Начало тут

Перед сном Саня долго ворочался. Хотя прошлой ночью жирный почти не спал, сон его не брал. Не давала покоя мысль: «А что это батя так обрадовался?» И тут же обожгла догадка: «Да это же батя все и подстроил!» И действительно – все детали головоломки сходились в какую-то картину. А в какую? Допустим, жирный батю заебал своими приключениями. И батя, точняк он, и заказал для сына титановый трусняк. У него на самом-то деле денег много. Ну, может, было много. Он всех подкупил, разыграл спектакль, сделал вид, что ничего не знает.

Неожиданно эта домашняя конспирология принесла жирному утешение. Ведь если за всем этим стоит батя, он рано или поздно эту титанову хуйню с Сани-то снимет. Ну, и славно!

Бригантина Саниной мыслительной деятельности вышла из полосы штормов и вошла в спокойные воды. Для закрепления успеха надо было бы подрочить. И жирный даже машинально запустил руку под одеяло. И пальцы заскользили по титановой решетке.

Как секретный узник, как этакий человек в железной маске, шевелился за решеткой плененный Санин писюн. И вот же он – совсем близок, пара миллиметров, а не достанешь.

– Почему я взаперти? – словно бы ворчал писюн. – Что я сделал?

– В тебе хранится какая-то тайна, чувак, – отвечал жирный. – И я клянусь тебе, что разгадаю ее.

– Это несправедливо, – жаловался пленник из титанового узилища. – Все ходят на свободе. А я – вот тут!

– Это отвратительно! Кровавый Путин велел тебя запереть. Ну, или батя.

– Это очень тесная тюрьма, – жаловался писюн. – Я не могу даже выпрямиться в полный рост. Я здесь зачахну. Освобождай меня быстрее!

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Саня.

– Думай скорее! Как я хочу, чтобы ты меня подрочил!

– И я хочу того же, – дипломатично ответил Саня. – Ну, ты держись там! Я тебя спасу.

– Да уж постарайся! И вообще – прямо сейчас давай меня спасай

– Я бы и рад, но я спать лег.

– Вот тоже мне – спаситель! Я вообще, чувак, не верю, что ты меня спасешь. Ты ведь совсем не знаешь, как это сделать. У тебя нет никакого плана!

– Ну…

– Пока ты будешь жевать сопли, я здесь усохну! Какая жестокая участь: ни разу не побывать в пизде и сразу оказаться в гнусной тюряге!

– Ну, послушай! Не могут же тебя прямо насовсем запереть. Когда-нибудь освободят…

– Значит, вот каков твой план? – вознегодовал писюн. – Это – все, что ты можешь предложить несчастному узнику? Сиди непонятно сколько, жди, когда освободят? Ты жалкий, нерешительный трус!

– Не трус! – несмело возразил жирный.

– Ты-то? – захохотал секретный узник. – Как я вообще мог достаться такому идиоту, как ты, скажи мне? С любым другим носителем, даже с самым уродливым, я бы из пизды не вылезал! Я бы сутки напролет нырял бы в вертикальные щели! Но с тобой, чувак, такие штуки не проходят, я это уже давно понял. Ты действительно – до старости ни с кем не поебешься. А то, что я за решеткой оказался – так это, может быть, и честнее. Может быть, это снимет с тебя часть вины.

– Прекрати! – возмутился Саня. – Зачем ты винишь меня, когда секретный – ты! За что тебя засекретили? Чтобы никто не знал, что в вялом состоянии ты – всего пять сантиметров? Тоже мне – сокровище нашлось! Да я бы был вдвойне, втройне, вчетверне решительней, если бы не ты, позорник!

– Ах так! – возмутился писюн. – Хорош гусь! Ты винишь меня за ту беду, в которую я попал? Ты, похоже, только рад от меня избавиться!

– Ничего я не рад!

– Я же чувствую! Так знай: если ты не предпримешь самые решительные меры к моему спасению, я начну тебе вредить. Я стану пускать внутрь тебя тлетворные соки перегнившего семени. Ты даже не представляешь, чувак, какой ад я устрою лично для тебя!

Впрочем, жирный не был до конца уверен в том, что угрозы прозвучали на самом деле. Ведь сразу после этих слов Саня отплыл в пространство сна. Так что, скорее всего, эти слова звучали уже во сне. Да и вообще, если подумать – диалог с собственным писюном тоже мог присниться от начала до конца. Потому что раньше Саня с ним все-таки не разговаривал.

***

С утра настроение у жирного было хуже не придумаешь. Он долго мостился на сиденье унитаза своей титановой железякой. Ощущения были как, наверное, бывают у старых хрычей, когда они щелкают твердые орехи слабыми вставными зубами. Раньше жирный сразу и с удовольствием врастал в унитаз всем телом, а сейчас между ним и унитазом образовалось пространство отчуждения. Буферная титановая зона!

Поссал он так, что лучше и не знать. Чертов пояс разбрызгивал струю как душ, во все стороны. Жирный умудрился, сидя, конкретно так обоссать пол. А посрал вообще безобразно. Жирному казалось, что значительная часть говна осталась под титановой пластиной. Саня долго ковырял вокруг отверстия сначала бумажкой, потом лазил пальцем. Вроде бы, все было чисто. Но все равно – ощущение присутствия говна не проходило.

Надо было действовать. По счастью, родаки забыли о Саниной карточке. А она была – цела. И на ней все еще было много денег.

Пожрав с утра, Саня пошел в торговый центр. Где-то там он видел вывеску «Металлоремонт».

Вывеска оказалась на месте. За столом что-то паял седой грустный армянин.

– Слушаю тебя, мальчик, – голосом ослика Иа сказал жирному печальный металлоремонтник.

– У меня проблема, – забормотал жирный.

– Всего одна? Счастливчик.

– У меня… Как бы вам сказать?

– Как есть.

– Мне надо одну металлическую штуку распилить.

– Давай.

– Дело в том, что она – на мне.

– Пирсинг, что ли?

– Да нет, не пирсинг.

– А что тогда?

Жирный стал расстегивать штаны.

– Эй, мальчик! Зачем ты снимаешь штаны?

– Ну, понимаете, эта штука там.

– В штанах?

– Ага.

– Э, не ври. Ты просто хочешь потрясти своей фитюлькой перед носом старого дяди Ашота. Но дядя Ашот может догнать мальчика и дать ему пизды. Так что подумай, мальчик, ты точно хочешь мне это показать? Может, каким-нибудь девушкам покажешь? Мне-то зачем?

– Да вы не так меня понимаете! – взволнованно произнес жирный. – Да что я объясняю. Лучше покажу.

– А ведь я тебя предупредил, – сказал дядя Ашот.

А потом просто завис. Он сидел, смотрел на титановые трусы. Вроде бы равнодушно, но, наверное, все-таки удивился, хотя вида и не показал.

– Это что вообще? – наконец сказал дядя Ашот.

– Пояс невинности.

– До чего только не додумаются, – покачал седой головой дядя Ашот. – Жена тебе так удружила?

– Да какая жена!

– А кто?

– Мужики какие-то.

Дядя Ашот осторожно пощупал пояс и сказал:

– Надевай штаны. Я за это браться не буду. Это какой-то высокопрочный сплав.

– Ну, да. Титановый.

– Если ключа нет, то только пилить. А чем пилить, я не знаю. Болгарку не советую.

Жирный вздрогнул. Да, болгарку он и сам не хотел.

– Извини, мальчик. Я ничем не могу тебе помочь, – сказал дядя Ашот. – Добрый совет: найди тех, у кого ключи. Только так можно открыть.

Жирный выходил из торгового центра очень злым.

***

Злым был и батя вернувшийся с работы позже обычного.

– Заезжал я сегодня в твою тюрягу, с ментами тамошними потрындеть, – сказал отец за ужином.

– Да! – обрадовался Саня.

– Я бы на твоем месте не радовался. Оказывается, фигню твою защелкнули на тебе не то эфэсбэшники, не то гэрэушники. А почему – никто не знает.

Жирный загрустил.

– И у меня вопрос: во что ты влип, говна кусок? Во что такое ты сунул свой неумелый хер, что тебе его заблокировало ГРУ? В пробирку с Эболой, что ли? В радиоактивные отходы? Во что?

– Ни во что! – сдавленным голосом пробормотал Саня.

– Не может быть! Это очень серьезные ребята. Ты даже не представляешь насколько. Они-то фигней страдать не станут.

– Но я и сам не знаю!

– Тебя там, в тюрьме твоей ласковыми словами вспоминают, – продолжал батя. – Говорят, ты там все обосрал так, что уже второй день отмыть не могут.

– Мальчики, давайте без вот этих гадостей! – возмутилась матушка. – Мы все-таки едим! Сережа! А они деньги тебе вернули?

– Догнали и еще раз вернули, – мрачно сказал отец. – Этот мент говорит, что все бабло у него спецслужбисты эти отжали. То ли ФСО, то ли ГРУ. У меня там связей нет, извини.

Новости этого дня все были плохими. Освобождение писюна откладывалось на неопределенный срок.

Продолжение следует...