Glazastiy

Д.Вернер написал вчера в своем блоге:

Варламов сделал шатаут со словаками, Бобровский - с норвежцами (шатаут - это когда вратарь сухим уходит). Два супервратаря в команде - не только радость для тренера, но и головная боль: кого поставить следующим? Не обидится ли оставшийся в запасе?

Шлёма приходит к раввину и спрашивает:
— Ребе, такое дело... Понимаете, у меня два гуся: белый и серый.
— Так.
— Праздник на носу, надо птичку сготовить...
— Разумно.
— Но, смотрите, ребе, зарежу серого — белый будет грустить. Зарежу белого — серый будет скучать. Что делать? Ума не приложу...
— Хм... Действительно задачка, — отвечает ребе, задумчиво поглаживая бороду, и по всему видно, что решить дилемму ему не по силам. Но, помолчав недолго, ребе все же находится. — Ты должен к русскому попу сходить. Он человек умудренный, лихой и практичный. Задача явно для него.
Горемычный Шлёма идёт к попу. Тот пьян с утра, растрепан и помят, но активен, благодушен и загадочно улыбчив.
— Батюшка, такое дело... — начинает Шлёма и обстоятельно, во всех деталях, с предысторией и вагоном опасений, раскрывает суть проблемы.
— Так, ёбта, белого режь!
— А серый же скучать будет!
— Да и хуй с ним!!!

Нет, ребята, это не настоящий шатаут, да и про двух гусей тут есть что вспомнить. Расскажу историю, которой был свидетелем. Видел сам по черно-белому телевизору в 1979 году.
Но сначала предыстория. Сборная СССР по хоккею выигрывала в 70-е почти все чемпионаты мира, поскольку на голову превосходила всех соперников. Канадцы, признавая успехи и новаторство нашей выдающейся сборной, неоднократно говорили в свое оправдание, что русские пользуются отсутствием на чемпионатах лучших хоккеистов Канады, занятых игрой в домашнем чемпионате, и что если бы в сборную Канады на чемпионатах мира включить всех звезд НХЛ...
Короче, родоначальники хоккея бросили вызов объективно сильнейшей в то время сборной СССР. Договорились встретиться и сразиться в трех матчах на территории Канады. На поединок должны были приехать лучшие хоккеисты СССР, а команда хозяев будет состоять из всех звезд НХЛ, самых лучших и сильнейших игроков канадских клубов. Разыгрывался "Кубок Вызова", или "Challenge Cup". В нашей сборной были Макаров, братья Голиковы, Харламов, Балдерис, Цыганков, Васильев, Капустин, Федоров, Билялетдинов, Петров. Вратари - Третьяк и запасной - Мышкин. В сборную "Всех звезд НХЛ" вошли Тони Эспозито, Ларри Робинсон, Лефлер, Тротье и три шведа. Это была очень достойная команда.
Наши хоккеисты готовились к розыгрышу кубка в Голландии потому что там, как и за океаном, хоккейные площадки были меньше по размеру, чем в СССР, а это создавало большие проблемы нашим хоккеистам.
И вот теперь история. Первую игру наши проиграли 4:2. Третьяк в воротах делал все возможное, но канадцы были сильнее. В целом, борьба была равной, но... Не знаю, чего нашим не хватило. На вторую встречу состав не поменялся, в воротах снова стоял Третьяк, но выводы были сделаны и наши выиграли 5:4.
Исход встреч и победитель должны были решиться в последней, третьей встрече. По счету и игре фаворита не было. И тут Тихонов заменил вратаря. Руководство команды решило проблему двух гусей самым оптимальным, как выяснилось потом, способом. Вместо белого гуся, Третьяка, на лед вышел серый гусь, Владимир Мышкин. Он был тогда основным вратарем московского Динамо, но поскольку погоду в советском хоккее делало ЦСКА, он никогда не считался основным вратарем сборной. Тем не менее, он отстоял на ноль. Этот человек творил чудеса против лучших хоккеистов НХЛ. Сколько раз у наших ворот случался завал, хаос и полный бардак, но он вытаскивал все. Все шайбы, что летели, скользили и кувыркались по направлению к его воротам, независимо от обстоятельств, оказывались в его ловушке. В первом тайме шла равная борьба и счет не был открыт, но потом канадцы дрогнули. Во втором тайме они пропустили две шайбы, а в третьем - еще четыре. Наши нападающие делали свое дело, а защитники и вратать делали свое. Но больше всех доставалось вратарю. Канадцы сражались как черти. До самой последней минуты они не переставали штурмовать ворота нашей сборной. Они не сдавались и играли независимо от счета и обстоятельств. Финальный счет, который принес нам победу по общему результату был 6:0 против лучших хоккеистов НХЛ. Когда прозвучала финальная сирена, канадцы толпой подьехали к Мышкину и сорвали в него шлем чтобы увидеть лицо этого великого хоккеиста. Вот это и был настоящий шатаут. Я не знаю, что было потом, как это событие освещалось в Канаде. У нас болельщики писали кипятком и было от чего. Это был наш праздник.

Почему-то сейчас предпочитают вспоминать о том, как американские студенты смогли выиграть у советской сборной в 1980 году. Конечно, в спорте это выдающийся результат. Но почему никто не вспоминает тот "Кубок Вызова" в 1979 году против лучших хоккеистов НХЛ? В Википедии сейчас об этом только куцая статья.

Мы, поколение тридцатилетних, ещё застали этих бабушек.
Помню, как-то давно, в гостях у подруги, я очень удивилась, увидев, как бабушка её, после еды, перед тем, как вытереть стол, старательно собирает все упавшие на него крошечки и аккуратно, с ладошки, отправляет их в рот.
Я знала, что она пережила войну и голод, и должно быть, призраки этого голодного прошлого заставляли её, спустя шестьдесят с лишком лет после войны, так нелепо собирать эти, никому в двухтысячных не нужные крошки.
Я это понимала. Головой. Потому что она так объяснила, заметив мой заинтересованно-недоумённый взгляд.

Но на самом деле я не могла понять внутри.
Это было так старчески, и так чудачески. Собирать крошки, когда после войны прошло больше шестидесяти лет и в магазинах полно хлеба. Какого хочешь хлеба. И вообще любой еды.
Такая, казалось мне, глупость. Почти маразм.

* * * * *
Мы как-то сидели с давней приятельницей, тоже Катькой, и она рассказывала про детство. И про колбасу.

Ну, то есть, детство её пришлось на девяностые, когда с колбасой была напряжёнка. Вообще, конечно, напряжёнка была со всем, но почему-то именно колбаса, обычная, та самая варёная колбаса, которая когда-то была по два-двадцать, а потом её не стало, отпечаталась в памяти как исключительный деликатес.

Так вот. Колбаса стала дефицитом. А когда она, всё же, где-то появлялась, то стоила дорого, а у мамы, воспитывающей ещё и двух младших, денег на неё просто не было. Ну, то есть, их хватало на какую-то капусту, хлеб и каши. А на колбасу - нет.
И вот Катька рассказывала, как хотелось в детстве колбасы.
А потом, когда ей было лет пятнадцать, у неё завелась подружка, Наташка.
А у Наташки был дед, таксист. И у него были деньги. И колбаса, та самая колбаса, которую не могла себе позволить покупать мама моей приятельницы, просто так лежала в Наташкином холодильнике, и никто её особо не ел.
И вот это было дико.
И Наташка всегда делала подружке бутерброды с колбасой.

Много лет прошло. У приятельницы моей сложилась жизнь, она заработала себе и на квартиру, и на машину, и одевается дорого, и холодильник у неё дома если открыть - там есть всё, что хочешь. Мясо, маринованное особым способом, креветки с ладонь, сыры...
А обычной варёной колбасы в нём почти никогда нет.

Катька сказала, что до сих пор не часто её покупает. В голове накрепко засел винтик: колбаса - это дорогой деликатес, не на каждый день.
Катька рассказывала, как однажды, покупая просто на ужин запредельно дорогое мясо, маринованное особым способом, думала о том, что вот сейчас бы просто кусок колбасы... И не купила. Деликатес.
И только дома уже до неё дошёл весь этот абсурд.
Впрочем, говорит она, колбаса если и появляется в холодильнике, то совершенно в нём не держится. Потому что Катька начинает ходить к холодильнику через каждые десять минут, уговаривая её по чуть-чуть, по ломтику, с чувством.

* * * * *
Я слушала это и мне было и странно и смешно. Потому что действительно глупый такой винтик в голове. И, похоже, на всю жизнь.
Сейчас, когда всё есть, и думать про колбасу, как про деликатес - это же странно.
Это какие-то детские такие забавные призраки. Смешно же.

А потом я пришла домой и полезла за чем-то в шкаф. Я, кажется, хотела достать кофту.
И вдруг как-то реально впервые обратила внимание на то, что в моём шкафу стоит очень много коробок. А в них - туфли. Некоторые я не обула ни разу, они так и лежат, купленные, новенькие, разные, добротные все, кожа.
Я начала вынимать эти коробки, складывать их возле шкафа, и насчитала тринадцать штук.
Тринадцать пар демисезонной обуви.
Чтоб вы понимали, я не вылезаю из любимых тимберлендов, и таскаю их и в хвост и в гриву.
А в моём шкафу стоит тринадцать пар туфель.

И сразу стало не смешно.
Когда я была совсем молодой и ещё ходила в школу, у меня почему-то почти никогда не было нормальной осенней обуви. Я не помню, что там было с зимней, вот напрочь отбило память, в чём я ходила, и почему это никак не отложилось в голове.
Но именно с осенними - отложилось. Туфли мама покупала редко, очень редко, не было денег, а если и покупалось что-то новое, то было оно совсем не ах, а так, ходило бы.

А ещё я помню, как ходила в ношеных туфлях, которые отдавала маме её сестра, у нас были ноги одного размера и туфли все тёткины были удобные, но какие-то совсем уж взрослые, что ли, именно что тёткины такие. И я вечно жутко стеснялась этой обувки, и вечно мне нечего было обуть на какую-нибудь школьную гулянку. Одежду чаще всего шила-перешивала мама. А туфли приходилось брать те, что уже есть. А была всегда одна пара на несколько сезонов, а потом она занашивалась и подмётка где-то начинала отлетать, и я всегда думала, что вот только бы никто этого рванья не заметил...
И было стыдно. Жутко стыдно.
И тот стыд, видимо, навсегда вкрутился в голову эдаким винтиком, и его никак не вынуть.

Много лет прошло. А я покупаю туфли как не в себя и даже этого не замечаю. Я их не ношу почти, ну, потому что мне есть что носить, но скупаю, даже не очень понимая зачем. Про запас, да?
Просто вот эти запасы туфель есть и мне спокойно, что никогда в жизни больше у меня не будет отрывающихся подмёток и этого стыда, когда тебе кажется, что это все замечают.
Вот такой вот личный призрак детства.

И я, когда достала эти коробки и подумала, что, наверное, стоит часть пораздавать, внезапно словила какое-то такое состояние, не страх даже, а тоску, что ли… Как будто придётся отдать что-то очень-очень нужное, оторвать от себя.
И я сложила их снова в шкаф. Подумала, что мне будет тяжело отдать свои туфли, потому что тогда я снова останусь без туфель.
Я не отдам свои туфли. Пусть я даже и не ношу их, но пусть они стоят.
У меня должны быть туфли.

А ещё, не смейтесь, я делаю запасики, денежки в баночках. Я собираю монетки в баночки, а потом прячу их куда-то, перепрятываю, потом вспоминаю, нахожу, пересчитываю монетки и… радуюсь, так глупо радуюсь этим монеткам.
И купюрки прячу, причём даже не специально прячу, а именно что найду какой-то глупый тайничок и кладу, и иногда ржу сама с себя, и понимаю: это рефлекторно. Это страх.
И я понимаю умом, что запасики эти странные, реально копеечные, и меня они, случись что, вообще никак не выручат, да и ни к чему они, когда давно есть карты, на которых деньги, но эти баночки - это мои такие очень детские запасики, если мама вдруг скажет мне тогда, много лет назад, "Кать, у нас нет денег…", я начну доставать свои баночки и мелкие купюрки, и деньги у нас будут.

* * * * *
Наверное, у каждого есть что-то такое, особый пунктик, винтик, когда человек вдруг становится старушкой, собирающей упавшие крошки.
Хотя война давно прошла.

Если вы были ребенком в 60-е, 70-е или 80-е, оглядываясь назад, трудно
поверить, что нам удалось дожить до сегодняшнего дня. В детстве мы
ездили на машинах без ремней и подушек безопасности. Поездка на телеге,
запряженной лошадью, в теплый летний день была несказанным
удовольствием. Наши кроватки были раскрашены яркими красками с высоким
содержанием свинца. Не было секретных крышек на пузырьках с лекарствами,
двери часто не запирались, а шкафы не запирались никогда. Мы пили воду
из колонки на углу, а не из пластиковых бутылок. Никому не могло придти
в голову кататься на велике в шлеме. Ужас. Часами мы мастерили тележки и
самокаты из досок и подшипников со свалки, а когда впервые неслись с
горы, вспоминали, что забыли приделать тормоза. После того, как мы
въезжали в колючие кусты несколько раз, мы разбирались с этой проблемой.
Мы уходили из дома утром и играли весь день, возвращаясь тогда, когда
зажигались уличные фонари, там, где они были. Целый день никто не мог
узнать, где мы. Мобильных телефонов не было! Трудно представить. Мы
резали руки и ноги, ломали кости и выбивали зубы, и никто ни на кого не
подавал в суд. Бывало всякое. Виноваты были только мы и никто другой.
Помните? Мы дрались до крови и ходили в синяках, привыкая не обращать на
это внимания. Мы ели пирожные, мороженое, пили лимонад, но никто от
этого не толстел, потому что мы все время носились и играли. Из одной
бутылки пили несколько человек, и никто от этого не умер. У нас не было
игровых приставок, компьютеров, 165 каналов спутникового телевидения,
компакт дисков, сотовых телефонов, интернета, мы неслись смотреть
мультфильм всей толпой в ближайший дом, ведь видиков тоже не было! Зато
у нас были друзья. Мы выходили из дома и находили их. Мы катались на
великах, пускали спички по весенним ручьям, сидели на лавочке, на заборе
или в школьном дворе и болтали о чем хотели. Когда нам был кто-то нужен,
мы стучались в дверь, звонили в звонок или просто заходили и виделись с
ними. Помните? Без спросу! Сами! Одни в этом жестоком и опасном мире!
Без охраны, как мы вообще выжили? Мы придумывали игры с палками и
консервными банками, мы воровали яблоки в садах и ели вишни с
косточками, и косточки не прорастали у нас в животе. Каждый хоть раз
записался на футбол, хоккей или волейбол, но не все попали в команду. Те
кто не попали, научились справляться с разочарованием. Некоторые ученики
не были так сообразительны, как остальные, поэтому они оставались на
второй год. Контрольные и экзамены не подразделялись на 10 уровней, и
оценки включали 5 баллов теоретически, и 3 балла на самом деле. На
переменах мы обливали друг друга водой из старых многоразовых шприцов!
Наши поступки были нашими собственными. Мы были готовы к последствиям.
Прятаться было не за кого. Понятия о том, что можно откупиться от ментов
или откосить от армии, практически не существовало. Родители тех лет
обычно принимали сторону закона, можете себе представить!?
Это поколение породило огромное количество людей, которые могут
рисковать, решать проблемы и создавать нечто, чего до этого не было,
просто не существовало. У нас была свобода выбора, право на риск и
неудачу, ответственность, и мы как-то просто научились пользоваться всем
этим. Если вы один из этого поколения, я вас поздравляю. Нам повезло,
что наше детство и юность закончились до того, как правительство не
купило у молодежи свободу взамен за ролики, мобилы, фабрику звезд и
классные сухарики...
С их общего согласия...
Для их же собственного блага...