Dragonflydi

Каждая история жизни уникальна по-своему. И это хорошо.

Всех бросали. Всем, не говоря ничего, не объясняя, отказывали в общении. У всех есть эта, незаживающая годами, рана на сердце. Мне было легче. Меня бросил не мой парень.

Возможно, эту историю и не стоит писать, она мною уже пережита и переосмыслена, итоги подведены, выводы сделаны, но, чтоб было общее представление об «осколках» (если кто обращает внимание на теги) - я расскажу. Возможно, кому-то близко.

Итак, что мы имели? Теплый, мягкий август и наши неспешные прогулки вдоль затона – собирать ракушки и размышлять о смысле жизни. Компания изменилась – три девчонки, два пацана. Женька тогда уже не приходил, и появилось чувство свободного радикала, я вроде с вами, но, нужна ли я вам? Возможно, вам четверым и без меня весьма неплохо. Но, подружки уверяли – им без меня жутко скучно наедине со своими парнями, они тупо не знают, о чем говорить, стесняются, молчат, все дела. А я как-то разбиваю эту подростковую неловкость и стеснительность, шутками ли, какими-то подколами на «слабо» - задаю движение, энергию. Меня даже удивляло это – вот вроде бы в июле все были такие активные, каждый что-то предлагал, что-то «вносил» свое, и было весело, а теперь, с приближением осени они словно впадали в спячку, молча обнимаясь друг с другом на брёвнышках. А что делать мне? Травить старые байки и приколы из студенческой жизни, а внутри где-то - щемит под ложечкой и так нежно-нежно-больно. Я рада за вас, но, вы по парам, а я одна, но я не покажу виду – все нормально, всё – неплохо, а давайте на полянки за городом, на старые горы сходим, сосиски купим и запечём?

Легче всего было общаться с Дэном, чувство родственной души, я его понимаю, а он меня, нам крайне легко общаться, но, у него девушка есть, моя подруга, и я не перехожу границы. Лишь потом, когда в последнюю неделю лета, когда она уехала в деревню и как - раз начались затяжные дожди, я начала понимать, что чувство мое к нему глубже, чем просто принятие как хорошего друга. Эти бессонные ночи, это разрешение морального спора: «Тварь я дрожащая или право имею?». Чувствовать. Честно это или не честно, можно это или нельзя, много первых взрослых вопросов, но, совесть моя чиста, я не виделась с ним до тех пор, пока она не приехала из деревни, чтобы просто не возникало никаких инцидентов и спорных ситуаций. Просто, как карантин. Я слишком уважала себя, чтобы допустить такое. Даже если он мне нравится очень и очень сильно – она - моя подруга и это ее парень. Я лучше уйду в тень и не буду им мешать. Наиболее правильные решения – чаще всего самые «болезненные» Но, я не об этом.

Скучная какая-то история получается…

Потом – четвертое сентября и ночевка всем вместе у одной из наших девчонок – ее родители уехали в сад, а наши мальчишки сказали своим родителям – что у них турслёт. Ага, прямо в начале года.

Смотреть ужастик и всем вместе орать, выпить полторушку на пятерых (ну, ни о чем же, но круто же, для пятнадцати-то лет), смотреть клипы на компьютере, затем долго сидеть на кухне и болтать, а потом улечься – мальчики отдельно, девочки отдельно, мы еще все слишком правильные. То, что мы одни тут дома с пацанами ночуем – уже экстрим высшей степени. Понятное дело, ночью почти никто так и не спал, бродили туда сюда и пугали друг друга, только ближе к рассвету девчонки уснули. Я так уснуть и не смогла. Как и Дэн. Кушать вместе одну лапшу быстрого приготовления на двоих в пять утра и опять говорить и говорить, он рассказывает мне, что не знает, как ему дальше общаться со своей девчонкой, что дальше делать то, что она от него вообще ждет, я даю ему какие-то советы, искренне и от всего сердца. А что я могла посоветовать, сама еще не разбирающаяся во всех этих отношениях? Так, общие фразы из девчачьих журналов и книжек по популярной психологии. Сама смотрю на него и грустно, но нет, я ничего не скажу ему о своих чувствах. Я еще слишком правильная. Проснулись девчонки, и мы проводили ребят, пока еще совсем рано, чтобы не спалиться перед соседями, а потом мы легли досыпать. Вроде ничего особенного, но это – первая в жизни устроенная самостоятельно «хата» или «вписка». И это было мило.

А в конце сентября они на самом деле собирались на какие-то там сборы, они оба ходили в секцию по спортивному ориентированию, оставили мне на попечение своих девчонок с фразой: «Следи за ними, чтоб не гуляли, не пили - не курили, приедем – спросим». Шутки - шутками, мы тогда и в самом деле еще не пили - не курили, так это всё, сказано по приколу больше. Подарить ему на день рождения кассету с последним альбомом группы «Многотичие», прогуляться всем вместе последний раз по затону, проводить. Они уезжали на десять дней и как-то девчонки мои в это время общались больше друг с другом, нежели со мной, я уже вроде бы даже и не нужна.

Вернулись аккурат к моему дню рождения – Дэн в ответ тоже мне подарил аудиокассету и это тоже было мило, учитывая, что со своей девушкой они подарками так и не обменялись, хотя у нее была днюха в августе. Спрашивают, как дела, что делали, чем мол занимались, но, это уже не то общение, как летом, какое-то висящее в воздухе напряжение и недоговоренность. А через пару дней моя подруга сообщает мне, что они с Дэном расстались, всё мол, решили оба, больше они к нам компанией не придут, ну другая парочка то еще цела, но, это уже тоже ненадолго. Я спрашиваю, что случилось, из-за чего, мне – больно. Она толком ничего не объясняет, говорит, что рассказала Дэну, что попробовала сигарету, пока его не было. А что Дэн, во время своего туристического слёта, общался с другой девчонкой из другого города, и - поцеловал её. И значит, они друг другу об этом рассказали и решили, что лучше расстаться. Как глупо то! А мне – мне взять всю вину на себя, ведь я должна была следить за ней, чтоб она не курила, значит это и моя вина тоже. Как глупо то!

Хуже всего в этой ситуации было то – что мне ничего не объяснили, со мной не попрощались нормально, просто, тупо кинули, поставили перед фактом, обесценили. Словно я вещь или предмет, который можно просто подвинуть в сторону, не учитывая мои нежные чувства, даже не к Дэну – те я прятала далеко и успешно, а вообще – ко всей компании в целом. Я не видела Дэна после этого – и было глубоко обидно, ведь всё же я считала его своим другом. Другой же его друг, тот который вытащил их с Женькой на вышку, когда обрушилась стрела – только молча пожимал плечами. Я просила его, чтоб тот позвал Дэна переговорить, передавала через него какие-то глупые записки, письма, но все бессмысленно и бесполезно. Месяц мучительной боли, поиска ответов на свои вопросы, на которые мне никто не мог ответить. Ноябрь пришел с замершими лужами и холодными ветрами, колыхающими голые засохшие стебли трав на затоне. Пришла злость. В первую очередь на нее, за то что он нас тогда бросил, за то, что она допустила, чтоб он нас бросил. Она уверяет, что её он не бросал, они расстались «полюбовно», но от этого еще больнее, меня то кинули, ничего не объяснив, за что со мной-то так? От обиды и боли высказать ей всё в открытую о своих, забитых ради них двоих, чувствах к Дэну, на что она просто захлопнула перед моим носом дверь. Опять не получить обратной реакции, простое, жесткое игнорирование. В бессилии бить лед на лужах ногами, сжимать зеркала в руках, глядя, как осколки сыпятся на холодный асфальт из порезанных, залитых кровью, рук. Оплакивать лето, оплакивать себя.

Долго, очень долго не было снега, снег выпал ближе к середине декабря и только тогда пришло какое-то смирение, успокоение, принятие ситуации, хотя, вопросы всё еще оставались открытыми. Меня спасло тогда переключение внимания на себя, на свой внутренний мир, и «новое» знакомство с собой, взрослеющей.

Я уже никогда не буду доверять так как раньше. Я уже никогда не буду такой беспечно-альтруистично наивной как раньше. Я буду заботиться о себе, в первую очередь. Я сменила тогда «шкурку» и круг общения, как-то пережила зиму, уже будучи более аккуратной, где то подставляла других, где-то так же жестко игнорировала. И это, в принципе, нормально, это правильно, это и называется – взросление. Учится падать и вновь вставать и идти дальше. Ведь, кроме тебя самого у тебя самого и нет никого.

С Дэном жизнь нас свела еще раз летом 2008, мы сидели на тех же самых бревнышках, он курил, да-да, он курил и это был уже совсем не тот человек, которого я помнила, с которым я носилась по вышке. Это уже был тоже, где-то побитый жизнью парень, не такой наивный как ранее, у него даже улыбка стала другой, не той, в которую я была влюблена. То, что мы разговаривали с ним тогда, в 2008, и подвели какие-то итоги наших взаимоотношений – не дало зарубцеваться этой травме, которая была одной из первых, нанесенных мне жизнью во время взросления. По сути, я рассталась с ним только в 2008, спустя четыре года после пережитой ситуации, и это было хорошо. Потому что чем больше ран и травм вы несете с собой дальше на своем жизненном пути – тем тяжелее ваша ноша и тем сложнее жить и в дальнейшем распутывать старые узлы нечестных, грубых и болезненных ситуаций.

Что бы там не было – закрывайте отношения красиво. Берегите себя.

Расскажу вам еще про одного идиота, который попадался мне на жизненном пути. Это, даже, отчасти, очень смешная история, если бы не такая жуткая. Ну, я как всегда в своем стиле.

Новые читатели – дальше можете уже и не читать, дальше – смесь ностальгии с моими выводами, ничего особо потешного. Ни котиков, ни шуток про новый год и кризис. Просто воспоминания о паре случаев, произошедших в далеком 2004 году.

Мне тогда было 15 и мы общались одной большой компанией – три девчонки, три пацана. Ничего еще такого, даже поцелуев, так, гуляли по городу, разговаривали, общались-знакомились. Девчонки с ними познакомились, когда купались на Затоне, у них там было что-то типа «драки за бревно», а потом уже и меня с ними познакомили. Так как девочек и мальчиков одинаковое количество – сам бог велел как-то разделиться на пары. О, эти нежно-подростковые беседы: «А мне нравится…, но я не знаю, как ему об этом сказать, давай, ты скажешь тому-то, что мне его друг нравится, а он ему сам скажет…» О, эти наивные: «Сегодня я накрашу глаза синими тенями, потому что он говорил, что синий – его любимый цвет…» Может он догадается и решит эту твою логическую цепочку, наивная, неопытная ты моя, да-да.

Хотя, уже будучи взрослой, я вспоминаю о том времени с улыбкой – это была моя самая приятная и честная подростковая компания. Мы еще не умели быть хитрыми и лживыми друг с другом.

Недели через две на пары всё же разделились. Мне, по остаточному принципу достался Женька. Самый маленький, щупленький парнишка, который постоянно горбился. И вообще что-то не было в нём для меня ничего привлекательного. Такой, будущий гопник. Я, кстати, тоже ему не понравилась, поэтому у нас с ним не получилось, так и оставались придатком к двум нашим парочкам, у которых всё было достаточно для их возраста романтично и серьезно. Но, не суть. Что мы делали тогда? Мы гуляли по побережью, забредали на далекие озера за городом, играли в догонялки на вышке и даже один раз все вместе пили желтый какой-то апельсиновый «блейзер», какими-то правдами-неправдами пацаны его раздобыли, попросив старших парней купить его нам.

Вышка…да. Я вчера о ней рассказывала вам; сейчас её уже нет – разобрали на металлолом, и слава богу, потому что это реально было опасно – строение, высотой с пятиэтажку, местами прогнившее от ржавчины, местами полу - разобранное, а мы туда забирались на самую верхнюю площадку и болтали о жизни. Там было пять площадок, соединенные ажурными металлическими лестницами и ограничительный контур по периметру каждой площадки, и ячеистые длинные опоры на углах. А на второй площадке, где-то в шести метрах от земли – качающая стрела, по типу как у башенного крана , она держалась на паре-тройке заржавелых огромных болтов и плаксиво скрипела на ветру. На горе раньше находилось хлебоприемное предприятие, а через эту вышку на баржи, проплывающие по реке, сгружали зерно. Но, всё развалилось в девяностые, вышка досталась местным подросткам.

Девчонки (ну, девчонки же!) редко играли выше второй-третьей площадок, предпочитая скрываться за ограничительными контурами, я же с пацанами носилась и по опорам, перебираясь с одного этажа на другой, и спрыгивала с лестниц в ограничительные контуры, пугая подружек. По ловкости, резвости и бесстрашию мы были наравне с Дэном, поэтому довольно часто пока остальные отсиживались внизу, мы, на верхних этажах пытались поймать друг друга. И вот, я перебираюсь на высоте четвертой площадки за контур, а Дэн пытается меня осалить, как в этот момент мы замечаем Женьку, который скрывался там. Дэн даже обрадовался, что ему попалась такая легкая «жертва» и, дав мне спокойно перелезть, погнался за другом. Женька вроде бы даже такого не ожидал, думал, что Дэн продолжит догонять меня, попытался увернутся, перехватил руки, но, неудачно и сорвался с карниза четвертой площадки вниз.

На наших глазах, сорвался, полетел вниз, на острые белые речные камни.

- Ты куда, сука! – в ужасе крикнул вдогонку Дэн, пытаясь поймать его за футболку, уже сорвавшегося; внизу послышался девичий вопль, кто-то из девчонок увидел тоже, как наш Женька пролетел мимо, и секунду спустя, по вышке пронесся дьявольский скрежет и визг металла, она вся затряслась от переданного удара. Женька в последние метры до падения умудрился зацепиться именно за торчащую на уровне второго этажа стрелу. Вернее, он упал на нее.

Мы все, мигом спустившиеся на вторую площадку, смотрели, как покачивается эта стрела, как мертвой хваткой держится за нее, бледный как мел, Женька, как поскрипывает последний десятисантиметровый болт, на котором держится стрела, на которой держится Женька. Два других болта, поблескивая на июльском солнце свежим металлом в месте слома, были выдраны, как говорится « с мясом».

Около минуты в тишине, только вой ветра в пустых чанах и жалобный скрип стрелы, на которой всё еще висит наш друг.

Первым в себя после шока пришел Дэн. Скомандовал нам, чтоб мы все, вчетвером навалились на основание стрелы, удерживая её как противовес, и сам, аккуратно , кошкой, полез по ней к Женьке. Длина её около трех метров, вот Дэн уже тоже над берегом, в метре от площадки, но, до Женьки еще далековато и он ползет дальше. Мы чувствуем, что стрела становится тяжелее, последний болт предательски скрипит и я смотрю, как с него сыпятся крошки ржавчины. Смотреть, что там у пацанов – страшно. Они оба сейчас над каменистым берегом, и пусть высота небольшая, но без травм, а возможно и переломов их падение вместе со стрелой не обойдется. Наша задача – не дать упасть стреле. Дэн на середине стрелы и он тоже понимает, что дальше лезть нельзя, он тоже чувствует как кренится стрела, понимает что мы не удержим, если он полезет еще ближе.

- Руку давай! – орет он всё еще ошалелому Женьке, а тот хлопает глазами и крепко держится за стрелу.

- Давай руку, Жень, я тя вытащу, ты только руку протяни! – повторяет Дэн и наконец-то до того что-то доходит. Он оцепляет одну руку, но тут же поспешно хватается обратно. Дэн продолжает кричать на Женьку, пытаясь достучатся до его разума.

Женька все же приподнимает свой торс, подается чуть вперед, к Дэну, к вышке, протягивает дрожащую руку и Дэн уверенным движением хватает его и тянет к себе. Стрела скрипит, то, что на ней сейчас происходит движение, смещает центр тяжести, она ходит ходуном, а мы пытаемся её удержать, чтоб её хотя бы не так сильно мотало вверх вниз и из стороны в сторону. По сути, Ден тащит его волоком за собой, вот осталось меньше метра до нас, и тут третий пацан отпускает стрелу и вытягивает их обоих на безопасную площадку. В этот же момент лопается третий болт и основание стрелы идет вверх, сшибая на пол нас, девчонок, по пути. А стрела утыкается своим носом в воду реки и замирает.

Мы сидим, молчим, Женька бледен, Дэн бледен, его девчонка ревёт от страха, хотя сейчас то всё уже кончилось, аккуратно все вместе спускаемся на первую, самую безопасную площадку, а затем и на землю. Все в шоке. Мы сейчас только-что чуть не стали свидетелями смерти. Она пронеслась рядом с нами, взмахнув крылом и оставив леденящее дыхание в нашем общем молчании. Больше в догонялки мы там не играли.

А ходили кататься на Остров на качелях. Но, неудачник – это же по жизни неудачник – Женьке и там повезло.

Качели на Острове большие, двухместные, на них даже лежать вытянувшись можно. И вот мы все вшестером на одной (ну, так же веселее) раскатали ее, девчонки мои визжат, пацаны смеются, и тут этому долбоносику приходит в голову мысль отпустить руки, изобразив позу из «Титаника» на очередном подъеме вверх. На подъеме-то это еще не очень опасно, силы действуют против движения, а вот когда качеля пошла обратно вниз, Женька за железки схватиться не успел и по инерции свалился прямо на землю. Шут бы на нее, на высоту, метра два, ну может три, опасность была в том, что он свалился прямо под качелю. Как маятник мы поднялись снова наверх, уже без него, и пацаны кричат ему «Лежи!», зная, что сейчас мы будем спускаться и пронесемся аккурат над ним.

Но, он то ли не слышит, то ли от удара о землю в себя не пришел – он поднимается на четвереньки и со всего маху получает удар по попе металлическим каркасом качелины. Пацаны в этот момент спрыгивают на землю, ловят и останавливают нас, всё еще находящихся на площадке качели, чтобы следующий удар , когда качели снова пойдут обратно, не пришелся Женьке по голове. Я тоже спрыгиваю, вытаскиваю его из-под опасности, а его мотает, и он ничего опять не соображает, видать всё еще в шоке от падения. Дэн подходит к нам, разговаривает с Женькой:

-Попу покажи!

-Не буду я тебе попу показывать – огрызается тот, и тут я замечаю, что черные трико на бедре темнее, чем в других местах, это кровь и ее много.

- Тебя перевязать надо и в больницу, вон сколько кровищи – поддерживаю я Дена. В итоге тот сдается, мы вместе чем-то перевязываем сосуды выше разодранной ягодицы, Дэн держит в пальцах кусок плоти мышц, думая, куда и как его упаковать, чтоб передать медикам. Девчонки это видят, одной из них становится плохо. Мы, поддерживая Женьку под обе руки, идем по дамбе в сторону города, хорошо, что тогда у некоторых из нас были первые сотовые телефоны, поэтому мы сами можем вызвать скорую.

Подъехавшие медики записали с наших слов прошедший инцидент и увезли его в хирургию, Дэн отдал им и его кусочек, бережно завернутый в полиэтилен. Мы спустились на затон, отмыть руки от крови (ух, как звучит то жутко!) а потом разбрелись по домам.

Больше мы Женьку в нашей компании не видели. Он недели две пролежал в больнице, ему наложили 12 швов, а потом его родители запретили ему общаться с нами. Родителей можно понять, но мы же наоборот всегда только пытались его спасти, всё, произошедшее с ним – было только по его глупости. Не уверен в себе, в своих силах и реакциях – нечего понтоваться. Вот такой был в моей жизни не случившийся мой парень.

Берегите себя и будьте осторожны, дорогие мои!

p.s. Женька, несмотря на свою неаккуратность в юности, всё же вырос, жив и даже вроде не остался инвалидом, если вдруг вы переживаете за него.

(Русский Размер – Тридцать Сантиметров Неба)

Всегда хотела летать. Сколько себя помню. Как Катерина из «Грозы» задавалась вопросом: «Почему человеку не даны крылья?» Всегда восхищалась глубиной голубого неба. Может, потому что Весы – воздушный знак, как раз и символизирует ту самую глубину, паряще голубую. Всегда пользовалась возможностью быть к небу ближе, быть выше надо землей, над всем этим низменным – быть наравне с небом.

Мы тогда хорошо общались. А он – тоже весы, тоже говорил, что высоты не боится, а любит, любит обнимать небо. Мы вообще в этом были сильно похожи.

Не знаю, кто первый надоумил идти туда – на старую, заброшенную, но, однако, высокую конструкцию – вышку. Раньше она несла какую-то функцию, о которой сейчас мало кто помнит, а для нас она была памятником советского максимализма и бесплатным заброшенным аттракционом. Мы часто там тусовались. Можно сказать, это было экстримом – забраться на самый верх и лицезреть на округу, простирающуюся внизу. Могучий выброс адреналина – играть в безбашенные догонялки на высоте тридцати метров над землей без всякой страховки. И вообще, вышка эта далеко от жилых домов стояла, особняком. Можно было и покричать спокойно – никто и слова не скажет, что мы и делали. Представляешь, крикнуть на всю округу что-нибудь пацифистическое, типа: «Flower-Power!» или «Love, pease and unity!» - это может показаться глупым, но подросткам нужен какой-то выход, какая-то разрядка. А еще прикалывало: прыгнешь вверх и приземлишься тут же на ровную железную плоскость, которая чуть заметно прогнётся и передаст вибрацию всей опоре, - а ты стоишь и слушаешь, как где-то далеко в металлических чанах отдается эхо твоего прыжка.

Мы все в юности нигилисты-максималисты. Я еще помню, как он сидел на перилах верхней площадки – совсем без рук (это на такой-то высоте!) и ветер перебирал складки его футболки. А я смотрела на него и смеялась, что сейчас скину его вниз – за всё хорошее. А он только улыбался в ответ.

А как-то мы сидели там же, на верхней площадке – было холодно, и вот-вот собирался дождь. Он стоял у края, облокотившись о перила и смотрел вниз. Я стояла рядом и смотрела на него.

- Здорово было бы полететь, не упасть камнем, а лететь, как птица – он раскинул руки. Резкий порыв ветра швырнул нам в лицо несколько пару первых капель дождя. А потом он засмеялся и посмотрел на меня.

И я до сих пор помню его улыбку – такую по-детски наивную, верущую в только что придуманную сказку, и по мальчишески нахально-самодовольную, и в то же время милую на фоне этого свинцово-серого, полного дождя неба.

- Ты, наверное, считаешь меня идиотом.

Я так не считала.

Я просто смотрела на него и удивлялась – сколько в нас общего.

В тот момент я тоже хотела летать. Летать, а не падать.

Мы стояли, смотрели вдаль, спорили с ветром. По идее, наше молчание можно было считать затянувшимся, но мы так не считали.

Знаешь, в юности всех можно считать идиотами, потому что только тогда мы хотим летать.

Летать, а не падать.

6.11.05

18. Реквием длиной в четыре года. (Порнофильмы и Люмен – Наши имена)

Наш город – слишком тесен. Нельзя просто так – взять и выкинуть человека из жизни. Все равно где-то будешь пересекаться, сшибаться, что-то слышать о нём. Я то его отпустила из своей жизни, но, отпустил ли также меня он?

В следующий раз я увидела его только в мае. ПП приходил на день рождения Ангела, под предлогом поздравить её по доброй памяти. Столкнулись на улице, возле её дома, среди бела дня, и сильный, свежий ветер несет песчинки над дорогой, закручивая их в маленькие воронки. Мне это интереснее, чем, то, что он мне рассказывает и что-то спрашивает у меня. Я как-то односложно отвечаю –да, мол, нет, незнаю, всё нормально.

- Ди, ты чего? – кладет он мне руки на плечи, пытаясь достучатся до меня.

- Ничего – отвечаю я, и убираю его руки со своих плеч. Вот не надо этого, это зря ты, что-то пытаешься возродить в моей душе, мертвых не воскрешают, дважды в одну реку не входят. Песчинки сухие, и день сегодня ясный, сухой. И я такая – же.

-И даже не обнимешь?

- Нет.

-И даже не поцелуешь?

- Нет.

- И даже не выслушаешь?

- Нет. Отпусти меня и прости. Просто отпусти и не надоедай, ПП. Живи своей жизнью и будь счастлив.

Наверное, он не ожидал от меня такой реакции, но, мне было как-то…Не то что бы всё равно, я просто понимала, что будущего у нас нет и цепляться за старое – глупо. И что самое вредное в отношениях – надеяться, надежда делает нас слабее, убивает гордость и заставляет топтаться на одном месте.

Разминуться на какое-то время, слышать от знакомых, что он как бы жив, что у него какие-то девки новые – живи, пожалуйста, будь счастлив. Только не дари мне глупых надежд и не лезь в мою жизнь.

Меня тоже понесло сначала в разнос – месть за всё потерянное время, что я потеряла из-за него. Не доверять, не открывать свой мир, да и самой уже не лезть в чужую душу. Я верю в любовь, но, я её пока не хочу. Сломаться, живя в этом ритме, с ветрянкой под новый год. Переболеть ветрянкой в 21 год – это сурово, вот что я вам скажу. Пролежать три недели, обдумать свою жизнь, понять – что успокоилась наконец-то. Бросить курить, пить и гулять. Жить по взрослому.

Февраль 2009 – познакомилась в аське с своим будущим мужем – у нас было много общего, истории наших жизней крайне похожи, он тоже любил и тоже разочаровался в какой-то момент. Потихоньку открываться друг-другу, как злобные устрицы, хорошо побитые жизнью. Не верить, не доверять сначала, но, маленькими шажками двигаться в одном направлении. Мне повезло. Я встретила человека, гораздо сильнее ПП, гораздо сильнее меня, но, который понимает и принимает меня такой, какая я есть.

ПП еще раз вернулся в мою жизнь в апреле 2010, просто предложил встретится, поболтать о прошлом, соскучился вроде как, как по старому другу, не глупый, понимал, что всё уже, старые наши договора не действуют. Пили пиво в той же кафешке, где когда-то в темном ноябре я спаивала своих девчонок и слушала их сплетни.

Уже нет настоящего – только разговоры о прошлом, повспоминать, улыбнуться смешным случаям, промолчать там, где история была не очень смешной. Много моих вопросов оставить без ответа. Как и всегда, в общем-то. Хотел поцеловать на прощание – увернулась. Я слишком еще не забыла, ПП, твоих нежных поцелуев, не провоцируй, не дари ложных надежд. Не надо.

Потом он ушел в армию – и слава богу. Нет человека – нет проблемы. Я строила отношения со своим – и весьма неплохо.

Потом мы встретились с ПП только в августе 2011. Его попытки пробиться ко мне, гладить рукой по джинсам, заглядывать в глаза…Я понимаю, ты был в армии и наверное, жутко соскучился по сексу, но, не так грубо же, не так топорно, я уже не та ведь совсем, уже не подросток наивный, я выросла, я изменяюсь быстрее. Вывела на какой-то серьезный разговор, те же вопросы, которые остались нераскрытыми год назад, когда мы сидели в апреле в кафешке.

-Почему у нас не получилось?

-Потому что мы идиоты были – честные и прямые его ответы, отлично. – Ты же мозги вечно трепала, то нужен я тебе, то игнорируешь меня. А так – всё неплохо было.

- Так это Я тебе мозги трепала? – я действительно была удивлена.

- Ну, а разве не так? – невозмутимо ответил он

- А любил ли ты вообще меня?

- Любил. И сильно любил, так сильно, что сам себе боялся признаться.

Я до сих пор не знаю, правду ли он мне тогда сказал или же это было лишь для того, чтоб развести меня, он же тоже неплохо знал мои «кнопочки», знал, куда нажимать, знал, что я любила его…

Я поверила ему тогда, а сейчас, дописывая эту историю, взглянув на наши отношения с вершины прошедших десяти лет – понимаю, что сейчас уже - не верю. Может и было что-то романтичное вначале – но я его спугнула, вероятно, а потом – ему было просто удобно со мной. Он продолжал:

- Я и сейчас тебя люблю. Ты хорошая, Ди, я думаю, теперь у нас должно что-то получится, я вот в армии был, много думал над этим надо всем, я поражаюсь, как ты меня не убила то тогда за всё? А ты меня еще любишь?

Когда ты, ПП, наконец-то дорос до серьезных отношений – уже поздно. Экстренно и самостоятельно принимать решение – вернуться к розовым замкам прошлого, надеясь что-то возродить или идти с другим человеком вперед. Выбор этот не сложный. Я даже почти не создаю паузу в разговоре, но, отчего так грустно-то? Отрезать, как скальпелем, все его слова о любви:

- У нас с тобой ничего не получилось тогда и ничего не получится сейчас. У меня через месяц свадьба, ПП. С человеком, которого я очень люблю.

- А может, не надо свадьбу?

- Нет, ПП. Просто живи дальше и будь счастлив.

                                                           ЭПИЛОГ

Мы до сих пор иногда общаемся с ним – списываемся в контакте, но это редко, наскоками раз в несколько месяцев. Этого достаточно; просто чтоб убедиться, что мы еще живы. Он тоже женился, но, потом развелся. Сейчас живет один. Обычно, как и раньше, я сама пишу ему первая – не знаю даже зачем, чувствую какую-то ответственность перед ним, время от времени проверяя, что с ним всё в порядке. Я не держу зла на него, на его месте мог бы быть совершенно другой человек, но, события развернулись бы по примерно такому же сценарию. Мы были друзьями, и мы остались друзьями. Такими, далекими, о которых вспоминают редко, но, относятся тепло.

Я благодарна ему за то, что он помог мне стать взрослой, через отношения с ним, какими бы они не были я многое открыла для себя, многое осознала. Он был в моей жизни первым блином, тем самым, который комом, и это помогло мне в дальнейшем построить хорошие, крепкие отношения с мужем. Это был опыт и бесценный опыт.

Я поняла, что любовь – это прощение. Когда готов простить партнеру любой его проступок, когда закрываешь глаза на глупые измены и невнимание к тебе.

Что любовь – это эмпатия. Когда чувствуешь человека настолько, что его раны становятся и твоими ранами.

Что любовь – это доверие. Когда открываешь свое сердце, душу, настолько, что пропускаешь постороннего человека в свой мир и не боишься этого.

Что любовь – это ответственность. Когда тебя пускают в свой мир и не боятся, что ты сделаешь больно.

Что любовь – это смелость. Когда ты идешь наперекор нормам и правилам, наперекор самой себе, наперекор всему.

Что любовь – это гибкость. Когда изменяешь себя, чтобы изменить другого человека, Когда другой человек меняет себя, чтобы изменить тебя.

Что любовь - это уважение. Возможно, именно этого не хватало в наших отношениях с ПП, но, именно из-за отсутствия этого, я уже понимала, какие отношения мне нужны.

Возможно, он тоже что-то вынес из наших отношений – он, хотя бы отошел от навязанного типажа Рыжей кот – блондинки с большими глазами, наверное в какой-то момент понял, что все-разные и ни одна из них не заменит ему его первую. Он хотя бы перестал вываливать на окружающих свои проблемы и научился справляться со своими эмоциями самостоятельно. Мы повзрослели друг на друге и пусть это было жестоко и по «хард-кору», но, наверное это и должно было быть именно так, чтоб донести какие то истины в наши головы.

Я выражаю благодарность моим читателям, что всё это время были со мной, читали и переживали, сочувствовали и ждали продолжения. Именно благодаря вам, я не бросила это дело, потому что чувствовала ответственность перед вами. Спасибо.

Я очень благодарна тем читателям, кто оставлял комментарии – вы помогли мне уяснить кое-что важное для себя, независимый взгляд со стороны многого стоит. Спасибо.

И я даже благодарна тем, кто минусил или оставлял негативные комментарии, благодаря им я поняла, что веду себя сейчас примерно как ПП, вываливая на бедные головы желающих развлечься пикабушников эту лично прожитую муть. Опубликовав эту историю здесь, на Пикабу, я словно разгребла старый чулан, освободилась от груза прошлого, и за терпение ваше – спасибо вам.

Вы – словно случайные попутчики в поезде, слушали меня, кто-то выходил, недослушав, кто-то наоборот оставался в купе, чтоб услышать всё до конца. Я выговорилась, исповедовалась, я собрала всю картину полностью – из кусочков воспоминаний. И пусть это было сложно - некоторые главы писались очень тяжело, некоторые моменты этой истории даже заставляли меня плакать, когда я описывала их, некоторые события не хотели всплывать из памяти, и было очень трудно не солгать, где –то немного приукрасить – я не врала вам. Я смогла это сделать и даже стала лучше понимать себя. Я нашла многие ответы на вопросы, которые долгое время мучали меня, почему кто-то тогда поступал именно так, почему всё сложилось так. И спасибо вам за это, без вас это бы не получилось.

Теперь я могу простить себе свои ошибки, отпустить сама себе свои грехи, и в новый 2016 войти без старых ран. Принять себя. И это здорово.

Лети, прошлое, пеплом серым развейся по ветру – я отпускаю…

17. Одуванчик (Люмен – Небеса)

Но, было бы странно, если бы я умерла тогда – ведь кто-то же пишет эту историю. А может, это всё вымысел и не было этого всего? Может, это просто всё фантазии и вымысел?

Жизнь прекрасна в своем многообразии. Каждая история уникальна. Каждый человек прошел через свои победы и поражения, у каждого есть архив своих ошибок, каждому, есть что складывать в копилку опыта, в ячейки памяти. Каждый растет сам. Я же взрослела так.

Самоубийца со стажем – это когда петли на шее рвутся, балки, на которые эти петли вешают, ломаются, вместо артерий режешь вены, а все проглоченные таблетки выходят из организма. Или – глупости всё это, умнее к процессу просто надо подходить, или же я еще должна жить на этом свете. Не знаю для чего, но, небесам меня еще не нужно.

Как ни в чем не бывало, пошла на следующий день в колледж на учебу, словно меня и не выворачивало всю ночь. Легкое подташнивание, фиолетовый туман с желтовато-белыми кругами и всполохами в глазах и довольно сильное головокружение. Я нетипично бледна, что Лапулечка, которая до сих пор сидит со мной за одной партой, но только лишь на одном русском языке, спрашивает, всё ли у меня в порядке. Я просидела одну пару, а потом на перемене пошла в туалет. Уже прозвенел звонок на вторую пару, а я сижу у стены и понимаю, что я не встану. И понимаю, что одногруппники, наверное, меня потеряли. Пишу смс-ку Лапулечке – ведь спрашивать про меня будут в первую очередь у нее – « Я не приду на пары, я в больницу поехала, чем-то отравилась вроде» И понимаю, что если я сейчас не встану и не выйду из туалета – то отключусь прямо тут. А подыхать в туалете – это как-то знаете, не комильфо. Да и не хотелось привлекать излишнее внимание преподавателей и студентов, которые обнаружат меня там, напугаются еще.

Выхожу на улицу, на свежий воздух, мокрые, черные сугробы вдоль дороги, мутные лужи, сижу на мокрой и грязной оградке возле колледжа и понимаю, что мне действительно надо в больничку – и согласно моей легенде, и так, просто понять, что попытка не удалась, все идет совсем не так, как задумывалось, я просто перепугаю случайных людей, которые обнаружат мое тело, даже если я сейчас просто встану и побреду куда-то.

Номер 112 доступен, даже если нет денег и почти нет зарядки на телефоне, белая газелька приезжает быстро, наверное, минут через семь. Медбрат что-то спрашивает меня, я отвечаю честно – сколько и чего. Он сам парнишка молодой, ну может лет на пять постарше меня, качает головой, ничего не говорит. В терапии (да-да, на этаж ниже рабочего поста моей мамы, только она на мужском посту работает, а я лежу в женском отделении) – заполняют на меня документы, определяют в палату, ставят капельницу промывать организм. Приходит в белом халате моя мама – и мне стыдно и я замечаю, что у нее гораздо больше седых волос, чем мне казалось раньше, прости меня, мама, за седые твои пряди, я отворачиваюсь к стене и плачу. Приходит участковый – заполнять бланк, что это было не уголовное дело – не доведение до самоубийства, не принуждение к оному, я соглашаюсь со всеми записями, ставлю подпись – «С моих слов записано верно, мною прочитано». Назначают забор анализов, делают что-то в вену. Я устала. Я очередной раз проиграла. Даже это – у меня не получилось. Я не спала всю ночь, а сейчас я словно шампиньон на плантации, гриб, прикованный капельницей и кислородной маской к кровати. Я закрываю глаза. И наконец-то отключаюсь.

В моей жизни нет одного дня. 22 марта 2008 года. Я отключилась в понедельник 21, а очнулась только в среду – 23 марта. Словно долго спать и проснуться, смотреть непонимающим взором, даже сразу не понять, где я нахожусь. Я не видела никаких белых коридоров, или промелькнувшую в быстрой перемотке свою жизнь, это было больше похоже на сон без сновидений – когда устанешь сильно-сильно и подряд несколько дней не высыпаешься – а потом просто проваливаешься в темноту. Благодаря связям моей мамы – меня не стали оформлять как самоубийцу – не сообщили на место учебы и работы, не завели дело в психоневрологическом диспансере. Не стали ломать жизнь. Оформили, что просто перепутала лекарства – случайность. Однако, это не прошло бесследно – я хорошо подсадила себе тогда сердце, почки. В колледже думали, что у меня пищевое отравление – и всё весьма нормально. Смотреть на розовые закаты из окна на лестнице, видеть как тает мартовский снег – в те дни как раз началась сильная оттепель – было очень много проталин, кое где показалась зеленая, свежая трава. Думать и осознавать свою жизнь – ведь времени очень много. Понять, что нужен больше всего ты – только своим родным и больнее всего будет им, потому что они – ближе всех. Кроме родных меня и не навещал то никто. Да и зачем? Мама, придя как-то, сказала, что видела моего, мол, из-за которого ты травилась то. Я говорю – не из-за него вовсе…Но как объяснишь то?

ПП пришел 26 марта. В последний день перед моей выпиской. Мне сказали женщины с приемного покоя, что это ко мне. Я до сих пор не знаю, что сказала моя мама ему, когда видела его, ведь, если он пришел – значит она сказала ему, что я в больнице. Говорила ли она ему истинную причину, по которой я нахожусь здесь или нет, но это не важно.

- Как ты? – спросил он

- Уже – стабильно – мягко улыбнулась я – завтра выписывают уже.

- А-а, ну значит, всё не так плохо?

-Уже да.

- А я тебе цветочек принес – и выуживает откуда-то из кармана маленький, смятый желтенький, один из первых - одуванчик… - Ну, когда больных навещают, не принято же с пустыми руками приходить…- пытался оправдаться он – Просто у меня денег сейчас совсем нет, что-нибудь купить тебе, я вот… – одуванчик нашел…

По-моему, он сам смутился тогда. А я…а я помнила май 2006 и разговор наш про розы для Ангела и понимала, что этот одуванчик – это и в самом деле искренне и от души. Я взяла этот наивный подарок, а ПП в этот момент просто меня обнял, так, как обнимают маленькую сестренку или братишку:

- Всё будет хорошо, Ди.

Я уже не была на него зла, я не была на него обижена, но и мои руки не обнимали его в ответ. Это всё. Всё будет хорошо, верно. Дальше, всё будет хорошо. Потому что я отпустила тебя. Простила, поняла, что ты не сможешь дать мне больше, чем этот маленький полевой первоцвет. Позволила самой себе отпустить тебя жить дальше – самому, самостоятельно, без меня. Я не буду докучать тебе звонками и предложениями встретиться, не переживай. Тебя больше не будут упрекать, ревновать, требовать чего–то от тебя. Ну, может и будут, но это буду определенно не я . Я больше не люблю тебя, ПП. Та девочка, которая любила – она уже умерла, нельзя просто так взять и выжить, не потеряв какую-то часть себя. Я убила свою привязанность к тебе, милый ты мой. Ты хороший человек, и я хороший человек, но, просто, мы не можем быть вместе, только и всего. Завтра я выписываюсь. И это будет совсем другая история, другая жизнь, другая я. И, вынырнув мягко из его объятий, согласно ответила:

-Да. Всё будет хорошо.

16. Пустота (Танцы Минус – Камни)

Итак, мы вполне вежливо распрощались с ПП, при свидетелях даже, закончили, вроде как, наши отношения. Любила ли я тогда ПП? Я не знаю. Это определенно были уже совсем иные чувства, нежели год назад, это уже была не романтическая подростковая надежда, а что-то новое, смешанное – сексуальное влечение, злость, искорки ненависти, нежелание терять опыт и знания о этом человеке – слишком много всего пережито, и еще что-то такое – чувство родственной души, как будто он – часть меня, а я - его; микс из чувств и эмоций, к вкусу которого я уже привыкла.

Я уехала в детский лагерь на практику, там ментально, духовно без всяких провоцирующих жестов с моей стороны, ненадолго влюбилась в мальчишку с параллельной группы, который здорово играл на гитаре, но, это недолго и вообще, хватит навязываться уже.

В то время много чего было – в просвет между лагерными сменами – одноразовые однодневные отношения, во время второй смены в лагере – просто снятие напряжения с вожатым - напарником, потом, в августе те самые пресловутые «официальные» отношения со взрослым парнишкой – мы катались по острову на его четырнадцатой ладе и слушали плазму. Но – всё это было не то. Говорят, что незаменимых людей нет. Возможно, люди то и заменяются, но эмоции – которые они дарят – нет. Мне не хватало ПП, я перебирала варианты, но всё это было совсем не то, у всех новых отношений был совсем другой вкус. Я звонила ему как-то, сказать что вернулась в город, поздравить с днем рождения по старой памяти, но его номер был недоступен. Может, оно и к лучшему.

Совращение юнца в сентябре – тоже, чисто ради интереса, как и Рыжий кот когда-то – но, не интересно совсем, затем достаточно глубокие отношения с давно знакомым мальчиком из «ленинских», жесткая, животная связь, он мстил за девушку, с которой тоже недавно расстался, я мстила за ПП. Тоже непонятный и горький вкус, и, возможно, из этого что-то бы и вышло, но слишком знали, что мы вместе – только лишь для того чтобы перебеситься и успокоиться. В душе была пустота, которую нечем было заполнить. Мне не хватало эмоций, все было слишком скучно.

В моем плеере к нежно любимым Линкин Парк и Люменам добавились новые, модные Стигмата, Токио Хотель, Джейн Эйр и Психея. В город пришло поголовное увлечение движением «эмо», не скажу, что это было плохо, не скажу, что я была «эмо» в то время. Я, ухмыляясь, смотрела на этих появившихся словно грибы после сентябрьского дождя позеров и с улыбкой перебирала сережки на ушках. Сколько там их уже накопилось? Четыре в одном и две в другом. Я царапала себе руки резачком до того, как это стало мейнстримом, в январе, когда еще реагировала на девушек ПП довольно остро. Вымещала моральную боль физической, такой вот акт аутоагрессии. А то что, все поголовно сейчас «эмо» – так это классно же, мне можно особо не прятаться, и особо свои раны душевные не скрывать, это мода сейчас такая. Да и сочетание розового с черным смотрится достаточно неизбито и интересно.

В мой день рождения, среди прочих поздравлений была вежливая и простая смс-ка с незнакомого номера: «Ди, поздравляю с днем рождения!», я решила узнать кто это и написала ответную смс: «Спасибо за поздравление, это кто, стесняюсь спросить?»

«Не думал, что ты так быстро меня забудешь. ПП»

Не думала, что ты меня поздравишь, ПП.

Созвонившись с ним – объяснила, что у меня просто нет его номера.

-Я соскучился – перебил меня он – может, увидимся? – Это был своего рода пароль, и мы ведь оба прекрасно понимали, что он значит.

Встретиться удалось только в середине ноября, то у него дела, то мне некогда.

Привычная дорога – за остановку, через двор пятиэтажек, к четвертой школе, мимо дома Реныча, у него третий дом, второй подъезд, но мне дальше – осталось пересечь одну дорогу и я возле его дома. Пять, четыре, три, два…ПП звонит мне, уточняя, гдя я, а я думаю, стоит ли переходить эту дорогу, переходить на другую сторону... Хочу ли я этого? И понимаю, что еще, несмотря на всё – хочу. Я знаю, что наши отношения – беспереспективняк, как любили тогда мы все выражаться, проверяя этим словом-скороговоркой друг друга на степень опьянения. Я знаю уже, чем это закончится – да ничем, в общем-то, но, дорогу всё же перехожу. Встречает меня возле дома, стоим, курим, внимательно смотрит на мои розовые напульсники и бандану с кавайными черепушками.

- Ты изменилась.

- Я это уже когда-то слышала давным-давно – отвечаю я немного устало, а про себя думаю – «Я меняюсь, а ты – нет, и я меняюсь быстро ,и Лис был прав, у нас с тобой ничего бы не вышло – у нас разные скорости адаптации к этому миру»

- Как дела?

- Нормально – ну, поздравляю нас, вот мы и перешли в разряд просто знакомых…

Да, я правильно догадалась, недавно расстался с очередной девушкой – скучно, грустно, секса хочется, позвонил по старой памяти. Ну, раз я пришла – значит не против. Все согласно нашим договорам. И даже ведь в этом он не меняется - отыграла знакомую до боли партию, покрываясь мурашками щемящей ностальгии, поцеловала на прощание в губы – нежно и ласково, как тогда, давно, в мае, у Q в подъезде и ушла. Все настолько хорошо знакомо и известно, что даже пришло осознание, что уже как-то и неинтересно. А может, потому что уже было с чем сравнивать. Я понимала, что сама уже не буду искать встреч с ним, ведь даже сейчас, я почти пять месяцев продержалась, это он первый сообщил о желании увидеть меня. И в следующий раз – если я не захочу, я ведь могу и не приходить, ведь верно? Верно Ди, верно.

Мы провели посвящение студентов в колледже, ведь мы уже были «дедами», выпускной группой, мы заканчивали колледж в этом году. Затем отметили новый год – и это время моих разочарованно-усталых переборов партнеров, на один раз - и дальше, ибо всё не то, всё – пустое, а то, что было – даже и ПП теперь мне не может дать, я переросла его, мне нужен парень, который будет гораздо сильнее меня, но, попадались какие-то хлюпики, которых нужно было совращать и подталкивать. И это было грустно. Нет сильных парней.

С Лапулечкой мы совсем перестали общаться – она в это время встречалась с одним женатым мужчиной, была его любовницей, а это не вкладывалось в мою систему ценностей, нет, я не спорю, я сама многим наставляла рога, но, не женатым же. Это табу. Я никогда не уводила мужика из нормальной, крепкой семьи. А в той семье еще ко всему прочему – дети. С Ангелом тоже разминулись – я решала ей какую-то контрольную, она три месяца не могла за нее отдать деньги. (ну и что, что подруга, и с детства её знаю, любой труд должен оплачиваться, я же тратила время на то чтоб её решить, а потом тратила время, чтоб набрать все эти формулы в текстовом редакторе) И так, слово за слово, вместе, припоминая по пути все старые обиды и недоговоренности – скатили нашу дружбу в кювет просто хороших, вежливых знакомых. С Q если даже и где пересекались – вообще не подходили друг к другу, словно и не были никогда знакомы. Она крепко на меня обиделась за ту лошадь-принца на свадьбе Рыжей кот, а мне и не о чем с ней было разговаривать. И всё это было грустно. Нет сильных подруг.

В январе классный час, что-то на тему: «Кто Я?» и я задаю вопрос, на который классная не знает, что ответить, помоему, она даже не ожидала такого вопроса:

- Если сейчас наше самое лучшее время, наша молодость, рассвет наших возможностей, если это – самое хорошее время в нашей жизни, значит, что, дальше будет еще хуже? – а про себя думать: «Куда уж хуже то?» И это грустно… Нет сильных…

А еще мы вышли на последнюю – преддипломную практику. Месяц в школе, в режиме работы настоящего учителя, каждый день по пять –шесть уроков, и после на отлично сданной самой важной практики, руководство школы приглашает меня на работу к ним, учителем информатики. И грех не согласиться, потому что по распределению закинут куда-нибудь в глухую деревню, а тут близко к дому ( я сама выбирала школу-базу практики), знакомый коллектив, уже знакомые дети, удобный график, позволяющий одновременно и закончить учебу в колледже и получать реальные деньги и стаж. И я соглашаюсь. Но, одновременно с этим, понимаю, что педагогика – это не мое совсем, это скучно, это нудно, это нервно. У меня отличные уроки, меня слушают и понимают ученики, уважают коллеги, но это – не мое. Не моя стезя. И это – грустно… Нет…

В феврале 2008, когда я выкладывалась на полную во время практики, среди учебной недели, неожиданно, без предупреждения приходит на наш район мой старый друг ПП, просто сообщает, что он в подъезде. Если я могу и хочу выйти поговорить, мол…

Я догадываюсь, что ему надо, но, сомневаюсь, я даже не знаю – хочу я его или нет - сомневаюсь, он что-то совсем вылетел из моей головы тогда. Ну чтож, выхожу.

Стоим, болтаем. От него никаких действий ко мне. Просто стоим, болтаем. Когнитивный диссонанс – ну и чего позвал-то тогда? Опять что ли самой тебя разводить? Взрослые же люди.Когда же ты дорастешь –то? А в душе понимать - что нет, Ди, ты сейчас не права, не за этим мы здесь.

- Я не хочу, Ди – останавливает он меня.

- У тебя сейчас есть девушка и с ней всё серьезно? – даже не угадываю я, просто - знаю.

- Да – соглашается он

- У вас с ней потрясающий секс и тебе уже не надо ей изменять, поэтому ты не хочешь меня – мне никто это не говорит, я просто это знаю, я просто слишком хорошо знаю тебя, ПП.

- Да, откуда ты знаешь? – удивляется он.

- Я просто знаю. Я просто слишком хорошо тебя знаю. А меня позвал просто поговорить – пообщаться как со старым другом. Мы же друзья…

- Ну да…

Даже не больно, не обидно, я знала, что так оно и будет когда-то.

Понять и принять человека настолько, что знать весь его внутренний мир, подняться настолько, что понимать его сущность, его желания и мысли… Заглянуть в мир другого человека настолько, что хорошо понимать – что там нет того – священного Грааля, который так был нужен мне. Подняться на вершину горы и обнаружить – что ожидаемого сундука с сокровищами там нет, ничего нет, пустота. И это всё. Понять, что это не мой человек – понять не «снаружи», потому что расстались там или он мне в дружбе отказал, или он сейчас близости не хочет – я и сама то не очень уже и хотела, если честно. Понять «изнутри», самостоятельно заглянув и нырнув в его мир полностью, приняв его душу такой, какая она есть. Узнать человека настолько, что самостоятельно разочароваться. И это - грустно…

Март - закончить и сдать практику на отлично, неделю проработать и в школе и в то же время проучится в колледже. У меня было тогда всего четыре часа в неделю, но, всё равно это было достаточно круто, я удивила многих одногруппников и преподавателей тем, что сама, без распределения, нашла работу по специальности, продолжая учится в колледже. Но меня почему-то это не радовало. Не то что бы это было сложно, я просто во многом разочаровалась тогда. В своей профессии, в своей учебе, в своих подругах, в шумных пьяных компаниях, в парнях, что были у меня, в ПП, в конце-концов. Разочароваться в самой жизни, в самой себе. Я – бессмысленна и бесполезна. У меня нет будущего. Бесперспективняк.

Последний акт агрессии – направленный на себя, выпить всю аптечку – я дочь медика и знаю, что жрать надо не витаминки –  психотропные, психолептики, снотворные, седативные, антибиотики и антигистаминные препараты, я знала, что я делаю и зачем. Все  же было осознанно и по добровольному желанию... Это не из-за ПП вовсе, дело не в тебе, дело во мне... Это я разочаровалась во всем. Простите меня.

И уснуть.

Знаешь, мне тоже порой сняться страшные сны

Они заставляют меня забираться в пустые углы...

15. Холодная весна, холодное лето (В.Цой(Кино) – Закрой За Мной Дверь, Я Ухожу)

Вышла замуж его первая любовь, его первая девушка, его первая во всем Рыжий кот.

Я, наверное, прошла бы мимо своих старых друзей, но, меня окликнул Мара:

-О, Ди! Привет, ты что тут вечером такая красивая шатаешься? – он произнес это довольно добродушно, и правда заботясь о моей безопасности. Я коротко объяснила, что вот мол, со свадьбы иду.

-Да, мы в курсе уже, а что, Рыжий кот тебя позвала что-ли? А вот его – он указал на сидевшего у стены дома ПП – не позвала, вот оно как – словно оправдывая его состояние, продолжал Мара.

- Ну, это её дело, наверное, кого приглашать, а кого нет, я бы, выходя замуж – тоже бы бывших парней не позвала – невозмутимо заметила я.

- И то верно – согласился со мной Лис. Мы поболтали о том, у кого как дела, как учеба. Реныч спросил, как у Ангела дела, общаемся ли мы. Интересный получался расклад, только что я была на банкете с девчонками, а сейчас стою в компании их бывших парней, а девчонки – стоят на остановке, а, может, уже уехали.

Мы зашли в подъезд – на улице было жутко холодно, начало февраля всё же с его темно-фиолетовыми порывами ветра; парни пили пиво, я, после шампанского, уже не пила. В принципе, мне можно было уже уходить в сторону дома, но, по старой памяти, решила поговорить с ПП, выслушать его, быть может, если ему это необходимо, всё же я чувствовала какую-то ответственность перед ним.

- Как дела? – спросила я для начала, прекрасно видя, что дела у ПП не очень.

- Ди, не надо сейчас ничего мне говорить – еле разобрала я его невнятную речь – мне ничего не надо сейчас, только пиво вот мне надо – захохотал вдруг он.

Он был в неадекватном состоянии, и все мои попытки как-либо разговорить его, чтоб он как обычно, выплеснул на меня свою боль – не увенчались успехом, сегодня он был закрыт и не собирался делиться со мной своими мыслями.

- Ты сама говорила Ди, что я заебал тебя своими проблемами, так иди же, я сам во всем разберусь, мне не нужна твоя помощь и твои разговоры, мне ничего сейчас не надо – отталкивал он меня.

Больно, мне уже не доверяют, так как раньше, ибо я сама же послала его в последний раз, когда ПП открывался мне в начале декабря и рассказывал о смерти Гоши. Радостно, оттого, что наконец-то до него дошло, что со своими проблемами и негативными чувствами человек должен разбираться самостоятельно, а не вываливать это на окружающих.

Я попыталась действовать мягко, погладила его по голове, как маленького ребенка, но, он опять оттолкнул меня. Видевший наш диалог Лис, подошел ко мне, отвел чуть в сторону, сказал так, чтоб ПП не слышал:

- Ди, знаешь вот то, что ты сейчас видишь - это весь он. Это весь ПП. Как на ладони. Он не сможет дать тебе больше, чем ты можешь дать ему, больше, чем ты требуешь от него. Он гораздо слабее тебя. Он не сможет согреть тебя своим теплом, ему самому света еле хватает.

- Так я и хочу, чтоб он стал сильным. – возразила я толстячку Лису

- Ты не сможешь одна, если он сам не захочет. А он сейчас, как видишь, ничего не хочет. Ты не сможешь всю жизнь тащить и его и себя вперед и светить за двоих. Иди домой, Ди. Не мерзни, просто иди домой.

О, мой честный, и жестко-мудрый Лис, ты очередной раз прав, просто прав - я жутко замерзла в своей тоненькой курточке и капроновых колготках, мне действительно, просто надо идти домой. Я пришла на остановку, но было уже поздно, автобусы уже закончили свои рейсы, уехав в депо. На такси у меня не было достаточно денег. И да, я просто пешком пошла из одного района в другой, шесть остановок, около часа под горку… Когда идешь – не так холодно, ведь правда? Но, если мне холодно, и ему сейчас холодно, и правда, как мы можем согреть друг друга своим теплом? О боже, Лис, откуда ты только всё знаешь?

Потом мы встретились с ПП через три недели, когда он, наконец, успокоился, пришел в себя и позвал меня. Я понимала уже, что требовать что либо от него было бы глупостью с моей стороны. Просто увидеться, просто поболтать, возможно – завершить отношения, если до этого дойдет, возможно, просто заняться сексом – если дойдет до этого – смотреть по ситуации.

Его родителей и братишки не было дома, и ПП, сразу с порога, еще в прихожей, ничего не объясняя и даже не говоря и толком не дав мне раздеться, начинает целовать меня, показывая, что, скорее всего события развернутся по второму сценарию. Ну, окей. Мы ласкали друг друга в прихожей, мы целовались на лестнице, ведущей на второй этаж, мы были очень сильно возбуждены и взлохмачены, когда добрались до его комнаты. Сейчас, вспоминая об этом, я понимаю, это был единственный раз, когда инициатива была с его стороны, когда он «вёл» меня, а не я – его, как обычно и привычно, и мне это нравилось. Что–то новенькое и необычное. Он закинул меня на стол и положил на спину. «Я хочу так» - сказал он. Наконец-то он взрослел и учился быть мужчиной в настоящем понимании этого слова, думала я. Ведь мужчина должен вести женщину по жизни, а не она его, лишь иногда позволяя ей управлять им. Может, это попахивает и дискриминацией – но, я считаю, наиболее сильные и крепкие отношения – это когда мужчина пробивает дорогу вперед, а женщина – обустраивает тыл, уют, быт. Если музыка – то мужчина это музыкант, а женщина – инструмент, если танец, то мужчина должен задавать траекторию и порядок фигур. Я же слишком забивала его инициативу, делая обычно все сама, не дав ему даже дорасти до этого. А сейчас – он сам принял такое решение, а не я, сам выбрал позицию. Делал всё сам. Отлично же.

В самый пик своего удовольствия, когда на доли секунды теряется контроль и чувство реальности происходящего, ПП произнес имя. Я бы хотела бы написать – мое имя, но, оно было не мое. Это имя принадлежало Рыжей кот.

Мир завис на мгновение; чувствовать учащенный стук сердца, видеть его ошалело-испуганный взгляд, он сам себя удивил в тот момент, мгновенно отпрянуть назад, ловко спрыгнуть со стола и молча, ничего же не надо говорить, всё он уже сам сказал – одеваться. Быстро, но не спешно-торопливо в панике, а так, мол, всё, спасибо, мне на сегодня достаточно. Он схватился за голову, когда я натягивала джинсы, он просил прощения, говорил, что это само вырвалось, что он просто еще не отошел от воспоминаний о ней, что он еще с её свадьбы, бывает, думает о ней, но, можешь ничего не говорить, ПП, ты уже всё сказал. Твое подсознание сказало. И мне достаточно.

Сбежать вниз по лестнице, словно по горному уступу, отбивая дробную ножками по ступенькам, натянуть обувь и куртку, и, услышать щелчок замка двери.

- Нет. Я не пущу тебя, пока ты меня не выслушаешь – он догнал и остановил меня у входа – пойдем хоть перекурим, поговорим, нормально попрощаемся.

- Ты уже сказал сегодня достаточно, ПП – вежливо, но требовательно убрать его руку, накинуть капюшон на голову и шагнуть вперед, через порог, словно преодолеть какой-то предел. Слез на удивление, не было. Он пытался еще остановить меня на улице, но бесполезно. Он приходил ко мне на следующий день и звонил – но я не брала трубку или просила маму сказать, что я не дома. Это был слишком сильный плевок в мою душу, я готова была простить ему многое, но, наверное, не это. Это был сильный удар под дых моему самолюбию, гордости и самооценке. Как знать, может, всё это время, когда мы были близки – он представлял вместо меня – её? Как знать, может тогда, в ветреном феврале, после её свадьбы – он просто решил «отыграться» на мне, за то, что у него не получилось когда-то с ней. Было даже не то что бы больно, было очень стыдно перед самой собой.

Без особых приключений прошел мокрый, холодный март, я опять погрузилась в учебу, чтоб отвлечься, там у нас подходила к завершению практика – оставались только уроки в малокомплектной школе, на носу были закрывающие экзамены и конференции, сдача курсовых. Наверное, тогда, лишь бы не думать о нём и о себе – я набрала себе шабашек, ну, то есть писала не только свой курсовой проект, но и девчонкам с группы. Это как сейчас везде в Интернете есть – дипломы, курсовые, контрольные на заказ, а тогда еще многие вещи вручную перепечатывались с книг и с конспектов педагогов. Я слушала Цоя, а в особые минуты грусти – покупала себе бутылочку Старого Мельника и пила её одна, сидя на крыше старого гаража возле того места, где мы разговаривали с ним в ноябре и откуда мы начинали свои лыжные прогулки. Мне уже не нужны были ни компании с их моральными рамками и нормами, ни подруги с их лживостью и подлостью, ни друзья-парни, у меня вообще всё либидо упало тогда. Я – самодостаточна. То, что пыталась открыть я в ПП, я открыла себе в темно-прозрачных холодных сумерках апреля. Я зарывалась в конспекты и распечатанные листы курсачей, через знакомых моих знакомых, узнала, что у ПП в данный момент опять есть девушка, ну у одной моей одногруппницы бывшая одноклассница училась с ПП в параллельной группе, и, собственно-то и девушка его новая была с технаря – училась в одной группе с этой одноклассницей. Да и не важно. Наш город слишком тесен. Девушка и девушка, совет им да любовь, а мне еще практическую часть в курсовой в Экселе пробивать и высчитывать. В то же время меня впервые пригласили на официальную работу – там же, у нас в колледже, помощником лаборанта, сидеть – печатать разные нужные бумажки и я совсем перестала что-либо успевать. А еще была предлагерная практика по субботам, ну подготовка к нашей летней практике в детских лагерях, поэтому в воскресенье я тупо отсыпалась за прожитую неделю. Некогда мне было. В этом аврале, который я сама же для себя создала – я успокоилась. К концу мая вернулось сексуальное желание, какое-то стремление строить что-то новое с новым человеком. Нужно было завершить наши дурацкие отношения с ПП, а то я как-то по-детски убежала тогда в феврале. Нужно поставить точку и жить дальше.

Просвет в моем «плотном» графике вырисовался в начале июня – сессию и курсовые мы уже закрыли, а в лагерь должны были уехать вот на днях. Да и было такое желание как-то отметить этой встречей конец четвертого курса – мой весенний бешеный ритм всё же вымотал меня, нужно было перевести дух. Да и так, чтоб в случае чего, ПП не искал меня летом, так как я вернусь из лагерей только во второй половине августа, чтоб не беспокоил лишнего моих родителей – если вдруг я ему понадоблюсь, предупредить, что летом в городе меня не будет.

Можно сейчас сколько угодно искать причины и отмазки, по которым я хотела с ним встретится снова. Одной из них было и желание заняться сексом, но, не хотелось в спешке искать нового партнера, а тут, как он сам говорил – старый конь борозды не портит.

Позвонить, договориться, придти, как ни в чем не бывало, как будто и не было ничего. Он говорит, что у него девушка есть, а меня это смешит и подзадоривает: «Это тебе когда-то мешало?» Опять веду я, опять я его провоцирую, это мое желание, а не его. Говорю, что уеду на всё лето, а он мстит: «Да я и не собирался тебя искать, вообще-то, ты же сама ушла». Да и хрен с тобою, ПП, больно надо, так – потрахались-разбежались, забудь. Снял мое сексуальное напряжение – и на этом спасибо. Уже проще отношение, уже чисто так, по барабану, просто я знаю, что моему телу нравилось, как делал это он, и я просто его использовала, подзарядившись от него перед летней своей практикой, а то кто знает, как оно там. Решили – что никто никому ничего не должен, никто никому ничего не обещает, если одному из нас захочется встретиться для определенной физической цели - то встретимся, если желание будет обоюдным, если же кому-то не захочется – то, чур не обижаться. Спокойные такие, всё по полочкам разложили, перекурили, посмеялись. Мирно всё вроде даже. Останемся друзьями, ага.

В дверь звонят. Кто это, если родители с братом поехали в деревню, а у ПП сессия, поэтому он в городе? Мирный мой и рассудительный мальчик немного начинает паниковать, он знает что это его девушка с технаря. «Я опять пришла немного не в то время, да?» - смеюсь я. А мне действительно смешно, мне интересно, как он будет выкручиваться, я же не собираюсь отсиживаться в шкафу.

Ладно, лохматые, красные, взъерошенные, не смотря на все попытки привести себя после секса немного в божеский вид, но, хотя бы одетые, открываем входную дверь. Стоит милое созданьице, хлопает своими большими глазками, с длинными накрашенными ресничками, тянет обиженно «Ты что не открываешь? Я звоню-звоню…» Потом мозг у блондиночки включается: «Ой, а ты кто?» - наконец-то замечает меня. Я смотрю на нее прямо и с улыбкой, мои глазки горят: «Да мы так, друзья с ПП. Старые» - и пытаюсь не рассмеяться в голос. Её глаза становятся еще больше, женщина всегда поймет женщину на подсознательном уровне, она видит моих чертиков в глазах, она слышит этот еле сдерживаемый смех. ПП торопливо целует свою в губы, пытается как-то замять, как-то съехать, на том, что я так за какими-то тетрадками заходила, торопливо сует мне что-то в руки, какие-то братишкины тетради, что валялись на комоде в прихожей и всеми правдами-неправдами пытается меня выставить за дверь. Эй-эй, полегче, а то я могу и как есть ведь вывалить твоей девушке сейчас, а не прикрывать твою задницу, скотина ты эдакая.

-Айда, хоть покурим-ка, по-нормальному попрощаемся, а то вдруг и не увидимся больше никогда, кто знает – остегиваю его я, чтоб не забывался, а то тоже мне, ловелас тут нашелся.

ПП смиренно натягивает ветровку, выходим все вместе из тамбура на крыльцо подъезда, на улицу. Девица ничего не понимает, стоит рядом, молчит. Косится на меня, за то, что я еще и курю. Я беру у ПП зажигалку, совершенно по-свойски беру у него сигарету, легкий Петр I (у меня были свои, но это же такой кайф, видеть её глаза сейчас), он прикуривает мне. Курим молча. ПП смотрит на меня и в его глазах такое : «Зачем ты так, Ди?»

- Ты хороший человек, ПП. Была рада с тобой общаться. Я благодарна тебе, за все, что ты для меня делал – подвожу какие-то итоги я, похлопывая по тетради, будто говорю о них. Я все же прикрываю тебя, помни это, мой дурачок.

- И с Вами, девушка, приятно познакомиться. Не обижайте его, он – ранимый – обращаюсь я теперь к блондиночке с техникума. Тушу окурок ногой, разворачиваюсь и уже больше ничего не говорю. В плеере звучат строки песен Цоя - и про пачку сигарет и про то, что я ухожу, но дело даже не в этом, у меня за ухом его сигарета, которую я стрельнула у него на дорожку. Я даже не обижаюсь на него за его очередную девушку – а разве когда-то было иначе? У меня целое лагерное лето впереди, мне нужно идти дальше, мы довольно неплохо попрощались и тема вроде бы и закрыта уже и возможно, здесь и надо остановиться, но инерция в отношениях такая штука, которая не позволит просто так взять и уйти. Но, я хотя бы начала постепенно слезать с нашей бешено-крутящейся дурацкой карусели.