Koldyr

Впервые он увидел ее осенней ночью, когда лихорадка бросала его то в жар, то в холод, а дым от костра смешивался с тяжелым ароматом гниющих листьев и смрадом, исходящим от тел умирающих мужчин.

Сам Фрэнсис Джон Фостер был ранен в бою три дня назад. Сутки ему пришлось пролежать под дождем на холодной, пропитанной кровью земле, потому как здоровых и сильных мужчин, способных подбирать раненых, после боев обычно не хватало. Но наконец Фостера все-таки обнаружили и доставили в госпиталь.

Первый вечер в палатке для раненых показался ему почти раем. Его накормили, и он глубоко заснул на целые сутки, перемежая стонами сон и краткие минуты бодрствования. На следующую ночь Фостер спал уже не так крепко. Впрочем, едва он попытался встать, как тут же повалился обратно и снова заснул, едва ли сознавая, как болят его раны.

Однако на третью ночь он открыл глаза и понял, что окончательно проснулся. Боль подступила вплотную, заставив Фостера ощутить, как невыносимо ноет его плоть там, куда впился осколок мины, и как болит сломанная в двух местах рука. И тут он увидел женщину.

Она стояла в дальнем конце палатки, негромко разговаривая с одним из раненых — молодым мужчиной с черными волосами, которому накануне ампутировали раздробленную снарядом ногу. «Похоже, этому повезло больше, чем многим из наших парней», — решил Фостер, разглядывая черноволосого. Молодой, выносливый, крепкий парень выглядел так, будто дела его шли на поправку. Культя, судя по всему, заживала хорошо, и черноволосому предстояло вскоре покинуть больничную койку.

А вот женщина в таком проклятом месте, как походный госпиталь, показалась Фостеру поистине странным зрелищем. Все «медсестры», которые ходили за ранеными, были мужчинами, и чаще всего эту обязанность приходилось исполнять дюжим морским пехотинцам. Должно быть, эта женщина пришла из ближайшего поселка, чтобы навестить оказавшегося в госпитале родственника, и принесла ему кое-что из еды.

Фостер прикрыл глаза, когда волна тошноты накатила на него, а затем, почувствовав себя немного лучше, осмотрелся по сторонам. Справа от него на низкой койке лежал курчавый мальчик, на вид не старше четырнадцати лет. От него исходил густой запах мочи и гноя. Однако Фостер, уже давно привыкший к резкому аромату пороха и больничному зловонию, едва различал его. В дальнем углу от мальчика, которого, как припомнил Фостер, звали Вилли, храпел какой-то толстяк с красным лицом.

А этот пьян, рассеянно подумал Фостер, позавидовав человеку, которому при помощи неизвестно как добытой жидкости удалось хотя бы на время сбежать от страданий. Теперь толстяк крепко спал, причмокивая во сне пухлыми губами. Фостер не знал, что там не в порядке с этим толстяком, но выглядел тот так, как будто находился здесь дольше всех остальных пациентов, но все еще вряд ли мог оставить больничную койку.

Слева от Фостера лежал пожилой сержант, мужчина лет пятидесяти с небольшим, которому сейчас, однако, можно было дать гораздо больше. Его кожа серого оттенка висела складками на теле — свидетельство того, что раненый изрядно потерял в весе. На протяжении всего времени, пока Фостер смотрел на сержанта, тот не открывал глаз, и только едва заметное ровное дыхание выдавало, что он еще жив. Скользя взглядом по узкому проходу между радами коек, Фостер мог видеть и других, таких же бедолаг, как он: раненых с перебинтованными головами, с повязками на глазах, с обрубками рук и ног, с белыми пеленами на туловищах.

Днем большинство из них переговаривались друг с другом о том о сем, и это облегчало боль, но ночи были куда хуже. Некоторые, правда, спали, ускользнув от боли и страданий, царящих вокруг, а вот другим в эти темные часы приходилось несладко. Фостер слышал рыдания, проклятия, стоны, всхлипывания, в то время как остальные молча метались в жару лихорадки. Изредка тот или иной голос молил Бога о смерти.

В конце палатки, в нескольких шагах от того места, где сейчас стояла женщина, так удивившая Фостера своим появлением, находилась высокая передвижная ширма. Когда-то она была стерильно-белой, но теперь почти по всей ее поверхности красовались бурые, желто-зеленые и черные пятна — кровь и гной несчастных, попадавших за ширму на стол к хирургу. Крепкий стол, на котором прошло столько операций, служил барьером, отделяющим это пространство от скромного кабинета хирурга, где тот хранил свои устрашающие инструменты и небольшой запас лекарств.

Женщина, посмотрев на Фостера, поймала его взгляд и послала ему улыбку. Фостер невольно подумал, что эта дама чертовски хороша собой, более того — она показалась ему самой красивой из всех женщин, которых он когда-либо видел. Тяжелый узел собранных на затылке длинных волос открывал стройную шею. Волосы мерцали красновато-золотым оттенком, хотя, возможно, так казалось из-за царившего в палатке полумрака. Фостер не мог разглядеть, какого цвета глаза у незнакомки, но зато хорошо видел, что ее губы были алыми и полными, а кожа — мраморно-бледной. «Что ж, среди леди нашего Юга такое встречается нередко», — вздохнув, подумал Фостер. Она была в платье из хорошей материи глубокого серого цвета, напомнившего Фостеру цвет солдатского обмундирования.

«Да, это похоже на форму, которую мы носили», — подумал Фостер, отметив краем глаза прибытие новых пациентов. На некоторых из них все еще были надеты мундиры — серые, с желтой отделкой цвета калифорнийского ореха, но даже те, на ком сохранились лишь жалкие обрывки обесцвеченной ветоши, не выпадали из цветовой гаммы армии Юга — теперь эти раненые и умирающие мужчины сами были изжелта-серыми и окровавленными.

Фостер заметил, как женщина, гибко изогнувшись, наклонилась к своему собеседнику с ампутированной ногой и взяла его за руку. Фостер отвел взгляд — безусловно, она была сестрой или невестой черноволосого парня.

Фостер опять задремал, а когда он проснулся, незнакомка исчезла.

На следующий день черноволосый умер.

Доктора пришли в палатку после полудня и осмотрели каждого пациента. Фостеру они сказали, что он должен больше спать и принимать какие-то вонючие микстуры. На обед в этот день ему дали жидкую кашу, сваренную на бульоне из цыплят, но всяком случае, Фостеру хотелось думать, что цыплята там присутствовали, когда он хлебал ложкой водянистую массу с плавающими в ней кусочками дикого лука. И это была единственная пища, которую мог вынести сейчас его желудок.

Наступила ночь, оказавшаяся для Фостера еще более мучительной, чем предыдущая. Боль охватила его тело, спускаясь к ногам до тех пор, пока все его члены не оказались охвачены жаром, сломанная рука пульсировала и ныла при каждом вдохе и выдохе. Однако не эти мучения заставили задуматься Фостера о своей дальнейшей судьбе, ему не давали покоя мысли о делах житейских — в частности, о его семье.

Семья Фостера ждала его у себя дома в восточном штате Теннесси, и он надеялся, что с божьей помощью вернется к ним в ближайшее время. Он очень хотел бы отправить домой письмо или получить весточку оттуда, но никто не подходил к нему и не спрашивал, не нужны ли ему перо и бумага, и не предлагал помощь. Поэтому Фостер писал письмо Саре и родителям лишь в своих мыслях. Каждую ночь Фостер возвращался к строкам, сочиненным им накануне, тщательно обдумывая каждую фразу, каждое слово, повторяя их вновь и вновь. Честно говоря, он полагал, что это был единственный способ не сойти с ума от боли.

В эту ночь сосредоточиться на письме ему не удалось.

Фостер спал беспокойно, часто просыпаясь, и, открыв и очередной раз глаза, внезапно вновь увидел ту женщину с медно-золотистыми волосами. Впрочем, возможно, незнакомка ему снилась. На этот раз она опустилась на вторую койку от двери и, как показалось Фостеру, каким-то непостижимым образом скользила по телу спящего солдата, опираясь ему на грудь и что-то шепча. Ее распущенные густые волосы свисали по обеим сторонам кровати, но и сквозь эту завесу Фостер мог видеть, как ее грудь вздымает вырез платья. Он моргнул, и видение исчезло, а когда он проснулся утром, то мужчина, лежащий на этой койке, — ирландец с огненно-рыжими волосами — разумеется, был уже один.

В течение всего дня Фостер, всеми силами пытающийся принять сидячее положение и удержаться в нем, думал о своем ночном видении. Каким странным оно было! Фостер не отличался необузданными сексуальными фантазиями и никогда даже и не думал ни о чем подобном. И что бы это все значило? Поразмыслив, Фостер решил, что все это ему привиделось оттого, что он уже очень давно не был с женщиной.

Фостер увидел, как мужчина, лежащий на койке напротив него, взял ложку и принялся за кашу, миску с которой ему сунула в руки одна из «сестер». Что ж, пожалуй, пора свести небольшое знакомство, решил Фостер и, выждав момент, когда взгляд мужчины обратился к нему, представился:

— Джон Фрэнсис Фостер.

— Уэбстер Лонг, — последовал ответ.

Они обменялись сведениями о том, кто в каком полку воевал, поговорили о сражениях, в которых довелось участвовать, и обсудили последний бой, который привел их на койки в лазарете. Лонг, рядовой, был добровольцем, так же как и Фостер. Удар неприятельского штыка лишил его одного глаза, и теперь голова Лонга была так сильно замотана повязкой, что Фостер даже не мог сказать, какого цвета волосы у его собеседника. Зато он видел длинные роскошные усы Лонга и проницательный светло-голубой глаз. Фостер, забывшись, резко повернулся к соседу, и тут же его пронзила сильная боль.

— Послушай, ты не видел здесь ничего странного прошлой ночью? — спросил он несколько мгновений спустя, когда его отпустило, и Фостер, отдышавшись, смог устроиться поудобнее.

— Странного? — Лонг задумался, держа в руках кусок кукурузной лепешки. — Что ты имеешь в виду?

— Здесь была женщина. Я видел ее прошлой ночью и позапрошлой.

Лонг покачал головой:

— Вряд ли ты видел женщину. Это был сон. — Лонг усмехнулся. — Хотел бы и я увидеть такой.

Фостер усмехнулся в ответ:

— Нет, приятель, говорю тебе, я видел женщину! Вот здесь. — И он подбородком указал на ту койку, где спал рыжий ирландец.

— Этого я не видел. — Лонг отправил в рот последний кусок лепешки, а затем стряхнул крошки с усов. — Она хоть хорошенькая была?

— Красивая… — задумчиво ответил Фостер.

— Ну, так расскажи мне, приятель! — Лонг устроился поудобнее, опираясь спиной на стенку.

Фостер принялся описывать в подробностях, как выглядела незнакомка. Он старался рассказать все как есть, но в какой-то момент начал невольно приукрашивать свое повествование. Проницательный светлый глаз Лонга был выжидающе устремлен на него, и Фостер понял, что тот ждет чего-то необычного, чего-то такого, что отвлекло бы его от тяжелых дум и собственных ран. И Фостер решил оказать товарищу эту услугу.

— Ангел! — вздохнул Лонг, когда Фостер закончил свою историю.

— Вот и я так думаю, — кивнул Фостер.

Честно говоря, он и вправду никогда не видел таких красивых женщин, как эта. Его Сара тоже была хорошенькой, а все-таки не такой, как ночная гостья. Саре ведь приходилось работать вместе с мужем на ферме, ее руки огрубели и покраснели, а нежная кожа обветрилась и потемнела. «А какая она все же была красотка в тот день, когда мы поженились, три года назад», — вздохнув, подумал Фостер.

В это время один из «медсестер» — это был рослый парень, и Фостер знал, что «медсестры» должны обладать изрядной силой, чтобы удерживать на операционном столе раненых мужчин, которым отпиливали конечности без всякой анестезии, — зашел в палатку. Он провел перекличку выздоравливающих, начав с коек Фостера и Лонга, а когда достиг противоположного конца, то крикнул другой «медсестре»:

— Этот умер! — указав на рыжеволосого ирландца.

Фостер подумал было, что тот просто спит. Но тут «медсестры» вдвоем подхватили тело ирландца и понесли его к выходу. Фостер и Лонг тревожно переглянулись, но ничего не сказали. Часом позже на койке рыжеволосого уже лежал, вскрикивая в бреду, другой солдат, раненый в только что закончившемся бою.

Днем Фостер немного поболтал с Лонгом и с другими парнями, которые были в сознании и могли разговаривать, когда же настала ночь, неся боль и страдание, он понял, что готов заснуть.

Однако его тревожило то обстоятельство, что Лонг, судя по его словам, не видел никакой женщины. Спросить тех двух мужчин, с которыми она была, Фостер тоже уже не мог. Он подумал, что, может быть, повязка на голове Лонга помешала тому увидеть незнакомку, однако все это начинало казаться Фостеру очень странным.

Фостер прикончил свой кусок кукурузной лепешки, показавшейся ему необыкновенно вкусной, несмотря на то что она сочилась холодным жиром, быстро выхлебал из миски жидкий бульон и попросил добавки. В первый раз за все время пребывания в госпитале Фостеру захотелось съесть больше, чем наливали ему в тарелку.

Облегчившись в ночной горшок, который один из «медсестер» держал с таким злобным выражением на физиономии, как будто предпочел бы убивать раненых, а не ждать их выздоровления, Фостер обессиленно растянулся на грубой простыне. Солнце уже давно село, и в палатке становилось прохладно. Свежий вечерний ветерок донес до Фостера запах свежескошенного сена, и он припомнил высокие стога, окружавшие поле боя. Должно быть, их госпиталь находился неподалеку от фермы, на которой кто-то еще продолжал работать. Фостер вздохнул — сколько брошенных и разрушенных ферм повидал он за последнее время!

Он тосковал по своей ферме и не знал, пощадила ли война его дом. На ферме оставались работники, но где-то они теперь? Разбежались или убиты? И как справляется со всем этим его бедная Сара, у которой всей подмоги — старенький отец и горстка немощных рабов?

От этих размышлений Фостера отвлек внезапно пахнувший на него странный аромат, напоминающий запах пряностей и тропических фруктов, которому, казалось, не должно быть места в их аду, провонявшем мочой, гноем, кровью, испражнениями и потом немытых тел. Фостер открыл глаза и увидел, что та женщина снова была здесь! Она опустилась на кровать, стоявшую прямо напротив койки Фостера, на которой лежал командир его роты, молоденький лейтенант Патрик Деланс. Патрик был ранен на пару дней раньше, чем Фостер, и его дела шли на поправку. Сейчас лейтенант что-то очень тихо шептал незнакомке, а его завороженный взгляд не отрывался от ее лица. Их низкие голоса звучали приглушенно, однако Фостеру удалось расслышать имя незнакомки, которое Деланс повторил несколько раз — Ариадна.

Фостер был человеком не без образования: прежде чем заняться фермой, он два года проучился в колледже и знал, какая героиня древности носила это имя. Дочь царя Миноса, та, что любила Тезея и вывела его из лабиринта-ловушки.

Ариадна. Красивое имя. Фостер беззвучно проговорил его. Попробовал на вкус, ощутил на своих губах.

Ариадна. Что ж, оно ей подходит. Красивое имя для красивой женщины. Он украдкой взглянул в ее сторону и увидел, что она низко склонилась над лейтенантом и будто скользит по его телу. От удивления Фостер моргнул — то, что он видел, не укладывалось у него в голове. Он еще раз бросил взгляд на койку Деланса — нет, это немыслимо! Возможно, сумрак палатки и пляшущие тени заставляли глаза Фостера обманываться, но он мог поклясться, что видел, как женщина, подобрав пышные юбки, села верхом на Деланса и принялась мерно раскачиваться взад и вперед. Она тихонечко говорила что-то, склонившись к лицу лейтенанта, и до Фостера донесся глухой мужской стон.

Невозможно, это невозможно! Теперь Фостер смотрел на них во все глаза, не в силах оторваться. Лейтенант стонал и вскрикивал, женщина продолжала нашептывать, а потом нагнулась и приникла к губам мужчины долгим поцелуем.

Фостера бросило в жар, горячая волна залила его тело. Он закрыл глаза, стараясь думать о Саре, о своей нежной, милой Саре… которая стала совсем маленькой и худой в эти тяжелые времена… и у которой не было такого манящего соблазнительного тела, как у этой женщины… у этой Ариадны… что находилась рядом с ним в палатке.

И все-таки — женщина в военном госпитале! Этого не может быть, говорил себе Фостер. Он снова бросил взгляд в ту сторону и увидел, что Ариадна поднимается с Деланса, расправляя широкий подол платья. Фостеру было видно, как она, прощаясь, скользнула рукой по груди лейтенанта, повела ею ниже, дотронулась до паха… Молодой человек содрогнулся.

Фостер обернулся к Лонгу, но тот крепко спал. Фостер оглядел двойной ряд коек и обнаружил, что, кроме него, в палатке все спят, и, выходит, он один видел… то, что видел. Но что же это было?

Эта женщина — Ариадна — делала что-то с Патриком Делансом. Она забралась на него, уселась верхом… Нет, решил Фостер, «забралась» — это будет не совсем точное слово, скорее, она скользила по распростертому мужчине… Нет, тоже не то! Она пыталась соблазнить… И это неверно. «Ни одно слово не будет верным в эту ночь», — решил Фостер и отвернулся к стене. Он крепко закрыл глаза, желая как можно скорее заснуть, но сон долго не шел к нему.

Следующее утро выдалось дождливым, сырость пропитала стены палатки и пробирала до костей лежащих на койках мужчин. Фостер чувствовал себя почти так же худо, как в тот день, когда он попал сюда. Полог, закрывавший вход в палатку, был откинут, и Фостер мог видеть кусочек серого неба, тонкие нити моросящего дождя, мокрую листву… Он вспомнил, какова была осень в его родных краях.

Он, как и прочие фермеры их округи, целый день бывал занят сбором урожая, женщины от темна до темна крутились по хозяйству, стряпая и убирая, а вечером, когда солнце начинало садиться, почти весь деревенский люд собирался потанцевать в чьем-нибудь просторном амбаре. Кто-то приносил скрипку, кто-то волынку, кто-то выбирал в качестве музыкальных инструментов пару старых звонких горшков, нимало не заботясь о том, что те вскоре разлетятся на куски, а Уильям, старый негр Фостеров, служивший еще его отцу, брался за свое банджо. Начинались танцы — фермеры плясали в своем кругу, негры — в своем. Амбар источал запах сушеных яблок, прошлогоднего навоза, свежего сена и пыли, поднимающейся из-под ног пляшущих на земляном полу. Корова высовывала голову из яслей, находящихся тут же в амбаре, и мычала, как будто отвечая музыке, домашние птицы хлопали крыльями на своих насестах… Земляки Фостера пели, смеялись, пили терпкое домашнее вино, а мерцающий желтый свет больших фонарей освещал их праздник.

Но в последние два года урожаи были плохими, настали тяжелые времена, и танцы в деревенском амбаре прекратились. Запоздав из-за войны с посадкой, фермеры потеряли большую часть урожая, а тут еще по их землям стали ходить взад и вперед отряды солдат Южной армии, забирая из продовольствия все, что пожелают. Однажды они изнасиловали Нелл, внучку старого Уильяма, и тот, схватив вилы, бросился вслед за уходящей колонной, прежде чем Фостер успел его остановить. Один солдат, недолго думая, пустил пулю в голову старого негра, и тот, подогнув колени, рухнул на землю. К тому моменту, когда Фостер добежал до него, тело Уильяма уже остывало.

Сара плакала, когда Фостер вместе с двумя сыновьями Уильяма — Томом и Джорджем — опускали старика в неглубокую могилу, вырытую на холме позади их дома.

Спустя некоторое время Фостер сидел на крыльце своего дома, глубоко задумавшись. Он размышлял о войсках конфедератов, вытаптывающих их поля, опустошающих их земли. Это они, его земляки, надругались над Нелл и убили беднягу Уильяма.

«Это война, — говорил себе Фостер, — парни делают то, что и любой человек, оказавшись на войне. Но, — тут же возражал сам себе, — война не оправдывает причиненное ими зло». К тому же, видя, что творят их собственные войска, Фрэнсису было страшно подумать, что может случиться с его женой и близкими, если янки вдруг хлынут на изобильные земли Юга. Что придется пережить его семье и односельчанам, когда они окажутся в руках у северян, которые их так ненавидят?

И вот на следующий день Фостер, поцеловав на прощание жену, взяв с собой свою лучшую шляпу и лучшую винтовку с сумкой, полной патронов, покинул родную ферму и отправился добровольцем на войну. Он должен сражаться, чтобы удержать проклятых янки как можно дальше от своего дома и своей семьи. Вот и все, что он может сделать.

Фостер воевал уже больше года, однако было непохоже, чтобы янки намеревались убраться восвояси. Победа в битвах попеременно переходила от северян к южанам и наоборот. Но даже когда их войска побеждали, у Фостера не возникало ощущения, что перевес сил на их стороне. Многие из его однополчан были убиты, многие ранены и брошены на поле боя на произвол судьбы, кто-то пропал без вести. Фостер видел, что офицеров мало заботят их солдаты, да и новобранцы были уже на те, что в начале войны. Теперь воевать шли безусые юнцы, совсем мальчишки, или немолодые уже мужчины, которым следовало бы сидеть по домам, окруженными заботой сыновей и дочерей. Эти люди гибли один за другим, и по их телам скакали конные офицеры, отбрасывая со своего пути уже не годных к бою солдат.

Фостер провел рукой по лицу, смахнув неожиданно навернувшиеся в уголках глаз слезы. За год, проведенный на войне, в течение которого они убивали землю, а та, в свою очередь, равнодушно принимала их тела, которые ложились то в раскаленную, то в промерзшую, то в чавкающую грязью почву, он проникся глубоким отвращением к любой армии — безразлично, будь она Северная или Южная.

Теперь Фостер знал, что должен был остаться дома, собрать столько пищи и прочих запасов, сколько было возможно, забаррикадировать дом, укрыв там Сару с домочадцами, и стрелять в каждого, кто только попытался бы приблизиться к ним.

Может быть, было еще не поздно так поступить, думал Фостер. Во всяком случае, ему хотелось в это верить. Как только он выйдет из госпиталя, то сразу же отправится домой. Пусть доктора говорят, что он вполне пригоден для того, чтобы вернуться на линию фронта, но Фостер считал по-другому. Он будет беспокоиться насчет янки только тогда, когда они сунутся к нему на ферму.

В этот день у него не было аппетита. Фостер чувствовал, что лихорадка возвращается, и вся пища имела скверный привкус. Он лежал на своей койке, почти не открывая глаз, с трудом шевелясь, когда это было необходимо, неотрывно думая о своей семье и о том, увидит ли он их еще когда-нибудь.

Этой ночью Ариадна вернулась. Она прошла так близко от Фостера, что тот смог разглядеть темное мерцание ее прекрасных глаз. Ему даже показалось, что они как будто подведены черной тушью. Сара называла такую краску «арабской» и, смеясь, говорила, что все дамочки с подведенными глазами выглядят нелепо. Однако тело Ариадны было самым соблазнительным женским телом, какое он когда-либо видел, вот и сейчас ее пышная белая грудь мерцала в темноте, едва прикрытая низким воротом платья.

1993 г

Автор: Кэтрин Птейсек

Продолжение в комментарии

Я работал после института 4 месяца сторожем. Именно сторожем, не охранником. С утра были охранники, ночью - сторожа. Я сторожил одно здание, бывший трест дорожно-строительного комбината. Оно само по себе длинное, посередине вход, а потом длинный коридор в обе стороны. Бывшие кабинеты переделаны под склады или под офисы маленьких фирм, в основном занимавшихся либо строительством, либо ремонтом.

В одном конце коридора стоял женский манекен, поначалу прислонённый к стенке. Все, кто там работал, звали этот манекен Лидой или Лидкой. Суть в том, что многие работники наделяли этот манекен одушевлёнными свойствами, а женщины его вообще боялись. Да что там, некоторые мужики его тоже боялись, так как считали этот манекен живым. И обращались к этому манекену как к живой женщине.

На окне, около которого стоял этот манекен, была пепельница на подоконнике . Когда всякие менеджеры и кладовщики ходили курить, то они всегда здоровались: "Привет, Лидка! Как дела?!" Сначала я опишу некоторые странности, которые я замечал в своё дежурство.

Для начала опишу сам манекен. Он довольно хорошо выполнен с анатомической точки зрения. Такие манекены сделаны специально для демонстрации женского нижнего белья (это я уже потом узнал). Лицо у неё кстати тоже было хорошо нарисовано, особенно выделялись большие зеленые глаза. Еще у этого манекена была одна особенность. У него двигались руки, ноги и голова. Руки в плечах, ноги в бёдрах, в местах крепления к тазу, голова соответственно в шейном отделе.

Сначала этот манекен стоял прислонённый к стене, так как ступни были сделаны под туфли на каблуке. Но потом какая-то сердобольная мадам надела на неё свои старые туфли, и она стояла уже нормально. Изначально мне было например неуютно выходить в коридор из-за этого манекена. Просто выходишь ночью из своей подсобки, а в конце коридора стоит силуэт телесного цвета около окна. Особенно неприятно когда на этот манекен свет от луны падал.

Но потом я как то привык. Хотя мой сменщик Сашка задавал странные вопросы, к примеру такие: "Не пугает тебя Лидка? А то меня пугала. Она на своём месте по утру стоит?" Я этому значения не придавал, думал просто подколки.

Но однажды я от нечего делать во время дежурства подошёл к этому манекену и запомнил его позу. А потом проверил с утра - поза изменилась. Не совсем на много, но изменения были видны. Ноги стояли немного не так, и левая рука была чуть-чуть приподнята вверх. Это мне не давало покоя до следующей смены. Хотя я думал что просто у манекена расшатались движущиеся суставы и поэтому поза изменилась. Ну или просто показалось. Однако потом я всё проверил, суставы были нормальные и чтобы например поменять положение руки или ноги требовалось усилие.

Дальше больше. Манекен очень часто стал менять своё положение. Нет, он не перемещался с места на место. Однако например если он ночью стоял ровно в профиль, то с утра мог быть немного повёрнут в сторону окна. Но запомнились мне две истории с этим манекеном.

Один раз я услышал шум в коридоре. Выхожу, а этот манекен шатается, как будто бы его кто-то толкнул. Крыс и мышей там не было. Их травили, по моему два раза в год, чтобы на складах ничего не портили. Сквозняк тоже отсутствовал. Посторонних кроме меня в здании не было и проникнуть туда они никак не могли.

Ну и вторая история. Заступил я на смену, прошёлся туда-сюда, ну и соответственно до манекена. Посмотрел на него и пошёл к себе в каморку. С утра прихожу, а у манекена голова развёрнута в направлении моей каморки. Т. е. сам он на месте, а башка повёрнута. Тут я конечно обомлел. Потом я проработал ещё месяц и уволился, так как нашёл работу по профессии. Когда я уходил то проставлялся коллегам и они мне рассказали саму историю появления этой Лиды и случаи, приключившиеся именно с ними.

Данный манекен был произведён то ли во Франции, то ли в Италии. Привезён в Россию в 90-ых, стоял в каком-то магазине женской одежды в столице. Со временем хозяйка магазина стала замечать странности. Например манекен был полностью одет, то есть не только в нижнем белье, а например сверху ещё полушубок и дамская сумка на плече. По утру же при открытии магазина сумка могла оказаться на полу, а полушубок немного сползти. Она сначала думала что верхняя одежда просто скользит по манекену или попросту не особо подходит.

Дальше больше. Манекен так же как и при мне стал незначительно менять позы. А однажды его нашли вообще лежащего на полу в одной туфле. Хозяйка думала что забрались воры, однако ничего украдено не было и сигнализация не сработала. Потом она начала ставить этот манекен в конец магазина. Одежда на нём смотрелась, но постоянные падения одежды и аксессуаров стали напрягать хозяйку.

Вскоре дела у хозяйки магазина пошли в гору и она наняла охранника, уборщицу и продавщицу (вместо себя). Они стали жаловаться на гнетущую атмосферу и говорили, что всё дело в манекене. Якобы она на них смотрит и вообще рядом неуютно находится. Поэтому было принято решение убрать манекен в подсобку.

Однако стал жаловаться охранник. А жаловался он на шум из подсобки. По ночам там как будто кто-то ходит и шумит. Когда он открывал дверь в подсобку, то ничего такого не видел. Сначала тоже думали что крысы, однако их не нашли. Ну а дальше у этой мадам появился любовник. Он вывез старые шкафы из подсобки и этот манекен на склад.

Через несколько лет появился один деятель из нашего города. Он что-то по дешёвке покупал на этих складах. В тот момент там происходила распродажа хлама из помещений, за которые арендаторы давно не платят. Там он и купил этот манекен для жены. Она на тот момент занималась кройкой и шитьём, а также эксклюзивным авторским пошивом одежды.

А дальше по накатанной. Жена этого мужика начала тоже замечать странности за манекеном и попросила от него избавится. Выкидывать он его не хотел, поэтому привёз его в свою фирму в кабинет. Кладовщица и менеджер на него вешали свою одежду как на вешалку. Кстати это они дали манекену имя Лида.

Истории, которые уже происходили по месту последней прописки манекена. В самом кабинете у менеджера и кладовщицы манекен не простоял и пол года. Он опять же раздражал и как бы смотрел на них, потому был выставлен в коридор. Первым, кто от этого манекена получил был один из первых охранников - алкаш Коля. Тот утверждал что манекен ходит и бегает по коридору. Как такое может быть?

В итоге его последней каплей было то, что однажды он вышел покурить на улицу, а дверь в свою подсобку оставил открытой. Он обернулся, посмотрел на окно подсобки и увидел, что в дверном проеме прямо в коридоре напротив открытой двери стоит этот манекен. В здание Коля до утра не заходил, а с утра написал заявление на увольнение без отработки.

Потом рассказывали те, кто ходил к окну курить, что вроде бы вот Лида примерно в метре от тебя. Ты отворачиваешься, чтобы затушить сигарету, поворачиваешься, а она вроде как приблизилась. Поэтому пепельницу из угла переставили на середину подоконника, чтобы манекен был всегда в поле зрения.

Ещё был случай, что какой-то из клиентов одной фирмы зацепился пиджаком за руку этого манекена, но утверждал что она его схватила. Также были замечены неоднократные перемещения манекена примерно в радиусе метра от того места, где его оставляли или видели в последний раз. Причём это могло происходить и днём, когда большинство сотрудников уходило на обед. Ну и будто бы многие видели (например с улицы через окно) что манекен под вечер либо ходит либо просто раскачивается.

Двач

Году в 2005 я учился в институте, и некоторые мои иногородние друзья-одногруппники жили в общаге. Чем-то это их не устраивало и они решили снимать втроем квартиру. Даже не квартиру, а такую халупу в деревянном бараке, ну понятно, студенты, откуда деньги на нормальную квартиру. Ну, суть в том, что я частенько приезжал туда потусить и побухать. Ну, как обычно.

Музыку мы слушали на кассетном магнитофоне, он там изначально стоял, как и мебель. Ну и я привозил разное музло на кассетах. Время шло, годы летели, институт закончился, все разъехались. В бараке, наверное, жили другие разные люди...

Спустя лет 10 меня случайно занесло в этот район по каким-то делам. Было свободное время и я прогуливался, наслаждаясь весенней погодой. И тут смотрю, опа, вон тот же самый барак, где мы тусили в былые годы. Старый, нежилой, и наверное идущий под снос.

Ну, конечно, убогое зрелище, выбитые окна, покосившиеся стены, все прогнило. Однако дверь в подъезд была открыта и, что меня удивило, дверь в квартиру на первом этаже тоже была открыта.

Первое впечатление, бомжатник да и только. Разруха и гниль. Прошелся, вспоминая былое, эмоции, конечно, накатили волной. Задумавшись, на автомате колупаю ДСПшный лист, которым был покрыт пол. Опа, он приподнимается, пыль там слоем лежит, тараканы дохлые, газеты, журналы и баа! аудиокассета. Поднимаю, пыль сдуваю – елы-палы, это ж моя, я ее сюда привозил послушать и забыл! Офигеть. И надпись вон на корпусе прозрачном – Король и Шут «Герои и злодеи». Я даже помню, где эту кассету покупал. Надо же, столько лет прошло, и вот, пожалуйста, лежит…

Ладно, приехал я домой, все дела сделал. Расслабон, сижу за компом. Дай, думаю, кассету послушаю, ностальжи, все такое. А у меня старый двухкассетник в кладовке лежит, я его уж много лет не включал. Вместе со старым хламом перевез сюда, на съемную квартиру, да и забыл.

Мафон достал, кассету запихал, кнопку Плэй нажал. Тут началось необычное.

Первые секунд 10 играл музыка, ну точно. Дальше началась какая мистика. Незнакомый мужской голос стал начитывать какую-то тарабарщину на незнакомом языке. Это не английский, французский, немецкий, я вообще не знаю, что это за язык. Но неприятно режет слух и в целом мерзкий, пугающий. Мужик читает монотонно, сухо и отстраненно, через какое-то время резко меняет интонацию на возвышенную, завывающую и эмоциональную. В общем, чередуется монотонность и какая-то нездоровая эмоциональность.

И это на фоне тишины, но потом начинается какой-то дикий аудиофон. Какие то скрипы, эхо, скрежет, пиликания, все это фоном, то далеким, то близким.. То ли крики, то ли рев, то ли еще что-то. Очень страшно и давит на психику, я аж мурахами обдался, какая-то бесовщина. И мужик этот декламирует. Ох как мне стремно стало, я аж выключил и задышал тяжело. Капец, блин. Мотанул дальше – там через каждые 10 сек музыки эта ересь идет повторно, по длительности мин 10.

Фак, что это? – подумал я. Что за шуточки такие?

Короче, не стал я слушать все это дело, жутковато было. За компом еще потусил до 23.00 и спать завалился. Мы с девушкой снимаем квартиру, а она с ночевкой к подруге уехала, это суббота была.

И лег я спать, а на душе очень неспокойно. Реально, прям эта дичь из головы не выходит, сидит в глубине подкорки и давит на нервы чернотой.

Ночью стали сниться кошмары. Не припомню, чтобы такой концентрации был страх. Убегал от какой-то злой силы, какие-то бесы кривлялись, болота, топь, я захлебываюсь жижей… Даже не сон, а какая-то бредовая дрема, с сжиманием сердца и перехватыванием дыхания. Часто вставал, ходил в туалет почему-то, перепроверял форточку на автомате, зачем-то перекладывал мобильник…

Проснулся как ужаленный током и осознаю – я лежу в сонном параличе, широко открыв глаза, а на мафоне играет эта кассета с жуткой аудиозаписью!

Каким-то усилием воли я вскочил, врубил свет… Точно, мафон крутит кассету, кнопка Плэй втоплена, этот омерзительный звук!. Как я ее включил?? Неужели на автопилоте во время ночного брожения-лунатизма?

Я выдернул шнур из розетки. Тишина… Я стал бегать по квартире (у нас двушка), включая везде свет и телевизор. Фууу… Какой кошмар… Как ведро ледяной воды на голову. Ужас пробирал до костей и трясло.

Потом постарался успокоиться. Теплая вода, дыхательные упражнения, валерьянка, вроде очухался. Шнур мафона был выдернут из розетки, кассету я достал из лотка и положил в ящик стола, чтобы опять ненароком не включить. Сам же лег спать.

Кошмары снова поползли в голову. Да что ж такое… Всякая омерзительная чернуха и хаос забивали мозг, еще сильнее и жестче… Я ворочался, метался и хватал ртом воздух. Какие-то подвалы, демоны, стоны чьи-то... Кончилось это тем, что меня опять подбросило в постели.. И этот звук. Я опять слышал эти страшные начитывания!

Судорожно врубаю свет. Нет, мафон не крутится, шнур выдернут. Давящая тишина… Глюки? Дурной сон?

Принимаю решение сегодня спать уже не ложится, сердце молотит как мотор, мышцы в спазме. Опять врубаю везде свет, телик. Брожу по квартире, очухиваюсь. Завариваю чаек, накидываю куртку и выхожу на балкон подышать.

Темно, фонари горят, на улице пусто. Свежий воздух и прохлада, запахи весны. И тут, думаю, выкину нафиг эту кассету, от греха подальше, прям ерунда какая-то. Ладно, вытащил кассету и прям с балкона выкинул (третий этаж), чтобы дома не держать, а то не по себе прям. Если че, у нас дворники в выходные во дворе по утрам стерильную чистоту наводят.

Была весна, тепло, но остатки снега еще лежали. Кассета – шлеп – в сугробчик упала. И тут…

Я с замиранием сердца увидел, как какая то человеческая тень вышла откуда-то из темноты и направилась к кассете. Какой-то человек, в черной куртке с надетым капюшоном, подошел к месту падения, поднял ее, сунул в карман и так же скрылся. Какая-то пугающая, непропорциональная, согбенная фигура…

Что происходит вообще? В голове рой мыслей, сердце почему-то сдавило тяжестью.

В очень тревожных чувствах я дождался утра. Часов в 9 утра приехала моя девушка. Пообщались о разном, она спросила, зачем, мол, магнитофон достал? И тут че то сразу она уборку затеяла, хотя это непривычно для нее. И вдруг ее поведение стало очень странным. Она стала меня упрашивать выбросить этот мафон, мол, зачем старые вещи держать, дом захламлять. Причем раньше таких вопросов не возникало, а тут прям скандал, мол, вставай и выбрасывай. Мы типа поровну за аренду платим, это и мой дом тоже, не хочу в нем старья.

Да я и сам не сторонник хлам дома копить, думаю, пойду реально выброшу. Оделся, выхожу во двор, иду к контейнеру… И чувствую, кто-то меня прям взглядом буравит. Рефлекторно оборачиваюсь и вижу, что на скамейке у моего подъезда паренек сидит, лет 20, в куртке с надетым капюшоном. Я его при выходе не заметил, ну сидит, мол, и сидит. А тут прям нехорошие какие то предчувствия одолели. Лица его еще не видно, размытое какое-то, черты очень неразборчивые. Он мой взгляд заметил, сразу, типа, в мобилу уткнулся. А на внешний вид что-то такое очень уродливое и отталкивающее во всем облике, прям мурашки по телу.

Мафон выбросил (у нас контейнер в такой «ракушке» железной, и кодовый замок, код только жильцы знают), иду обратно, прохожу мимо него, а он типа в телефон тупит, и капюшон лицо скрывает. Но какой-то запах мерзкий от него и вообще аура жуткая исходит.

И че-то в подъезд я зашел, лифт вроде не работал, я пошел по лестнице, на автомате в окошко глянул на втором этаже… А он смотрит на меня! Повернулся вполбока, башку задрал и на меня смотрит! Как у меня сердце екнуло! И лицо.. Черные бусинки глаз, мелкий нос, крошечный рот и белое лицо какое-то. Как будто на гипсовой статуе кто-то наспех человеческие черты набросал гвоздем. И тут он встал резко и пошел куда-то, походка еще такая странная, дерганная…

Может, меня с недосыпа переглючило. В общем, ломанулся я к себе.

Дома меня прям трясло. Какое-то непонятная тяга влекла меня на балкон.. Другая сила, по типу ангела-хранителя, препятствовала этому. Подсознательно мне казалось, что если увижу сейчас на улице эту уродливую фигуру с моим мафоном в руках – меня переклинит и я сигану башкой вниз. Интутивно я чувствовал, что сейчас оно идет у меня под окнами, ища меня взглядом. Чувство страшной грозовой тучи, проплывающей рядом. Моя девушка тоже странно молчала на кухне и я угадывал на расстоянии ее настроение с несвойственной ей тоской и депрессией.

Через пять минут ощущение угрозы и опасности развеялось, моя любимая стала весело щебетать и затеяла готовку. Погнала меня в магазин, дала список продуктов и велела выбросить еще пакет с мусором.

Когда я выбрасывал мусор… Это было через полчаса-час. Так вот, мафона там уже не было. Я не знал, что думать, и думать об этой чертовщине не хотелось.

Все бы ничего, но на этом кошмар не закончился. В этот же вечер стал звонить мой телефон. Звонили с незнакомых номеров. Можете догадаться, что там было слышно?

Там звучала та же самая ублюдская аудиозапись. Причем не целиком, а вперемешку из каких-то нарезанных кусков, перемежаясь с чудовищно искаженной музыкой. Какая-то какофония, терзающая уши и психику. Звонили раз 5. Причем бесшумный режим упорно не хотел ставиться – телефон глючил по полной и звонил на всю громкость звонка. Помогло только вынимание аккумулятора.

Разумеется, в эту ночь я опять не спал. Если б я заснул, я не знаю, проснулся бы я. Сидел с белыми глазами на кухне перед ноутом, сказав любимой что-то про сверхурочные.

Под утро прям нездоровые темы стали происходить. В окно кто-то стучал (я утешал себя, что это птички), хорошо занавески висят, я их задернул. Под дверью в квартиру кто-то возился, какое-то сопенье было и скобление в дверь. Я себя уговариваю, мол, спокойно, это просто соседские собаки скоблятся. Потом какие-то мелкие жучки стали по стенам ползать, по типу хрущей, хотя их отродясь не было. Я их бумажкой давлю, а внутри их какая-то красная жидкость, как кровь, как будто комара раздавил, что за бредятина...

С утра взял отгул на работе и обзвонил некоторых знакомых, причастных к эзотерической тусовке, в поисках медиума-экстрасенса. Дали мне номер, я позвонил, медиум мне говорит «Да, приезжай побыстрей, через часик, там уже процесс пошел, надо спешить…». Что за процесс я не понял, но паника трясла уже во всю.

Девушку на работу провожаю, она из квартиры выходит – а там возле двери натоптано, наплевано, земля набросана, собачье дерьмо какое-то лежит и тряпки вонючие какие-то, с воткнутыми булавками-иголками. Любимая стала кричать, куда типа уборщица смотрит, мол, хулиганы мусора накидали, я ей говорю, не шуми, потом разберемся… Но понял, что нельзя сидеть сложа руки.

Медиум был норм мужик, лет 35, веселый и позитивный, я ему заплатил, как договаривались, немного по деньгам. Посмотрев на меня и как-то продиагностировав, он сказал «Молодец, что сразу пришел, если бы затянул, было бы плохо…» На мои дальнейшие вопросы он отмалчивался и сказал, чтобы я пересидел часов до 17.00 у него и не ездил домой. «Там сейчас может разное происходить, лучше не рискуй. И девушке скажи, чтобы дома не ночевала сегодня». А ему типа надо еще по делам съездить. Взял он какую-то куклу непонятную, матерчатую, что-то пошептал, воткнул в нее иглу такую длинную и сказал «Это их затормозит». Кого их, блин?...

Любимой отзвонился, сказал, чтобы она у подруги переночевала, ко мне, мол, армейский дружбан заехал на денек.

Ну, я его дождался, поехали ко мне домой, темно уже было. Он сказал, что лучше ему первому в мою квартиру войти. Я с жутью отметил, что когда мы вошли, в квартире мелькали какие-то черные тени. И стоял зловонный запах чего-то мерзкого и страшного.

Ну, дальше он ходил, какие-то ритуалы свои проводил, маятник достал, бубнил что-то под нос. Потом просил чайку ему сделать. Он чай пил и был прям каким-то задумчиво-унылым. Потом говорит, что надо еще часик поработать. На этот раз свечу жег, на бумажках что-то писал и сжигал их, потом брызгал что-то по углам из бутылочки.

И короче, потом, он прям с ног валился. На кухню приплелся, на стул плюхнулся, с улыбкой измученной говорит, мол, водка есть? Попросил целый стакан и тут же выпил жадно. Он ваще убитый был, как будто мешки грузил целый день. Ну, потом улыбаться стал, как прежде.

Я весь на нервяках был, он мне дал каких-то таблеток, говорит, мощное успокаивающее-антидепрессант. Сразу мир посветлел, тревога отступила, настроение хорошее стало. Ну, мы попрощались, он ушел и вроде все норм стало. Больше никакой чернухи не было и вернулось чувство благополучия. Такие дела. Так что не тащите в дом разный хлам.

Мракопедия (с)

Запойные пьянки – мрачнейшая штука. Словами не объяснить, что творится с мозгом и с телом после этого. Передать это сложно. Поймет только тот, кто испытывал такое.

Тяжелое похмелье ужасная вещь. Расплата за пьяное веселье. Это демоническое ощущение, когда сознание висит на волоске над бездной небытия и пропадает чувство контроля.

Сильные галлюцинации именно с похмелья, не в опьянении. Грани реальности размываются полностью. Сон как таковой превращается в бредовую муть, квинтэссенцию пугающих образов и звуков, из которой невозможно вырваться.

Первые несколько суток можешь просто лежать на диване в сонном забытье. Чувство тревоги вырастает до облаков. Сердце может буквально выпрыгивать. Засыпать просто страшно. Во сне могут происходить реально кошмарные вещи. И как правило происходят.

У меня почему-то всё начинается с того, что я постоянно слышу звонок на своём телефоне, хотя он выключен. Могут звонить незнакомые люди с нелепыми и дикими предложениями. Например, слетать на другую планету или вызвать демонов.

Ведущая новостей из телевизора может обращаться к тебе «Я тебя знаааю». Также появляются какие-то необычные и странные каналы, которых не может быть в реальности.

Иногда кажется, что по дому ходят какие-то люди. А может быть и не люди. Однажды я увидел своего друга, который был вообще из другого города. Он рассказывал мне, что за ним следят и под кожу ему вшили чип.

Комната может наполниться разными людьми, знакомыми и незнакомыми и гулом голосов. Как-то раз я увидел приятеля, который пропал без вести 5 лет назад в лесу и считался погибшим. Я лежал на кровати, а он стоял рядом со мной. Приятель с улыбкой рассказывал, что его забрали к себе высшие существа и ему теперь гораздо лучше живется, чем раньше.

Такое ощущение, что мозг начинает работать на другой частоте. Ты начинаешь видеть различных сущностей. Они приходят в образах, которых ты наиболее сильно боишься.

Можно очнуться и понять, что на твоем диване кто-то сидит. И эта личность явно не человеческой природы. Можно увидеть темные фигуры в кромешной тьме. Они чернее черного.

Ты просыпаешься в панике оттого, что лежишь и не дышишь. Дыхание перехватывает, оттого что ты забыл как надо дышать. И тебе кажется, что шею не просто так стягивает, а это темные фигуры надевают тебе петлю. Поэтому приходится переворачиваться и стонать время от времени, чтоб отвлечься.

Ты погружаешься в какой-то астрал, где полно всяких нечистых тварей с отрубленными головами. Всякие исчадия ада, которые преследуют тебя. Я видел драконов, рептилий и людей с головами ящеров.

Наверное, смещается какая-то точка сборки в сознании. Начинаешь видеть то, что недоступно в обычном состоянии. Может быть даже контактируешь с другими измерениями.

Говорят, что иногда приходят черти или маленькие зеленые человечки. Я не верил в это, пока однажды не столкнулся с зелеными человечками сам. Сначала их было всего двое-трое, размером с мизинец. Они выползали из-под одеяла, бегали по кровати. Иногда останавливались и смотрели на меня. Потом их стало больше.

Я не выдержал и подошел к окну. На улице я и увидел чертей. Они сидели на дереве, на уровне моего пятого этажа и смотрели на меня. Я жутко испугался, отошел от окна и пошел в коридор.

Там я случайно посмотрел в зеркало. Отражение как-то странно себя вело. Мое лицо стало улыбаться издевательской улыбкой, хотя я не улыбался. Когда я отошел от зеркала, мое отражение осталось на месте и насмешливо смотрело на меня. Потом до меня дошло, что это не мое отражение, а тот же самый черт, которого я видел на улице.

Восприятие реальности меняется полностью. Может быть ощущение, как будто на голову льют кипяток из ведра. Или прошибает током. Можно обнаружить, что поднимаешься над кроватью сантиметров на 30 и зависаешь в воздухе. Иногда очухиваешься и понимаешь, что в помутненном сознании проводишь самый натуральный оккультный обряд.

Однажды я обнаружил, что моя кровать стоит вертикально. И я лежу стоя. Пол был стеной, а стена полом. Испугавшись, я пошел с кровати и упал на пол, думая, что это стена.

Любой резкий звук с улицы или от соседей может реально напугать. Нюх обостряется так что невозможно переносить запах еды. Запах и вкус искажаются до неузнаваемости. Однажды в комнате, где я лежал, без причин внезапно запахло краской. Запах был очень сильный и я даже испугался, что задохнусь. Пришлось выбегать на улицу.

Кстати любой выход на улицу превращается в кошмар: все вокруг воспринимается крайне враждебно по отношению к тебе. Каждый взгляд прохожего пробирает до костей, каждый звук вызывает приступ паники. Уровень паранойи зашкаливает. Ощущение, что все пристально на тебя смотрят.

Однажды с похмелья я зашел к соседке с бутылкой вина. Сначала становилось легче. Потом все стало каким-то черно-белым. Внезапно глаза у соседки превратились в темные пятна. Она смотрела на меня этими пятнами, говорила что-то нечленораздельное и жутко смеялась. Мне стало не по себе. Хоть я и понимал, что это всего лишь искаженное восприятие.

Потом я заметил больших пауков с мохнатыми лапами, которые ползали по полу. Я судорожно сказал, что мне нужно пойти в ванную умыться. Пол в коридоре оказался усыпан битым стеклом. Я ступал максимально осторожно. На полу в ванной я увидел ржавые гвозди, стоящие острием вверх.

Но больше всего я испугался, когда вышел из ванной. У соседки было двое детей, мальчик и девочка, 8 и 10 лет. Они были обычными детьми и бегали по квартире. Так вот, девочка мне привиделась безрукой. Я знал, что в реальности руки у нее были. Она смеялась, пританцовывала, крутила обрубленными плечами и что-то напевала. Вместо глаз у нее тоже были темные пятна. Девочка широко открывала рот, а голова ее вращалась вокруг своей оси.

Мальчик же тоже был обычным ребенком, с руками и ногами. Но я увидел его совсем без конечностей. Это было ужасно. Он ползал по полу, перебирая своими культями и стонал. С его лица была содрана кожа и он вращал белками своих глаз.

Меня охватил страх. Что-то пробормотав на прощание я кинулся в свою квартиру. Там я с головой накрылся одеялом, желая побыстрее заснуть.

Вот такие кошмары случаются после алкогольных возлияний. Уже три года как я не пью. Чего и всем советую.