Я вслед за некоторыми из авторов BL придерживаюсь позиции, что ничего по-человечески разумного в варпе не живёт. Мир эмоций лишь отражает материальную реальность, упорядочивается сообразно представлениям воспринимающих его существ.

Люди и другие разумные расы видят в демонах существ, которые ассоциируются с их подсознательными страхами. И никак иначе — обратной логики здесь быть не может.

Однако это никак не мешает разумным расам персонифицировать не-мтаериальную стихию, давать сгусткам эмоций имена и придумывать про них истории (особенно в этом отличились эльдары, скорее всего, задним числом и придумавшие сюжеты про своих богов).

Более-менее канонические изображения богов.

С точки зрения человека из нашего мира существование богов Хаоса всецело обосновано: должна быть какая-то система у не-реального. Особенно если эта система станет источником для зарабатывания денег. Иметь 4 армии Хаоса вместо одной куда как прибыльнее, нежели одну. А если кто-то захочет поиграть за армию Хаоса Неделимого, то всегда можно собрать миниатюры из четырёх «классических» сетов.

Однако в рамках самого Warhammer 40,000 есть логическое обоснование причин для существования разделения Хаоса на составные части в виде богов. Вне зависимости от того, есть ли на самом деле у богов личности и самосознания или нет. Даже если бы богов не было — их пришлось выдумать.

В романе «Атлас Преисподней» Роб Сандерс раз за разом повторяет одну и ту же ситуацию. Герои встречаются с очередной армией еретиков, испытывают шок оттого, что их снова настигли силы Хаоса. Они искренне боятся того, что _на этот раз_ предстанет перед ними.

Но Чевак тут же успокаивает героев: «Так это же приспешники Кхорна/Тзинча/Нургла/Слаанеш! Они хотят лишь яростных битв/устроить засаду/булькать гноем/получать удовольствие!»

В этот момент герои утирают пот со лба, выдыхают и всем своим видом говорят: «А так _вот что_ нас ждёт. А мы-то уж подумали! Было бы очень неприятно столкнуться с чем-то, что будет для нас непонятно, странно и заставит нас замереть от страха. А раз это кхорниты/тзинчиты/нурглиты/сланешиты, то совершенно понятно, что от них ждать!»

Боги Хаоса: позитивная версия

Подобная ситуация как нельзя лучше иллюстрирует пример рационализации, которая помогает избежать страха. Группировка представлений позволяет свести всё многообразие жизненных ситуаций к набору стереотипических представлений. Однако имеющиеся понятия о ярости, обмане, разложении и гедонизме оказываются недостаточными. Разумные существа через антропоморфизм дают сгусткам энергии имена, а потом превращают имена в понятия.

Таким образом, герои «Атласа» (и не только они) обретают иллюзию власти над реальностью. Понимание сущности явления, способность определить явление через понятие становится способом управления реальностью. Не зря в человеческой культуре появились представления о том, что зная истинное имя демона можно получить над ним контроль. Достаточно заменить демона на природу.. и тогда всё встанет на свои места.

Мой telegram-канал о книгах по вселенной Warhammer 40,000

Юрий str0chan Войтко занимается переводом и редактированием книг в издательстве «Фантастика Книжный Клуб». С полным списком его работ можно ознакомиться по ссылке.

Good Old Nerpach: «Инфернальный реквием» вышел за рубежом в апреле 2019 года. В России тираж книги был напечатан уже в июне, спустя два месяца. Как издательству удалось договорится о столь скором выходе книги на русском языке? Могла ли она выйти одновременно на Западе и у нас?

Юрий Войтко: Насколько я понимаю, ранний выход романа стал одним из условий при переговорах о приезде самого Фехервари в Россию. По сути, публикацию приурочили к его визиту, чтобы читатели могли прямо на встрече с писателем приобрести его новую книгу и сразу же получить автограф.

Макет «Инфернального реквиема» на английском языке был составлен в середине ноября прошлого года. Если бы мы получили исходный текст в тот же день, то, пожалуй, успели бы выпустить роман в апреле, то есть одновременно с релизом в Великобритании. Кстати, переводы книги на немецкий и французский языки появились, соответственно, 1 и 8 июня, всего лишь на пару-тройку недель раньше русской версии, хотя работала над ними сама Black Library.

Если не ошибаюсь, до этого рекордном по скорости выпуска была повесть «Леман Русс», которая у нас вышла через 9 месяцев после релиза за рубежом. Как думаешь, что должно произойти, чтобы столь скорый выход книг на русском языке стал нормой?

Штука в том, что обычно издательство договаривается о выпуске произведений целыми пакетами и задолго до предполагаемой даты публикации, чтобы ни в коем случае не нарушить сроки.

«Инфернальный реквием» стал исключением из правил, поскольку его готовили к первому в истории приезду автора Black Library в Россию. И, чтобы выполнить работу вовремя, мы все… ну, не то что «пахали без продыху», но отложили все прочие дела в долгий ящик. Поэтому я чрезвычайно благодарен редакторам Анне Сусид и Анне Игнашиной, корректору Татьяне Никоновой и всем остальным коллегам, участвовавшим в издании «Реквиема». Включая, конечно же, ответственного редактора Наталью Кириенко и директора «Фантастики» Дениса Лобанова, без которых не состоялись бы ни выход романа, ни приезд его создателя в нашу страну.

Может ли настолько быстрая подготовка стать нормой? Честно говоря, я в этом сомневаюсь. Успешно перевести, отредактировать и подкорректировать одну книгу в «авральном» режиме можно, но для аналогичной работы над каждым произведением у «Фантастики», к сожалению, просто нет ресурсов.

Сколько в сумме велась работа над «Инфернальным Реквиемом»?

На перевод своей части текста я потратил ровно месяц, после чего с середины марта до конца апреля регулярно отвечал на вопросы редактора и корректора, помогал искать подходящие шрифты, обсуждал другие вопросы по оформлению книги…

Если же смотреть в целом, то макет романа на английском языке я впервые увидел 1 февраля, а в типографию книгу отправили, скажем для красоты, 1 июня. Таким образом, всего на подготовку к печати ушло четыре месяца.

Над книгой работал не только ты, но и Ростислав Маркелов. Расскажи, как была распределена между вами работа.

Ростислав перевёл несколько глав и вычитывал все мои тексты по мере готовности, а я, соответственно, проверял его. Кроме того, мы постоянно обсуждали терминологию, дополнительные смыслы произведения, связь «Инфернального реквиема» с другими витками «Тёмного Клубка» и многое другое. Ростислав оказал мне просто неоценимую помощь! Он, как и я, фанат книг Петера, так что трудились мы оба не за страх, а за совесть.

Юрий Войтко, Петер Фехервари и Ростислав Маркелов на встрече с фанатами в Москве.

Что было сложным при работе над романом?

Заставлять себя отрываться от перевода. Нет, серьёзно, из всех писателей БЛ я готов непрерывно работать над текстами Фехервари и Торпа: их не нужно слишком уж «перекорёживать», чтобы они литературно звучали на русском языке, в отличие от произведений того же Аннандейла.

Был какой-то трудный момент, решение которого принесло особое удовлетворение?

Я бы предпочёл не «трудный», а «заковыристый». И к этим моментам относились практически все комментарии Сестры Милосердия, которые требовалось аккуратно вписывать во фразы Асенаты так, чтобы они не разрывали, а продолжали текст, при этом радикально меняя его смысл.

Ну, а глава одиннадцатая, написанная «от лица» Милосердия, практически вся состоит из словесных игр, аллитераций и прочих хитроумных приёмов. Но, опять же, работать над ней было не трудно, а интересно и увлекательно. Решать подобные переводческие задачки гораздо интереснее, чем в двадцатый раз подбирать слова для чудовищно серых боевых сцен вроде: «Брат Пендюрий передёрнул затвор комбиплазмомёта и выпустил реагирующий на массу снаряд в оскалённую клыкастую морду зеленокожего. После детонации болта в черепной коробке орочьи грибные мозги ухлюпами разлетелись по закоулочкам».

Насчёт слова «поругание» — как пришли к этому варианту перевода?

По-моему, к любой книге по сороковнику применимо несложное правило: «Если сомневаешься, вставляй слово с религиозными нотками». Эти искажения реальности и устоявшегося хода вещей вторгаются в самое святое для человека – его прошлое, воспоминания, саму его личность, – и фактически меняют его настоящую судьбу. Что может быть хуже? Тут требовался именно такой термин, даже более яркий, чем, например, «кощунство» или «осквернение».

Почему решили транслитерировать название романа?

Мы изначально выбирали между двумя вариантами: «Инфернальный реквием» и «Реквием преисподней», так как Фехервари в пояснении для нас сказал, если утрировать: «Infernal для меня то же самое, что «адский», только более вычурно и высокопарно». Но примерно в это же время готовился к выходу роман Сандерса «Атлас преисподней», поэтому, чтобы ни у кого не возникло вопросов о какой-то связи между книгами, мы остановились на «Инфернальном реквиеме».

Как бы ты охарактеризовал специфику слога Петера. Он ведь не самый «лёгкий» для перевода автор.

Наоборот: при работе с текстами Фехервари я почти никогда не испытываю трудностей, типичных при переводе других писателей. Дело в том, что в его книгах нет «пустых», бесполезных для повествования мест. Он не отводит целые страницы на описание моделей или боевых сцен, введённых только для увеличения объема произведения. Если выразиться кратко, то переводы историй Петера – это всегда в первую очередь «творчество», и только во вторую «труд».

Фехервари — малоизвестная в комьюнити личность. Он не сидит в социальных сетях, не ведёт своего блога. Те, кто знают его преимущественно по произведениям, делают неутешительные выводы о его психологическом здоровье. А его фотография, которую использовали в интервью на сайте hachisnaxreads.com, идеально дополняет его образ. Когда Петер приехал в Россиию, ты почти 4 дня провёл с ним. Что можешь сказать о нём?

Хочу верить, что после визита Петера в Россию его у нас знают чуточку лучше: всё-таки люди специально приезжали на встречи с ним из очень далеких городов, да и петербуржцев с москвичами, естественно, заглянуло немало. А мы с Ростиславом сдружились с Фехервари через считанные минуты после личного знакомства, а во время экскурсии по Эрмитажу уже болтали, как давние друзья, и подшучивали над экспонатами и смотрительницами (простите!).

Надо сказать, что наш редактор Анна Сусид сразу раскусила в Петере человека, который не ищет вдохновения на дне бутылки или донышке шприца, и оказалась совершенно права. Он предпочитает здоровую пищу, пешие прогулки и всё в таком духе, как любой современный человек, знающий, что при правильном подходе молодость можно растянуть до сорока лет, а зрелость – до шестидесяти.

Я очень рекомендую всем посмотреть интервью с Петером, подготовленное ребятами с канала The Station. Думаю, даже за эти сорок с небольшим минут вы сами сможете понять, насколько он приятен и как писатель, и как личность.

«Инфернальный Реквием» — это ещё и отличный хоррор. Мне было сложно уснуть после того, как я читал роман перед сном. Каково тебе было его переводить?

После окончания работы над книгой я несколько суток ловил себя на том, что стараюсь не ложиться, пока за окном не начнет светлеть. А тогда, между прочим, шёл март… Вообще у меня богатая фантазия, а во время перевода ты волей-неволей погружаешься в текст, чтобы максимально точно представить себе описываемые образы и передать их на русском, поэтому при работе над последними главами с их буйством Хаоса я, наверное, ещё чуточку расшатал себе психику. Но «в безумном мире преуспеет лишь безумец», так что это даже к лучшему!

Если тебя разбудить ночью и спросить про работу над книгой, что первое назовешь не думая?

«Книга твоя. Так было всегда. Теперь закончи её».

Что принципиально нового для себя узнал о мире 40,000-го тысячелетия при работе над романом? Всё же ты любишь не только художественные книги по вахе, но и кодексы — удивить тебя довольно сложно.

Раз уж ты упомянул кодексы, то надо отметить, что Сёстрам Битвы уже очень много лет не обновляли их бэковую книгу подобающим образом. Если не ошибаюсь, кодекс «Адепта Сороритас» 6-й редакции выходил только в цифровом виде, потом Сестёр запихнули в сборную солянку «Агентов Империума»… К счастью, в текущем году они должны получить настоящую полноценную книгу и ряд новых моделей.

Так вот, благодаря «Реквиему» я больше узнал о том, как соотносятся между собой ордены, секты и обители Сороритас, как взаимодействуют собственно Сёстры Битвы, диалогусы и госпитальеры, какие у них воззрения насчёт их места и роли в Империуме и так далее. Тут можно процитировать одну из героинь-госпитальерок: «Часто заявляют, сестра, что есть только война. Наше призвание — доказать иное, пусть мы всего лишь одинокий лучик во тьме».

Какой момент из произведения тебе запомнился больше всего?

Поскольку я так повёрнут на Фехервари, что даже рисовал с помощью Ростислава чертежи «Тёмного Клубка», у меня сильнее всего отпечатались в памяти моменты узнавания. Ситуации, в которых я угадывал, к какому миру относится тот или иной кусочек воспоминаний Ионы или Асенаты и какие из прежних героев Петера им встречаются. Собственно, такое озарение впервые накатило уже на пятой странице, когда я увидел карту Свечного Мира и вспомнил схему из «Культов генокрадов».

Схема «Тёмного Клубка».

Если же говорить о романе как таковом, в отрыве от «Клубка», то больше всего мне понравилась сцена в судовой часовне после резни, когда условная «камера» повествования на пару минут выпустила Асенату из фокуса и… О том, что на самом деле произошло тогда, мы узнали только в последней трети произведения.

Да, и ещё то, как комиссар Лемарш сохранил верность долгу даже в обличье чумного зомби. Его подвиг можно смело заносить в золотой фонд превозмоганий!

Как думаешь, кому в первую очередь понравится эта книга?

Всем поклонникам вселенной, кто не согласен с утверждением о том, что «Вархаммер состоит из космодесантников и штук, в которые они стреляют».

Ты сейчас начал заниматься и редактурой книг. Она нравится тебе больше, чем перевод?

Честно сказать, не всегда. Некоторые коллеги слишком строго придерживаются популярного сейчас «нейтрального» стиля перевода в своих текстах, а книгам по WH, где, условно говоря, всё бьёт через край и авторы упражняются в вычурности, он совершенно чужд. Поэтому мне порой непросто удержаться на границе между редактированием и переписыванием чужой работы.

Если не секрет, над чем работаешь сейчас?

В основном над составными элементами книг, которые особенно неудобно читать в метро. То бишь над рассказами для всяческих омнибусов.

Мой telegram-канал о книгах по вселенной Warhammer 40,000

Читая «Атлас Преисподней» Роба Сандерса, я поймал себя на мысли, что некоторые из _описанных_ им в общих чертах вещей были уже показаны другими авторами как реалистичные. Роман Роба всё равно остаётся отличным примером того, что в сороковнике можно выживать даже в Оке Ужаса и оставаться в определённом смысле лояльным. Но в каких-то бытовых мелочах он оказывается... довольно поверхностным.

В первой главе романа описывается жизнь на корабле торговца, который путешествует по Оку Ужаса вместе с Реликторами и инквизитором-отступником. Они ищут пропитанные энергиями варпа артефакты, что-то продают, а что-то оставляют себе. На их корабле всегда работает поле Геллера, но когда доходит дело до спуска на порченые планеты — приходится крутиться. Сандерс в общих чертах описывает жизнь этих людей — наркотики, гедонизм, потеря связи с реальностью. Но он не показывает этого, ограничиваясь простым описанием. В общем, наступает на грабли плохого писателя, о которых постоянно говорил Чак Паланик.

Проблема заключается в том, что это не частная ситуация одного произведение, а беда почти всех книг по вселенной — авторы чрезмерно увлекаются переписыванием кодекса. Вместо того, чтобы показать насколько космодесантники отличаются от простых смертных (на это можно потратить пару страниц, показав события с точки зрения раба ордена), они начинают описывать эти различия. Так происходит почти со всем, а не только с физиологией Астартес.

Фехервари указан в заголовке заметке только по одной причине: это самый стабильный на качественные истории автор, который до сих пор продолжает активно писать в Black Library, а все его произведения соединятся друг с другом весьма интригующим способом. И это на фоне того, что Фаррер почти не пишет для BL, а не менее крутой автор Стив Паркер пишет в первую очередь экшн.

Что уж говорить про остальных. На каждого «Лоргара» у Торпа есть два «Азраила». Аарон-Дембски Боуден может как создавать интересных героев (Абаддон в «Когте Хоруса»), так и забывать об этом (Абаддон в «Чёрном Легионе»). Крис Райт раз за разом оказывается в тисках экшена с космодесантом и целые куски книг заполняет средним болтерпроном.

Мне действительно хочется, чтобы по Warhammer 40,000 выходило как можно больше крутых книг. Но нам, читателям книг на русском языке, это можно сделать лишь покупая хорошие книги. Лишь таким опосредованным способом можно показать Black Library, что активы в виде Фехервари стоит использовать. По последней информации, редактор так и не дал ему фидбек по роману про Ангелов Сияющих. В худшем случае шутка Петера о том, что эта история не выйдет, может оказаться правдой. Несколько рассказов он уже убрал «в стол».

Мой telegram-канал о книгах по вселенной Warhammer 40,000

Романы и рассказы по сороковнику смело можно разделить на две большие группы. В первой окажутся все произведения, в которых персонажи не испытывают сколь-нибудь серьёзных психологических последствий от встречи с проявлениями Хаоса. Во второй — все те, в которых встреча с потусторонним разделяет жизни на две части: «до» и «после». Работы Петера Фехервари попадают во вторую категорию. «Инфернальный Реквием» не является исключением.

Асената Гиад после долгого отсутствия на родном мире, Витарне, возвращается на него. Некогда она принадлежала к ордену Последней Свечи, но теперь прибывает домой с заданием: изучить, не поддался ли порче Свечной мир. Она пишет канониссе Сангхате первое письмо-донесение, в котором рассказывает о своих детских воспоминания о Свечном мире.

От космопорта путь к единственному обжитому месту, кольцу Коронатус, лежит через бушующее море, и Асената на бумаге неспешно выводит слова своего первого отчёта. Ураган бушует за стенами корабля, но госпитальерка лучится хорошим настроением. Асената преисполнена надежд: если что плохое и происходило с ней, то оно уже в прошлом. Ураган пройдёт, ведь он испытание. Но Гиад чиста духом, как и все путники на этом корабле.

Въедливый читатель с первых строк понимает: Асената Гиад отрицает всё, что может ей угрожать. Она полна надежд, но нет ничего более хрупкого, чем надежды, которые встречаются с неприглядной реальностью. Вопрос только в том, насколько стремительно личность Асенаты распадётся на лоскуты. Насколько быстро бушующий за окном шторм разворошит нарочно забытые эпизоды из жизни Гиад.

Повторение изученного

Недавно я вновь перечитал «Касту Огня»: уже был знаком с Федрой, уже знал, что произойдет с каждым из героев, поэтому мог всецело сосредоточиться на том, что происходит с героями романа здесь и сейчас. На третье прочтение роман поразил меня даже больше, чем в два прошлых: я со всей силы прочувствовал что герои продолжали ощущать спустя годы после посещения Троицы.

Сейчас я понимаю, что восхищение «Кастой Огня» напрямую зависит от того, как вы понимаете сущность варпа. Вы можете понимать его через фракционную призму, видеть в демонах таких же плотских существ, как гвардейцев или ксеносов. Но этот взгляд лишь вывод, опосредованный вашим (или автора кодекса) всецело человеческим поиском Другого в проявлениях окружающего мира.

Логика сеттинга предельно антропологична: люди испытывают эмоции, воспринимают реальность через восприятие себя, а варп это всё преображает в самостоятельные феномены. В обычной жизни ваш воображаемый друг так и останется фантомом вашего разума. В Вархаммере воображаемый друг вполне способен воплотиться в некой сущности, которая убьёт вас и продолжит желать человеческих страданий.

Встреча с потусторонним — это всегда огромный шок для человека, ведь оно выбивает почву из-под ног. Человек понимает: своим чувствам верить нельзя, мир не подчиняется законам логики. Он понимает, что он не способен управлять этим миром. Личность человека начинает разрушать тем стремительнее, чем хуже работают механизмы его психологической защиты.

Посттравматическое стрессовое расстройство 40000

Каждый из побывавших в Троице Арканцев вышел оттуда с огромной раной в своей психике. Не все из них видели открывшуюся в Церкви щель в реальности. Но все из них слышали и ощутили всем своим естеством метафизический звон, все из них видели восставших мертвецов.

Энсор Катлер быстро стал тенью самого себя, ведь он зашёл в церковь и узрел варп. Лишь помощь разрешённого Империумом псайкера долгое время спасала его личность от полного распада.

Хардин Вендрейк попытался рационализировать это событие, но так и не нашёл адекватного объяснения случившемуся. Его выходом стало избегание каких-либо мыслей о нём.

Эмброуз Тэмплтон начал сублимировать собственные переживания в творчество. «Гимн Воронью» отвлекал его, но никак не спасал. Склонный к чувственным переживаниям интеллигент быстро стал плохим солдатом.

Фехервари залез в голову каждому из важных для истории персонажей, чтобы наглядно показать: никто из них не смог вернуться из Троицы. Первым событием, задающим тон всей истории Арканских Конфедератов, был инцидент в каюте #31. Но даже и он был описан через болезненные воспоминания о нём. Случай с рядовым Лумисом стал лишь ещё одной раной поверх незаживающего рубца всего полка.

Федра только усугубила переживания Арканцев. Каждый из них получил своего собственного демона.

Откровение Асенаты Гиад

Психика обладает солидным количеством способов собственной защиты. Для Асенаты выходом стала диссоциация, быстро переросшая в серьёзное шизотипическое расстройство.

В уже первом письме Гиад заявила о том, что сейчас идёт её четвёртая жизнь. Она не стала говорить, какие «жизни» она пережила до этой, но явно весьма трагичные. «Моё Я находится в этой жизни, до этого жили другие Я, которыями я более не являюсь», — проскальзывает через текст.

Уже на втором письме станет понятно, что Асената сходит с ума. Некоторые из её фраз начинают не только выглядеть написанными неправильно, но и нести явный оттенок поруганности. Чем дальше заходит путь госпитальерки, чем больше времени она проводит на Витарне, тем хуже ей становится.

Вот только что такое «сходить с ума» в мире, в котором ночные кошмары действительно могут обрести плоть? Никто ранее из авторов и не пытался показать психологические отклонения и то, как они были вели себя в связке с варпом. Какие проблемы возникают у страдающих от психологических расстройств личности? Какие ужасы они могут впустить в наш мир?

Некогда Асената совершила ряд дел, которые считала недостойными. Она ненавидела себя, но пыталась найти объяснение правильности своих поступков. Но она не смогла его найти. Так что она перенесла информацию о пытках и смертоубийствах в один из религиозных образов своего ордена — сестру Милосердие. Гиад определила для себя: «Я просто вела себя сообразно роли, которую мне отвели».

А потом Гиад попала в ряды сестер-репенетисток. Её существование превратилось в бесконечную борьбу за выживание перемежающуюся лишь самобичеваниями. Не удивительно, что сестра Милосердие стала не просто тульпой — она сформировалась как отдельная личность. Это не просто демон из лаэранского клинка, который вселился в Фулгрима — это нечто более жуткое, берущее своё начало из глубин психики человека.

В самом финале романа Фехервари прямо высказал своё понимание подобных ситуаций для вселенной: демоном Асената может стать лишь тогда, как «отпустит вожжи» своего тела. До этого Гиад искренне считала, что Милосердие в критические моменты насильно перехватывала управление. Мол, это всё демон виноват. Но Милосердие заявила, что Асената сама отказывалась управлять своим телом. Психика была чертовски искалечена. Гиад сама создала себе варп-сущность, когда не смогла осмыслить пережитый ею травматический опыт. Такая вот диссоциация.

Не демоны переходят из-за пелены и сжирают души людей — люди сами рождают демонов, когда не могут преодолеть свои внутренние травмы. А мир Вархаммера плодит деформированных людей миллиардами.

Вечное возвращение Толанда Фейзта

Очень часто люди, совершив некую ошибку, раз за разом в мыслях возвращаются к этой ситуации и представляют, как поступают иначе. Это тоже один из способов, как их психика пытается справится с грузом переживаний. Толанд Фейзт — в определённом смысле первопроходец этого защитного механизма в Тёмном Клубке.

Герои «Касты» частенько возвращались в мыслях и снах к видениям прошлого. Энсор Катлер даже смог сквозь сон увидеть новую грань безумия в Троице и узреть лик Федры на Колоколе. Иона Тайт и Асената Гиад регулярно испытывают вспышки возвращения подавленных воспоминаний. Но это вновь и близко не похоже на то, что пережил Фейзт.

Сержант Пустотных абордажников был самым стойким из отделения. Не просто так другие солдаты считали его чуть ли не святым. Он приносил удачу. Он смотрел с уверенностью в будущее и этим давал надежду. Так что не удивительно, что нежелание признавать поражение повлияло на саму ткань реальности.

Я не могу сказать, что путешествие Толанда было самым пугающим из моментов, но оно точно было абсолютно ненормальным. Бушующая за окнами корабля «Кровь Деметра» буря не только разбудила в Асенате её демона, но и позволила Фейзту встретить свою судьбу. Он вновь пережил поворотный момент своей жизни, но разве это смогло хоть что-то кардинально изменить? Нет.

Наглядная демонстрация собственного бессилия пусть и не стала для Толанда причиной грехопадения, но уж явно подточила его психику. Постоянное возвращение к началу с последующим осознанием неизбежности судьбы стало собственным проклятием пустотника. Именно эта упёртость и напитала варп силой, которая после разрушения границ между материальным и нематериальным подарила порочному герою столько сил. И кто знает, какой бы мощью он овладел, если пролежал в забытьи годы, а не пару дней.

***

Петер наглядно показал, что неважно признан один из обжитых человек миров демоническим или нет — ужасы из пелены всё равно найдут выход, если люди страдать. А точнее: если люди в принципе будут что-либо ощущать, то это точно преобразится в Море Душ во что-то по-настоящему страшное.

Мой telegram-канал о книгах по вселенной Warhammer 40,000

Мир Warhammer 40,000 — это мир вечной войны. Центральной темой этой вселенной являются противостояния, баталии, которые ведутся на миллионах полей битв одновременно. И литература, подчинённая этой логике, является продолжением этой идеи и в первую очередь рассказывает истории о солдатах, отодвигая мирную жизнь на задний план. Вот почему произведения, подобные трилогии Мэттью Фаррера про Ширу Кальпурнию «Арбитр», столь ценны и интересны.

Мирный Империум, если подобная характеристика вообще применима к этому воинственному сверхгосударству, в большинстве случаев описывается авторами фрагментарно. Если в произведении неожиданно появляется простой рабочий или представитель планетарной знати, то лишь для того, чтобы приближающиеся орды врагов разрушили его хрупкий «мир». «Титаникус», «Гибельный Клинок», «Лемартес», «Подвиг Калгара», «Мертвецы идут» — эти и десятки других произведений описывают влияние войны на жизни людей. Описывают то, как их прошлая жизнь завершается и на место метафорической «борьбы за выживание» приходит вполне конкретная «война на уничтожение».

С другой стороны, «мирная жизнь» может быть представлена как редкий островок спокойствия в море постоянных битв, желанный, но постоянно ускользающий идеал. «Призраки Гаунта», «Братья Змея», «Ультрамарины» Грэма Макнилла, да даже «Каста Огня» — в этих произведениях пасторальные картинки манят героев, но реальность раз за разом вырывает героев из грёз и отправляет дальше, в гущу сражений. Здесь герои или вспоминают о своей бытности, или оказываются в мирных уголках в процессе перехода от одной битвы к другой.

Совершенно иной взгляд на мирный Империум дают истории об Инквизиции, в первую очередь романы Дэна Абнетта (истории о Терре «Прогнивший Трон» и «Волчий клинок» оставим за скобками). Инквизиторы Эйзенхорн и Рейвенор путешествуют по мирам, ведут собственные расследования и воочию наблюдают быт и жизнь граждан Империума. Но в силу специфики их работы в первую очередь они наблюдают за жизнями преступников, во вторую — лиц, которые могут посодействовать в поиске нарушителей.

Всё остальное оказывается интересно для них ровно настолько, насколько способно помочь расследованию. Они не вгрызаются в повседневность — лишь лёгким касанием своих разумов считывают то, что лежит на поверхности. А потом находят новую зацепку в деле и отправляются уже в другое место.

Стоит ли говорить о том, что сколь-нибудь целостного представления о «мирном Империуме» эти произведения не дают? И если вас это гнетёт так же, как и меня, то вы точно готовы взяться за трилогию Фаррера.

Шира Кальпурния прибывает на Гидрафур, чтобы приступить к службе в качестве арбитра-сеньорис (по сути — 4-й человек во властной иерархии Арбитрес на всей планете и за её пределами). До этого она показала себя как отличный служитель Лекс Империалис в десятке миров, назначение на которые совпадало с её очередным повышением в звании. Для Гидрафура она — новый человек, этот мир ей не знаком, и в этом она похожа на инквизитора, только что прибывшего продолжать очередное расследование.

На этом сходства заканчиваются и начинаются различия.

Любой инквизитор, по сути, находится вне иерархий всех Адептус и обладает поразительной мобильностью и властью. Он может вмешаться в работу любой структуры и в большинстве случаев у её служащих не хватит силы отказать ему. Он может быть скрытным, молчаливым, угрюмым — но ему всё равно придётся подчиняться, если он того потребует. Инквизитор Жоу, который появляется в романе «Перекрёстный огонь», ярче всего иллюстрирует это: возникает там, где захочет, и ни перед кем не отчитывается.

В первом романе «Перекрёстный огонь» Шире придётся столкнуться с другими Адептус. В романе «Наследие» с вольными торговцами. В «Слепцах» с Астропатами.Так что будьте готовы вместе с Широй впитывать информацию словно губка.

Арбитр Кальпурния оказывается в практически противоположной ситуации — она скована той системой сдержек и противовесов, которая сформировалась на Гидрафуре за сотни лет до её прибытия. Поэтому одним из самых важных аспектов её обучения становится изучение местной культуры, церемоний, ритуалов, а также погружение в политическую жизнь — изучение связей между членами промышленно-аристократических синдикатов, общение с представителями Экклезиархии и Флота, которые соперничают друг с другом.

Конечно, Адептус Арбитрес определяют виновных и назначают наказание, но Гидрафур — это не какой-нибудь шахтёрскй мирок на окраине Сегментума Обскурус. Гидрафур — это центральный мир Гидрафурской системы, место, где интересы различных групп порождают затяжные конфликты. Место, где Арбитрес могут использовать в своих интересах и где самим Арбитрес нужно уметь использовать в своих интересах других, играя по правилам подковёрных игр.

Дополнительные материалы — изюминка омнибуса.

Если вам когда-нибудь хотелось подробнее узнать о том, как работает Империум изнутри, в те моменты, когда враги не осаждают его со всех сторон, и война не стучится в дверь, то трилогия «Арбитр» точно создана для вас. Здесь минимум экшена, а от количества информации о Гидрафуре у вас может пойти кругом голова — прямо как у Ширы, когда её коллеги начинают читать лекции о традициях и истории этой планеты. Несмотря на высокий пост Кальпурнии всё равно приходится маневрировать, договариваться и идти на уступки. И за этой динамикой следить в разы приятнее, чем за очередным болтер-приключением Космического Десанта.

Мой tg-канал