Enigust

Солнце медленно, словно нехотя закатывалось за сопку. Лучи его и без того холодные, зимние пытались порбиться сквозь дым горящих нефтяных скважин.
Снега таял, и вокруг была непролазная слякоть, но к вечеру все схватывалось небольшим морозцем. Сержант Фролов докурил, бросил окурок в небольшой костерок и отправился обходить позиции.
Командир взвода и ротный, буззлобно переругиваясь обсуждали как вычислить место лежки "Твари". "Тварь" досаждала очень сильно, но было понятно что опыта у "Твари " мало. Трое раненых, один из них серьезно в шею.
Это за неделю. Со временем "Тварь " набирала опыт, пули ложились кучнее, почти в цель. Била "Тварь" на закате со стороны заходящего солнца. Скорее всего из строений частного сектора. Но плотная застройка и деревья мешали засечь лежку. Периодически прилетали гранаты, но большого вреда не приносили, мотострелки оборудовали свой опорный пункт всерьез и надолго. Все указывало на то, что "чичи" пытаются вести разведку и вскрыть оборону именно здесь.
Прошло 2 дня. Два дня- это очень большой срок в таких обстоятельствах. Так же садилось солнце за сопку, как вдруг БМП из укрытия слева рявкнула сначала одной потом другой короткой очередью, а затем длинной. Второе БМП, которое за 2 два поменяло позицию и было замаскировано в саманном строении получив целеуказание методично начала простреливать сектор. Через минуту ухнул танк. БМП ротного с десантом на броне взревев движком рванулась вперед, следом сорвалось с места БМП взводного. Бой был скоротечный. Машины возвратились на опорный быстро. Со стороны ротного КП мчалось МТЛБ подпрыгивая на ухабах. На ребристой крышке моторного отделения головной машины лежало два тела. БМП затормозило и одно из тел сорвавшись с брони упало на землю. Солдаты спешились и из десантного отсека осторожно начали извлекать раненого. Это был сержант Фролов.
Множественные осколочные ранения. Две ночи Фролов с бойцами своего отделения отслеживал "Тварь". Нашел и передал координаты. А при осмотре места один из выживших боевиков взорвал гранату.
МТЛБ умчалось с Фроловым в сторону госпиталя.
Второе тело стащили с брони и бросили рядом с первым. Механик-водитель зачерпывал из лужи воду какой то емкостью и матерясь поливал крышку моторного отсека смывая густую черную кровь.
Второй солдат наблюдавший за действиями механика произнес "Ты глянь блядь присосалась! Хер оторвешь!"
Третий солдат, сидевший на башне выкинул окурок, задумчиво произнес "Оторвем" и растер остатки крови подошвой сапога.

...привкус меда.
Шел червертый месяц командировки. Дней 5 назад мне продлили командировку во второй раз.Начальство разводило руками и говорило "Смены не будет". Таким образом здоровый оптимизм сменился на полный пофигизм. Начальство менялось с завидным постоянством и точно в срок. При смене начальники различных служб со всевозможными актами, накладными, ведомостями по выдаче чего там порывались считать и сверять имущество роты. А на роте висело очень много, если не сказать все что вообще находилось в оперативной группе. Соответственно старались начальники взять с меня как можно больше подписей под различными бумагами. Ибо ротный лицо материально ответственное. Свои афтографы этим "фанатам" я раздавал весьма неохотно.
Ханкала тем временем жила своей жизнью. Ревела тяжелая техника на погрузочной. Формировались эшелоны, прибывшие роты и батальоны строились в колонны и выдвигались к местам дислокации. Выводимые подразделения грузились в эшелоны, увязывали технику. Ну и все бы ничего, да вот повадились войска после погрузки сбрасывать "лишние" боеприпасы прямо на рампе. Сначала это не вызывало беспокойства ибо вокруг хватало всего. Но со временем саперы расчистили территорию и появление россыпей "мух", "ВОГов",
тротиловых шашек прочих ВВ было совсем не к месту и вызывало у командира минно- подрывного взвода жуткую депрессию и уныние. На каждый подрыв нужно заполнять бумаги докладывать куда надо и прочее. Использовать эти БП нельзя, может пострадать карма! И бросать вот так просто тоже нельзя. Порешили что будем собирать в укромном месте и при случае сдадим это все в Группировку, а они пусть разбираются. Со временем этого добра скопилось ну просто много.
И вот однажды не желая давать автограф очередному "фанату" я слонялся по рампе. На соседних путях стоял состав. "Эй боец!" окликнул меня чей то голос.
"Патроны есть?" Я увидел сидящего в тамбуре вагона за амбразурой из мешков то ли ОМОНовца, то ли СОБРовца. Я улыбнулся и также спросил " Водка есть?"
Пароль и отзыв совпали! Но ОМОН сразу сказал " За бутылку не меньше 3х магазинов!!!" потом поправил на ремне свой пулемет и добавил "К РПК!!" Слово "патроны " пронеслось по вагонам как мощное заклинанее! Через несколько минут со мной разговаривал командир ОМОНА распознав во мне офицера по болтавшемуся на ремне ПМу. "Представляешь бл.. по 2 магазина дали! " "Но водки много нет!" Вообщем прошли мы с командиром и еще одним бойцом в наш сборный пункт. Когда зажег свет лица парней вытянулись. "А сколько дашь-то нам?" спросил командир, "Да берите сколько надо"- вежливо ответил я.
Патроны необходимых калибров и количествах были упакованы. Командир с интересом поглядывал на стоящие в дальнем углу "РПГшки". "Эти на уничтожение"- сказал я заметив его интерес. "Слушай мож пару гранаток дашь?" "Ручных"- сделал уточнение командир. Я кивнул на стоящие на полках ящики с "РГОшками" и "РГНками". Захватив по паре ящиков тех и других повеселевшие омоновцы и я двинулись в обратный путь.
Вопрос оплаты омоновцы сначала решили обсудить между собой. До моего слуха доносились цифры "2", "3" и командирский "Чего жметесь?"
И вот тот самый пулеметчик вынес поставил передо мной сумку. Я неспеша открыл ее, там было не менее 15 бутылок фирменной водки. Достав одну бутылку, прочитал на этикетке "...с привкусом меда!", сунул в карман бушлата и ушел.
Через несколько дней в сводках прошла информация о том что ОМОН попал в засаду. Бой шел 40 минут, есть раненые.

2000 год весна. Выводим батальон ВДВ после боев из Ханкалы.
От батальона осталось примерно 120 человек, все с орденами и медалями. Все переодеты в новый камуфляж, но!!! Разбитая обувь, половина гражданской, половина разбитых вдрызг керзовых сапог, отсутствие "бушлатов", да простят моряки, оттсутствие головных уборов. То есть они были, но не у всех.
Все это дало знать, что батальон вывели после долгих и изнурительных боев, в попыхах. Автоматы белые, комбат- наверное вчера получил майора- наверное мой ровестник,а мне 23 года!Выделили им 2 плацкартных вагона. Все происходило на рампе в Ханкале! Ребята даже после требований комендатуры отказались сдавать боеприпасы и гранаты. По команде комбата все тамбуры были переоборудованы, при помощи мешков с гравием в дзоты, Окна зашторены. Вот так мы и повели их в на Родину! Мы впереди, они позади- связь с комбатом по рации. Скорость от Ханкалы до Аргуна "пешком". Впереди взвод саперов, осматривает путь, затем наш "Бронепоезд", а потом эшелон.От Аргуна до джалки еще медленее- 300 метров "мертвая зона"-выкашивали все из пулеметов и гранатометов. В Джалке стали мертво.
"Вертушки" ушли на аэродром на дозаправку. Служба РЭБ предупреждала о активности в зоне. Стали часов на 6. Выставили охранение, сообщает часовой "201 й на связь", оказалось пришел пожилой человек с корзиной фруктов и овощей. Как описать его? Дедушка лет наверное 60 ти с чубом, как у казаков. Спросил командира.
вышел я, пригласил его к себе в штабную теплушку. А дальше неспешно разговорились. "Командир"- говорит он, "Поменяй мне фрукты, овощи на хлеб, да консерву какую? Все свежее, только собрал. И если есть на медикаменты какие." А у него на груди ордена и медаль Великой Отечественной! Говорю ему "Отец да немного у нас провианта, но что то дадим тебе." Собрали со старшиной немного рыбной консервы, немного тушенки говяжьей, ну и хлеба нашего "Ханкалинского".Спрашиваю "Отец,а чего здесь то ты?". Говорит "Прадед здесь, дед, отец и вся семья моя здесь похоронены- и я здесь останусь." "Так как же"- говорю "Чичи кругом!". Он отвечает-"Жив я только потому, что Иса мне жизнью обязан. В 43м я его через линию фронта к нашим вынес, вдвоем остались из разведгруппы. Поклялся он, что оплатит долг. Пришло время спас и он меня, но семью мою убили." Вытер стариковскую скупую слезу и ушел. Я сидел в теплушке, сжимал автомат и плакал!