otec.prodavec

Часть 1

Вниз с небольшого склона катился велосипед с изогнутой, чуть покосившейся рамой. Светло-каштановые волосы парня тепло отливали рыжим, и без того объемные завитки их трепались ещё теплым осенним ветром. Педали он не крутил, оставляя всё скорости, пусть та была и не слишком большой.

С небольшой горки открылся вид на улочку поселка. Домики здесь были давно заброшены хозяевами, заросли и обветшали.

Кир затормозил перед резными железными воротами, с практически полностью облезшей голубой краской. Открыв небольшую задвижку, он бросил велик в заросшем дворике, возле покрытой травой и мхом тропинки из плоских округлых камней.

Солнце приятно грело рыжую макушку и усыпанные рыжими веснушками щёки, Кир стоял посреди маленького дворика и теплые чувства к этому месту, словно ещё одно маленькое солнце, грели его изнутри. Уже давно не голубой забор порос диким виноградом, ползущим к нему от самого дома, стены которого тоже были увиты плющом, а старые кирпичи, как и тропинка, покрылись мхом от влажности и давнего отсутствия человека. Трава заполонила дворик и каменную дорожку, дикими колосками играя на солнце.

Кир стянул с себя висевший на шее ключ и, до щелчка провернув его в старой скважине, легким толчком открыл дверь с всё той же облупившейся голубой краской.

Парень шумно выдохнул, затем глубоко вдыхая, пуская в лёгкие тяжелый теплый воздух, с минуту так и оставаясь в дверном проеме. Светлые песчнки пыли плавно двигались в воздухе, светясь на почти осеннем, но всё ещё приятно греющем спину солнце. Кир шагнул внутрь.

Он вновь открывает глаза, видя гостиную точно такой, какой он её помнил: старый диван посреди комнаты; напротив крохотная тумба с маленьким пузатым телевизором, ещё с антенками, сверху которого лежал потертый пульт; за ним кухонка, не отгороженная даже аркой, а рядом овальный деревянный стол на шестерых, неровно окрашенный строительным лаком.

Мебель покрыта слоем светлой пыли, что не пожалела даже ковёр, настырный плющ сквозь забытую открытой форточку полез по стене, оплетая её практически полностью, покрывая, наверное, даже до сих пор висящие там, среди резных, местами уже багровеющих, листьев дикого винограда, старые семейные фотографии в деревянных рамках. Кир неспешно проходит к заднему окошку, оставляя на пыльном досчатом полу следы своих ботинок.

Покрытая пылью двойная рама со старым, с трещиной стеклом на удивление легко впускала внутрь золотистый солнечный свет, что отражался, сверкая, в цвета корицы глазах Кирилла, делая их ещё более золотистыми, и плясал на его тёмно-рыжих ресницах, заставляя парня сильнее расслабиться и вновь чуть не урчать от столь приятного тепла, разливающегося где-то внутри, пусть потрескавшееся стекло и не пропускало его полностью. Воспоминания ещё приятнее согревали Кира изнутри: далёкие в памяти голоса родителей, тёплый смех Айи, их общие детские забавы и приключения- всё это, словно горячий чай, обволакивало теплом, казалось, каждую клеточку тела, заставляя тонуть в них под сотни мелких мурашек, бегущих по светло-оливковой коже с веснушками.

Захотелось вновь посмотреть на те фотографии. Кир неторопливо зашагал к стене, увитой плющом, продолжая витиеватую ленту следов на пыльных досках пола.

Да, всё ещё там. Та общая фотография, что очень нравилась Ба, немного смазанная фотография, где они с Айей, радостно смеясь, катаются на самодельных качелях из веревки и двух старых дощечек, и маленькая совместная фотография родителей. Кир плохо помнил их, но очень любил, любил те теплые воспоминания, что остались в его памяти с самого детства, и что он так не хотел терять.

Кирилл вновь неторопливо огляделся, плавно вдыхая теплый пыльный воздух. На глаза попалась небольшая дверка на чердак, что открывалась валяющейся неподалёку старой кочергой. И как они раньше делали это? Спустя столько лет, он наконец понял все предостережения Ба (ну или, как минимум, половину)

-"Ну и тяжеленная же!". Ещё пара минут плясок с кочергой, и Киру удалось вскарабкаться наверх. Всё их детство прошло здесь- как только наловчились доставать капризную лестницу, даже спали тут, практически не возвращаясь в спальню. Даже два матраса до сих пор на своих местах. Парень плюхнулся на тот, что был его.

Воздух здесь был ещё сильнее набит пылью, от чего дышать было сложнее, но удовольствие вновь находиться тут заставляло остаться, смеясь собственным мыслям и воспоминаниям.

"Даже она всё ещё здесь"- за старыми коробками до сих пор стояла их крышка-пепельница из-под маленькой жестяной кастрюльки с дюжиной окурков разного Бонда, что они прятали от Ба, пусть сама она на чердак никогда и не заходила. Парень растянулся на матрасе, словно котенок, греясь на льющихся через открытое окошко чердака теплых лучах солнца. В голове его вновь заиграла старая мелодия «golden brown», всё это время крутившаяся на языке.

Часть 2

Распахнув испуганные глаза, Кир подскочил на "постели", замерев так на несколько минут. Готовое выпрыгнуть из груди сердце билось так громко, что было единственным, что Кирилл слышал в осенней тишине своих воспоминаний.

Он тихо выдохнул, наконец прикрыв глаза. Золотисто-розовые пылинки всё так же умиротворенно плавали в воздухе, потихоньку заставляя Кира вновь расслабиться. В вечернем свете заката весь чердак окрасился в малиновые тона. Подобравшись ближе к окну, он наконец мог рассмотреть пропитывающую ватные облака малиновую краску зари, что разводами растекалась по небу, плавно смешиваясь с его темнеющим синим цветом. Красный шарик солнца медленно тускнел за пеленой розовой ваты, уходя за горизонт.

Нарушая вечернюю тишину, еле слышно затрещали сверчки. Кир последовал их примеру, взяв с узенького подоконника побитый временем синий спичечный коробок с выцветшим кукурузником. Его лицо на миг обожгло красным светом крохотного огонька спички, что тихо затрещал, быстро затухнув. Струя густого дыма устремилась в открытое окно чердака.

-Надо же такому присниться...-Кирилл шумно выдохнул, окончательно успокаиваясь. Мягкий шелест начинающей желтеть листвы, тихий стрекот сверчков и еле уловимое потрескивание тлеющей сигареты- так тепло ласкали эти звуки, что тревожность сама исчезала, меняясь на приятную сонливость. Насыщенные краски заката медленно сливались с тёмно-синим небом с россыпью ярких звёзд-веснушек, разбрызганных там да тут. Некоторые из них плавно мигали, словно блестки, привлекая к себе внимание. Глядя на них, Кир вспоминал, как они с сестрой так же курили, глядя на яркие звезды, болтая о всякой чепухе.

Ночь плавно опускалась на старенькие крыши частных домов. Стряхнув с сигареты остатки тлеющего табака, Кир затушил её об грязно-голубую эмаль крышки-пепельницы, отодвигая ту в сторону. Сладкая сонливость всё сильнее опьяняла парня, заставляя вернуться в свою "постель". Прикрыв маленькое окошко, Кирилл вновь растягивается на стареньком матрасе, глубоко вдыхая тяжелый, пропитанный пылью, теплый воздух чердака, медленно проваливаясь в сон.

Утро встречало Кирилла теплыми солнечными лучами, ласково гладя его по лицу и рукам и волосам, словно мелкие кусочки янтаря блестящим на солнце. Он щурится, сквозь рыжие ресницы глядя на золотистое солнце, греющее так приятно и нежно, что не оставляет этим карим глазам ничего другого, кроме как расслабиться, забываясь в мягко кутающей охристой пелене.

Зевая, Кир растягивается, словно ленивый домашний кот, выгибая свою рыжую спину, и переворачивается, сам не замечая как оказался на полу. Ощутив под собой пыльный дощатый пол, он резко поднимается, чувствуя небольшое головокружение, что заставляет его замереть так на несколько секунд, вновь ощущая теплый солнечный свет на своем лице. Аккуратно встав на ноги, Кирилл отряхивает от пыли свои чёрные джинсы, рубашку цвета терракоты, и рыжие волосы почти до плеч, непослушно вьющиеся ровными колечками. Пылинки вновь устроили в застоявшемся воздухе чердака свои замысловатые танцы, плавно кружа в золотистых солнечных лучах, что заставляли их поочередно сверкать, словно маленькие блестки. Наблюдая за ними, Киру хотелось остаться здесь ещё на несколько часов, вместе с сестрой обсуждая красоту каждой из этих пылинок. Жаль, сейчас это было уже невозможным. Медленно шагая к лестнице, он вспоминал их самую последнюю встречу.

Осенний ветер трепал две кудрявые макушки, укутанные клетчатыми шарфами разного цвета. Кир крепко обнимал сестру, вжимаясь замерзшим носом в её плечо. Айя обнимала в ответ. Выпустить сестру из объятий его заставил лишь приближающийся гул поезда и шум толпы. Электрический женский голос объявил посадку, от чего люди начали суетиться возле только открывшихся дверей вагона. Кирилл сжал сестру сильнее, только потом отпуская.

Через минуту увидев Айю в одном из литых окон поезда, он махал ей покрасневшей от холода ладонью, по двум лицам, усыпанным веснушками рекой катились теплые слёзы. Мальчишка улыбался сестре в ответ, шмыгая носом.

Закрывая дверку на чердак, Кирилл почувствовал во рту солёный привкус. Тонкие дорожки слёз текли по лицу, щипали потрескавшиеся губы и, капая на плотную ткань рубашки, оставляли на ней мокрые следы-крапинки. Он зашагал к заднему двору, продолжая ленту следов на пыльном паркете. Отодвинув поржавевшую щеколду, Кир вышел во двор, ностальгия по детству с новой силой сжимала его нутро, почти горячей ладонью, от чего искренняя улыбка сама собой расплылась по лицу.

В стареньком сарае на заднем дворе всё было как раньше. Тут парня снова встретил тяжелый, пыльный воздух. Каждый вздох давался с трудом, что только придавало этому месту свой особый шарм, заставляя греющее чувство ностальгии усиливаться с каждой проведенной здесь секундой. Покрытые толстым слоем пыли различные отжившие своё шкафчики и полочки складировались тут ещё с тех времен, когда Кир с сестрой прятались здесь от Ба, по её поручению таскали сюда банки со сливовым вареньем и маринованными огурцами и играли в шпионов. На маленьком окошке с вертикальной решёткой всё так же висела посеревшая от сырости, пыли и времени узорчатая занавеска. Её замысловатый узор солнцем отражался на потрескавшихся пыльных досках пола, с обратной стороны окна виднелся всё ещё зеленый плющ, овивающий вход в сарай. Где-то по углам и полкам были разбросаны запылившиеся инструменты, шурупы и гнутые, рыжие от ржавчины гвозди. Пройдя вперед, Кирилл чуть не угодил лицом в большую паутину. Тонкая ажурная сеточка еле заметно поблескивала на свету, не оставляя парню почти ни шанса. Вовремя отшатнувшись, он вздрогнул. Раньше, увидев паука, Кир готов был визжать, словно маленькая девчонка, сейчас же, узоры паутины вызывали лишь страшное восхищение. Отсыревшие полы приятно скрипели под ногами. Парень шагал по ним, и каждый новый шаг отдавался в голове приятным воспоминанием. Ища глазами крышку от маленькой жестяной кастрюли, что и здесь служила им с сестрой импровизированной пепельницей, Кирилл поджег сигарету. Густой дым первой тяжки облаком повис в пыльном воздухе, растворяясь непривычно долго.

-Пора бы бросать курить,- Кир выдохнул, зачем-то по привычке быстро стряхивая пепел с сигареты, что не успела стлеть и на миллиметр. Покрасневшие от сухого мороза пальцы предательски плохо сгибались, словно заржавевшие шарниры. Холод, словно тугая упаковка сковывал движения, делая их неуклюжими и чопорными. Одиноко ожидая свой автобус, парень разглядывал облезшие объявления и плакаты внутри разбитой остановки, что еле-еле спасала от ветра. "Цирк". "Куплю квартиру". "Ищу работу". "Очередная посредственная певичка приехала в очередной провинциальный городок". "Очередная секция танцев для тех, кому нечем заняться". На другой стороне дороги красно-зелеными вывесками горели аптеки, маленькие цветочные магазинчики и круглосуточнын бакалеи.

Кир устало выпускал густой табачный дым прямо в экран своего смартфона, шагая туда-сюда. Говорят, это помогает, если замерзаешь. Не помогало. Всеобщую серость и до простого всеядную грусть не могли перебить ни горящие билборды, ни вывески. Не справлялись даже ярко-оранжевые фонари, оставляющие свой холодный оранжевый рефлекс на каждом здании и столбе, объявлении, застекленном балконе и вывеске. Город, покрывающийся сумерками, пеленой окутывала усталость. Нет, изнеможение.

Выбросив выкуренный до самого фильтра бычок, парень втиснулся в прибывший автобус. "ВКонтакте". "Аудиозаписи". "Перемешать плей-лист". Прикрыв глаза, Кирилл заблокировал экран. В полуживых наушниках заиграла теплая душе "golden brown". Усталая улыбка самовольно поползла по лицу. В закрытых глазах на репите проигрывались грязно-голубые железные ворота, заросший дворик, фото в пыльных рамках, чердак, паутина и крышка-пепельница. Воспоминания с головой накрыли парня, утопляя, заставляя надолго забыться в них.

Из теплой пелены ностальгии вырвал громкий мужской голос, озвучивающий остановки. "Конечная".

Потирая уставшие глаза, Кир неторопливо шел дворами, огибая десятки одинаковых пятиэтажек, дворов и ярко-желтых фонарей. Ветер предательски дул в лицо, парень вздрогнул от вновь охватывающего его холода. Вот и нужный подъезд. Он выдернул наушники, звеня ключами. Редкие снежинки падали на рыжие вьющиеся волосы, плечи и воротник, ещё надолго оставаясь на ворсе лёгенького серого пальто.