом «Тени» становились плотнее, смелее. Они начинали шипеть – сухой, шелестящий звук, похожий на трение наждачки о стекло. Этот звук проникал прямо в мозг, вызывая тошноту и головокружение.

Внезапно одна из «Теней», более крупная и четкая, ринулась на Льва. Он инстинктивно дернул рычаг «Осветителя».

Раздался резкий, высокий звук, и цилиндр в его руке вспыхнул ослепительно-белым светом. Но это был не обычный свет. Он был... твердым, режущим. «Тень», попавшая в его луч, завизжала – на этот раз звук был реальным, болезненным – и отпрыгнула назад, ее контуры поплыли и распались, как дым на ветру.

– Хорошо! – крикнул Коваль. – Но экономь заряд! Их здесь сотни!

Они шли еще минут десять, отбиваясь короткими вспышками «Осветителей», пока наконец лес не начал редеть. И тогда они его увидели.

Впереди, в сером свете начинающегося утра, возвышался громадный бетонный холм, поросший мхом и кустарником. В его основании зиял черный провал – укрепленный бетонными плитами вход в подземелье. Над ним, на изогнутой ржавой балке, все еще висела едва читаемая табличка:

ОБЪЕКТ №17-ЯНТАРЬ
ВХОД ЗАПРЕЩЕН

Ворота были сорваны с петель и валялись рядом. Из темного проема выходил тот самый леденящий холод и доносился тот самый шелестящий шипящий звук, только теперь он был громче, многоголосее. Это был звук самого Разлома.

– Мы на месте, – сказал Коваль, и в его голосе впервые прозвучала неуверенность. – Печать почти уничтожена. Они скоро вырвутся. Нам нужно войти внутрь и попытаться все исправить.

Лев посмотрел на черный провал, из которого, как ему показалось, на него смотрела сама Бездна. Он глубоко вздохнул, крепче сжал в руке «Осветитель» и кивнул.

«Пошли».


Глава 9. Сердце Тьмы

Переступить порог Объекта «Янтарь» было похоже на шаг в другое измерение. Давление, которое они чувствовали снаружи, здесь удесятерилось. Воздух стал густым, как сироп, и обжигал легкие ледяным холодом. Тишина была абсолютной, но при этом уши закладывало от невыносимо высокочастотного писка, который, казалось, исходил из самой глубины сознания.

Через фиолетовые очки Лев видел, что весь длинный бетонный коридор, уходящий вниз под углом, был испещрен багровыми, пульсирующими разводами. Они медленно ползли по стенам, полу и потолку, словно кровеносная система какого-то гигантского чудовища.

– Идем, – прошептал Коваль, и его голос прозвучал приглушенно, будто сквозь вату. – Держись ближе. «Щит» здесь может вести себя неустойчиво.

Они двинулись вниз по наклонному тоннелю. Стены были увешаны оборванными кабелями, под ногами хрустело битое стекло и обломки штукатурки. Время от времени Коваль останавливался, чтобы проверить показания портативного прибора, похожего на счетчик Гейгера, но стрелка на его шкале беспорядочно дергалась, зашкаливая то в одну, то в другую сторону.

– Аномалия зашкаливает. Пространство нестабильно. Будь готов ко всему.

Спустившись на несколько уровней вниз, они вышли в огромное круглое помещение, похожее на реакторный зал. Посредине на массивной бетонной платформе стояло то самое «Зеркало» с фотографий Прохорова.

Оно и вправду было похоже на гигантское зеркало в тяжелой металлической раме, покрытой странными, не то техническими, не то ритуальными узорами. Но отражало оно не их, не зал, а лишь клубящуюся, мерцающую разными оттенками серого и черного муть. Время от времени в этой мути проступали искаженные, чужие очертания – силуэты несуществующих городов, тени непохожих ни на что живых существ.

Вокруг «Зеркала» по окружности были установлены четыре массивных устройства, напоминающих трансформаторы, от которых к раме тянулись толстые шины. На каждом из устройств горело по одному тусклому красному светодиоду.

– Резонаторы Прохорова, – пояснил Коваль. – Они создают стабилизирующее поле, сдерживающее Разлом. Но видишь? Горят только аварийные огни. Основная система мертва. Они работают на последних остатках энергии из аварийных батарей. Когда они сядут...

Он не договорил. Стало и так понятно. Из «Зеркала» медленно, словно пробка из бутылки шампанского, начала выплывать бесформенная «Тень». Она была больше и плотнее тех, что они видели снаружи. От нее исходил такой холод, что Лев почувствовал, как покрывается инеем куртка.

Коваль не стал тратить заряд «Осветителя». Он резким движением бросил в сторону существа один из медных амулетов. Тот, ударившись о пол, вспыхнул ослепительной голубой искрой. «Тень» с шипением отпрянула назад, ее контуры поплыли, и она словно втянулась обратно в муть «Зеркала».

– Нам нужно восстановить питание резонаторов, – сказал Коваль, осматривая зал. – Главный щит управления должен быть здесь же.

Они обошли зал по периметру и нашли за стеклянной перегородкой пультовую. Дверь была заварена, но стекло выбито. Коваль протиснулся внутрь. Лев остался снаружи, наблюдая за «Зеркалом» и чувствуя себя крайне уязвимым.

Вдруг свет в зале начал меркнуть. Красные огоньки на резонаторах тревожно замигали. Из «Зеркала» одновременно начали выплывать три «Тени».

– Игорь! – крикнул Лев. – Что-то происходит!

Аварийные батареи садятся! – донесся из пультовой голос Коваля. – Держи их, я почти нашел ручной запуск дизель-генератора!

Лев, дрожащими руками, навел «Осветитель» на ближайшую «Тень» и дернул рычаг. Сущность отшатнулась, но две другие продолжили медленно плыть в его сторону. Холод становился невыносимым. Лев почувствовал, как его сознание заволакивает ледяной тупой ужас. Ему захотелось бросить все и бежать.

Внезапно его взгляд упал на одну из стен. На ней, среди обычной технической графики, кто-то нарисовал мелком старый, знакомый по тетради Марфы обережный знак – «Глухую стену». Лев, почти на автомате, повторил этот знак в воздухе перед собой, как это делал Коваль в автобусе.

Ничего не произошло. «Тени» приблизились.

Отчаяние придало ему сил. Он выхватил из кармана мешочек с солью и травой, который Коваль дал ему на всякий случай, и, вспомнив заговор из тетради Марфы, крикнул:

- Волею лесною, силою земною! Не вам здесь ходить, не вам здесь быть! Уйдите!

Он швырнул горсть соли вперед. Эффект был не таким зрелищным, как у Коваля, но «Тени» замедлили свое движение, словно наткнувшись на невидимую преграду.

В этот момент со стороны пультовой раздался оглушительный рык, лязг и несколько мощных хлопков. Затем, с громким гулом, один за другим заработали резонаторы. Тусклые красные огоньки сменились ярким зеленым свечением. По раме «Зеркала» пробежали разряды энергии, и клубящаяся в нем муть отхлынула, стала темнее и спокойнее. «Тени» растворились с тихим, недовольным шипением.

Из пультовой выбрался Коваль, весь в машинном масле и пыли.

– Получилось. Запустил аварийный дизель. Но это ненадолго. Топлива мало. Нужно искать постоянное решение. И главное – нужно усилить печать. Одних резонаторов мало, раз они уже прорываются.

Он подошел к платформе и осмотрел места крепления артефактов, которые они установили с Марфой тридцать лет назад. Несколько из них потускнели и покрылись трещинами.

– Деградировали. Нужна замена. Но у нас с собой ничего подходящего нет.

Лев, все еще приходя в себя, вдруг вспомнил. Он открыл дипломат, который таскал с собой все это время, и достал оттуда тетрадь Марфы. Он лихорадочно пролистал ее.

– Игорь, слушай! Здесь, в конце, есть запись. «Печать Громовика». Она требует четырех элементов: железа (огонь), камня (земля), серебра (луна) и... живого голоса (воздух). Она говорит, что эта печать использовалась для запечатывания древних курганов, где спала нечисть.

Коваль взял тетрадь и внимательно прочитал.

– Железо... Камень... Серебро... Это мы найдем. А вот «живой голос»...
Он посмотрел на Льва.
– Это значит, что один из нас должен остаться здесь. Стать якорем. Его жизненная энергия, его «голос» будет подпитывать печать, удерживая ее.

Лев замер.

– Остаться? Здесь? Навсегда?
– Не навсегда. Пока не найдем другой источник энергии или не придумаем, как закрыть Разлом насовсем. Но это может занять... время.

Они смотрели друг на друга в мерцающем свете резонаторов. Гул генератора и шипение «Зеркала» были единственными звуками в ледяном подземелье.

Глава 10. Выбор и Жертва

Мысль о том, чтобы остаться в этом аду одного, повергла Льва в ужас. Это было хуже любой тюрьмы. Это было добровольное погребение заживо в самом сердце кошмара.

– Я... – начал Лев, но слова застряли у него в горле.

Коваль внимательно посмотрел на него, и в его глазах не было осуждения, лишь усталая грусть.

– Я понимаю.Это не твоя война, Лев. Ты ученый, тебе еще жить да жить. У тебя вся жизнь впереди.

Он потянулся к своему «Щиту» и отсоединил от пояса небольшую коробочку – блок питания.

– Я уже не молод. Моя жизнь уже большей частью прожита. И я... я чувствую за это место ответственность. Мы его создали. Мы должны его исправить. Прохоров пытался. Марфа и Степан помогали. Теперь мой черед.
– Игорь, нет...
– Это не дискуссия,Корнев. Это приказ. Бывшего сотрудника НИИ «Гиперзон» младшему научному сотруднику. Твоя задача – выбраться отсюда. Добраться до города. Найти моих... старых знакомых. Рассказать им все. Показать тетрадь Марфы и записи Прохорова. Они поймут. Они должны найти способ закрыть эту дыру навсегда. А я... я буду держать оборону.

Он уже не смотрел на Льва, а методично готовил ритуал. Из своего мешка он достал стальной нож (железо), гладкий черный речной камень (земля) и старинную серебряную монету (луна). Разложил их по четырем сторонам от «Зеркала», в соответствии со схемой в тетради.

– Иди, Лев. Пока генератор работает. Пока я еще могу тебя проводить.

Лев понимал, что любые слова будут бессмысленны. Он видел решимость в глазах этого человека. Это был его долг, его искупление. И его жертва.

Лев молча кивнул. Он подошел к Ковалю и протянул ему свою руку. Тот пожал ее, крепко, по-мужски.

– Не подведи, историк. Сделай так, чтобы наша жертва не была напрасной. И... передай Степану, что я помню о его самогоне. Говорил, лучший в области.

Он усмехнулся, и в его глазах на мгновение мелькнула старая, ковальская насмешливость.

Лев развернулся и быстрым шагом пошел к выходу. Он не оглядывался. Он боялся, что если оглянется, то не сможет уйти. Он слышал за спиной низкий, ритмичный голос Коваля, начавшего читать заговор на старославянском. Голос был твердым и спокойным.

Когда Лев поднялся по наклонному тоннелю и вышел на поверхность, его ослепило дневное солнце. Воздух показался ему неприлично теплым и сладким. Он сделал несколько шагов от входа и обернулся.

Он увидел, как багровые разводы вокруг входа побледнели, а потом и вовсе исчезли. Давление, висевшее над лесом, ослабло. Тишина сменилась обычным лесным шумом – щебетом птиц, шелестом листьев. Аномалия отступила. Печать сработала.

Лев стоял и смотрел на черную дыру входа, за которой остался человек, ценой своей свободы подаривший ему и, возможно, всему миру, шанс.

Он глубоко вздохнул, поправил ремень с тяжелым дипломатом и твердым шагом зашагал прочь, в сторону леса. У него была миссия. Он знал, что делать.

Ему нужно было найти «старых знакомых» Коваля. Ему нужно было продолжить расследование. Теперь он был не просто историком. Он стал звеном в цепи, связывающей прошлое и будущее, науку и магию, реальность и тайну.

Он шел по лесу, и ему больше не было страшно. Было только огромное, давящее чувство ответственности и странная, горькая уверенность в том, что его собственная жизнь только что обрела настоящий смысл.

Эпилог.

Через две недели Лев Корнев сидел в уютном кафе недалеко от Патриарших прудов. Перед ним за столом сидела женщина лет сорока с умными, пронзительными глазами и строгой прической. Она представилась Антониной Сергеевной и не назвала никакой организации.

Лев передал ей дипломат с документами Прохорова и тетрадью Марфы. Она не спеша изучила содержимое, лишь однажды подняла бровь, увидев фотографии «Теней».

– Коваль был хорошим оперативником, – наконец сказала она, закрывая дипломат. – Упрямым, но эффективным. Его жертва не напрасна. Мы знали о проблеме с «Янтарем», но не предполагали, что ситуация настолько критична. Благодаря вам и Игорю у нас теперь есть время и данные.
– И что вы будете делать? – спросил Лев.
– Мы продолжим его работу. У нас есть свои специалисты, свои ресурсы. Мы найдем способ закрыть Разлом. Навсегда.

Она посмотрела на Лева оценивающе.

– А что намерены делать вы, Лев Корнев? Возвращаться в Институт этнографии? Писать диссертацию?

Лев задумался. Он вспомнил ледяной холод «Зеркала», решительное лицо Коваля, шепот «Теней» и мудрые глаза Степана. Его старая жизнь, пахнущая пылью и книгами, казалась ему теперь чужой и невероятно далекой.

– Нет, – твердо сказал он. – Моя диссертация будет о другом. О том, как советская наука столкнулась с явлениями, не укладывающимися в парадигму материализма. И о людях, которые стояли на границе двух миров.

Антонина Сергеевна слабо улыбнулась.

– Интересная тема. Очень... узкая. Вам понадобится доступ к закрытым архивам. И консультации специалистов. Думаю, мы можем вам с этим помочь. На определенных условиях, конечно.
– Каких?
– Иногда мы можем просить вас о... консультациях. Ваш аналитический ум и знание предмета могут оказаться полезны. Вы ведь уже не просто теоретик, не так ли?

Лев посмотрел в окно на спешащих по своим делам людей, не подозревающих, как хрупок и полон тайн их мир. Он повернулся к Антонине Сергеевне и кивнул.

– Да, не просто теоретик.

Он сделал глоток кофе. Его жизнь перевернулась. Он стоял на пороге новой, страшной и невероятно интересной реальности. И он был готов сделать в нее следующий шаг.


Конец первой истории.

Глава 1. Скука как двигатель прогресса

Контора Льва пахла пылью и старыми книгами. Запах был настолько густым, что его, казалось, можно было потрогать руками. Он сидел в своем кабинете, разбирая присланные из какой-то глухой деревни под Вологдой записи фольклора. Старушки надиктовали студентке-практикантке сказки про леших, водяных и домовых. Лев лениво перебирал листки.

«И говорит ей домовой: не ставь, хозяюшка, горшок с молоком в печь до заката, а то прокиснет».
Лев фыркнул. «Прокиснет, потому что летом жара, а не потому что домовой недоволен».

Дверь скрипнула. В кабинет вошел заведующий отделом, Петр Сергеевич – человек с лицом вечного удивления и неизменной папкой под мышкой.

– Корнев! Есть работа для вас. Не по специальности, но вы справитесь.

Лев насторожился. «Не по специальности» в устах Петра Сергеевича обычно означало: «Съезди в архив и перекопируй три тонны макулатуры».

– Заказ от... ну, от одной серьезной организации, – Петр Сергеевич понизил голос, хотя в кабинете кроме них никого не было. – Нужно разобрать и описать один частный архив. Недавно скончался старый коллекционер, Аристарх Прохоров. Собирал всякий... э-э-э... фольклорный антиквариат. Вещи, документы. Его наследникам нужно составить опись для продажи. А так как там много старопечатных книг и рукописей, то обратились к нам. Денег мало, но... считайте, это ваш гражданский долг.

Лев хотел было возразить, что его гражданский долг — писать диссертацию о влиянии аграрных реформ на обрядовость центральных губерний, но понял, что это бесполезно. Любая смена обстановки была лучше, чем перебирание пожелтевших листков.

– Хорошо, Петр Сергеевич. Где находится этот архив?

– В его же квартире. На Ленинском проспекте. Вот адрес и разрешение от родственников. Ключ у консьержки. Приступайте завтра.


Глава 2. Квартира с сюрпризом

Квартира Аристарха Прохорова оказалась в старом, но респектабельном доме. Просторная трехкомнатная «сталинка» была забита до отказа. Книжные шкафы подпирали потолок, на полках теснились странные предметы: резные деревянные фигурки, керамические кувшины с непонятными символами, связки засушенных трав. В воздухе витал терпкий аромат полыни, воска и чего-то еще – неуловимого и древнего.

Лев вздохнул и начал с гостиной. Первые несколько часов он методично описывал книги: «Травник XVII века», «Лечебник знахаря Кузьмы», «Собрание народных заговоров». Все это было любопытно, но не более того. Коллекционер был чудаком, но его чудачество укладывалось в рамки.

Разбирая нижний ящик тяжелого дубового бюро, Лев наткнулся на потертый кожаный футляр. Внутри лежал предмет, явно не вписывающийся в «фольклорный» ряд. Это был фотоаппарат «Зенит-Е», обычная советская «зеркалка». Рядом — несколько катушек с пленкой.

«Любительская фотография», — пожал плечами Лев и уже хотел отложить футляр в сторону, рассмотрев фотоаппарат, но внутри что-то лежало. Там был приклеен ключ и спрятан сложенный в несколько раз листок бумаги.

Лев развернул его. Это была схема, нарисованная от руки. В центре – условное обозначение какого-то здания, от которого расходились подземные тоннели. В одном из углов был крупно выведен номер: «Объект № 17-Янтарь». А внизу, мелким, но четким почерком, была сделана запись:

«19.10.83. Контакт с "Тенями" подтвержден. Регистрация феномена "Зеркало" на пленку №4. Охранный периметр нарушен. Нужна "Чистка". А.П.»

Лев перечитал запись несколько раз. «Тени», «феномен», «Чистка»... Это звучало как бред сумасшедшего или... как термины из какого-то секретного отчета. А дата... 1983 год.

Он взял одну из катушек с пленкой. На бумажной полоске, торчащей из нее, было аккуратно выведено: «№4. Объект "Янтарь". Опыт 7-Б».

Лев посмотрел на фотоаппарат, потом на пленку.
– Глупость, – сказал он себе вслух, складывая свои находки в рюкзак.


Глава 3. Тени на пленке

Проявить пленку в одиночку было непросто, но Лев справился. Он устроил импровизированную фотолабораторию в своей ванной. Когда он достал из бачка мокрую, липкую ленту и повесил ее сушиться, сердце его бешено колотилось.

На следующий день, при свете красной лампы, он начал рассматривать негативы. Сначала шли обычные кадры: лес, какая-то вышка, забор с колючей проволокой. Потом – интерьеры. Пустые коридоры, обшарпанные стены, комнаты с непонятным оборудованием. Заброшенный научный институт или военная часть. Стандартные сюжеты для сталкеров.

Но чем дальше, тем страннее становились кадры. На одном было изображено большое круглое помещение, в центре которого стояло нечто, напоминающее огромное зеркало в массивной раме. Но отражение в нем было искажено, будто его затянула масляная пленка.

А на последних кадрах... Лев придвинулся ближе. На негативах было сложно разобрать детали, но было ясно одно: в «зеркале» стояли фигуры, хотя помещение не отражалось. Нечеткие, размытые, будто состоящие из дыма или теней. Они явно пытались выйти наружу.

Лев почувствовал, как по спине побежали мурашки. Это был монтаж. Должен был быть. Но в 1983 году? Таких технологий не было. Да и зачем старому коллекционеру монтаж?

Он напечатал несколько самых показательных кадров. Когда на белой бумаге проявилось изображение тех самых «теней», Лев понял, что столкнулся с чем-то, что не вписывается ни в одну известную ему систему координат.

В этот вечер он снова пришел в квартиру Прохорова. Теперь он смотрел на нее другими глазами. Эти связки трав — не просто сувениры. Это обереги. Эти странные символы на кувшинах — не орнамент. Это защита.

Он сел за бюро и начал лихорадочно искать. Он проверял книги, встряхивал их, искал потаенные отделения. В одной из книг, под названием «Оборотни и ведьмы Вологодчины», он нашел вкладку – еще одну записку.

«Коллегам из НИИ "Гиперзон". Отчет по аномалии "Зеркало" не может быть передан по стандартным каналам. "Тени" проявляют агрессию. Стандартные протоколы не работают. Использован обряд "Глухая стена" из арсенала местного контактера – Марфы Лиховой, деревня Черный Бор. Сдерживает, но не решает проблему. Объект "Янтарь" требует консервации на уровне "К". А.П.»

НИИ «Гиперзон»? Лев никогда о таком не слышал. Уровень «К»? Консервация? Это был язык какой-то параллельной реальности, существовавшей бок о бок с его скучной советской жизнью.

Его размышления прервал скрип двери. Лев резко обернулся. В квартире было пусто. Он встал и вышел в коридор. Тишина. Он уже хотел вернуться, как его взгляд упал на пол в прихожей. Прямо перед дверью лежал небольшой сверток из грубой ткани, перевязанный бечевкой.

Он точно не был здесь минуту назад.

Лев осторожно поднял его. Сверток был легким. Он развязал бечевку. Внутри лежал засушенный веник полыни, ржавый гвоздь и записка, нацарапанная на обрывке газеты:

«Уходи. Твое любопытство разбудило Теней. Они уже здесь».

Лев почувствовал, как воздух в квартире стал густым и холодным. Он посмотрел на темный коридор, ведущий в спальню. Ему показалось, что в глубине что-то шевельнулось. Не очертания, а скорее, движение самой темноты, ее сгущение.

Он схватил рюкзак с фотографиями и записями, выскочил из квартиры и захлопнул дверь. Сердце стучало как бешеное. Спускаясь по лестнице, он услышал сверху тихий, влажный звук – будто кто-то провел мокрой тряпкой по дереву его двери.


Глава 4. След Черного Бора

Ночь Лев провел плохо. Ему снились кошмары, в которых тени из фотографий вытекали из зеркала в его ванной и тянулись к нему холодными, безликими щупальцами. Он вставал несколько раз, чтобы проверить, закрыта ли дверь в ванную.

Утром, заваривая крепкий чай, он пытался мыслить логически. Варианта было два:

1. Он сошел с ума.
2. Все, что он обнаружил, – правда.

Первый вариант был комфортнее, но Лев верил в доказательства. А доказательства – фотографии, записки, ключ – лежали перед ним на столе. И тот сверток с полынью...

Он был историком. Его долг – докопаться до истины. Даже если эта истина была пугающей.

Он решил начать с единственного понятного места, упомянутого в записках: деревня Черный Бор и некая Марфа Лихова.

Поездка на электричке до Вологды, а затем на стареньком автобусе до райцентра заняла весь день. Деревня Черный Бор встретила его покосившимися избами, парой десятков жителей преклонного возраста и настороженным молчанием. Стоило ему завести разговор о «знахарке Марфе», как двери перед ним закрывались, а старушки на лавочках делали вид, что не слышат его вопросов.

Он уже отчаялся, когда его окликнул хриплый голос:

– Эй, мужик! Ищешь Лихову?

Из-за угла бани вышел высокий, сутулый старик в телогрейке и ватных штанах. Лицо его было испещрено морщинами, а глаза смотрели остро и умно.

– Да, – обрадовался Лев. – Мне бы поговорить с ней.
– Опоздал ты. Марфа-то лет пять как в земле. Я, можно сказать, ее преемник. Степаном звать. А кой интерес к покойной?

Лев решил рискнуть. Он показал старику фотографию «зеркала» с тенями.
Степан посмотрел на снимок, и его лицо стало серьезным. Он молча взял Льва за локоть и повел за баню, подальше от чужих глаз.

– Откуда у тебя это? – спросил он тихо.
– Наследство одного человека. Аристарха Прохорова.
Степан кивнул,будто ожидал этого имени.
– Прохоров... Хороший был мужик. Ученый, но с пониманием. Он тогда, в восьмидесятых, ко мне с Марфой приезжал. Помогали ему с той штукой. – Он ткнул пальцем в фотографию.
– Что это, Степан?
– А хрен его знает, по-научному. По-нашему – Разлом. Дыра. Место, где наш мир с другим миром тонок, как лед в полынье. Там, за гранью, живут они. Тени. Бесплотные. Голодные. Раньше, в старину, такие места шаманы да ведуны сторожили, обрядами запечатывали. А потом пришли ваши... с умами железными... начали буравить землю, строить свои объекты. И докопались.
– Объект «Янтарь»?
Старик насторожился.
– Ты и про это знаешь? Молчок, про это лучше вслух не говорить. Они, может, и слушают.
– Кто?
– Те, кто после Прохорова пришел. В штатском. Говорили, из «архивов». Искали все, что связано с «Янтарем». Забрали у Марфы все ее записи. Мне велели язык за зубами держать.

Лев почувствовал холодный комок в желудке. Архивы? КГБ?

– И что же случилось с объектом?
– Прохоров, с нашей помощью, запечатал его. Обрядом старым. Не навечно, но крепко. Зеркало уснуло. А теперь, выходит, просыпается. Раз ты пришел с этими фотками, значит, печать слабеет. Или кто-то ее нарушил.
– Что мне делать? – спросил Лев, чувствуя себя абсолютно потерянным.
– Тебе? Беги отсюда. Забудь, как страшный сон. Это не твои дела.
– Но я уже ввязался. Мне угрожали. В квартире Прохорова... что-то было.

Степан внимательно посмотрел на Льва, будто оценивая его.

– Вижу, не из трусливых. Ну что ж... Тогда слушай. Чтобы понять, что делать, надо знать, с чем имеешь дело. У Марфы осталась одна книжка. Ту, что искали «архивные», я им не отдал. Спрятал. Думал, может, внукам пригодится.

Он принес маленькую, потрепанную тетрадку в клеенчатой обложке. Лев открыл ее. Страницы были исписаны плотным, убористым почерком. Рисунки оберегов, описания обрядов, заговоры против «навьих призраков» – так Марфа называла Тени.

– Спасибо, Степан.
– Не благодари меня. Книжка – это только азбука. Силы у тебя нет, знаний нет. Ты как слепой щенок. Если решил лезть, ищи того, кто в этом разбирается. Кто из наших, но в вашем мире крутится.
– И где же мне такого найти?
– В городе вашем есть один человек. Бывший... ну, в общем, работал он на тех же, кто и Прохоров, но давно. Слышал, он теперь детективом частным работает, мистикой разной промышляет. Фамилия его – Коваль. Игорь Коваль. Спроси в нужных кругах, найдешь. А теперь вали, но смотри в оба. За тобой, поди, уже следят.

Лев сунул тетрадь во внутренний карман куртки и, поблагодарив старика, поспешил к автобусной остановке. По дороге ему постоянно казалось, что за ним наблюдают из-за темных окон изб. Он не ошибался. Из-за занавески одного из домов за его уходом следил невысокий мужчина в сером плаще. Он достал телефон и произнес:
– Голубь вылетел. У него посылка от Старика. Продолжаем наблюдение.


Глава 5. Частный детектив с приветом из прошлого

Найти Игоря Коваля оказалось проще, чем Лев предполагал. Его контора располагалась в старой арке на Чистых прудах, в полуподвале, который пахло влажным камнем и старыми делами. Табличка на двери была более чем красноречивой: «Агентство «Факт». Расследования любой сложности. Проблемы частного характера. Консультации».

Лев вошел, позвонив в колокольчик над дверью. Из-за груды папок поднялся мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения, с короткой седеющей щеткой волос и внимательным, уставшим взглядом. Он был в жилетке поверх рубашки с расстегнутым воротником и держал в руке увеличительное стекло.

– Клиент? – спросил он без предисловий, оценивающе оглядев Льва.
– В некотором роде. Меня направил к вам Степан из Черного Бора.

Имя «Степан» подействовало на Коваля как удар тока. Его расслабленная поза мгновенно исчезла, взгляд стал острым и сосредоточенным. Он молча подошел к двери, щелкнул замком и закрыл жалюзи на единственном окне.

– Садись,коллега, – указал он на стул перед своим массивным столом. – И рассказывай все. С самого начала. И не ври – я нутром чую.

Лев, чувствуя себя как на допросе, но уже не видя другого выхода, выложил на стол все: фотографии, записки Прохорова, тетрадь Марфы. Коваль молча слушал, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда Лев закончил, Коваль тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Ну, Корнев, поздравляю. Ты сунул нос в такое дерьмо, из которого даже я бы десять раз подумал, стоит ли лезть. «Янтарь»... Давно я этого слова не слышал.
– Вы знали Прохорова?
– Конечно знал. Мы в одном НИИ «Гиперзон» работали. Он – теоретик, кабинетный ученый, я – полевик, «ликвидатор». Вызывали нас, когда что-то шло не по плану. А с «Янтарем» все пошло очень не по плану.
– Что это было?
– Секретный подземный комплекс. Изначально строили как бункер для правительства. Копали глубоко, в старых известняковых пещерах. И докопались. Вскрыли естественный темпорально-топологический разлом. По-простому – дыру в другое место. Возможно, в параллельный мир, возможно, в иную мерность. Не суть. Главное – по ту сторону обитали «субъекты», как мы их называли. Бесплотные, энергетические сущности. Мы их изучали, пытались установить контакт. Поначалу...

Коваль замолчал, глядя в стену.

– Поначалу все шло хорошо. Пока один из «контактеров» – человек с экстрасенсорными способностями – не решил, что может «подзарядиться» от них. Он нарушил протокол. Сущности... вошли в него. И изменили. Они проявили способность поглощать жизненную энергию других людей. «Тень» на фотографиях Прохорова – это не метафора. Это буквально след, который они оставляют в нашем мире, предтеча их появления.
– Что случилось с тем контактером?
– Мы его ликвидировали. Но дыру он открыл. «Тени» начали просачиваться в наш мир. Стандартное оружие было бесполезно. Прохоров предложил использовать старинные обряды, найденные в архивах. Он вывез из Черного Бора Марфу Лихову и Степана. Их «дедовские» методы сработали. Мы загнали «Теней» обратно и установили «печать» – комбинацию резонансных излучателей и ритуальных артефактов. Объект «Янтарь» был законсервирован по уровню «Категория К» – полное забвение и изоляция.
– Почему же сейчас печать ослабла?

Коваль мрачно усмехнулся.

– Потому что Союз развалился, Корнев. Финансирование прекратилось, охрану сняли, «Гиперзон» расформировали. Кто-то, видимо, решил поживиться цветным металлом с того объекта и нарушил энергоснабжение резонаторов. Или сами артефакты с годами деградировали. Печать треснула. И «Тени» снова почуяли свободу. А твое любопытство стало для них как свечка в темноте. Ты ворошишь прошлое, а они идут по этому следу прямо к тебе.

В этот момент на столе у Коваля загорелась маленькая лампочка, почти незаметная среди бумаг. Он нахмурился.

– Тревога на периметре. К нам гости.

Он быстрым движением руки сгреб все доказательства со стола в потертый дипломат и сунул его Льву.

– Держи. Есть черный ход. Выходи в арку, поверни налево, там дверь в подвал котельной. Жди меня там. Если я не приду через пятнадцать минут – уходи и больше никому не доверяй.
– Но...
– Никаких «но»! – рявкнул Коваль, и в его голосе зазвучали стальные нотки командира. – Беги!

Лев, оглушенный, выскочил в заднюю дверь и побежал по темному коридору. Сердце колотилось где-то в горле. Он услышал, как снаружи, у главного входа, хлопнули дверцы машины и раздались четкие, быстрые шаги.

Глава 6. Ночной побег и призрачный автобус

Подвал котельной был темным, сырым и пустым. Лев прижался к холодной стене, пытаясь замедлить дыхание. Он слышал приглушенные голоса сверху, потом – звук открываемой двери и короткий, резкий разговор. Голос Коваля звучал спокойно и даже немного насмешливо. Чужой голос – жестко и безэмоционально.

Через несколько минут, которые показались Льву вечностью, дверь в подвал скрипнула. Лев вжался в тень, сжимая в руке монтировку, валявшуюся до этого на полу.

– Расслабься, это я, – послышался голос Коваля. – Ушли. Но ненадолго. Они теперь и за мной присмотрят, если не убраться из города и побыстрее.
– Куда?
– Туда, где все началось. К Объекту «Янтарь». Надо оценить масштаб угрозы и, если повезет, восстановить печать. Для этого нужны артефакты. И кое-какое оборудование, которое я припрятал на черный день.

Они выбрались из подвала через запасной выход и вышли на пустынную ночную улицу. Было около одиннадцати вечера. Город затихал.

– Общественный транспорт уже не ходит. Такси вызывать – сразу себя сдадим. Идем пешком до старого автовокзала, – скомандовал Коваль.

Автовокзал был почти пуст. На табло мигал единственный рейс: «№ 142. Конечная – Пос. Заречный. 23:45».

– Отлично, – пробормотал Коваль. – Заречный – это как раз в тех краях. От него до объекта километра двадцать через лес.

Они купили билеты и вышли на перрон. Автобус, подъехавший через несколько минут, был старым, видавшим виды «Икарусом» желтого цвета. Водитель, сутулый мужчина в кепке, не глядя, взял у них билеты. В салоне было всего несколько пассажиров: старушка с котомкой, два подвыпивших рабочих и молодая пара, дремавшая у окна.

Лев пристроился у окна, Коваль сел рядом. Автобус тронулся и вскоре выехал за город, погрузившись в темноту ночного шоссе. Лев, уставший от переживаний, начал дремать. Его разбудило странное ощущение. Он посмотрел на часы – прошло уже больше часа, но за окном по-прежнему была кромешная тьма. Ни огней других машин, ни признаков населенных пунктов.

– Игорь, мы где?

Коваль уже не спал. Он внимательно смотрел в окно, его лицо было напряжено.

– Не знаю. По времени мы уже должны были быть в Заречном.

Лев посмотрел на других пассажиров. Старушка мирно спала, рабочие тоже дремали. Но молодая пара... Девушка прижалась к плечу парня, и оба они смотрели вперед с одинаковыми, застывшими от ужаса лицами.

Лев последовал их взгляду. Лобовое стекло было чистым, но за ним... не было дороги. Вернее, она была, но казалась размытой, нечеткой, плывущей в молочно-белом тумане. Фары автобуса освещали всего несколько метров этого странного марева.

– Игорь...
– Вижу,— тихо сказал Коваль. – Кажется, мы попали в «Зеркало». Только не в то, что на объекте, а в его отголосок. Пограничная зона. «Тени» уже настолько сильны, что искажают пространство вокруг эпицентра.

Водитель, казалось, ничего не замечал. Он продолжал вести автобус прямо в туман.

Внезапно автобус резко дернуло, будто он переехал через яму. Свет в салоне мигнул и погас. На несколько секунд воцарилась полная темнота и тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием пассажиров. Когда свет снова зажегся, Лев почувствовал леденящий холод.

Напротив них, через проход, сидела еще одна пассажирка. Ее там не было секунду назад. Это была женщина в старомодном пальто и шляпке с вуалью. Ее лицо было скрыто, но от нее исходила такая аура тоски и холода, что Льву стало физически плохо.

– Не смотри на нее, – резко шепнул Коваль. – Это не она. Это «Тень». Материализовавшийся фантом, питающийся страхом.

Фантом медленно повернул голову в их сторону. Из-под вуали не было видно лица, только сгущающаяся тьма. Девушка впереди тихо вскрикнула.

Коваль не растерялся. Он достал из кармана небольшой мешочек с солью и щепотку какой-то травы. Быстро шепча непонятные слова на смеси латыни и старославянского, он провел пальцем по стеклу окна, оставляя блестящий след, и бросил щепотку травы в сторону фантома.

Раздался тихий шипящий звук, будто на раскаленную сковороду капнули водой. Фантом задрожал, его очертания поплыли, и через мгновение он исчез. В салоне стало чуть теплее.

В этот момент автобус снова дернулся и вырвался из тумана. За окном снова была нормальная ночная дорога, и вдалеке виднелись огни поселка.

– Следующая остановка – Заречный! – прокричал водитель, будто ничего не произошло.

Лев выдохнул, дрожащими руками вытирая пот со лба.

– Что это было?
– Предупреждение, – мрачно сказал Коваль, убирая мешочек. – Они знают, что мы едем. И играют с нами. Будь готов, Корнев. В лесу будет еще веселее.

Автобус затормозил на пустынной остановке на окраине поселка. Они вышли. Молодая пара последовала за ними, все еще держась за руки и бледные как полотно.

– Вы... вы тоже их видели? – дрожащим голосом спросил парень.
– Видели, – коротко ответил Коваль. – Советую вам поскорее забыть эту поездку.

Пара кивнула и быстрым шагом пошла к огням поселка.

– А теперь, коллега, – Коваль повернулся к Льву. – Наш путь лежит туда.
Он указал на темную стену леса, возвышающуюся впереди.
– До рассвета надо успеть дойти до старой базы «Гиперзона». Там у меня есть схроны. И, если повезет, мы не встретим по дороге никого, кроме медведей. Хотя, зная нашу удачу, это будут не медведи.

Он взвалил на плечу свою потрепанную сумку и твердым шагом зашагал по направлению к лесу. Лев, с тяжелым дипломатом в руках и еще более тяжелыми мыслями в голове, последовал за ним. Ночь впереди обещала быть долгой.