naHk

Это случилось ровно год назад. 31 декабря. Все готовились к Новому году, суетились, сновали туда-сюда, что-то делали. Суета скоро захватила и меня, но, очнувшись от неё, я понял, что могу расширить сознание жизни. На ум пришёл телефон, который был нужен - все номера, которые были мне более или менее нужны, я помнил наизусть. Так что, взяв трубку, я быстро набрал номер заветного "друга". Послышались гудки, потом женский голос. После нескольких поздравительных фраз, я подозвал(назовём его так)Лёшу. Сразу узнав меня, он перекинулся со мной парочкой фраз, но я понял что законы наркобизнеса непоколебимы и даже если хоть сейчас наступит год с тремя нулями, замут будет только вечером, ничего не поделаешь. Немного разочаровавшись и посмотрев на часы, понял, что лучше заняться новогодними приготовлениями. Часы летели быстро, так как новогодние приготовления поедали меня полностью, не давая ни капли свободного времени. За весь день я ни разу не вышел на улицу. Время шло, а может, и бежало, а если задуматься, что такое время? Ничего, просто люди установили рамки, в которых надо было жить, а некоторым - выживать, или, как многим моим знакомым, просто существовать. Но, так или иначе, время шло, и оно настало для звонка, на этот раз всё пошло лучше, чем с утра.
Мы быстро договорились о том, сколько. Разговора о месте даже и не шло, просто сказали, как обычно, через сорок минут...
Подождав несколько минут, я увидел знакомый силуэт и перешёл через дорогу, сразу говоря, что надо поменять баксы, в ответ услышав, что можно и так. Подойдя уже к его знакомому я услышал знакомую телегу, что сейчас на районе нет и что, типа, можно тут через одних пробить. Ничего не оставалось как просто согласиться. Тут же появилась какая-то женщина или девушка - даже не понятно было сколько ей лет. Я дал ей лавэ(20$), у меня кольнуло в сердце: показалось, что это просто кидос. Но не рвать же деньги назад со словами: "Я не буду мутить, это порожняк!"
В ожиданиях прошло около часа. А вы знаете, как это - ждать героин? Наверное, нет.Это просто невыносимо,это не больно,но каждая секунда становится часом,ты прокручиваешь сотни моментов, когда вмазывался, и думаешь: скоро наступит такой же момент, ты чаще смотришь на часы, да и холод не даёт о себе забывать, тянутся длительные минуты, а если человек на кумаре - это просто смерть, ожидание для наркомана - самая страшная мука, нет, не ломка, как многие думают, а ожидание кайфа и прихода. Но вот проходит время и ожидание становится бессмысленным. Ты понял, что тебя кинули, в этом деле бывает такое, если не мутишь через надёжного человека. Хотя тебя может кинуть и сам наркоман, через которого ты мутишь, да, так бывает. Но я взял с собой ещё денег, и эта новость нас немного взбодрила. Тут же началось "пробивание": после нескольких ходок по подъездам нам посчастливилось и нам сказали, что "помогут". К нам присоединился ещё один парнишка, и мы все втроём поехали обратно к метро. Как всегда, отдав лавэ, выслушав "скоро приду", мы с Лёшей остались ждать. Напряжение усилилось, и мы просто не могли стоять на месте, ничто внутри не могло оставаться в спокойствии. Но скоро наступило облегчение - даже не облегчение, а какой-то кайф, когда мы увидели снова того парнишку. Подойдя к нам, он сказал, что всё хорошо.
Мы обрадовались как дети. Но вскоре поняли, что есть другая проблема: у нас не было баяна, а мы так закрутились, что было уже 23.25.Мы срочно нашли аптеку - как всегда, "инсулинок" не было и пришлось купить "пятикубовики". Войдя в первый попавшийся подъезд, мы сразу начали приготовление. После нескольких, но очень томительных минут ожидания всё было готово, но когда я увидел "струну" у баяна, мне стало немного не по себе. Но ничего не поделаешь... шприц быстро въелся в кожу, взяв контроль, мне ввели раствор, и он стал овладевать мною.
Через несколько секунд наступил приход, всё было по фигу: что сейчас новый год, что могут принять и т.д. НО через несколько минут вернулось сознание, и я понял, что уже 23.45, я сказал всем тем, кто окружал меня, - а может они были где-то не тут, мне было не важно, - что я ухожу и рванул на улицу.
Пробежав около двухсот метров, я вошёл в метро. Чтобы не спалиться, пришлось сделать серьёзный вид, что опаздываешь на новый год. Выйдя из метро, я понял, что уже без 5 минут как двенадцать. Я стал бежать; снег мягкими пушинками падал мне на лицо, и глаза инстинктивно пытались от него увернуться, ветра почти не было, было приятно бежать, бежать к новому году, вся погода была благосклонна ко мне в эту минуту, и я только думал, как бы не опоздать. Я не чувствовал ни героина, ни тяжести обид всех людей за меня и на Него из-за меня. Войдя домой без нескольких минут двенадцать, я быстро разделся, не отвечая на вопросы, где я был. Я быстро влился в кутерьму нового года. Но когда всё стихло, я понял, что ведь я вмазанный, что героин держит меня, и получается, что весь год я буду колоться, и рассказывая вам эту историю, я понимаю, что это правда. Так что лучше справляйте новый год "нормально", а то ведь правильно говорят: "как встретишь так и проведёшь".
Прочтя мой рассказ, некоторые скажут: "да он нарик, совсем сторчался, мозгов нет", некоторые поймут, а другие, которых так мало, скажут, что в этом мире всё так зыбко, так быстро всё может рухнуть, и тем самым тоже поймут меня.
"Чужое кино - не сцены романа, там на первых ролях только дозы и граммы"
Дельфин.

Случилось это 18 ноября. Да-да, именно 18 ноября, в мой профессиональный праздник - день студента. Правда, по злой иронии судьбы я чуть было и не перестал быть студентом в тот ноябрьский промозглый день. От беды тогда меня спасла случайность, если только можно назвать случайностью умную девушку,
Ну, обо всём по порядку. На пары в столь знаменательный день мы, конечно, не пошли. Вместо этого я пошел в бухгалтерию, получил премию за отличную учебу и пошел с девчатами в бар (в группе, кроме меня, ещё только один пацан, а остальные девушки, ин-яз., как-никак).
Посидели культурно, из спиртного я выпил только 50 грамм коньяка и примерно столько же ликёра (вообще в последнее время я почему-то недолюбливаю спиртное, наверное, 3-летний опыт коноплекурения дает о себе знать.)
После этого я пошел к бабушке, где моя любимая хлопотливая старушка встретила меня целой кучей приятных сюрпризов и вкусностей.
Остаток дня я провел в ожидании самого, как я тогда думал, приятного подарка ко дню Студента: встречи с моей новой красивенькой знакомой - Таней, которой я, судя по всему, тоже понравился. "Пошло-романтическое начало не менее пошло-романтической истории", скажет читатель, знакомый с "творениями" наших новых бульварных тургеневых. Вынужден разочаровать таких читателей и немедленно покаяться: не только желание приятно провести вечер в компании пары бархатных глаз руководило мной, когда я спешил мерзлыми ноябрьскими улицами навстречу красивой незнакомке.
Дело в том, что я давно хотел попробовать модное нынче в Кишиневе сочетание кодеина с ноксироном, а Таня, как девушка периодически вмазывающаяся, знала что, где и как можно достать.
Темнело быстро, и многолюдные улицы вечернего города постепенно закутывались холодным одеялом сырой осенней мглы. Я боялся разминуться на полном разношерстной толпы пятачке, где была назначена встреча, но в ту же минуту меня окликнул сзади тихий грудной голос Татьяны. Она чмокнула меня в щечку и сообщила, что вечер нас ждет прекрасный, потому что она замутила золотое кольцо, и, кроме того, у неё есть немного денег. Я сказал, что я тоже, конечно, не на голяке, и гулять будем на мои - ведь сегодня мой праздник. В итоге решили гулять с русской широтой и просадить все деньги. Таня, конечно, предложила вмазаться, а я ей ответил, что буду очень благодарен, если она возьмет для меня кодеина.
На том и порешили, что Таня вмажется, а я закинусь.
Покупая шприцы в ближайшей аптеке, я испытал на себе тяжелый взгляд недоверчивой аптекарши: такой взгляд, как у мусора, который достаёт у тебя из кармана пакован, и так вот глядя на тебя, с детской непосредственностью спрашивает тебя:" А это что у нас такое?"
Пробормотав невнятное "Благодарю", я выскочил из аптеки и подумал, что наверно у торчков должны быть железные нервы, чтобы выдерживать по пару таких взглядов в день.
Теперь наш путь лежал на Старую Почту, скорее, не район, а скопление точек, наркоманов, ну и, конечно, "блюстителей порядка". Самый мрачный район города с любой точки зрения.
Кодеина на точке не оказалось, зато ширево, немного поломавшись, барыга дала. 8 кубов неплохого, по словам Тани, раствора маковой вытяжки.
Таня тут же решила оприходовать полтора куба, и мы бродили по Старушке в поисках нормального места, чтобы вмазаться. Я подумал, что вечер пропадает безнадёжно, что кодеина мы не нашли, что сейчас вот Таня вмажется и про бархатные глаза тоже можно забыть, и про себя решил, что если она мне предложит вмазаться, не откажусь. Пока я шёл, погружённый в такие вот невесёлые раздумья, Таня заметно разнервничалась, и когда мы входили в выбранный нами подъезд, она скорее походила на хищницу, чувствующую близкую добычу, чем на ту завораживающую своей невозмутимостью и рассудительностью девушку, с которой я прогуливался по бульвару полчаса назад. Она увидела, что я заметил в ней перемену, и, улыбнувшись, попросила простить её за то, что она разнервничалась.
Найдя лестничную клетку с подходящим освещением, Таня из хищницы превратилась по меньшей мере в профессора хирургии, а я - в бестолковейшего ассистента. Быстро вынув из сумочки всё необходимое для вмазки: зеркальце, вату, шприцы пустые и с ширкой, одеколон, димедрол и т.д., она с такой быстротой и ловкостью, что я даже не успел запомнить последовательность её действий, растворила таблетку димедрола в 1,5 куба ширки, сняла с себя брюки до колена, протерла одеколоном предполагаемое место укола на паховой вене и убрала всё "оборудование" с подоконника.
В это время в ближайшей к нам двери щелкнул замок, я быстро схватил в обнимку Таню, она прижалась ко мне, посмотрела мне в глаза, затем по её телу пробежала нервная дрожь, я инстинктивно прижал её сильнее, и мы поцеловались. Из двери вышла девушка, молодая и блондинистая. Обычно блондинки легко краснеют, но увидев, как у неё на лестничной клетке парень целует девушку со спущенными вниз брюками, она побледнела, шаркнула каблуком, и, состроив нам ужасно кислую мину, зашла в лифт. Таня застегнула брюки, и мы спустились на два или три этажа ниже. Там Таня опять спустила брюки, мгновенно попала в паховую вену, и тут же её взгляд потупился и расслабился. Она одела брюки, и, постояв секунд двадцать молча, сказала, что ничего не знает лучше ширки и предложила мне вмазаться. Я решения своего не поменял и сказал:" Да."
Она предложила мне куб, но я решил, что это многовато будет для первого раза и мы сошлись на семи точках. Меня решили вмазать в вену на руке. Я снял куртку, повесил её на перила, сел на ступеньку и закатал по локоть свой свитер на правой руке.
Внезапно на меня напал страх, обычный, животный страх перед новым и неизведанным. Этот страх, наверно, в своё время спас жизни тысячам потенциальных наркоманов. Этот страх кричит человеку:" Брось косяк! Не затягивайся! Бросай всё и беги отсюда!", когда человек делает первые, ещё робкие затяжки ароматным дымом марихуаны. Этот страх приказывает юным экспериментаторам над своими мозгами выплюнуть не до конца разжеванные таблетки циклодола. Но этот же страх говорит тебе: "Беги отсюда! Всё потом!" во время первого твоего интимного свидания с женщиной, этот же страх заставляет дрожать твои колени перед прыжком с парашютом. И иногда становится важно, очень важно победить его.
Тогда я об этом не думал. Я тщетно пытался бороться с ним, отслеживая все действия Тани: вот она пережимает левой рукой мне руку выше локтя и ласково-жестким, как у медсестры, голосом просит поработать кулачком. Вены мои набухают, Таня протыкает иголкой самую жирную, пытается взять контроль и... голяк! Она быстро вытаскивает иглу, и тут я к своему ужасу обнаруживаю, что в месте укола уже образовался огромнейший фуфляк! Холодная реплика Тани что, наверно, там лопнула вена, но в этом нет ничего страшного, привела меня в полнейший ужас, и страх парализовал моё сознание. Я молча уставился на фуфляк, и тут Таня говорит: "Закатывай лучше левую руку." У меня в голове промелькнул осколок мысли, что, возможно, я на полпути, и если я сейчас брошу всё и убегу, я потом всю жизнь буду ненавидеть себя. Поэтому, не опуская рукав на правой руке, я начал закатывать на левой. В это время лифт на этаже остановился, оттуда вышел мужчина, и ни слова нам не сказав, зашел к себе домой. Повторилась та же процедура с левой рукой, и вот Таня уже втыкает иголку в левую руку, тянет поршень вверх, количество ширки удваивается -- кровь точно такого же цвета, контроль взят успешно, и Таня с огромной скоростью начинает вводить мне ширево. Я хотел было ей сказать, что так быстро даже физраствор не вводят, но тут...
Тут всё моё тело начали колоть горячие иголки, мозги одеревенели и до всего сделалось по х.., и мне захотелось просто посидеть пять минут, прийти в себя. Я подумал, что если это тот хваленый опиум, которому поклонялись целые народы, который почитали римские императоры, во славу которого слагались целые оды, который называли "эликсиром счастья" и "ключами от рая", о котором только и говорят в приблатненных компаниях, которому приносили в жертву свои жизни целые поколения землян, то я искренне разочарован в человечестве и его вкусах.
Мои мысли прервала Таня, которая сказала, что пора уходить, причём чем быстрее, тем лучше. Я попытался встать и тут понял, что сделать это не так-то просто. Тело мое, оказывается, одеревенело вслед за мозгами и не хотело меня слушать. К тому же появилась сильная дрожь, особенно в руках и ногах. Я подумал, что куртку мне, возможно, не удастся надеть, и я просто перекинул её через плечо. Таня протянула мне мой использованный шприц и посоветовала выкинуть его на улице, чтобы не мусорить в подъезде. Я его положил во внутренний карман куртки. Свой использованный шприц Таня положила в сумочку. Спускаться я быстро не мог и решил, что сейчас дойду до ближайшей лестничной клетки и сяду в лифт.
Тут сверху быстро начал спускаться какой-то мужчина и, обойдя меня, он преградил мне путь рукой. Я вначале не сообразил, что это такое, и попросил его дать нам пройти. Когда я получил в ответ грубый отказ и требование выложить всё, что у нас имеется в карманах, я понял, что это конкретное принималово. Я понял, что на этот раз всё кончено, что у Тани в сумочке ещё 5 кубов ширки, что я ужасно впертый, в кармане баян, а полиция церемониться не будет, ведь всем известно, что ширка - это статья. Я неловко повернул куртку, и из неё выпал прямо под ноги мусору баян. К этому времени на крик мусора вышли многие жильцы. Несколько агрессивных молодчиков порывались бить мне морду, едва удерживаемые более спокойным старшим поколением. Мне начало дико хреноветь: в глазах темнело, дрожь стала невыносимой, каждый удар сердца отдавал ужасным грохотом в голове. Я терял сознание, облокотившись спиной о грязную стенку подъезда. Как сквозь сон помню плач Тани, умолявшей, чтобы меня не били, и торжественно отрапортовавшего о вызове оперативной группы старичка.
Таня, выкатив свой худой живот вперед, заявляла, что жильцы своей жестокостью убивают не только меня, "единственного кормильца", не только её, "готовящуюся стать мамой", но и

В 1985 году на Юго-запад Москвы приехал маленький человек и пошёл в детский сад. Он был как все, за исключением одного - он понимал, что он счастлив.
Он пошёл в школу. Он нашёл друга. Первая драка принесла первое разочарование в людях - друг стоял и смотрел. В пятом классе друг уехал навсегда.
В шестом он поехал в пионерский лагерь: парень стал неузнаваем.
Перед сном он всегда бросал курить и занимался спортом, но утро не приносило вечернего настроения, и школа встречала пошлую малолетку с сигаретой в руке и свистом на губах. Он думал, что всегда успеет, он каждый вечер умирал, чтобы утром родиться заново.
В седьмом классе - первый привод: злостное хулиганство и нанесение телесных повреждений средней тяжести. Штраф 5 рублей и учёт на полгода. Седьмой-восьмой класс - пустота. Звали его Сашей. Это я.

Круг первый
Какое моё мнение о траве: да никакого! Ни о сочной, свежей, растущей на клумбе у дома, ни о сушёной , лежащей в кармане. Нет у меня никакого мнения и не было никогда.Могу сказать одно: я курил её полгода каждый день, и за это время она сформировала в моей голове мнение о себе и сама же его стёрла.

Круг второй.
Этот день должен был прийти, и он пришёл. Я ждал его, но ещё больше он ждал меня.
Я- как настроение?
К- ничего.
Я- поправить?
К - Non omnis moriar.
Роза ветров, розовый ветер, роза на ветру - вариации на тему "я никогда не умру , мой маленький Марлик".
С- только что звонил Слава ,ему нужна шмаль, обещал гревануть.
Я- у меня есть трава.
С- сейчас он подьедет.
И он подъехал. Он приехал и уехал, а я остался с дорогой, я остался с ней, и не увидел сквозь розовый дым название пункта назначения, до которого два раза в день - утром и вечером - по этой дороге ходят экспрессом поезда. Мне никто не объяснил, что проданные билеты обмену и возврату не подлежат, мне никто не сказал, что у экспресса нет остановок, что с него надо спрыгивать на ходу. Я ехал на нем 3 года, а потом вдали, разлепив опухшие веки , я увидел конечную станцию. Пульсрующее, клокчущее сердце, на котором серыми буквами человеческих стонов написано: СМЕРТЬ. И я прыгнул в безнадёжную тьму придорожной грязи.
Я кубарем катился по ней 5 дней, потом 6 месяцев лежал без сознания. Теперь я встал и по шпалам шагаю обратно. Знаю , что то расстояние, которое я проехал за 3 года, я буду идти пешком всю жизнь, но я иду в обратную сторону, и это придаёт мне сил. Вот только боюсь, как бы однажды меня не сбил один из тех экспрессов, которые по-прежнему два раза в день идут в сторону станции под названием «смерть».
Я почти уснул, погрузился в пол. Я лежу на одноместном диване который стоит посреди комнаты ногами к открытой двери балкона. Я просыпаюсь и, вскочив с дивана, бегу на балкон, хватаюсь рукой за перила и перепрыгиваю их. Я уже там, подо мной 8 этажей и земля, но рука ещё держится за поручень. И вдруг я окончательно просыпаюсь и понимаю, что натворил во сне, но уже поздно, и я лечу вниз. Говорят, если летаешь во сне, значит растёшь, значит я расту каждую ночь. Вот только я не летаю, я падаю.
913-35-15. Будте добры для 6171 "Саша, как можно быстрее перезвони по телефону 932-01-83. И подпись Саша".
-Это вся информация?
-Да спасибо.
Девушка ! ДЕВУШКА !!! Дублируйте, дублируйте сообщение. Я умираю.
-Алло
-Саша?
-Даприветкакдела?
-Нормально.
-Мы можем сейчас встретиться?
-Да
-Давай через 20 минут, где?
-Слушай, у меня жена ушла в магазин, я с ребёнком сижу. Подъедь к моему
дому.
-Ладно где это.
-От Коньково вниз, Островитянова 5, там спросишь.Возле дома стоянка, встань возле неё -я в окно увижу и выйду.
-Хорошо.
-Сколько?
-Один вес.
-Ладно, счастливо.
-Давай.

Здорово.
Привет.
Давай лавэ
На

Простите, у вас шприцы есть?
Да, пятёрки
Дайте один
3 рубля

Москва на 90% состоит из домов, но , поверьте, если тебе надо уколоться, ты будешь искать подъезд до истерики. А когда ты сядешь на ступеньку, людей вдруг прорвёт ходить в магазины, в гости к соседям, на лестницу курить и т.д.
Развернув целлофан, ты про себя возмутишься, как мало, но никогда в жизни ты не побежишь обратно к барыге. В то время ко мне это не относилось, это были барыги-VIP, Саша глумился, что Богдан Титомир брал в рот у Ромы за поправку.
Они насыпали полную чайную ложку с горой, а на таких грех жаловаться. Сейчас, когда Саша, Рома и Саша протирают нары, а я жахаюсь раз в 3 месяца, один укол может обойтись мне в 1000 руб, но я не жалею их.Я верю в то, что это как бы жертвоприношение тому миру. За это он оставляет меня в покое на 3 месяца.

Я не буду говорить о цветах, о полётах и о блаженных улыбках. Просто представьте себе, что вы - это 1% от целого, а остальные 99% это героин, и попробуйте понять, что испытывает этот 1 процент, когда вдруг превращается в 100. Каждая клетка получает то, чего ждет, у вас вдруг появляется куча неотложных дел, которые надо сделать, вы хотите со всеми обо всём договориться, вы берёте книги в библиотеках, вы договариваетесь о встречах и свиданиях, вы вдруг осознаёте, что кого угодно уговорите прямо сейчас заняться с вами сексом, и в 60% случаев это действительно так.
Когда я ночью подхожу к окну, краски сгущаются передо мной и сквозь тьму полуночных страданий я вижу людей: они бьются об стену, они пытаются открыть то, что молчаливый лидер закодировал в свою, известную только ему, глубокую и непостижимую кодировку. Они хотят слов, которых не существует, они хотят пощупать пустоту, они хотят материализовать вечность, то, что бурлит в тех световых тысячелетиях, которые разделяют души людей созданных друг для друга. Когда по ночам я летаю над землёй, я вижу радугу любви, которая просачивается сквозь чугунные ворота закрытых сознаний. Любите взгляды, любите жесты, любите руки. Слова-это бытность голода и ненависти,они обречены на провал по праву рождения. Любовь - это тишина,это нежное соприкосновение рук,сплетение душ. Я готов умереть за минуту разговора с самим собой, с тем, кто меня понимает, я готов подарить себя тому, кто будет меня ждать. Мысль о том, что я кому-то нужен, дала бы мне покой и уверенность. Но нет людей, которым будет плохо без меня. Дело не в слезах.
Мне часто снится Миша Теребенков-один из многих, кого я потерял. Мне не хватает его, мне не хватает его наивного взгляда, его до глупости доброй улыбки. Он мог убить человека, глядя ему в глаза, он мог улыбкой подарить рай. Я знаю, он до сих пор ждёт меня, я знаю, что он обижается, что я опаздываю к нему на встречу уже на 1.5 года, но я должен дать людям то, что не успел дать он. Он всегда говорил, что умрёт с улыбкой, но он не успел даже улыбнуться, он просто сказал "до встречи" и умер. Его лицо застыло, впитав в себя все эмоции, которые я смог пронести в себе через 2 года героинового ада. Все страхи ушли вместе с моими слезами, и душа уплыла вместе с ним в бездонные глубины искренних взглядов.
Никогда не говорите: нет. Нет будет тогда , когда ты умрёшь. А пока ты жив - это ещё не всё. Ни у кого нет шансов обойти эту загадочную тропинку. Она начинается тогда, когда ты вдруг теряешься в жизни , когда старый друг скажет "давай". И если ты ответишь: да, тогда можешь сказать: всё.Можешь сказать: всё - ещё при жизни. Потом уже не нужен будет друг. Ты сам себе скажешь "давай", а потом мозг скажет "давай", и тело скажет "я не могу жить в этой пустоте". А вокруг все кричат: не надо , это смерть, - а я знаю, что это смерть , я видел её, здоровался за руку, я подарил ей синеву своих губ, лишние удары сердца, а она дала мне кровавую сущность человеческой лжи, она дала мне право голоса, право сказать: "я плавал в этой воде, я знаю", но я покорно молчу. Что то перевернулось во мне сейчас, я забыл, кто я. Я не помню, кем я был ещё вчера. Я меняюсь каждый день, я ищу самого себя, но пока не могу найти, и меня пугает это. Я опять умираю по вечерам, а утром снова рождаюсь чистым и за день наполняю себя чем то новым, пропуская жизнь мимо себя. Она хочет уйти, и я не против сегодня, а завтра не смогу без её суетливых эмоций. Она единственное, что я ценю, во что верю. Она глупая, некрасивая, мелочная. Я ненавижу её. Сегодня слишком легко закрылась дверь. Надеюсь, это
ничего не значит.Я всё ещё надеюсь.

Ребёнок алых полей
Исчадье синего ада
Путёвка в рай на полдня
И запах потного смрада.
Жизнь превращая в контроль,
Считаю поршнем отметки
И разрушается боль
И прутья жизненной клетки.
А утром грохот весны
И хрипы рваной гармошки
Разрушат мнимые сны,
Что я ласкал на ладошке.
Секунды переходят в вечность.
Я, лбом припав к оконному стеклу,
Кляну себя за глупую беспечность.
Возненавидев время, молча жду.

В общем, дело было так.
Я оказался в одной деревне, где мне приготовили постель в отдельном пустом доме. На дворе стоял октябрь - стремительно холодало, и можно было ожидать первых заморозков. Ближайшие от меня люди находились в другом доме, отстоящем от моего где-то на пятьдесят метров.
По официальной версии я приехал в гости к девушке, которая гостила у своей бабушки, но вариант провести ночь вдвоём оказался нежизнеспособен, поэтому мне пришлось остановиться на ночлег в заброшенном и пустом доме. Бабушка переволновалась, так что лишний раз беспокоить её я не собирался, тем более в качестве основного плана действий было предпринять грибное погружение в одиночестве и вдали от городской суеты.
Дом оказался довольно мрачным и, несмотря на то, что внутри было довольно прибрано - все вещи хранили на себе печать заброшенности, да и атмосфера чужого дома навевала не самые жизнерадостные мысли.
Стоило мне растопить печь, как из прохудившейся трубы в дом повалил дым. Пришлось проветривать помещение, и видимо тогда я надышался угарным газом, что (возможно) и повлияло на дальнейшие события не лучшим образом.
С собой у меня были цельные, высушенные плодовые тела Ps. Cubensis B+ в меду, баночка с которыми несколько месяцев пролежала в земле.
Я съел совсем немного (5-7 штук, как сейчас себе представляю).
Погружение началось очень быстро и резко: в какой-то момент я почувствовал довольно сильный наплыв необычных ощущений – фотообои преобразились, я шумно и густо задышал, изучая рельефность дыхания.
Потом я встал и закрыл глаза – полностью на острие внимания, уйдя вглубь себя.
Спустя несколько секунд внутри моей головы пронесся молниеносный поток – информации? Чувств? Ощущений? Заверещали обломки голосов, пищащих что-то восклицательное, предосудительное, испуганное? Это течение сопровождалось жужжанием или посвистом – сейчас трудно сказать, как именно озвучивалось взвинчивание мозгов – а мне показалось, что они «закипают» после впитывания критического количества триптаминов. Вот так-так!
Я перемещался меж комнатой и улицей, меняя свежий воздух и прохладу на лёгкую задымленность и прокопчённость помещения. Горела свеча, на столе лежал апельсин, вдали светились окошки бабушкиного флэта. Надвигалась сырость и промозглость. Голые ветви октябрьских деревьев виднелись в окне.
Вскоре, выйдя в очередной раз на улицу, я увидел сказочный мир, другое измерение – деревья совершенно преобразились, а попытки пойти к роднику обернулись плутанием в чудесном и загадочном пространстве. Я стоял, завороженно глядя на все эти структуры, переливы оттенков и взвешенное покачивание видений - коридоров, галерей, уходящих в бесконечность, к подрагивающим огням бабушкиного флэта.
Стоять было трудно. Я опёрся на железный столбик.
Затем я решил вернуться в дом и пойти к огню, горящему в печи. Сидя около него, я вдруг ощутил в доме чужое присуствие. Стараясь не обращать на это внимания, я посмотрел на свои руки и увидел, что они принадлежат кому-то другому. Я не узнал в них то, что всегда являлось частью моего тела!
Вдруг к горлу изнутри как будто приставили холодные острия, стало страшно. Через несколько секунд мне стало попросту плохо. Ухудшение самочувствия было настолько резким и сильным, что я всерьёз подумал о смерти.
Я решил выйти из дома и пойти по дороге, чтобы хоть как-то двигаться, отделаться от ощущения умирания, сбросить его. Ноги подчинялись с трудом, но я кое-как прошёл около пятидесяти метров, оказавшись в поле, затянутом туманом, где стояло несколько телеграфных столбов да виднелись лужи, похожие на провал в другие миры. Умереть в поле... Ощущение было настолько убедительным, что я почти смирился с тем, что это моя последняя ночь и утро встретит обезумевшее, пускающее слюни существо или, что более вероятно - окоченевший или угоревший труп.
Полотно моего бесславного конца разворачивалось так убедительно, что я начал молиться и взывать ко всем святым и угодникам. Это напоминало вопль помощи из забытого деревенского нужника, куда провалился бездомный пьяница - но слишком уж мне было плохо.
Больше всего я боялся потерять сознание и замерзнуть на улице, но заходить в дом было также нельзя из-за опасности угореть. Поэтому большую часть времени я сидел, скорчившись, у открытой двери.
Хуже всего было умереть вот так, сдуру, молодым, имея за душой лишь глупость, массу неоконченных дел, долги перед другими людьми…
Я согласился бы умереть как-нибудь по-другому, но даже попытка станцевать последний танец воина или что-то типа того – встретить смерть не в корчах на коленях, а выпрямившись, с прямым и открытым взором, упиралась в сопротивление тела - ведь конечности почти не подчинялись, было трудно ходить и шевелиться. Изредка запредельным усилием воли я проверял пальцы рук и ног на чувствительность – не обморожены ли они.
Иногда на периферии моего пошатнувшегося рассудка трепыхались какие-то обрывки полотнищ с большими вопросительными знаками: почему так сильно? Почему так плохо? Неужели вот так? Как много дурных концов оставлено в плохих делах... Почему? Как же так?
Потом я вспоминал о том, что еще могу держаться. Это приободряло, давало надежду на то, что ещё есть выход.
Так странно было видеть через трухлявый частокол эту одинокую улицу – домишки казались вымершими, и тут же приходило понимание, что некого звать на помощь, да и помощь – в чем?
Отсутствие людей как раз и было помощью в такой ситуации потому, что я был на грани панического ужаса. Случись такое со мной в городе – я бы бросился к телефону скорой помощи, но здесь единственным вариантом было разбудить и без того взволнованную бабушку. С другой стороны - как не хватало тогда близкого человека, способного согреть своим присутствием, подержать руку на пульсе, поддержать и ободрить…
Потом стало легче. Забравшись в обуви на одеяла и простыни, изгваздав их грязью, я воскресал и возвращался к жизни. Это было чудесное, ни с чём не сравнимое ощущение. Я плакал, молился, любил.
Думаю, что шрумы продемонстрировали исключительный урок для проходимца, случайно оказавшегося в их мире.

Мне всегда нравилась моя уверенность в том, что люди, зависящие от наркотиков, сами дураки, что все зависит только от самого человека. Так было год назад. В карманах водились разнообразные банкноты, а рядом частенько бывали люди, дающие весьма интересные вещи в обмен на эти самые банкноты. Дурь, марки, звезды - все как-то пролетало незамеченным. На кокс банкнот почему-то всегда не хватало, но я не особо жалел об этом. И тут, тихо и незаметно, в мою жизнь вошел Он. Не постучал, не попросился, просто вошел через ноздрю, оставив за собой какой-то неприятный осадок и нежелание употреблять Его еще раз. Я не собираюсь писать о том, что происходило дальше - мой путь к Нему был довольно долгим; я хочу рассказать про один обычный день моего существования полгода спустя.
Наверное, это самое приятное - пробуждаться утром с осознанием того факта, что у тебя Он есть. Можно, наверное, поваляться еще немного, но ведь уже 9 утра, и пока не нужно никуда ехать, Он уже тут. Остатки от вчерашней сотки, аккуратно завернутые в крохотный бумажный пакетик, нагло, совершенно не скрываясь от окружающих, лежат на столе, рядом с клавиатурой. Мало, конечно, но на разгон хватит. До обеда. А там посмотрим. Надо одеться. Хотя бы рубашку натянуть, сейчас пойду в ванную, за водой, еще в сортир надо заглянуть - а то потом хрен проссышься; по дому уже слоняется моя дорогая и любимая мамочка - нехорошо будет, если она на руки мои посмотрит. Одеваться так одеваться... Все равно ехать. Оттягиваю удовольствие и проверяю наличие мегабакса. Что ж, какая-то часть его все еще имеется - остатки летней зарплаты, хотел ведь зуб вставить, да видно, не судьба. С верхней полки достаю ложку, со стола стакан - надо идти в ванную, воды набрать, да шприц из кармана куртки взять. О нем никогда забывать нельзя. Шприц - это очень лично, я предпочитаю однокубовые "инсулинки", у них игла очень-очень тонкая, да и поршень идет мягко.
Все готово. Можно приступать.
Воды в шприц из стакана. Аккуратно разворачиваем пакетик. Да здесь еще до фига! Высыпаем содержимое в свежевымытую "Кометом" ложку. Смываем водой из шприца крошки с краев в середину. Теперь зажигалка. До тех пор, пока на дне пузырьки не образуются. Растворилось. Отрезаем кусочек фильтра от сигареты, бросаем на дно ложки. Прижимая шприц к фильтру, собираем все - до последней капельки... Мы почти счастливы... Теперь ремень. Привычным движением делаем петлю, пережимаем вены. Да-а-а-а, венами бог не обидел. На полжизни хватит.
Вот она - самая несчастная, аккуратным движением прососовываем иголку под кожу, теперь нужно проткнуть оболочку вены. Есть. В шприце медленно расползается темно-красное облако, похожее на взрыв. Это так красиво. Все быстрее выдавливаем содержимое шприца в вену... Аккуратно извлекаем, ослабляем ремень, зажимаем дырочку с капелькой крови на коже пальцем, и тянем кожу вниз - чтобы синяка не было. В грудь, откуда-то снизу, бьет упругая жаркая волна. Тяга. Тело замирает и медленно расползается по стулу.
В глазах немного мутнеет. Взгляд расфокусируется. Можно вытянуть ноги, расслабиться. Сигарета - и в путь. Дома сидеть не резон.
Одеваюсь, выхожу в коридор - взгляд в зеркало. Черная "виниловая" куртка, черные брюки, черная рубашка, черные ботинки и солнцезащитные очки - "мэн ин блэк" просто-таки. Только цвет лица какой-то нездоровый, бледноват слегонца. Не хочется смотреть на глаза - и так знаю, что там. Улица. Вокруг какие-то люди, все суетливые, все спешат куда-то, по мелочным делам, решая свои житейские проблемы. Это раздражает. Я не люблю суету. Залезаю в автобус, все толкаются, орут, перекрикивая друг друга, и тетка-кондуктор с лицом жабы и голосом бензопилы визжит про билеты. На, сука, получи проездной под нос. Какой-то ребенок начинает нудно вопить неподалеку. Задушить бы. Или просто кляп в глотку воткнуть. Эй ты, усатый ублюдок, еще раз навалишься - череп раскрою. Ненавижу людей. Ненавижу эти грязные, мерзкие, прикосновения в автобусах. Ненавижу автобусы. Блядские сараи, набитые отвратительным, гниющим, давно уже сдохшим мясом. Мясо шевелится и воняет. Девушка, где ты взяла такое дебильное выражение для морды? Ты лицо шпаклевкой штукатурила? Тьфу, блядь. Ненавижу автобусы. Хочется блевать.
Захожу за остановку и блюю. Чего уставилась, карга старая? Видишь - блюю. Не плохо мне ни хуя! Хорошо мне. Надо купить семечек. Главное - это чтобы семечки всегда в кармане были. Надо же хоть как-то питаться. Да и развлечение какое-никакое.
Закуриваю сигарету. Опять блевать потянуло. Блюю. Прямо в урну, на глазах у всей остановки. Пусть весь мир катится к черту - мне блевать хочется. Ладно, пора ретироваться, а то уж больно нагло я тут себя вел. Захожу в метро. Есть свободные места. Хорошо. Сажусь и висну.
А вот и любимый институтик. Вот и знакомые лица. Кумарит вас, бедолаги. Да, я уже. Запасливее надо быть. Ничего, скоро Светочка подойдет, и все будут счастливы.
Среди себе подобных даже веселее проводить время. Есть о чем поговорить. Как всегда - любимая байка: недавно брали на Краснознаменной, или любой другой улице, там чурки банчат, и на полтинник столько сыплют, сколько в институте на сотку не возмешь. Да еще бодрый такой, вчетвером уделывались - и все в сопли... Изо дня в день одно и то же. Даю традиционный ответ: сведи. Не может он. Не вхож. Он с одним типом вместе брал... Попробует, конечно, но ничего обещать не будет. Старая песня. О главном. О единственном, можно сказать... Да и хуй с ним. Это, наверное, мечта просто такая - чтобы дешево, много и очень качественно. Мечта наркомана. Ни разу в жизни не видел такой точки, хотя иногда бывало - брал, и бодро так сыпали. Вот, помнится, месяц назад взял грамм - для себя... Чуть не офигел от количества, но такой дуст. И, главное, концов не найдешь, обратно не вернешь. С тех пор - ни-ни. Только чтоб на день, на два хватило.
Начинает отпускать. Чешется живот. Чешу. Понеслась родная - теперь чешутся все остальные части тела - руки, ноги. Чешу. А что делать. если чешется? Пойду куплю водички - попить. Привет подруга. Одолжить тебе денег? Иди ты... Вспомни, когда я тебе полтинник одолжил. Да, конечно, ты его с Мишей передала, а он и не вернул - вот паскудник. Ну что теперь. Хрен было передавать с кем попало. Нет, брать с тобой вместе я не собираюсь.
Пойди, скооперируйся с кем-нибудь... Блевать хочется. Иду в сортир и блюю. Что, старина, понимаешь? Молодец.
А вот и Светлана Батьковна, банчилла наша любимая пожаловала. Однако! Какой ажиотаж в наших рядах. Скамейки возле гардероба быстренько опустели, все разбежались по разным углам, по своим делам, все объединены одной целью - устряпатся. Что ж, и мне, наверное, пора.
Давай, подруга, на сотку. Или на полторы? Помирать, так с музыкой - буду жестковать. Чтоб в сопли. Чтоб на руках вынесли. Давай на полторы. Опускаю в карман три маленьких пакетика. Покупаю тут же, в аптечном киоске, шприц - у нас в институте все продумано, правда, инсулинки не продают, но справлюсь и двухкубовиком - не маленький. Идем с Оленькой в служебный туалет, там запереться можно. Включаю свет. Шприц в кармане, Он в другом, ложка в бачке. Что еще надо порядочному наркоману? Достаю ложку, мою ее, высыпаю содержимое двух пакетиков. До фига, однако. Не выехать бы... Ладно, не маленький. Вот все смотрю на свои вены и нарадоваться не могу. Одной, правда, уже почти нет, но сколько их еще осталось! Это только на руках. У меня большое будущее. Вот недавно одну девочку ставил, в этом же сортире, она как руки показала, так я чуть не сел. Где вены, говорю? Зажимает руку, показывает - тонюсенькая полоска на запястье, светло-серого цвета. Кошмар. Раза с десятого попал. Измучился... Инсулинку свою свежекупленную ей отдал, сам ее пятиведерным ставился. У пятиведерных игла толщиной с полпальца, наверное, синяки остаются, не дай бог, мама увидит. Оле проще - она нюхает. Я уделываюсь, и не успеваю вытащить иглу из вены, как чувствую, что начинает трясти. Сажусь на край очка, закуриваю. Тяга нарастает, теперь весь мир перед глазами трясется. Жестканул я, товарищи. Как теперь до лавочки идти, когда земля под ногами прыгает?
На слабо гнущихся ногах, походкой терминатора, поддерживаемый с одной стороны Олей, а с другой стороны стеной, иду по коридору. До чего же он длинный... Интересно, почему это люди на меня так странно смотрят. Не смотрите вы на меня так! Я не уделаный! Выходим на улицу, садимся на лавочку. Постепенно подтягиваются остальные участники этой трагикомедии.
Кому-то хорошо, а кто-то жалуется, что мало, и с завистью воззирает на меня, тупо разглядывающего остекленевшими глазами какую-то загадочную точку на горизонте. Что, подруга? Ну... Есть у меня... Отвали. Я бы продал тебе это, из жалости, но одолжить не одолжу. Вот Ольге я бы одолжил. Она всегда долги возвращает. Но Ольге тоже хорошо. Эй. Ты меня слышишь? Ну, висни. А я пойду поблюю... Отхожу за кусты и блюю... Есть у кого нибудь семечки? Орешки даже лучше. Апельсин бы сейчас... После него блевать приятно. Помнится я как-то уделался, съел два мороженых, "Фишка" называется, с шоколадной глазурью и карамельным наполнителем, потом пошел блевать... Вот это кайф! Просто хотелось все это еще раз съесть это и опять поблевать. Но не стал почему-то. А один мой знакомый рассказывал, как купил фруктов, заперся в ванной, ел эти фрукты и блевал. Ел и блевал. Он очень любит фрукты, наверное.
Пойдемте погуляем! На электричке покатаемся! Хуйли толку тут сидеть и блевать? В нашем распоряжении весь город...
На улицах опять люди. Все бегают. Раздражают. Сидим в кафе. Пьем пепси, жрем монпансье, это такие маленькие конфетки-минетки в пластмассовой коробочке. Пытаемся решать сканворды. Я держу один глаз закрытым - стоит только его открыть, как все начинает двоится. Периодически висну. Вечер уже. Домой пора. Опять толкаться в автобусе. Хрен с ним - потолкаюсь. Пофигу. Все пофигу.
Фраза из телефонного разговора: "Ты знаешь, я становлюсь злым и тупым..."
Занавес.
P.S. Будет интересно - выложу ещё