Partizan41

Пост 35, Ставрополь, декабрь 96 года.

Вывели нас из Чечни, в конце декабря 96 года, самыми последними из всех воинских частей. При уходе, даже забрали  с собой танк Т - 34, стоящий в нашей части как памятник. Помню как ехали длинной, растянутой на несколько километров колонной. С утра, когда выезжали из расположения бригады, погода стояла сырая и мокрая, черно - грязная, разбитая дорога, с мелкими воронками. На моем БТР, один из солдат сидел с гармошкой, специально выдал ему, уходили с музыкой. Потом на границе Чечни выглянуло солнце, стало теплей и суше. Над колонной в боевом охранение, сопровождая нас, с прерывистым свистом лопастей, и рёвом двигателей, низко пролетали два вертолета Ми - 24, как железно, бронированные, зелено - пятнистые стрекозы. Один шел над колонной, второй справа или слева, следом за ним, по ходу движения колонны, потом впереди разворачиваясь, они менялись местами. При разворотах, на солнце, у них сверкали бликами стекла кабины. Снега ещё не было, справа и слева от нас, холмистая жёлто коричневая от выгоревшей травы местность. Настроение у всех было хорошее, шли домой, закончилась для всех нас эта чеченская эпопея. Сначала прибыли в Моздок, на железнодорожную станцию, где после погрузки техники на платформы, эшелоном поехали в Ставропольский край. Основная часть личного состава и техники, прибыла в поселок Холодногорск, неподалёку от Ставрополя. Другие подразделения, и командование бригады разместились в самом городе.

Пост 36. Наш поселок Холодногорск соответствовал своему названию, после города Грозного, хотя и разрушенного но всё равно города, мы попали в маленькое сельское поселение. Рядом бывшая воинская часть аэродромного обслуживания, вокруг нас занесённые снегом степи, перемежающиеся оврагами и мелкими балками, лесов мало. Постоянно дующий, холодный и пронизывающий ветер.

Одноэтажные казармы, как бараки, неприспособленные для размещения людей. К встрече и обустройству бригады, конечно готовились, но всё делалось в спешке и впопыхах. Полов как таковых не было, оставались ещё половые балки с наложенными на них досками, частично накрывали их фанерой. Отапливались казармы печками буржуйками, постоянно сидел солдат истопник, и ежечасно топил печь. Боевая и автомобильная техника стояла на огороженных и занесённых снегом площадках. В первое время очень помогли, местные ставропольские жители. О плохом положении и неустройстве выведенных воинских частей, знали все. Кроме нашей части, в город Буденновск, Ставропольского края, также вывели 205 бригаду Министерства Обороны. Они были в таком же неприглядном положении как и мы, если даже ещё и не хуже. В газетах и на местном телевидении, высказывались предложения об оказании помощи вышедшим частям, объявили сбор помощи нашей армии. Народ наш, к армии с добротой и теплом относится, у всех родственники и дети служат. Многие неравнодушные активные местные жители, стали собирать и привозить к нам теплые вещи и продукты, всё привозили грузовиками. Организованно и честно, распределяли по подразделениям. Все солдаты и сержанты,  ходили в домашних шарфах, тёплых шерстяных носках и перчатках, под бушлаты одевали, безрукавки и теплые новые свитера. Форму одежды конечно нарушали, но старались не злоупотреблять этим. Рацион питания стал значительно лучше, ели даже домашние заготовки, соленья. Всё это продолжалось в течение первых двух - трёх месяцев, и очень помогло всем пережить это трудное зимнее время. Летом нас всех перевели в Ставрополь, через год, в последующее время, почему то было принято решение о расформировании нашей 101 бригады.

Пост 34. Хочу сказать, также добрые слова про моих хороших товарищей, прапорщиков с нашей роты. Фамилии их указывать не буду, но многие причастные к тем событиям узнают их. Старшина роты Иристон,и командир взвода Юра, оба осетины с Северной Осетии. Со старшиной произошел небольшой случай, один из многих в то  время. Теплый летний день, ехали они своей небольшой, малой группой на одном БТР по Грозному, он был старшим машины, сидели все,  сверху на броне. После проезда "  Романовского моста " по направлению в центр города, по ним, как всегда неожиданно, стали стрелять, вести огонь. Обстрел вёлся с 9 - ти этажного дома, внешне неординарного, красивого, с разноцветными длинными балконами по всему фасаду, неподалёку от бывшего магазина " Океан. " Первый же выстрел из гранатомёта, попал в середину машины, за пулеметной башней. Взрыв от разорвавшейся гранаты, как ослепительно бело - красный, огненный, громом лопнувший шар. Одного солдата убило сразу, остальных ранило и контузило. Механик - водитель машины, контуженный от взрыва, съехал на обочину и остановился. Бойцы наши ошеломлённые взрывом, в большинстве своем все раненые, только стали приходить в себя. Как тут же, выскочив из - за углов рядом стоящих домов, к ним стали подбегать боевики. Раненый старшина превозмогая сильную боль, осколками ему посекло всю спину, он сидел на броне слева, впереди рядом с водителем, не растерявшись, сразу стал вести прицельный огонь из автомата не подпуская их. Получив отпор, и не сумев сразу подойти близко к ним, чеченцы отошли, если  не старшина, все погибли бы. После краткого излечения в госпитале, он продолжил службу в нашей роте. Были у них и другие такие ситуации, где они проявили себя хорошо. Многие офицеры и прапорщики в нашей бригаде, когда выезжали в город, не одевали бронежилет и каску, была некая такая бравада, пренебрежение опасностью, подчинённых солдат наоборот заставляли одевать всё. В бригаде, в нашей части, всегда был и ощущался такой боевой настрой, можно даже сказать без всякого пафоса, без гордыни, такой боевой дух. По нашему спокойный, не крикливый, немногословный, не на публику, готовность ко всему и к трагически плохому, и к хорошему, наш русский дух, с самопожертвованием, с юмором, с доброй иронией, без насмешек, без ерничанья. В 101 бригаде, при встрече с товарищами всегда обнимались между собой, как принято у русских людей на войне, также кстати как и чеченцы, больше этого, я не видел нигде, ни в одной воинской части, где мне довелось позже служить. Нечто подобное наблюдал на Ханкале, на аэродроме у вертолётчиков, армейской авиации, при смене летных экипажей. Новые прилетали, а старые встречали их, целая толпа летчиков и техников, подходят ребята, радостные обнимаются все.

Пост 32, 33. Масхадов А.

В это время в глубине внутреннего двора, в центре, остановилась только что прибывшая машина, серо - белая матовая Волга, Газ- 3110. Рядом с ней, чуть впереди, спиной к машине, стоял высокий, худой, с оружием, молодой парень чеченец, охранник. В натовском камуфляже, разгрузке, на голове большой черный берет. Но всего этого, сначала, Олег не видел, огорченный и расстроенный случившемся с ним, опустив голову вниз, и продолжая машинально идти, поравнявшись с машиной, он увидел, что открылась передняя, правая дверь автомобиля, чуть не задев его. И человек выходивший из машины, ещё сидя, снизу, посмотрел на Кузнецова, внимательным серьезным взглядом, и вышел из машины. Это был высокий, пожилой, худощавый, весь седой чеченец, одет в черную кожаную куртку, с меховым воротником и серую каракулевую папаху. Остановившись, Олег развернулся в сторону, отстраняясь и пропуская его. Приехавший, выйдя из машины, обогнув её, направился к встречающим. И только тут лейтенант увидел, что справа, недалеко  от него, на краю двора стояла большая группа людей, встречающих этого человека из машины, среди них были и корреспонты, в толпе мелькали камеры и штативы. Лейтенант догадался что приехал не простой человек. Сопровождающий его , капитан десантник, предусмотрительно остался сзади в начале двора, затем между Олегом и приехавшим, отошедшим человеком, возник молодой охранник, всё это произошло как то спонтанно и быстро. Прибывший чеченец, направился к встречающим его, охранник за ним. Кузнецов пошел дальше, вскоре его нагнал капитан десантник. На выходе из двора, Олег спросил у него, а кто это был, кого так встречали, капитан отвечает ему, так это Аслан Масхадов. Тут то, до командира взвода и дошло, отчего его так быстро и без проблем отпустили. Все ожидали приезда самого главного, ну а охранник, молодой парень, отвлекся на телекамеры, на встречающих, поэтому и подпустил его так близко. А лейтенант Кузнецов всегда был рассеянным, забывчивым, но везучим офицером. Подошли к штраф стоянке, подчинённые, техника, оружие всё на месте, боевики по краям стоят. Обеспокоенные его продолжительным отсутствием, солдаты, по настоящему и искренне обрадовались лейтенанту.

Пост 33, Прибытие в часть.

Взяв своё оружие у сержанта и сев на БТР, следом за темно синем, старом древнем УАЗике с боевиками, извилистыми дворами, мимо разрушенных и разбитых домов, выехали в город, прибыли в часть. На КПП бригады, сопровождающие их чеченцы, выйдя из своей машины, попрощались с Олегом и сказавшие ему, вроде и доброжелательно, со смехом, но больше не попадайся к нам, убьём, а перед этим всё выступающее у тебя отрежем. Кузнецов сначала и не понял, что это за выступающее, пока потом до него не дошло. Зашедши в штаб бригады для доклада, Олег встретил командира части, полковника Завизионова Юрия Гавриловича, хотел доложить ему о случившемся, но тот был занят, они двигались по лестнице в штабе, и командир бригады, не до конца выслушав, его отпустил.

В роте ему никто не поверил, сослуживцы чуть не подняли его на смех, но лейтенант утверждал что говорит правду, и вечером по телевизору, по федеральным Российским каналам показали приезд их лидера. По другому местному ичкерийскому каналу ТВ, показывали парад и награждение боевиков. Дождливое, моросящее, затянутое серыми облаками, низкое небо, пасмурный день. Организованно, длинными рядами, стоят вооруженные, совершенно разные люди. Объединяющее их всех, это какая - то, общая патологическая злость, и ненависть, к нам к русским. В строю кроме большинства местных, и негры с арабами, и вроде как наши славяне, но на деле совершенно не наши. Награждали даже женщин,  в возрасте, немолодых, в серых шерстяных платках, военных натовских куртках и с автоматами. Все награждённые, выходя из строя, получив награду, радостные, улыбаясь, возвращались обратно в строй. Проходила техника участвующая в параде, темно - зелёные БМП, грузовики, медленно ползли мокрые гусеничные МТ-ЛБ, многоцелевой транспортер, легко бронированный, с установленными на них зенитными спаренными орудиями. Некоторые с автоматическими станковыми гранатомётами. Парад принимали стоя на трибуне, Шамиль Басаев и Хаттаб. Оба в натовской военной форме, головные уборы с вышитой, серебряной, вьющейся арабской вязью, длинные распушенные волосы, чёрные окладистые бороды.

Пост 30, 31,  Департамент Государственной Безопасности.

Передний БТР на объездной дороге внезапно подрезал темно синий УАЗик, и затормозив впереди, остановил маленькую колонну, второй УАЗик остановился сзади колонны. Вокруг продолжали ехать местные легковушки и грузовики. Из остановившихся машин, выскочили вооруженные чеченцы, быстро и сноровисто окружив  нашу колонну, молча наставили на них оружие, некоторые были, с гранатомётами. Один боевик,  в возрасте 35 - 40 лет, среднего роста, в обычной гражданской одежде, в разгрузке, с оружием, главный из них, подошёл к Олегу, и представившись начальником отдела ДГБ по городу Грозному, показал ему зелёное удостоверение, с волком на обложке. Очень они любят всякие удостоверения, у каждого уважающего себя горца, их по нескольку штук, но здесь всё было по серьёзному, и лица людей направивших на них оружие, не выражали никаких сомнений в немедленном его применении.

Остановившийся их, старший боевиков, спросил кто из чеченцев их сопровождает, и  куда они едут. На что Кузнецов по выдуманной и заученной заранее легенде ответил, что едут они из аэропорта Северный, движутся в город, в центральную комендатуру, получить там сопровождение, оттуда в часть. Естественно чеченец не поверил, и предложил ему проехать вместе с ними туда же, и там на месте проверить кто они и откуда, в случае отказа готов был к крайним мерам, вел себя со злобой. Что оставалось делать старшему лейтенанту, оказавшись в такой сложный ситуации, и не война ведь, рисковать своей группой нельзя, и сам виноват, понадеялся на русское авось, может и проскочим. Отдав своё оружие, автомат, командиру отделения, и назначив его вместо себя, если что то случится с ним, сказав предварительно, без него, без командира взвода и без его команды, никому не подчиняться,  технику и оружие никому не отдавать. Предупредив наших водителей следовать за Уазиком, сам без оружия пошел к нему. Посадили Олега впереди рядом с водителем, трое сели сзади, в спинку сиденья наставили автомат, поехали, по дороге задавали наводящие вопросы, разговаривали зло, как обычно начались угрозы. Приехали в центральную комендатуру, это бывший комплекс правительственных зданий, 3 - х и 5 - ти этажные старые дома, когда то красивые в окружении больших раскидистых деревьев, а сейчас полуразрушенные разбитые, все в крапинах и дырах от осколков и огня, красно - коричневые здания. Солдат и технику оставили на своеобразной штраф стоянке, полуасфальтированной площадке, вокруг по кругу несколько боевиков с оружием, стоят ждут решения по ним.

Генерал

Пост 31, Кузнецова завели в помещение, в отдельную пустую полу темную комнату, сказав подождать пока там. Войдя туда, Олег увидел одного молодого боевика, похож на араба, без оружия, но в разгрузке, одетого также как и он, поздоровавшись, Олег отошел к окну, боевик ответил на приветствие, продолжая также сидеть на единственном стуле посреди обшарпанной комнаты. Ждать пришлось недолго, минут через десять, в комнату зашли человек шесть вооруженных боевиков, старший группы, невысокий, молодой, уверенный чеченец обратился к нему с вопросами, зачем ехал, куда ехал. Олег отвечал как и раньше, но его постоянно и со злобой перебивал, стоящий рядом представитель ДГБ. Кузнецов старался говорить убедительно и веско, разговаривал спокойно, напирал что ехал к ним. Не знаю конечно, поверил ему старший или нет, но недолго выслушав, быстро принял решение, махнув рукой, сказал ладно, отпустите его,  отведите к своим, к федералам. В этой же комендатуре находились и наши, стояла неполная рота десантников, из управления комендатуры были генерал лейтенант, к сожалению не помню его фамилию, и полковник десантник. В сопровождении боевиков его завели в комнату где были наши, оставив его чеченцы ушли. Кратко доложив командованию о себе и о случившемся Олег замолчал. Слегка отчитав его, генерал, посадив за стол напротив себя, дал ему бумагу и ручку для объяснительной. Лихорадочно думая что же писать Олег, начал свою писанину, прошло немного времени и генерал вопросительно спросил, ты что там пишешь. Сумбурно отвечая, старший лейтенант начал что то объяснять, но он перебил его, у тебя солдаты, оружие, техника на месте. На утвердительный ответ молодого растерянного лейтенанта, он по хорошему, почти по отцовски сказал, ты что мне тут романы пишешь, быстро отсюда и в часть. Выйдя из - за стола, и из комнаты, вместе с сопровождающим уже от нас, капитаном десантником, Олег вышел в полутемный внутренний двор, стояла сумрачная, ненастная, осенняя погода. И понимая в какую ситуацию он попал, озабоченный, с понурой головой, шел думая, что же ждёт его в бригаде. А в нашей части были несколько таких похожих, один два случая, когда офицеры или прапорщики, старшие машин, выезжали без местного, чеченского сопровождения, были остановлены на улицах Грозного. Сопровождены в комендатуру, машины на штраф стоянку, личный состав в отдельное помещение. Людей, оружие, потом конечно забирали, и  технику где то уже и раз укомплектованную, всё это стоило больших усилий и нервов. По прибытию в часть потом выводили на плац, перед всей бригадой, со стыдом ругали, и позорили перед всеми. Вот так и Олег шел по внутреннему двору комендатуры, думая о случившемся, но он ещё не знал, что уже произошли некоторые события, повлиявшие в лучшую сторону с ним.

Пост 29, Расскажу со слов моего одного хорошего товарища Кузнецова Олега, командира взвода, об одном неприглядном для него случае, который впрочем закончился для всех, вполне благополучно. Получил он приказ, отвезти в аэропорт Северный, четверых офицеров, они улетали, кто - то в командировку, другие в отпуск. Сам Олег среднего роста, худощавого телосложения, с правильными чертами лица, молодой офицер. Состав его группы, два БТР, на технике экипаж, механик - водитель, наводчик на штатных пулеметах, десять солдат в охранении. Выделили и чеченское сопровождение, из числа боевиков, три чеченца с оружием, на старом, песочного цвета УАЗике. Немного отвлекусь от сути рассказа, после перемирия подписанного генералом Лебедем, обстановка в республике изменилась кардинально. Бывший противник наш, стал официальной властью, война вроде то и закончилась, но все прекрасно понимали, что закончилась ненадолго. С чеченской стороны, около 20 - 30 тысячи, а может и больше, молодых, вооруженных мужчин остались не удел. Промышленности как таковой было мало, да и опьянённый, этой кровавой войной, противник наш, не стремился к восстановлению порушенного, и началу мирной жизни. Начались совместные патрулирования, совместное несение службы в комендатурах и блок - постах, дорогой читатель может себе представить, что совсем недавно эти люди с обеих сторон, стреляли и убивали друг друга. У многих погибли родные и друзья, и теперь они все вооруженные и злые друг на друга, должны совместно нести службу, это только в нашей стране такое можно придумать. В первые недели после мирных соглашений, они вели себя нормально, воодушевлённые своей относительной победой, но по истечении непродолжительного времени, память о своих погибших, старые обиды по отношению к нам, взяли свою черную лепту. Озлобление, ненависть, желание дальнейшей войны, исходило от них.

По согласованию противоборствующих сторон, в Чечне должны остаться две бригады, 205 мотострелковая бригада, и наша 101 бригада ВВ. Но потом как обычно, наверху всё переиграли, и все войска должны выйти из республики. Мы продолжали нести службу обычным порядком, ждали вывода, но теперь чтобы выйти или выехать куда - то из расположения части, всё надо было согласовывать с новой властью. Так и здесь, Олег выехал со своей группой и чеченским сопровождением в аэропорт Северный, день был холодный и пасмурный, с небольшим редким дождем. Доехали благополучно, высадили офицеров, хотели поехать обратно, а сопровождения нет, чеченцы не стали  не стали ждать их, и уехали сразу. Что делать, оставаться на Северном, не хочется. Кто пустит к себе других солдат, ночевать в БТР тоже не резон, холодно, уже октябрь месяц. И войны ведь, вроде и нет, и в нарушение приказа, принимает Олег решение ехать самому, без всякого их сопровождения, водители наши, город знали. Выехали не через город по центру, а по объездной дороге, так меньше встречи с их новой властью. Но как обычно в жизни, когда что то избегаешь, то обязательно с этим встретишься. Двигаясь по шоссе, лейтенант Кузнецов встретил на полпути машины ДГБ Ичкерии, департамент гос безопасности, аналог нашего ФСБ.

Пост 26, 27, 28,  Также окраина города, выгоревшая жёлтая трава, невысокие колючие кусты, здесь был погибший немолодой, невысокого роста, полный мужчина в чёрной форме железнодорожника, и без головы, её так и не нашли. Скорее всего, казнили его, все знают , кто тогда головы резал, и кому. Положив его в мешок, и загрузив в машину, двинулись дальше. К этому времени я разговорился с чеченцем боевиком из сопровождения, ехали мы вместе на одной машине, и сидели на броне рядом. Жил он и работал в русском городе Волгограде, как началась война, с его слов он продав там свою квартиру, и купив на вырученные деньги, автомат, поехал защищать свою историческую родину. С горечью отзывался о своем погибшем друге, приехавшим воевать вместе с ним. Какой то злости, обиды в отношении меня, я от него не увидел, разговаривали мы спокойно и ровно с ним, может он ещё не так сильно ожесточился против нас. Непонятно всё это, вроде в одной стране живём, по одной земле ходим, а как разногласия какие с ними, сразу воевать начинаем.

Корреспондентка фотографировала каждый труп по несколько раз и с разных ракурсов, видно что это не доставляет ей удовольствия, но она профессионал, и делает свою работу. Разговориться с ней не получилось, она держала дистанцию, и как все ее собратья, по журналистскому цеху, в одних случаях когда им надо, они без мыла залезут в неприличное место,  в других, они очень горды, многозначительны и молчаливы. Журнал Огонек, начиная с перестроечного  времени, и в 90 - годы, своей деятельностью, очень много способствовал развалу страны и общества, где в стране плохо, они как падальщики, тут как тут. И здесь они прибежали снимать убитых людей, публикации и статьи их, всегда были лживыми, в основном только о недостатках, гадостях и мерзостях тогдашней нашей непростой жизни. В последующее время, я не видел этих фото нигде, даже у таких русофобов как они хватило ума не выставлять их.

Растрелянные БМП.

Пост 27, Немного отвлёкся, продолжим дальше. Приехали в пригород Грозного, в основном ездили мы, по прилегающей к городу местности. Заехали в какой то двор, окружённый небольшими, полу разбитыми темно - красными пятиэтажки. Вышли немногочисленные местные жители, в основном женщины, из обрывков разговора с нашим старшим, который в основном с ними и разговаривал, рядом стоящий чеченец- боевик помогал. Стоя рядом с ними, понял, погибшие лежат в подвале рядом стоящего полу разрушенного дома, но их уже не достать, все засыпаны строительными остатками  от дома. Ну что же делать, поехали в другое место.

Проехав полчаса, чуть поодаль остановились у двух жилых 9 - этажек, стоящих на невысоком косогоре, на берегу тёмной текущей Сунжи. Пешком спустились вниз к реке, здесь стояли две наших серо - зелёных БМП, растрелянные и полуразбитые, кругом валялась всякая военная  мелочь, обрывки снаряжения и полевой, с темными кровавыми пятнами солдатской формы, гильзы, разбитые ящики от боеприпасов, пробитые каски. Одна из машин накренившись передней частью стояла наполовину в воде. Ребят наших погибших уже нет, их забрали. Когда они все погибли, их потом , тут же и прикопали всех, рядом с разбитой техникой, на берегу, видны свежие неглубокие, светло - коричневые от глины, продолговатые ямы, около 7 - 8, видно ехало их немного. Можно представить общую картину произошедшего здесь. Ехали они  малой группой, тоже на помощь к своим, и проезжая это место попали в засаду. Дорогу скорее всего им заблокировали тяжёлой техникой, уходя от сильного перекрестного огня, они съехали вниз к реке, и приняли здесь свой последний, окончательный бой. Позиция их была самая невыгодная, сзади темно - серая с бурунами , быстрая река Сунжа, по обеим сторонам, справа и слева от них, на 200 - 300 метров, открытый прилегающий берег. Прямо перед ними, обрывистый коричнево глинистый косогор с возвышающимися двумя серыми панельными девятиэтажками, с которых они, с верхних этажей, все как на ладони. О чем думали они, лёжа на этом, на крайнем  для себя, последнем в их жизни берегу, кого вспоминали перед смертью, отстреливаясь из последних сил, сейчас уже никто и не узнает. Наверное и прощались напоследок друг с другом, крича сквозь грохот боя, так и полегли все здесь. Закончив осмотр этого места, с тяжёлым сердцем поднялись мы наверх к своей технике.

Окончание.

Пост 28, Поехали на другой участок, окраина поселка, пригород Грозного, здесь также вышли жители и показали нам, на краю поселка в небольшом перелеске, густом и колючем лежал человек, подорвавшись на мине, как объясняли они. Вперёд осторожно пошли сапёры, проверяя  миноискателем и протыкая щупами землю перед собой, сделав проход, забрали погибшего. Это оказался мужчина средних лет, в обычной гражданской одежде, вытащив, поместили его в мешок, затем в кузов автомобиля. Поехали дальше, здесь в последнем месте обнаружили ещё одну женщину, полную, с обезображенным лицом, лица попросту не было, волосы длинные, чёрные есть, а лица нет, положив её в мешок наконец закончили это тяжёлое дело. Всех погибших отвезли на армейскую базу, на Ханкалу, там стояли печально известные вагоны - рефрижераторы, потом их отправляли в Ростов, в лабораторию, куда со всей страны приезжали убитые горем родные, искать и опознавать своих погибших сыновей и мужей. Лежали они все там, в темноте, в холоде, на железных полках в несколько ярусов высотой. Погибали в основном молодые ребята, в самом расцвете сил, им бы ещё жить и жить, для семей,  для своих, ещё не родившихся, будущих детей, тоже убитых вместе с ними. Да и местные гражданские люди,  вышли из своих убежищ за продуктами, за водой, кое - кто в подвалах, пожилых родственников, соседей оставил, и ушел. Во время артналета или бомбежки настигла их неожиданная, внезапная смерть, так и остались они лежать на улицах разрушенного города.

Пост 25, Эти события произошли, уже после окончательного перемирия. В начале сентября, в один дней вечером, меня вызвали к командиру батальона, по прибытии получил от него задачу. На следующий день с утра, вместе с местным сопровождением, боевики - чеченцы, в составе группы наших солдат, проехать в пригороде Грозного, собрать тела погибших, гражданских и военных, мы охраняем, другие собирают. Старший был подполковник со штаба бригады. От нашего  батальона два БТР, десять солдат с моей роты в охранение, от саперов два бойца со служебной собакой, чёрно - коричневой немецкой овчаркой. От другого батальона шесть солдат без оружия, но с противогазами, с респираторами, и со специальными мешками для трупов. Один грузовой автомобиль, куда будем складывать найденных погибших. Также с нами ехала гражданская женщина из Москвы, фото корреспондентка журнала Огонёк, она готовила фото - материал по войне.

Утром на КПП бригады, все собравшись, ожидали команды на выезд, день начинался хороший, теплый и солнечный. Немного подождали корреспондентку, светловолосую, с короткой стрижкой, высокую некрасивую женщину лет 30 - 35, с одутловатым помятым, бугристым лицом, в очках. Одета в синии джинсы, простую рубашку, и жилетку со множеством карманов, гражданский вариант нашей разгрузки, в руках хороший японский фотоаппарат. Все сели на технику, от чеченской стороны, был молодой парень чеченец - боевик, около 28 - 29 лет, среднего роста, худощавый, одет в темную одежду, черный берет, в разгрузке, с автоматом.

У командования нашего, предварительный план куда ехать уже был. Сначала поехали на окраину города, где шли бои, окружающая местность, небольшие светло - жёлтые холмы с выгоревшей от солнца пожухлой травой, здесь нашли полуистерзанные останки двух гражданских женщин. Чтобы не травмировать психику читателей опущу все подробности. Искали их по запаху, он был очень страшный, даже почти осязаемый, сладковато густой и тяжёлый. Собирали их по кускам, складывали в мешки, сначала в чёрные пластиковые, затем в зелёные, тоже пластиковые, но с ручками по углам, для переноски, и с молнией. Солдаты одели все противогазы и перчатки, но было видно, что это помогает мало. Головы обеих так и не нашли. Погибли они не здесь, скорее всего их уже привезли сюда не живыми и оставили, почему не похоронили сразу не понятно.

Закончив, переехали на новое место неподалёку. Тихая редкая роща, невысокие раскидистые, южные, пронизанные солнечным светом деревья, хорошее светлое место. Здесь уже были наши, стоял черный, с потеками свежей оранжевой ржавчины, сгоревший, растрелянный грузовик Урал. В кузове, раскинутые остатки, зелёных, разбитых ящиков. Со слов нашего старшего, ехали они прапорщик водитель и молодой лейтенант, командир взвода. Везли боеприпасы на помощь осажденным. Солдата молодого за руль не посадили, сели сами, и выехали на подмогу к своим. По дороге нарвались на засаду, были растрелянны  в упор из кустов придорожных, даже выскочить не успели, так и остались сидеть в кабине, поникшие, залитые кровью. Потом выволокли их, может ещё и живых даже, ещё раз добив, и оставили рядом с начавшей гореть машиной. Но мы их, так и не нашли, ходим рядом, вокруг, запах трупный слабый есть, а их нет. Всё осмотрели, и собаку служебную пускали, а найти не можем, может и до нас уже ребят забрали. С чувством какой - то вины и незавершённости дела, оставив это место, поехали на другое.