Пыль и пороховой дым висели в воздухе, смешиваясь с соленым ветром, когда «Арабелла» пошла на абордаж губернаторской шхуны. Питер Блад, клинок которого уже был окрашен алым, внезапно увидел знакомую тучную фигуру: сам губернатор острова Барбадос, полковник Бишоп, оступившись на скользком от крови трапе, с глухим стуком грохнулся на палубу, и из его глотки вырвался не крик ярости, а тонкий, унизительный стон. Не рана от стали, но предательский, до смешного неприличный звук лопнувшей кожи под грубым сукном и последовавшая за ним гримаса нечеловеческого страдания на лице злейшего врага рассказали Бладу всю пикантную правду. Не колеблясь ни секунды, капитан-пират вложил шпагу в ножны и, отшвырнув в сторону абордажный топор, с привычной ловкостью хирурга опустился на колени.

— Успокойтесь, ваше превосходительство, — произнес он с язвительной учтивостью, переворачивая поверженного сатрапа на бок, в то время как бой кипел вокруг них. — Ваша государственная важность для меня ныне измеряется не в песо, а в целостности вашей… гм… основания. Прямо скажем, у вас просто треснул зад.

Достав из походной аптечки пузырек с дорогим бальзамом, он деловито, почти нежно, нанес его на поврежденное место, игнорируя muffled ругательства и всхлипы унижения своего пленника.

— Полагаю, это куда менее героично, чем сабельное ранение, но, увы, столь же болезненно, — заметил Блад, его голос звучал как смесь убийственной иронии и профессионального сочувствия. — Не тревожьтесь, я сохраню эту сокрушительную тайну вашего падения в тайне. Но мой счет за столь интимную консультацию, поверьте, будет немалым.

Хоть и поставил тег "Мое", не знаю, имел ли право это делать, так как голову позаимствовал из фильма 1991 года "Одиссея капитана Блада". Остальное, как можно заметить, рисовал сам. Заранее простите за рукожопство.