agelisha

Я живу здесь 9 удивительных, насыщенных событиями лет, но ни одно из них по степени эмоционального напряжения не переплюнуло сам переезд, ни одно решение не далось так же сложно.

Уверена, у всех переезжающих своя интересная сопутствующая история, у меня же получилась маленькая драма.

Наверное, все мы, особенно когда нам еще нет и 18 лет, считаем, что мы сказочно умны, что знаем и понимаем все, гораздо лучше скучных, забывших о романтике и великих делах, взрослых. Мы пренебрегаем их советами, просим оставить нас в покое, когда переживаем наши первые печали, кричим, плачем и изо всех сил боремся за свою независимость. И только потом, гораздо-гораздо позже, мы понимаем, что наши близкие – наши самые верные друзья, а «семья» - это спасательный круг, который держит нас на плаву. Я хочу рассказать о том, как я впервые по-настоящему почувствовала, что такое «отец» (конечно, нельзя недооценивать и мамино участие в этой истории).

Когда я закончила школу, ребром встал вопрос – куда поступать учиться?

– В Москву, конечно! В любой институт, который тебе нравиться, – уверенно советовал папа и рассказывал мне, как жалеет, что сам не попробовал поступить в МЭИ, – у вас же с этой системой ЕГЭ такие возможности! Можешь сразу в разные места подать документы!

– Папа, но у меня здесь театр, который мне нравится, друзья, любовь, какая Москва? – уверенно отпиралась я.

– У меня тоже был свой «театр», назывался стендовая стрельба! Знаешь, как я был увлечен? А потом, через полгода все закончилось, кружок распался и остались одни воспоминания. А друзья и любовь все переживут, если они настоящие. Давай отвезем документы, а?

Я поделилась размышлениями с подругой, но подруги, как выяснилось, создания ненадежные. В тот же вечер я получила сообщение от своего парня: «Поступишь в Москву – между нами все кончено». Я конечно, моментально вспыхнула: «Ах так! Тогда все кончено прямо сейчас!».

– Папа! Поехали отвозить документы!

И мы отвезли. Институт выбрался как-то сам собой. Не знаю, что мне в нем так понравилос. Приехали в Москву. Как только я оказалась на территории университета, внутренний голос радостно зашептал: «Вот здесь твое место! Ты должна здесь учиться!». Пока мы бродили по солнечному, зеленому кампусу на душе у меня была жуткая неразбериха. С одной стороны, сильное желание жить и учиться здесь, в столице, слышать по радио: «Доброе утро, Москва!» и знать, что это ко мне относиться, а с другой стороны на душе скребли кошки, на ум приходили все счастливые липецкие воспоминания и любимые карие глаза и казалось, что вся эта Москва – совсем не моя история. Но в тот день победил рассудок. Документы были поданы в подлинниках, что в переводе с правил подачи документов означало – я на 100% уверен, что буду здесь учиться, этот ВУЗ для меня в приоритете.

К концу июля стало известно, что я поступила, мне дали общежитие. Я мысленно готовилась к отъезду, ну а лето продолжалось. Я работала в кафе, веселилась с друзьями, заглушая все еще скребущих на душе кошек и мысли о разрушенной любви прогулками до рассвета, пока не наступило второе августа. Все знают, чем знаменит этот день! Воздушно-десантные войска, по непонятной традиции, заливают в глотку максимальное количество горячительных напитков и выходят на улицы города пугать людей, бить друг друга и купаться в фонтанах, рядом с одним из которых и было мое кафе. Поток зомби в полосатых майках был настолько интенсивным, что наша группа быстрого реагирования и охрана уже не справлялись – каждый из них был задействован в какой-то драке. Было страшно, ко мне со всех сторон начали приставать. Пальцы, как-то сами потянулись к телефону и набрали сообщение: «Мне страшно, кругом вдвшники, пожалуйста приходи!». Был уже вечер и дождь, и он несколько остановок бежал бегом, чтобы оказаться на месте как можно скорее. Конечно, я приравняла этот поступок к подвигу. Мы помирились, и я была очень-очень счастлива, пока не вспомнила об отъезде в Москву. Решающим днем было пятое августа. До этого момента еще можно было все переиграть, забрать документы из Москвы, привезти их в Липецк, остаться в Политехе и больше никогда не расставаться со своим ненаглядным. Все третье августа я прорыдала. В ход шли все аргументы: «я не хочу жить в другом городе без вас», «я боюсь», «я правда хочу учиться в Политехе», «вы, что меня выгоняете» … в общем, все что угодно, только не правда. И все это, щедро смоченное слезами, соплями и безутешной скорбью. В три часа утра четвертого августа, папа зашел ко мне в комнату, увидел, что я все еще умываюсь слезами и сказал:

– Вставай, собирайся. Едем забирать твои документы.

– Прямо сейчас?

– Да – ответил папа и пошел чистить зубы.

У меня от волнения закружилась голова так, что меня стошнило. Все пять часов до Москвы я ехала молча. Не могу передать словами, какую драму разыгрывал внутренний голос в моей голове. Не могу передать гремучей смеси стыда, страха и тревоги, которая меня переполняли.

И вот радиоволны закружились в бодрящем: «Ээээээй, доброе утро столица! Всем улыбок и хорошего настроения!».

– Зря ты, - начал вдруг папа, - придешь потом на вечер встреч выпускников, все твои одноклассники будут рассказывать, как им здесь живется, давай хоть покатаю тебя по Москве, чтобы ты знала, как выглядит город, о котором так много рассказывают.

– Не буду ходить на встречи, - буркнула я и отвернулась к окну, меня снова затошнило.

Мы проехали не по МКАДу, а через самый центр. Мелькали красивые дома, витрины магазинов, прохожие ровными потоками направлялись к метро, радиоведущие злили меня больше всего – до чего они были веселы в это утро.

Внутренний голос всю дорогу не унимался: «Зачем мы приехали? Почему ты не сказала папе, что ты плачешь, потому что ты дуреха?» и нестерпимо завизжал, когда мы снова оказались на территории : «Ты же видишь! Ты же ХОЧЕШЬ быть здесь!». Да, я хотела. Но что было делать? Я вытрепала родителям все нервы своими беспрерывными слезами, я подняла папу посреди ночи, и мы приехали за 500 км. Отступать было не куда.

Приемная комиссия шумела голосами великовозрастных детин и их мам. Они ждали в коридорах. Ждали таких как я, забирающих документы, чтобы положить свои.

– Ух ты, - присвистнул папа, а пойдем-ка позавтракаем.

В университетской столовой мы выпили по чашке кофе, а потом еще по чашке кофе, потом прогулялись до общежития и поговорили с встречающимися на пути студентами, а потом вернулись в холл института и на повороте в приемную комиссию папа сказал:

– Я пошел курить на улицу, а ты думай. Если хочешь – забери документы, а если нет – поехали домой.

Я обомлела:

– Разве так можно? Ты же потратил время и деньги, чтобы мы сюда приехали!

– Можно. На кого мне еще тратить время и деньги, если не на тебя. Думай.

Когда я выходила из университета, папа докуривал вторую сигарету. Выходила с пустыми руками. Подошла и под его радостный взгляд и улыбку снова начала плакать.

– Поехали домой!

Почти шесть лет прошло с того момента, институт уже почти закончен, много всего произошло хорошего и не очень. Временами было нестерпимо трудно:  привыкнуть жить с незнакомыми девочками, трудно работать, когда все отдыхают, трудно болеть, когда рядом нет мамы, наливающей на ложечку сироп от кашля, трудно самой принимать решения или рассказывать папе всю суть проблемы с сотворения мира, чтобы получить совет, трудно прощаться на вокзалах и каждый раз плакать в поезде пересматривая фотографии, трудно не иметь возможности в любой момент обнять. Разное было и есть, но одно я знаю точно. Никогда, ни разу с того момента, как я, собрав все свои вещи в дорожную сумку, приехала заселяться в общежитие, я не жалела о том, что я здесь. И всегда благодарила папу за решение, которое он помог принять.