затяни напоследок любимый Camel,
вспомни сбой системы под гул подземок,
и в привычной драме в прицеле камер
"удиви" подписчиков в инстаграме.
восхитись новой смерти в игре престолов,
удались из вк, "не сказав ни слова".
и под прессом прессы — сети вдовесок
напиши комментарий под новый версус.
забронируй билеты в гниющий Питер,
и как лидер, ведущий толпу на митинг,
вспомни мир перед боем и сладостный вздох нив,
а потом вместе с этим мейнстримом
сдохни.
На моих глазах умирали люди,
И я видел смерть, и я слышал горе.
Каждый, кто другого за что-то судит —
Тот внутри себя никогда не спорит.
На моих глазах задыхались души,
Видя бога в обочинах автострад.
Ты подумаешь, прежде чем ценности рушить,
Когда знаешь — за это был кто-то распят.
На каждом первом экране - порнуха,
каждый второй сгорает от боли,
каждая третья - продажная шлюха,
каждый четвёртый из нас алкоголик,
у каждого пятого доза в кармане
и чувство, что он обреченности даль настиг,
ибо лишь раз оказавшись в нирване
есть риск не вернуться к реальности;
каждый шестой тупо трендами ранен
и пафосно ловит кашель от пара,
каждый седьмой в одиночку горланит
то, что на людях считает зашкваром,
каждый восьмой хочет просто уехать
с убитой надеждой на переворот,
каждый девятый в разбитых доспехах
каждый десятый скоро умрёт.
В городе, где из каждой молекулы веет провинциальностью,
Где путь тернист (а я проходить лабиринт устал).
Там, где для каждого жителя максимальная дальность - юг,
И потолок перспективы прибит на уровне плинтуса;
В выцветших улицах, выпитых в дно прогулками,
В пыльных квартирах с вечно закрытыми окнами,
Там, где с обидою нервно шепчет про гул камин,
Там, где поэт не находит цензурных строк на мир;
Там, где без дозы все онемевше-кротки,
Где каждый за баррикадами — в
"Своей Обороне";
Вы — только жили в городе цвета окаменевшей водки,
Я в нём —
В гробу бесполезных дней — похоронен.
Ты отойдешь и забудешь о ссоре
и гордости завтра под вечер.
Набираешь любимый заученный номер,
а там только автоответчик.
Вечно...
Я не искатель причин в преграде
и не сторонник пустых бравад.
Вся моя жизнь — на листах тетради,
вся моя жизнь — темнота и слова.
Новое утро — как новый праздник.
Чувство земли не подвластно каретам.
Плаха — не просто место для казни,
плаха — последняя сцена Поэта.
Дума о прошлом в объятия сна летит,
"Быть" или "нет" — вечный спор жесток.
Вся наша жизнь — совокупность памяти,
её бесконечное торжество.
Путь победителя горечью устлан.
Слёзы сменяются страстью вьюг.
Хватит бояться признаться в чувствах,
хватит бояться сказать "Люблю!"
Хватит быть тем, кто на ближних виснет,
строя задушенного кита.
Смерть — это не завершение жизни,
это всего лишь её этап.
(c) https://vk.com/shhwed
За границами тонущих дней и экранов,
исскучавшись по тёплым уютным ночам,
я наткнулся на мерзкую саблю обмана
и внезапно прочёл между строчек "прощай".
***
На исписанном красками жизни холсте
отражается падаль на стоптанной вере.
Я готов заковать километры в кастет
и лукавому вмять 'одобрение' в череп.
Неужели мой Храм был так просто украден им?!
Злоба выела воздух, не оставив ни вдоха.
В исцелении сердца — известные стадии:
мне хуево-мне больно-мне сложно-мне водки-
мне похуй.
***
Ты мечтаешь построить свой мир из тепла,
озаряя "тех самых" весенней пыльцой.
Я любил...
Но уж если ты не смогла,
так имей же, блять, совесть
признаться
в лицо.
мой голос видел Бога и не дрогнул перед ним,
мой внутренний Эдем давно от злобы перегнил,
мой яркий слог в молчание перековал Гефест,
я видел смерть таланта в отражении небес.
блиндаж воспоминаний отравой сокрушив,
я вечно просыпаюсь в том городе души,
где жизнь — дорога к смерти и ставка на кону,
где продан за тщеславие духовный Байконур.
где умирает в муках забытое добро,
где я ищу последний потерянный патрон,
стесняясь пьяной мысли в туманной голове:
"стреляет — не оружие, стреляет человек".
и пусть никчемно катится в могилу наша жизнь,
но блядского предательства — никто не заслужил.
