Partizan41

Пост 21, Один молодой чеченец ходил с автоматом, и с холодным оружием, большим кинжалом, на поясе, как он с ним, воевал  непонятно. На вопрос наших, он что, у вас самый воин. Рядом стоящий боевик, уловив скрытую нашу иронию, отвечал, да нет он обычный, но вчера двум вашим контрактникам головы отрубил. Хотелось ему сказать, безоружным наверное отрубил, но в полемику и спор, вступать не хочется. Время всё расставит по своим местам, кто прав, а кто и был обманут. Ко мне в это время, вплотную подошёл чеченец боевик, небольшого роста, моложавый, полноватый, в темном пиджаке, в гражданской фетровой шляпе, перевязанной в тулье зелёной лентой с арабской вязью, изречениями из Корана. Подошёл и начал жаловаться, разговаривал спокойно, негромко, с некоторой досадой даже, вот мол уезжаете вы, а мы для вас грузовик НУРСов приготовили, НУРСы это неуправляемые реактивные снаряды применяемые в авиации для наземных целей. Их можно положить на любые направляющие, хоть на лист шифера в 50 - 100 метрах от цели, подключить электропитание и использовать. Я даже не нашелся что и ответить ему, немного почувствовал себя виноватым, как мы огорчили, обидели их. Другой, сидя на корточках, молодой чеченец в толпе, поймав мой взгляд,  провел ребром ладони себе по шее.

Бандеровцы.

Увидел и снайпера их, высокий молодой лет 25 - 27, с копной черных волос на голове, худощавый, в синих джинсах и рубашке, парень чеченец с СВД, снайперская винтовка Драгунова. Через плечо на матерчатом ремне, полинявшая зелёная сумка от противогаза, с патронами. Взгляд на нас, у него плохой был. Ходил он рядом с нами, такой беспокойно злой, видно по нему было, перемирие трудно ему давалось, сдерживал себя, многих наверно наших убил. В стороне отдельной кучкой от местных, стояли с оружием хохлы, бандеровцы, человек семь. В натовских куртках, разгрузках, стоят смотрят на нас с ненавистью. Что бы, отличаться от нас, лица то у нас с ними славянские, на головах у них были надеты, зелёные платки, арафатки, как на Ближнем Востоке, палестинцы и арабы носят. Некоторые особенно запомнились, один худой невысокого роста, лицо как печеное коричневое яблоко, всё в морщинах, суетился всё. Другой, выше среднего роста, коренастый, светлые волосы с проседью, с пулеметом РПК, на груди бинокль, наверное командир их. Всё уже в возрасте, молодежи не было среди них. Стоят, глядят на нас,со злобой, разговаривают меж собой, обсуждают. Не дай Бог, в бессознательном состоянии, попасть к ним в плен, в лапы, они по отношению к нам, как звери, замучают до смерти сразу же. Откуда у них такая ненависть к нам, непонятно, вроде тоже ведь русские люди. Солдаты все сели в технику, в грузовики наши, начали садиться и мы, я сидел слева у заднего борта.

На прощанье женщины, стоявшие рядом, смотря на нас блестевшими глазами, склоняясь и доставая из темных холщовых мешков, начали кидать нам под машину, большие серые и белые кости, под задний борт, это у них такой народный обычай, проводы врагов. Негромко урча дизельными  двигателями, машины тронулись, до расположения бригады доехали без приключений. В целом при выводе, криков, угроз, истерики, в отношении нас не было, но у большинства местных, особой победной радости не было видно, лица уставшие у них были, от войны конечно. Когда мы все, вышли из девятиэтажек, с тревогой смотрят на нас, особенно гражданские люди.

Пост 20,  28 августа 96 года, во второй половине дня, за нами прибыли машины из нашей бригады, начался организованный вывод нас. Но по условиям вывода, или по устному договору, непонятно, но  мы почему то, подвергались обыску. Как я понял, противник наш, объяснял это тем, что бы мы, не взяли у местных вещи, не было мародерства. Ну какие там вещи, в этих разбитых домах. Моё мнение, это просто предлог, что бы унизить нас. Оружием победить не смогли, так хотя бы морально. В день вывода, сначала теплый, потом после обеда прохладный, пасмурный день, собралась толпа местных. Народ всякий был, и женщины и пожилые люди, подростки, мужчины большинство с оружием. Смотрели на нас по разному, кто то с ненавистью, кто с любопытством, кто и со злорадством, безразличных было мало. Выходим из подъезда, нас сразу быстро обыскивали, так хлопали по карманам по рюкзакам, рук мы не поднимали, в руках оружие было, потом отходили в сторону к прибывшему транспорту для нас. С нашего дома обыскали всех, кроме одного, моего хорошего товарища, старшего лейтенанта Найнойдина Алексея. Данный мой товарищ, был высокого роста, очень большой физической силы и мужества, бывший чемпион округа по гирям. Помню как он злой, сразу им всем сказал, кто до меня дотронется, буду бить и больно, ну а кому хочется у всех на глазах, получить по лицу, его и не трогали. Впоследствии он служил в СОБР, много раз воевал, был неоднократно награждён, погиб в Сирии в 2017 году, смертник араб, под видом мирного подошёл к их группе, и подорвал их. Тем временем выходившие бойцы наши, сразу уходили к грузовикам для посадки, а мы офицеры оставались для контроля что - бы провокаций не было. Стоим смотрим за ними. У местных тут же импровизированная сходка образовалась, начали нам высказывать какие мы нехорошие русские. Один из выступающих чеченцев, скорее всего командир, худощавый, среднего роста, лет около тридцати с лишним, без руки был, или раненый, такая черная перчатка, как протез у него, говорил про нас. Зачем мы сюда к ним пришли, нечего нам здесь делать, мы победили вас. Я стоял в 5 -6 метрах от него, мне стало обидно за нас, спокойно отвечал ему, мы приедем, вернёмся. Как ни удивительно, но он отреагировал без агрессии, приезжайте без оружия, как гости, разговаривал нормально. Потом я понял кто он, один известный полевой  командир их.

Пост 19, Немного дополню о своих родных, перед началом войны как я писал вначале, жену с малолетним сыном, я отвез из Владикавказа домой к её родным. Жили они, у её родителей, в обычном домике, в маленькой деревне, недалеко от старинного городка Темников, в шестистах километров от Москвы. Рядом большой, сосновый, шумящий от ветра, светлый  лес, неподалёку, большой, красивый,  Санаксарский  монастырь. Как в Грозном, начались боевые действия, дозвониться до меня, они не смогли. В первые дни, пока там  шла война, каждый день, утром из райцентра к моим, на своем грузовике КамАЗ, приезжал старший, родной брат моей жены, и открывая дверь, сразу с порога, заходя в дом, радостный говорил, живой он. В те августовские дни 96 года, по центральному телевидению страны, ежедневно поздно вечером, ночью, передавали списки погибших в Грозном. А жили мы тогда скромно, если не бедно, телевизора не было у нас, и сотовых телефонов в то время ещё, тоже не было. Да и задержки зарплаты, в то время были. Потом уже в последующие дни, жена моя любимая, в то время молодая и красивая женщина, маленького уложит, и ночью к соседям идёт. На экране, в начале списка фамилии читает, нет его родного, значит не погиб, и тут же уходила домой, дальше старалась не читать. По всей стране, многие семьи, у кого родные находились там, наверное каждую ночь, с неподдельным ужасом смотрели эти списки. Всего по официальным данным, во всей группировке наших войск и Министерства обороны и МВД, за эти недели, погибло около пятисот человек, двести пропали без вести. В последние дни, перед окончательным выводом, ранили главного командира, нашего отряда, подполковника Вигера, он утром вышел, и стоял в проёме. Тут по нему из соседнего дома из автомата, хотели убить но промахнулись, попали в бедро, от сильной, неожиданной, невыносимой боли, он закричал, упал, ранение тяжёлое у него было. Чеченцы хорошо знали его в лицо, как самый старший, периодически, во время перемирий, он ходил на переговоры. На них нам постоянно предлагали сдаться, или коридор для выхода с оружием, но наши всегда отказывались, отвечали, сдаваться не будем, и сами без приказа не уйдём. Эвакуировали потом его.

Пост 17, В это время, из крайнего дома, подразделения 34 - бригады, ушли на Ханкалу, пригород Грозного, где находилась группировка наших войск.

У них осталось мало боеприпасов, больше всех было раненых и убитых, и бой они вели раньше нас. Оставив свой, занимаемый ими крайний дом, забрав всех, несколькими группами, в разное время суток, они ушли. Первая группа вышла ночью, раненых на носилках несли. Потом они оставшиеся, выходили, уже по договоренности с противником днём. Как они договорились с ними, мы конечно не знаем, но противник выпустил их. Мы 101 бригада продолжали оставаться на своих местах.

Переход в соседний дом.

Через несколько дней, обстановка изменилась, во время очередного перемирия, к нам пропустили одну нашу машину, она привезла, воду в алюминиевых канистрах, продукты, обратно забрали раненых и убитых. Вечером в этот день, меня с несколькими солдатами перевели в оставленный ушедшими крайний дом. Здесь было уже другое сборное подразделение. Комбат остался на старом месте. На новой позиции были небольшие отличия от первой. Сам дом, был в лучшем состоянии чем наш прежний, разбитых квартир поменьше, но рядом с ним, в 20 - 25 метров, стоял другой, не наш соседний девяти этажный длинный дом. Чуть поменьше нашего, без магазинов на первом этаже. Его заняла группа вооруженных чеченцев, наш противник. На асфальте, перед этим домом, всё было усыпано разбитым оконным, битым стеклом, при передвижении оно хрустит, под ногами и выдаёт, кто идёт.

Внизу во внутреннем дворе этого дома, с тыльной стороны стояли пятнистые, серо - зелёные БТР и БРДМ, бронетранспортер и бронированная разведывательно - дозорная машина. Это была подбитая техника, наших ранее ушедших соседей. БТР был уже почерневший, полусгоревший, два дня ранее, подбитый из гранатомёта, горел он больше изнутри, дымил клубами, черного с серым дыма, с сухим треском внутри него взрывались патроны от пулеметов, и горящими красными искрами вылетали из раскрытого бортового люка. Второй темно зелёный БРДМ стоял с виду почти целый. Здесь обстановке сложней, противник рядом, в 20 метрах. Но в эти дни, уже продолжились начатые переговоры, началось время выжидания. Постепенно война начала заканчиваться, в последние дни августа, накал и её напряжение уменьшались. В Чечню прилетел представитель президента, генерал Лебедь, начались переговоры на самом высоком уровне, об окончании боевых действий, сейчас все знают об этом.