Kotbebeka

А что, если проснуться в пять утра, когда мир еще только-только просыпается, как свежее цветущее цветение, и свежо и нетронуто, и только там - на верхушках самых гигантских деревьев - звенит и шелестит, воспевает янтарное лето?
А ты теперь владыка летнего дня. Он твой - просторный, бесконечный, сочный, осязаемый, растекающийся меж твоих пальцев соком всех плодоносящих деревьев, зовущий погнаться за бумажным змеем и слушать дрему лесных ягодных кустов.

Летнее Волшебство уже потрудилось, вот так - для тебя. Зовет - отмечать самый лучший летний день. Соглашаешься, лишь бормочешь что-то про какие-то свои дела - их целая куча, а где-то шумит другое море - нежное и сверкающее.
Волшебство лишь отмахнется: "Да брось! Скажи еще, что не хочешь вместе со мной ткать медовые нити, вызывать дождь и раскрашивать спины светлячков? Вязать кружевные тени, разбрасывать их повсюду и разгонять ветер в кронах?"
"Хорошо, хорошо!"- спешишь согласиться - "не зря же встала в такую рань! С чего начнем?" Волшебство чуть помедлит, а потом спросит: "Сама - то как считаешь? Подними-ка голову, расправь плечи, вдохни глубже, и не воздух, весь этот день вдохни - травянистый, солнечный, терпкий, с кислинкой ягод и ветрами южных морей, гудящий пчелами и всеми далекими поездами. Выдыхать не спеши, задержи в себе подольше - пусть обоснуется, расползется в тебе, побежит по твоим венам, заставит сердце биться в новом ритме. Ты слышишь его песню?"
"Ого, аж голова закружилась!" - засмеешься и даже слегка покачнешься, - а мы ведь еще не начинали!"
Летнее Волшебство приобнимет слегка и засмеется вместе с тобой: "Вот вот! Так что разбирайся поскорее со своими важнейшими делами и айда за мной - жить по-настоящему!"
"Эй, я же не отказываюсь, ну правда дел множество, но я быстро! Слышишь?"
"Слышу, слышу, и уже кафтан меняю - с розово-золотистого на сине-изумрудный. Заканчивай и приходи -а я пока птиц успокою, ягоды подслащу да жара подгоню - день будет - что мятный пирог! И настроение то не растеряй! А то стараешься, стараешься для вас, болтунов, а вы так и норовите мимо чудес проскочить!" Жмуришься от предвкушения, завариваешь чай. Ложечка создала водоворот, почти плескание вволн, и кусочек лимона плавает вокруг, и даже солнце отражается на поверхности. И здесь Волшебство тоже проявило себя.
Так - так. Пусть сегодняшние дела станут облаками - солнца не видно, но знаешь, что оно есть. Или ветром - подталкивать тебя вперед. Или даже - малиновым кустом - собрала все в корзинку - будет полезно - варенье на зиму. Какая-то ягодка не задалась, заметишь, но сильно не расстроишься.

Пойдешь собирать свои ягоды и не просто, а с той самой песней в сердце, которую Волшебство показало.
День только начался, с Волшебством, от волшебства. Да, где ж оно? Нужно немедленно догнать!

Эта шапка, о, какая она была удивительная. Порождение неиссякаемой зимы, тканная из самого сердца белоснежного чуда, с нежной серебристой полосой, словно след от быстро пробежавшего зайца. Подобно зайчьим ушам, у неё были завязки - длинные, плоские и восхитительно пушистые. Она была на удивление мягкая и тёплая, как нежное прикосновение мамы, плотно облегала голову и дарила мне защиту от пронзительного ветра, который бабушка так опасалась.

И независимо от этого, бабушка всё ещё умудрялась повязать мне платок под эту шапку. Всегда я снимала его на лестнице - было невыносимо жарко. Но шапка и без платка продолжала защищать меня от холода.

Снег, словно зачарованный этой шапкой, тяготел к ней, цепляясь к её пуху, словно репей к кудрявым волосам. Я не всегда ныряла головой в сугроб, но всегда возвращалась с головой, усыпанной снежными хлопьями. Когда я снимала шапку в домашней теплоте, волосы мои были покрыты мокрыми снежинками, словно перья птицы, вернувшейся в своё уютное гнездо.

А дом, о, он встречал меня тёплым облаком, в котором плавали запахи. Запах жареной картошки,который приводил в восторг каждый раз, когда я шла по лестнице. Это было как маленькое чудо, которое могло превратить обычный день в праздник. А запах свежего теста - пирожки, пахнущие маслом и щедростью, коржи и печеньеи детства. И, конечно, волшебный запах заварного крема, который заставлял меня верить, что любое мгновение телевизор может показать "Золушку" или "Щелкунчика".

Только представьте, сколько радостных зимных дней продержалась эта шапка! Возможно, два или даже три сезона. И всё это время я была ученицей начальных классов. Но в один прекрасный день шапка пропала. Просто исчезла в суете школьных коридоров, в этой бесконечной волоките взросления. Конечно, она уже стала старенькой, пух на ней потёрся и стал виден тот внутренний каркас, который напоминал мне канву для вышивки. Но всё равно, как же было жаль потерять её! С ней словно исчез уютный мир белых кроликов и маленьких лебедей, пушистых гнезд и нежного снега.

Но, как и всё в этой жизни, были и другие миры. Детство изощрённо лепит их из всего, что под руку попадается. Они менялись, приходили и уходили, но того утраченного мира уже не было.

Я вспомнила об этой шапке годы спустя, когда взяла в руки подобную, только поменьше. Смотрела на неё, прислушивалась к её тишине, к её истории. Пушистая белая шапка смотрела на меня в ответ, несмотря на отсутствие серой полосы – Заяц-русак всё-таки ускользнул из этой истории. Она была тугой, основательной, словно давала обет защитить и уберечь. И тогда я поняла, что всё возвращается, что в жизни мы ничего не теряем. Все утраченные миры, все исчезнувшие вещи на самом деле только уходят, чтобы вернуться вновь, под другим видом или в новом облике. Наверное, это и есть правда жизни.

Когда-то давно, в те дни моего детства, что кажутся теперь бесконечно далекими, у меня был свой неповторимый, волшебный мир. Он был скрывшимся сокровищем, охраняемым со священным трепетом, миром, возникшим как прекрасная рождественская роза, проросшая сквозь горькие обиды детства. А обиды, конечно, были, они были острой и пронзительной болью, способной своей грузом подавить любое праздничное настроение. В эти моменты было особенно важно помнить об этом маленьком мире, спрятанном от всех - легком, как пух, сверкающем, ослепительном, продолжавшемся в волшебных снах, проблескивающем сквозь ветви украшенной елки, открывавшемся на страницах розово-золотых детских книг.

Книги той эпохи, обладавшие особой красотой, были большой редкостью, но мы добывали их, как волшебный порошок, способный обсыпать все горести, и они растворялись в холодном зимнем воздухе. Держа в руках огромную книгу, я боялась даже вздохнуть, ведь мой вздох мог бы разогнать маленьких фей, живущих между ее страниц. Среди листов книги были скрытые дорожки, через которые можно было заглянуть за пределы нашего мира, увидеть, уловить запах, почувствовать на вкус этот заманчивый мир сказок. Поглотить всю эту волшебную атмосферу - и обиды, и обидчики становились не страшны, будни становились не скучны, а в душе звенела нежная струна радости.

Смотрю сейчас на эту книгу, и словно погружаюсь в рождественские дни своего детства, в радость кружевного снега, ароматы бабушкиного печенья и смолистой елки, все эти хрупкие, неземные, посетившие нас так ненадолго, но всегда стремящиеся остаться навсегда. Кажется, что стоит лишь протянуть руку, и все вернется. Ах, какая это книга!

Но этот мир не только уютное местечко, припорошенное снегом и сахарной пудрой, пахнущее розами, коричными пряниками и волшебством. Это также драгоценные камни, лежащие в сокровищнице детского сердца: терпение, милосердие, любовь к ближнему, доброта. Укутать все это в хрустящую обертку, обвязать воздушной гипюровой лентой, положить под елку. И ждать волшебного часа, вместе со своим пробуждающимся детством.

Июльский ливень, полный звона и шума, только что утих, оставив после себя воздух, пропитанный густыми ароматами свежей зелени, мокрого асфальта и свежескошенной травы. Они проникали в каждый уголок моего сознания, наполняя его теплом и спокойствием.

Хотя на часах уже был одиннадцатый час ночи, но я не могла оставаться внутри. Слишком велика была притягательность наружного мира, когда вокруг царила такая благодать!

Мимо улиц, через крыши домов и верхушки деревьев, я смотрела на поднимающийся между лесными холмами белый пар. Это было такое захватывающее зрелище. В мокрых липах гудели пчёлы, словно маленькие музыканты, играющие свою ночную симфонию. А в небесах, под ясным звездным небом, стрижи кружились и кричали, внося свою долю в этот неповторимый хор ночи.

Этот вечер был настолько летним, что даже воздух казался более теплым, более сладким. Мягкий закат прорывался сквозь разрывы уходящих туч, окрашивая все вокруг в нежные тона розового и золотого.

А мне не удавалось отвлечься от мысли о том, какое это благо, иметь возможность просто выйти из дома и окунуться в такую красоту. С каждым шагом я чувствовала, как счастье заполняет меня, и мне хотелось поделиться этим ощущением с миром вокруг.

Я шагала по мокрому от дождя тротуару, каждый шаг приносил мне радость. Я остановилась и присела на маленькую скамейку, позволив себе просто наслаждаться этим моментом. Я закрыла глаза, ощущая прохладный ветерок на своем лице, слушая ночные звуки природы, и в тот момент я почувствовала себя самой счастливой девушкой в мире.

В такие моменты я осознаю, что жизнь может быть удивительно прекрасной. И мне нужно всего лишь открыть глаза и сердце, чтобы видеть и чувствовать эту красоту каждый день.

Есть такой особенный промежуток времени, рассветный, между мечтой и бодрствованием, персиковый, светлый. Он наступает тогда, когда ослабевает гнетущая тревога или после бури наступает покой, некое затишье. Не открывая глаз, ты ощущаешь всем своим существом гармонию, мягкость матраса и комфортное положение рук, уют, благодать. И слышишь звуки природы за окном или домашнюю тишину, если время года - лето. Или может быть, это чувство мира приходит, когда ты ночуешь в гостях, и через твои утренние туманные сны проникают звуки из другой комнаты, звон серебряной посуды - готовят завтрак. Это самое дорогое для меня, моё универсальное утро.

К концу июня мы наконец решились перенести Мандарин на балкон. Он был изнурен своим долгим пребыванием в комнате, где потерял несколько листьев и, похоже, весь пыл. Но делать нечего. Теперь уже несколько дней его зеленая крона, похудевшая за зиму, шуршит на балконе. Нужно добавить земли, но о пересадке даже и не думает, этот кадка уже больше не станет. По крайней мере, не моими руками.

Со вязом, увы, не получилось. Казалось, он начал распускаться, но потом пришли весенние заморозки и все свернулось. Так бывает. Признаюсь, я была удивлена, что некоторые растения вообще смогли пережить зиму и январские морозы. Среди них оказалась мята - великолепная, мелковатая, но очаровательная.

Люцерна проклюнулась везде, как и забавная травка, которую Том любит жевать. Паслен долго томился, прежде чем в конце концов тоже везде пророс. Пришлось даже выдернуть его из-за кое-каких мест, чтобы освободить место для старых и новых саженцев.

Сначала появился Ирландский мох, крошечные ростки, которые можно было разглядеть только под микроскопом. Я даже успела их сфотографировать, но потом они исчезли так же быстро, как и появились.

Как всегда, из семян растет не так много. Исключение составляют лишь цинии, которые я усердно защищаю от кота - он постоянно пытается сесть или лечь на них. Рядом с ним растет трава, и он решает, что лучше всего ее есть, лежа. У меня есть пара маленьких шалфеев, пара базиликов, и замученная кинза - и все они, несмотря на свое жалкое состояние, пахнут! В целом, сад в отсутствие садовника чувствует себя одиноким. Я заглядываю туда по утрам, но этого недостаточно. Но это по-настоящему ароматный садик. Каждый росток испускает свой неповторимый аромат, вне зависимости от того, как он выглядит. Это прекрасно.

Мне нравятся мои давние любимцы, лаванда и тимьян, которые я купила в виде саженцев. Пахнет и радует пустырник, мята - они все знают, кто они. И я знаю. И они мне нравятся.

Отцвел крестовик весенний, привезенный с острова. Его желтые цветы вместе с фиолетовой лавандой в одном горшке выглядели просто великолепно. Жаль, что не удалось сделать фотографию. Интересно, что у крестовика лепестки, часто их 8, расположены определенным образом - как будто пучками по несколько лепестков. Например, по три с каждой стороны и два сверху, как рога. Все наши кусты были такими. Один из них цвел на балконе, а еще несколько - около работы. Там я также безуспешно пытаюсь вырастить что-то. Уже расцвели два цветка - василек и хатьма.

Как и каждый год, есть загадочная загадка. Выросла сама собой, выглядит как кустарник, а не чахлая травка, с корнем и листьями. Кто она и откуда, я не знаю. Хотя помню, что осенью я посадила много разных семян, в надежде, что кто-то согласится жить в нашем балконном саду. Может, это вишня?))

Представьте себе кривую улочку дремлющего маленького города, на последних днях августа - сладострастные, горячие. Солнце, словно золотой взгляд лета, озаряет стены старинных домов, коснувшись тонким лучом их облезлых сторон, откуда несется душистый аромат спелых слив и персиков - крохотных, нежных. Они просто усыпали тротуар, и по ним ходят голуби, величием напоминающие туркменские голуби. В этой картине есть что-то наивное - сельское, словно из той самой первой книги "Моя первая книга". Когда трогаешь пальцами страницы, складываешь буквы в слова, смыслы в предложения и понимаешь, что осваиваешь что-то очень значимое.

Тула. Эти старинные города можно оглядеть за один день. Главное здесь - не сколько, а как. Важнее чувствовать, нежели узнавать. И нужно обязательно бродить в одиночестве, забредать по призыву сердца в неизведанные переулки, которые заманивают таинственной стариной или что-то сверкающим, предвещающим в конце, возможно, большое новое начало. Подчиниться, следовать. Дышать не просто воздухом, а духом времени, и как бы вспоминать - дальнее, великолепное. Вдруг покажется, что здесь как раз могли бы снимать "Вечера на хуторе близ Диканьки". Так теплы рассветы на черепицах и неоткрытые все эти окна в потрескавшихся рамах, с зелеными и красными наличниками, с котами, со своей неспешной, как бы параллельной жизнью.

Усадьба Демидовых, сегодняшний Тульский Краеведческий музей. В таких местах со мной случается нечто особенное. Я слышу тихое жужжание и звон серебряной чайной ложки о фарфоровую чашку, и вот ленивое: "Пойдемте в оранжерею..." Да, обязательно пойдемте! Там, под этой беседкой, накрыт стол, звенит самовар, молоко, плюшки, баранки. А в мае ночью поет соловей. А осенними утрами холодно, но не важно, накинешь теплый плед и выбежишь. Зимой навалит снега, экипаж подадут с главного входа. А сейчас - гуляй на здоровье, и, Боже мой, как же это прекрасно!

Неожиданно зашагать в музей Изобразительных искусств - раствориться в свете, исходящем из полотен, в глубокой внутренней тишине. А затем купить самые аппетитные пирожки - с капустой, картофелем и дойти до берега Упы. Так просто, по старой улице, мимо засыхающего шиповника, веселых щенят, сонных окон, беседок. Так бы и шла, словно не к реке, а к самой себе.