Я прям слышу этот голос: "...Великая Отечественная война, которую вёл советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена, Германия полностью разгромлена...."
В советское время попали мы с группой товарищей в Останкинский телецентр по делам. Нормальная обстановка, по коридорам бродят очень известные люди и никто им вслед голову не поворачивает. Поскольку время настало обеденное, занесло нас в столовую. Большое помещение, человек на триста, длинная стойка, где набирают «комплексные обеды» - все, как у всех. Заходит в столовую Левитан (тот самый). Он уже был очень стар, но голос еще прежний - "от Советского Информбюро". Причем в тексте - сплошные заглавные буквы у него получались. Входит, стало быть, берет себе комплекс, садится, начинает обедать. В столовой стоит постоянный шум, поскольку все говорят одновременно. Вдруг в этом гуле наступает общая пауза (говорят: "милиционер родился"). И в наступившей тишине на весь зал слышен с детства знакомый голос, торжественный, как в словах "наши войска заняли Берлин": - А супец-то нынче... говно!
Как тогда телебашня не рухнула - до сих пор не пойму.
Просит Левитана Никита Владимирович Богословский нарисовать что–нибудь на листке бумаги. Тот отпирается, говорит, что никогда в жизни не умел рисовать. — Ну, нарисуй хотя бы домик, ведь это так просто! Короче говоря, уговаривал он его, уговаривал, и Левитан сдался.
Нарисовал домик, из трубы дымок идет. Такой примитивный, детский рисунок. Никита Владимирович взял этот рисунок, вставил в рамку под стекло, повесил у себя дома и с каждым, кто приходил к нему в дом, на что–нибудь спорил, что это подлинный Левитан.
Вспомнилась байка про Левитана:
В советское время попали мы с группой товарищей в Останкинский телецентр по делам. Нормальная обстановка, по коридорам бродят очень известные люди и никто им вслед голову не поворачивает. Поскольку время настало обеденное, занесло нас в столовую. Большое помещение, человек на триста, длинная стойка, где набирают «комплексные обеды» - все, как у всех. Заходит в столовую Левитан (тот самый). Он уже был очень стар, но голос еще прежний - "от Советского Информбюро". Причем в тексте - сплошные заглавные буквы у него получались. Входит, стало быть, берет себе комплекс, садится, начинает обедать. В столовой стоит постоянный шум, поскольку все говорят одновременно. Вдруг в этом гуле наступает общая пауза (говорят: "милиционер родился"). И в наступившей тишине на весь зал слышен с детства знакомый голос, торжественный, как в словах "наши войска заняли Берлин":
- А супец-то нынче... говно!
Как тогда телебашня не рухнула - до сих пор не пойму.
— Ну, нарисуй хотя бы домик, ведь это так просто!
Короче говоря, уговаривал он его, уговаривал, и Левитан сдался.
Нарисовал домик, из трубы дымок идет. Такой примитивный, детский рисунок. Никита Владимирович взял этот рисунок, вставил в рамку под стекло, повесил у себя дома и с каждым, кто приходил к нему в дом, на что–нибудь спорил, что это подлинный Левитан.