Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

КУРСАНТЫ

— Так, Хохлов, подготовьте свою палатку для курсантов.- скомандовал мне при личной беседе полковник Перов.

— Каким курсантам, товарищ полковник? — искренне удивился я, уже заранее возражая делить или отдавать свою палатку.

— Курсанты к нам на месяц приезжают. Будущие офицеры, еб! Практика у них будет. У вас сейчас народу не много, так что перенесите шмотки на одну сторону палатки, а вторую сторону курсантам отдайте.

— Но товарищ полковник… — попытался возразить я, но Перов меня перебил.

— Так, Хохлов, мне некогда с тобой тут сопли разводить. Давай пиздуй, подготавливайся к приему будущих офицеров, еб!

— А почему я? Есть же замкомвзовода Беда?! — попытался я перекинуть стрелки на сержанта.

— Ты чего выебываешься? — возмутился полковник. — Думаешь я совсем идиот?! Вопрос о твоем назначении в заместители командира взвода уже подал лейтенант Тишинский. Так что, принимай бразды правления, еб! Свободен!

— Есть. — нехотя выдавил я и вышел из штабной палатки.

Что ж, долго оставаться в тени у меня не получилось — неформальное лидерство, сначала, приметил Тишинский, о чем и доложил полковнику Перову. Перов же, как он сам выразился, что он не идиот, с Тишинским согласился, видя, что Беда совсем не может управлять взводом. Что это дает командирам? Конечно же в их интересах ставить себе в подчиненных тех людей, кто сможет выполнить поставленную ими задачу, повлияв на своих людей. Слова бывшего сержанта замкомзвода Валерки Сметанина, о том, что я стану его приемником, оказались пророческими. Теперь же, чем жертвовал я, будучи замкомвзодом — непосредственно прямой спрос с меня, как с заместителя командира взвода, обеспечен. Раньше меня не затрагивало то, что я сплю с друзьями после отбоя и не выхожу на некоторые построения, — за это спрашивали с замкомвзвода, на что мне было плевать, так как это был не я… Теперь это я, а значит мне придется пересмотреть некоторые принципы по поводу себя и своих товарищей — стать ответственней.

В общем, сразу две неприятные новости застали меня после завтрака — это приезд курсантов с подселением в нашу палатку и мое назначение на замкомвзвода. Дело в том, что я уже заранее предвидел, как кучка будущих офицеров, проживая с нами в палатке, будут наглеть и вести себя развязано. Не так давно моей проблемой были деды с нашего взвода, теперь же подкинули еще головной боли в виде курсантов. Так как мы обычные солдаты, а эти ребята будущие командиры, то их всех временно назначат на должности наших офицеров, так сказать на подмогу, а это значить, что курсанты уже будут нами командовать (по крайней мере у них будут такие полномочия). Соответственно, представив, что наш взвод будет жить в палатке с недоофицерами, которые будут наделены полномочиями командира, я сразу же насторожился.

Зайдя в нашу палатку, первым кого я увидел был Саша Шейка.

— Сань, где остальные? — обратился я к Шейка.

— Да где-то бродят. А что?

И я рассказал Александру, что в скором времени, а точнее уже завтра, к нам подселят курсантов. Саша, так же как и я, не обрадовался этой новости.

Тем не менее я распорядился, чтобы наши бойцы левую половину нар освободили от своих личных вещей и постельного белья. Оставили лишь матрацы, и подушки с одеялами. Ребята нехотя переезжали на правую половину палатки, недовольные тем, что их места отдадут другим.

Вечером, когда все были в сборе, мы устроили небольшой совет, темой которого, конечно же, стал завтрашний приезд курсантов.

— Я думаю так, пацаны. — начал я вступительную речь. — Хуй с ними, что они будущие офицеры. Если эти парни начнут борзеть, то сразу начинаем их гасить. Конечно же повод должен быть веским.

— Что значить веским? — уточнил Димка Гурбанов.

— Да хуй его знает! — нервно ответил я. — Лишнего себе позволять начнут. Может командовать захотят в палатке. Блин, Димка, я думаю, когда этот момент настанет, мы поймем.

Парни дружно закивали, одобрив мою идею.

— Если что, то пацаны с дивизиона подключатся. Одни мы точно не будем. — подбодрил я парней. — И еще один момент — Перов назначил меня замкомвзвода.

— Ну, поздравляем — улыбнулись дружно пацаны.

— С чем поздравляете? Это мы Беду могли подставить не выйдя на построение, теперь же это кресло мое, что означает — весь спрос с меня.

— Да все нормально будет, братан! — положил мне руку на плечо Гурбанчик. — Придется нам снова привыкнуть к раннему подъему.

Слова Димки Гурбанова меня успокоили. Я переживал, что мне придется ругаться со своими товарищами из-за новых изменений, но этого не произошло. Конечно, это не означает, что теперь все в корне изменится — для нас были важны построения по понедельникам, так как это командирский день, когда в построении принимают участия все офицеры. В обычные будни даже я мог себе позволить вздремнуть после подъема, назначив кого-нибудь из старослужащих старшим и, заранее зная, что на построении не будет командира дивизиона.

Ложась спать, в тот вечер, я никак не мог уснуть, думая о завтрашнем дне. Позже я узнал, что не только в нашей палатке будут жить курсанты, но и в батареях тоже. В общем, в каждой палатке по десять — пятнадцать курсантов.

Утром, после завтрака, прибыл КАМАЗ с курсантами. Так как командир нашего взвода, как обычно, где-то пропадал, мне пришлось идти вместо него, чтобы встретить приезжих будущих офицеров и провести их до палатки.

Я пришел к палатке начальника штаба, когда полковник уже начал распределять курсантов по палаткам. Увидев меня, Перов сказал:

— Хохлов, проводи товарищей курсантов в палатку и покажи им их спальные места.

— Есть. — коротко ответил я и повернулся к будущим соседям.- Пойдемте, я покажу вам палатку.

Десять курсантов, которых отправил к нам полковник Перов пошли за мной. Я допустил себе мысль о том, что сейчас веду небольшой строй будущих офицеров. Так и хотелось сказать тем парням: «Шагом марш! С песней! Хули так тихо поете?! Ногу, блядь в такт ставьте!» Я даже невольно улыбнулся, когда представил себе такую картину.

В палатке я вкратце рассказал курсантам, как мы тут живем. Куда ходим в туалет, где умываемся и где кушаем. Парни, молча, меня выслушали и, поблагодарив за краткую экскурсию, принялись располагаться на новых местах.

В общем, в первый день, мы практически не разговаривали с новыми квартирантами. Они не лезли к нам, мы не лезли к ним. Мы присматривались друг к другу, чтобы определить, какое же будет наше дальнейшее общение.

На второй день, уже после отбоя, у нас произошел конфликт.

Мы уже спали, когда в палатку ввалились два пьяных курсанта. И все бы ничего, но один из них настолько был пьян, что потерял равновесие и не нашел ничего лучшего чем облокотиться на трубу искрогасителя.

В палатке моментально стало светло. Искрогаситель вместе с крышкой слетел с печки и рухнул на деревянный пол. Ничем не прикрытое пламя вырвалось наружу. Истопник, растерявшись, онемел от испуга и ничего не предпринимал. Огонь из буржуйки так и тянулся к потолку, где находился отбеливатель (внутренний слой палатки, служащий как декор).

Первым вскочил Саша Шейка.

— Хули вы творите, блядь?! — заорал Саша на пьяных курсантов.

Палатка зашевелилась. Все проснулись. Один из проснувшихся курсантов встал на сторону своего пьяного товарища:

— Чо вы орете на него?! Пацан выпил немного.

— Немного — это когда на ногах нормально стоишь! — огрызнулся я в сторону ретивого курсанта.

В общем, словесная перепалка между нами и курсантами продолжалась около двух минут, пока Серега Карпин не вмешался в нашу полемику с убедительным доводом:

— Блядь, если мы сейчас пламя не прикроем и не уберем горячий искрогаситель с пола, то все сгорим нахуй!

Слова Сергея на всех произвели впечатление.

Курсанты стали пытаться поднять раскаленный искрогаситель с пола, но каждый раз им обжигало руки. Тогда я набрал воды с бойлера в котелок и полил его на горячий металл. Искрогаситель зашипел обдавая всех окружающих белым паром.

Вместе с курсантами мы поставили искрогаситель на печку.

Недавняя вражда, после того как мы вместе устранили возможную причину пожара, прошла сама по себе. Оба курсанта, которые ввалились пьяными в палатку уже дрыхнули на нарах без задних ног. Кто-то из курсантов тогда с сарказмом сказал:

— Вот же гондоны! Мы тут из-за них ругаемся, а они спят себе на все забив огромный болт!

Мы все дружно улыбнулись этой шутке.

Потом мы полночи сидели на своих нарах и разговаривали с курсантами. Парни рассказывали как они живут в своих казармах. Рассказывали, чему их учат командиры, и как вообще подготавливают будущих офицеров. Нам все было интересно знать. Конечно же, их служба во многом отличалась от нашей, но в целом рядовое расписание типа «Отбой-подъем, обед по расписанию» было таким же как у нас. Мы же рассказывали о своей службе, и курсанты слушали нас с открытыми ртами. Конечно же, о многом мы умалчивали, но поверхностные понятия, которые царили в нашей части, мы им пояснили. В ходе разговора выяснилось, что курсанты также опасались каких-то разногласий между солдатами, и также как и мы, заранее договорились о взаимной помощи в случае неприятностей.

В общем, один неприятный инцидент с печкой, позволил нам наладить, хоть какое-то, взаимопонимание с курсантами.

На следующее утро у нас были запланированы занятия по привязанности к местности. Занятия эти проводили с теми ребятами, которые работали с буссолью. Однако и остальных, кто работал с ПУО, дальномерами, и связью, без внимания не оставили и всех дружненько, как обычно, отправили в поле за палатками.

Однако, в этот раз, к нам приставили одного из курсантов, чтобы тот руководил нашим взводом. И в силу того, что наш взводник, как обычно, пропадал незнамо где, назначенный курсант являлся нашим прямым командиром.

Среднего роста, смуглый, немного худощавый с большими глазами — таков был наш наставник. Весь из себя такой серьезный, что даже не улыбнется. Одна только его офицерская сумка, которую распирало от содержимого, говорила о том, что к нам приставили какого-то карьериста.

После завтрака полковник Перов дал указания командирам и приказал, чтобы до обеда никто в палатки не приходил.

Наш временный командир курсант по фамилии Старостин повел взвод к месту занятий.

Пока мы шли строем в поле, я думал только о том, чтобы этому новому командиру не пришло в голову вести нас с песней. Я вообще опасался, что Старостин включит истинного офицера и начнет командовать нами по полной программе.

Как только мы прибыли в назначенное место, Старостин приказал разворачивать приборы и готовиться к занятиям.

Потом произошло то, чего я никак не мог ожидать.

Старостин подошел ко мне и спросил:

— Слушай, друг, а у вас масло с сахаром есть?

— Ты чего, проголодался что ли? — удивился я вопросу курсанта.

Но вместо устного ответа Старостин открыл свою битком набитую офицерскую сумку и показал ее содержимое. Я онемел от удивления! Сумка курсанта Старостина была доверху набита… коноплей! И не просто коноплей, а самыми пышными макушками!

Молча переведя свой взгляд с сумки на курсанта Старостина, я уловил на его лице широченную улыбку, которую он так усердно скрывал под гримасой строго командира.

— Ну, ты, блин даешь! — все что я тогда смог сказать.

— Меня кстати Старый зовут! — протянул свою руку Старостин для знакомства.

— Миша Хохол! — в ответ дружелюбно представился я. — Что ж ты Старый, раньше-то мне не сказал про макушки, мы же мимо ПХД проходили!

— Да я решил от посторонних глаз уйти подальше.

— Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем!

И я отправил на ПХД солдата, чтобы тот взял сковородку, сахарку и сливочного, либо подсолнечного масла.

— Найди там Кузю, скажи от меня — он все тебе даст. — дал я наставления своему подопечному и тот убежал на ПХД. С Кузей мы вместе пришли с КМБ в дивизион, только он проходил учебу в первой роте. В последствии мы с ним сдружились уже в дивизионе, где его определили в ОБОЗ.

Через полчаса мы с Серегой, Маратом, Димкой, Сашкой Шейка и Старым пожарили на костерке «жареху». И пока наши подопечные делали вид, что занимаются с приборами, мы отведали по две-три ложки «каши». Что такое «каша» спросите вы? Это пожаренные на сковородке мокушки конопли вперемешку с сахаром. На вкус как семечки с кожурой с травяными приправами. В оренбургских степях росло не мало конопли. Для курева она была очень слаба, а вот варить, либо жарить — это пожалуйста. Вот так, мы в компании с будущим офицером, сидели в поле и употребляли природный наркотик…

До обеда мы, в компании с курсантом Старостиным, надрывали животы от смеха. Время пролетело очень быстро. Оказалось, что Старый еще тот любитель конопли. Даже в его фляжке, где должна была быть вода, он носил «манагу» — конопля вареная на молоке с сахаром. И этот парень через год уже получит свое звание и будет направлен в какую-нибудь часть для дальнейшего прохождения службы. Весело будет тем ребятам, которыми будет командовать лейтенант Старостин. Возможно, он и бросит свое любимое увлечение коноплей, когда станет офицером, а пока…

Месяц в компании с курсантами пролетел быстро и незаметно. Вечерами мы часто сидели у буржуйки, пили чай и травили анекдоты. Но время пребывания у ребят заканчивалось, и мы решили в последний вечер выпить чего-нибудь покрепче чая.

Днем я сходил на ПХД и взял у Кузи немного овощей (помидоры, лук и огурцы), немного сала, банку рыбной консервы и пару коробок сока. Кузя, как всегда был щедр и приветлив, за что ему отдельное спасибо.

Под вечер таксист привез нам из городка пару бутылок водки и два литра пива по полевой дороге. Мы отправили солдата за выпивкой — под покровом ночи, пробираясь полуприсяд через кусты, солдат забрал у таксиста товар и передал деньги.

В общем, к прощальному вечеру с курсантами, мы подготовились.

После отбоя мы дождались, когда суета вокруг палаток утихнет, чтобы приступить к своей трапезе, однако у этой ночи были на нас другие планы…

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

ПОЛКОВНИК СТЕПАНОВ

Когда говорят про офицеров, я сразу представляю человека чести. Стоит ли вам объяснять, что это значить? Просто представьте себе человека, чьи слова не будут являть пустой звук, а будут подкрепляться делом. Человека, который не будет повышать на вас голос только за то, что вы забыли почистить свои сапоги. Кто всегда отнесется к вашей проблеме с пониманием, выслушает и поступит по справедливости. Кто не позволит «замарать» свои погоны грязными делами. Кто с гордостью носит звезды на плечах и честно оправдывает свое призвание — Офицер!

Я уже писал в самом начале своей книги о том, что в армии офицеров можно пересчитать по пальцам. К сожалению так и есть. Однако если есть хоть один процент настоящих, достойных офицеров — то не все еще потеряно.

Ну, что ж, настала пора написать о настоящем офицере. О человеке с офицерской выправкой, достойным звания офицера Российской федерации. О человеке, который прошел войну в чеченскую компанию. Звали этого офицера полковник Степанов — начальник артиллерии дивизии.

За свою службу я дважды сталкивался с полковником Степановым. Любой офицер дивизии для простых смертных солдат, был птицей «высокого полета», поэтому сталкиваться, лишний раз с такими людьми желания не было. Если увидел офицера со штаба дивизии, то лучше обойти его стороной, а то докопается «как пить дать» — то воинское приветствие ему не правильно сделал, то не правильно шагал, подшит не так и т. д. И, если кто-то с дивизии сделает тебе замечание и доложит об этом к себе в штаб, то это непременно дойдет до твоего командира, и ничего хорошего, естественно, ждать не придется.

Однако, полковник Степанов не был придирчивым офицером. Скорее он был справедливым. Без оснований не кричал, да я и не слышал, чтобы он повышал голос на солдат (как любят делать многие офицеры). Вот на офицеров, младших по званию и должности, он кричал, и то, в редких случаях, когда других методов воздействия на своих коллег уже не было.

Ну, так вот, оба раза я сталкивался с полковником Степановым в полевом лагере.

В один из жарких летних дней, наш дивизион, как обычно, строился перед палатками на передней линейке для дальнейшего марша в район полевых учений. Накануне я постирал свой китель, и не успел прицепить на воротник артиллерийские петлицы с сержантскими лычками. Так и вышел на построение, без петлиц и лычек, только сержантская сумка, перекинутая через плечо, давала понять, что я являюсь командиром младшего звена.

Перов созвал командиров подразделений и начал давать им указания по сегодняшней тренировке. Мы, как всегда, терпеливо ждали наших командиров, переминаясь с ноги на ногу.

Из-за угла нашей палатки появилась могучая фигура с тремя звездами на плечах. Высокого роста, с огромными руками, и мощной грудью, этот человек был очень похож на тяжелоатлета. Форма на нем была не новой, выцветшей, но аккуратно выглаженной. На голове невзрачная, сотни раз перестиранная кепка с полевой (зеленой) кокардой. Из-под кепки виднелись короткие седые волосы. Лицо круглое, покрытое морщинами, говорило о том, что мужчине было около пятидесяти лет. Это был полковник Степанов.

Первым, кто увидел начальника артиллерии дивизии, оказался дневальный.

— Смирно! — вытянувшись стрункой и сложив руки по швам, прокричал дневальный во все горло.

Перов повернулся, увидел полковника Степанова и, тут же, дублировал команду дневального:

— Дивизион, Смирно! Равнение налево! — скомандовал Перов, и пошел строевым шагом в навстречу Степанову.

— Вольно! — дал команду полковник Степанов, чем оказал услугу нашему командиру дивизиона, чтобы тот не шагал строевым перед нами.

— Что у вас по плану сегодня, товарищ полковник? — обратился Степанов к Перову.

— До обеда тренировка по наведению и привязке к ориентирам, товарищ полковник. — отчитывался о предстоящих тренировках наш КД.

Степанов не смотрел на Перова — он смотрел на нас. Прогулочным шагом он шел перед нашим дивизионом и внимательно разглядывал каждого из нас. Наконец, его взгляд остановился на мне.

Я замер.

— Вы сержант? — обратился ко мне полковник Степанов.

— Так точно, товарищ полковник! — незамедлительно ответил я.

— А где ваши лычки с петлицами, товарищ сержант? — прищурив хитро глаза, спросил начарт дивизии.

Чтобы выкрутиться, мне пришлось соврать полковнику:

— После стирки потерял, товарищ полковник. На новые денег нет.

— Хм. А сколько стоят петлицы с лычками? — не отставал от меня полковник.

— 50 рублей. — кратко ответил я, даже не задумываясь, ибо я просто не ожидал такого вопроса.

— У тебя нет пятидесяти рублей? — внимательно глядя мне в глаза, спрашивал Степанов.

— Нет, товарищ полковник. — уверенно отвечал я, так как говорил правду. А ведь действительно, деньги уже давно закончились, и мы ждали на днях зарплату.

Полковник Степнов вынул из нагрудного кармана военный билет, и достал из него бумажную купюру номиналом пятьдесят рублей. Потом он протянул мне деньги и сказал:

— Вот, купишь себе лычки с петлицами. И чтобы завтра стоял в строю как положено!

Я, не мешкая, взял деньги у офицера. Мельком взглянув на своего командира дивизиона, я понял, что он недоволен моим поступком. Начальник артиллерии дивизии дал его солдату деньги на петлицы с лычками! Перова это сильно задело. Ему было очень неудобно из-за этой ситуации. Я должен был отказаться от тех денег, но я этого не сделал.

— Спасибо, товарищ полковник! Но где мне в поле купить петлицы? — это уже было наглостью с моей стороны. Я, можно сказать, щекотал судьбу за пятки. Нельзя брать у офицера дивизии его личные деньги, а потом еще и спрашивать, где я должен приобрести лычки.

— А это уже не мои проблемы, товарищ сержант. — с улыбкой ответил мне Степанов и, кинув нашему командиру «Продолжайте заниматься», направился в сторону минометных батарей.

Как только Степанов пропал с поля зрения, Перов тут же мне высказался:

— Хохлов, ты ебанутый, что ли?!

— Никак нет, товарищ полковник — не ебанутый! — гордо подняв подбородок вверх, отчеканил я.

— Оно и видно! — махнул на меня Перов рукой.

На этом наш разговор с Перовым был закончен. КД лишь недовольно покачал головой и продолжил давать наставления нашим командирам.

Петлицы с лычками я одел свои старые, а на полтинник купил сигарет, бутылку газировки и батон с кокосовой начинкой, облитый шоколадом. Еще и сдача осталась. Это сейчас на пятьдесят рублей даже сигарет не купишь, а тогда в 2006 году, пачка «MORE» стояла 11 рублей, полуторалитровая бутылка газводы 8 рублей, и батон с кокосом 12 рублей. В общем, спасибо полковнику Степанову за человеческое отношение и за сигареты с газировкой.

Наш дивизион ушел за полевой лагерь. Где проводил тренировки. Мы же с Серегой и Сашкой Шейка, просто отлынивали от службы и прятались в своей палатке. Почувствовав «расслабон», как говорят, мы позволили себе прилечь на нары и закурить по сигаретке.

И вот, в тот самый момент, когда мы покуривали лежа на кроватках, шторки палатки распахнулись, и вошел полковник Степанов.

Я чуть сигарету не проглотил. От такой неожиданности пропал, на мгновение, дар речи. Мы втроем вскочили с кроватей и потушили сигареты (кроме Сашки — он не курил).

— Ничего не хотите сказать, товарищ сержант? — обратился ко мне Степанов.

Я стал молниеносно соображать, что же мне ответить. По моим погонам полковник понял, что я сержант, и, раз он обратился ко мне, значить ему нужно было… точно — нужно было дать команду «Смирно!»

— Смирно! — громко сказал я, после чего мы втроем вытянулись, словно струны на гитаре.

— Вольно. — одобрительно кивнул полковник.- Курим, значить?

— Курим. — виновато опустили мы головы.

— А где ваш дивизион сейчас? На тренировке?

— На тренировке. — опять виновато, словно маленькие дети, соглашались мы.

— Ясно. Ну и что мне с вами делать?

Мы молчали. Что с нами бы сделал любой другой офицер с дивизии, при виде того, как мы отлыниваем от службы, да еще и курим в палатке? Ну, наверное, начал бы распускать руки, потом доложил бы нашему командиру, но и на этом бы не остановились. Заставили бы еще бегать кросс в противогазах, да в наряды бы сослали. Как же поступил Степанов? Вот, послушайте:

— Эх, вы, доходяги. Сидите тут, курите. Я в ваши годы гири уже тягал вовсю! Первые места по области занимал! А вы что?

Слова полковника проникали глубоко в душу, и заставляли себя стыдиться. Казалось бы, что особенного в его словах? Не знаю. Но они доходили четко по адресу, так он умел объяснять.

— Предлагаю спор. Вы в полной амуниции, с жилетами, вещмешками, касками, автоматами ну, в общем, полный фарш. И я, только без снаряжения, так как я уже на пенсии и вдвое старше вас. Мы вчетвером бежим на гору, что в конце палаточного городка. Туда и обратно. Если кто-то из вас первым прибежит, ставлю ящик газировки. Если же я первым прибегу… — Степанов призадумался, выбирая нам наказание, в случае проигрыша. — Будете кукарекать под гребком дневального все втроем с ужина и до отбоя. По рукам?

Какой уж там! Кукарекать рядышком с дневальным, все равно, что заработать до конца службы кличку «петушок»! Разумеется, никто из нас не согласился спорить с полковником, который, к слову, явно бы выиграл.

— Вы нас извините, товарищ полковник. Мы так больше не будем. — подняв голову обратился я к Степанову.

— Ну, раз не будите, то тогда бегом на тренировку, и чтобы я вас тут больше не видел! — последние слова были сказаны громко, по-отцовски грозно.

Мы пулей вылетели из палатки и, через двадцать минут, уже примкнули к нашему дивизиону.

Была еще одна интересная история с участием полковника Степанова. Произошла она на боевых учениях минометных батарей. Мой друг, Колька Лысый, был командиром минометного расчета. Он со своим расчетом наводился на цель и, по команде начальника артиллерии полка, открывал огонь по цели. После двух неудачных попаданий, Коля доложил начарту Волку, что прицел на миномете не выверен, из-за чего продолжать стрельбу невозможно. Волк лишь обвинил Николая в его некомпетентности, и приказал продолжать огонь. Но ни один из минометных снарядов, в цель не поподал.

— У тебя руки из жопы растут, товарищ сержант! — верещал Волк на Лысого.

— Они у меня откуда надо растут. Просто прицел сбит! Он уводит снаряд вправо.– защищался Николай.

В это время проходил мимо полковник Степанов, который стал очевидцем спора начарта Волка и сержанта Николая.

— Может вы сами, товарищ майор, наведетесь и покажите сержанту, как нужно стрелять? — предложил выход из спорной ситуации Степанов.

Волк, задрав нос вверх, принялся колдовать над минометом. После недолгих манипуляций с орудием, он открыл огонь. Мимо! Как и говорил Николай, прицел уводит снаряд вправо.

— Вот видите, товарищ майор, как полезно, иногда, прислушиваться к своим подчиненным. — осуждающие сказал Степанов.

— Так точно, товарищ полковник. — с неохотой согласился Волк и презрительно покосился на Николая, мол он во всем виноват.

Вот такой вот был, и надеюсь, что есть, хороший человек, достойный офицер, полковник Степанов. В артиллерии все солдаты его уважали. Полковник любил повторять своим офицерам:

— Вы, товарищи офицеры, без сержантского состава как без рук. Помните, что не будет солдат — не будет и вас. Нужно уметь найти подход к каждому солдату. Пока вы отсыпаетесь в кроватках своих жен, сержанты управляют подразделениями. Найдете подход к своим бойцам — ваша служба пойдет как по маслу. Уж поверьте мне, я знаю, что говорю!

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

НЕУДАЧНАЯ ЭКСКУРСИЯ

Летний полигон в самом разгаре. День выдался довольно жарким. Подвел только порывистый ветер, который то и дело завывал между стенок палаток. В перерывах, когда ветер утихал, мы с парнями выходили на переднюю линейку попинать мячик и позагорать.

Обыденное полевое воскресенье — кто в футбол играл, кто просто валялся в палатке на деревянных нарах, а кому то и не лень было поработать: механики чуть ли не каждый день часами пропадали в парке у своих машин — делали вид, что чего-то ремонтируют, а сами спали в загашниках.

Почти все офицеры разъехались на выходные по домам к своим женам и детям. С личным составом остались только замполиты, так как воскресенье — это день, когда они являются ответственными.

Тот воскресный день не предвещал ничего плохого и неприятного до тех пор, пока Зарубек и еще двое дагестанцев не захотели пойти в полевой туалет «сходить по большому», и пока начарт майор Волк не решил приехать в полевой лагерь со своей женой и дочкой.

Но все по порядку.

На то время полевой туалет представлял собой вырытою траншею длинной два метра, шириной один метр и глубиной метра полтора. Поверх ямы были уложены по две доски с интервалом 50 см, чтобы на них можно было опереться двумя ногами и присесть на корточки. Таким вот образом солдаты «ходили по большому». Стенки же туалета заменяли плащ-палатки прибитые к ветхому каркасу из тонких брусков. Крышу над головой заменяло бескрайнее небо. Вот такой вот нехитрый, ненадежный туалет был у нас на летнем полигоне, в отличии от офицерского, который был сколочен из дерева. Такие туалеты, как у офицеров, сплошь и рядом стоят в деревнях и на дачах. Ничего не скажешь — офицерам все самое лучшее.

Вернемся к Зарубеку и его двум товарищам, которые уже присели дружненько на корточки, склонив свои волосатые зады, над черной туалетной бездной и принялись усердно выдавливать весь свой суточный рацион. В это время на заднем дворе около столовой (ПХД) припарковал свою машину майор Волк, приехавший в лагерь со своей женой и дочкой. Беззаботная семья во главе начальника артиллерии направилась в его палатку. Майор рассказывал, как он усердно выживает в суровых полевых условиях и какой он замечательный и справедливый командир. На ходу Волк показывал палатки и объяснял назначение каждой из них:

— Там у нас умывальник. Вон там вот наш штаб дивизиона, а здесь… — Волк запнулся, когда, указывая рукой на солдатский туалет, он увидел как три огромные волосатые задницы, проглядывающиеся через срываемую ветром плащ-палатку, усердно давят вчерашний ужин. Плюс ко всему ветер болтал не только плащ-палатки, но и то, что висело у парней между ног.

Разумеется, всю эту картину увидели и жена Волка и его бедная дочурка, которой на тот момент было не больше восьми лет.

— Ну, суки! Я вам устрою! — прошипел сквозь зубы майор и, взяв жену с дочкой за руки, быстрым шагом направился к своей палатке.

Оставив жену и ребенка в палатке, Волк стремительно направился к дневальному, чтобы отдать распоряжение строить дивизион в полном составе на первой линейке.

— Дивизион! Выходим строиться на переднюю линейку! — загорланил дневальный, что есть мочи.

Мы с Серегой и Гурбанчиком играли в карты, когда прозвучала команда к построению.

— Хаба, глянь кто строит. — Попросил я Ильгиза разведать обстановку.

— Хохол, там начарт рядом с дневальным стоит. — Вернувшись «обрадовал» на с Хаба.

— На кой хер мы ему понадобились? — сказал я слезая с нар и одевая сапоги.

Уже через десять минут почти весь дивизион построился перед палатками, за исключением Зарубека и его товарищей. Видимо до туалета команда просто не дошла.

— Слышь, лейтенант! А где твои три дагестанца? — ехидно спросил начарт у замполита второй батареи.

Замполит повернулся к своей батарее, выискивая глазами, кого же не хватает в строю.

— Не знаешь?! — не дождавшись ответа лейтенанта, завелся Волк. — А я тебе скажу где — они в туалете. Пошли за ними бойца, чтобы привел сюда этих извращенцев!

Замполит отправил рядового к туалету, чтобы позвать парней, которые даже и представить не могли, зачем они понадобились так срочно начарту. Да и весь дивизион недоумевал от неожиданного построения. И почему Волк назвал троих дагестанцев извращенцами, мы тоже не понимали.

Через пять минут Зарубек и еще двое поспешили встать в строй, спросив у майора разрешение, но тот приказал им встать перед дивизионом, чтобы все их видели.

— Значить рассказываю. — начал толкать речь начарт. — Я приезжаю сюда со своей женой и дочкой, чтобы окрестности, блядь, показать, и что я вижу?! А я вижу как три огромные жопы срут, блядь, на глазах моей семьи, да еще эти извращенцы, — майор указал пальцем на троих дагестанцев, — болтают хуями как слоны в зоопарке! Нормально, нет вообще?!

От такой речи начальника артиллерии все просто обалдели. Нет, мы конечно же все давно поняли, что начарту присуще нести всякую чушь, так что со стороны он выглядит как полный идиот, обиженный ребенок, но в тот день он превзошел сам себя. Даже та история, где он меня окрестил «бараном», рядом не стояла по сравнению с этим случаем. Первые секунд десять после слов майора Волка дивизион словно впал в ступор. Как можно обвинить солдата в том, что он решил сходить в туалет, а тут, ни с того ни с сего, появился майор со своей семьей. Скорее майора можно обвинить в том, что он привез своих дам в военный полевой лагерь! О чем он вообще думал, когда привез жену с несовершеннолетним ребенком в палаточный городок, где живут одни мужики?! Такого абсурдного заявления никто не мог ожидать, тем более Зарубек с его товарищами.

— А в чем проблема то, товарищ майор?! — прищурившись спросил Зарубек у Волка.

— Нихуя себе! — возмутился майор. — Он со своей бандой хуями тресет перед моей семьей и еще имеет наглость спрашивать, в чем проблема!? Ты, товарищ солдат совсем охуел?! — начал визжать начарт.

— Зачем вы так, товарищ майор? — Зарубек уже начал показывать свое откровенное недовольство. — Мы же не виноваты, что вы со своей семьей мимо туалета шли. Что ж нам теперь срать оглядываясь, что ли? Делайте нормальные туалеты — для себя-то вы дерева не пожалели.

По дивизиону пронесся смешок. Смеялись даже лейтенанты. Такой ахинеи, которую нес в тот день майор Волк, давно никто не слышал, и это здорово всех забавляло. Все прекрасно понимали, что Зарубек полностью прав. Однако Волк этого понимать не хотел.

— Да ты как со мной разговариваешь, товарищ солдат?! — взревел начарт. — Да ты знаешь, что я, таким как ты, табуретки об голову ломал, когда еще лейтенантом был!

— Ну, попробуй! — Уже не на шутку обозлился Зарубек и сжал кулаки.

Весь дивизион замер в ожидании. Всем было интересно, что же дальше будет делать майор. Волк понимал, что он может запросто опозориться перед личным составом, если не справиться с Зарубеком. Также он понимал, что если посмеет поднять руку на Зарубека, то получит в ответ не слабую оплеуху после чего явно окажется на земле осмеянный своим же дивизионом.

Словами трудно передать, как хотелось все-таки увидеть, как надоедливый майор получает по заслугам за свои слова. Но мы этого так и не увидели.

Чтобы как-то выкрутиться из неприятной ситуации начарт на ходу придумал очередную выходку.

— Встать в строй! — крикнул на троих дагестанцев Волк.

Зарубек с приятелями не спеша, с улыбкой, пошли к своей батарее. Начарт же, скрипя зубами, смотрел, как те лениво становятся в строй и ни слова им не промолвил. Как только парни присоединились к своей батарее Волк начал нести новую чушь:

— Значить так, товарищи солдаты. — Снова спокойным, но присущим майору ехидным голосом, заговорил майор. — Вчера вечером я прочитал на офицерском туалете одну очень занятную надпись. Не догадываетесь о чем она?

Волк пристально обвел всех присутствующих подозрительным взглядом.

И опять никто не понимал, о чем Волк говорит. Ну, прям человек-загадка, а не начальник артиллерии полка!

— А написано там следующее, цитирую: «Начарт слон!»

И вновь по дивизиону пронесся еле слышный, но все же заметный смех. Ну, право — что за неугомонный человек? Просто диву даешься от глупости и наивности этого несмышленого горе-офицера, да еще и начальника артиллерии.

— Блядь, заебал уже! — еле слышно процедил сквозь зубы замполит первой батареи.

Я улыбнулся словам замполита и мысленно к ним присоединился.

А Волк все продолжал:

— Так значить никто не хочет признаться, кто это написал? — майор выдержал небольшую паузу. — Что, нет среди вас мужиков?!

Разумеется, никто не брал чужой грех на свою душу. Хотя правду в данном случае грехом не назовешь. Да и как понимать его фразу: «Нет среди вас мужиков?!» Это только потому, что никто не сознается, что написал на туалете «Начарт слон!»? Начнем хотя бы с того, что к артиллерии также относятся и минометные батареи, в которой запросто мог оказаться боец написавший злополучную правду на офицерском туалете. А ведь минометки на построении не было, так как изначально нас строили из-за того, что глаза бедных женщин майора были осквернены. Да если бы кто и сознался, попавшись на уловку майора, все равно сам майор по-мужски бы не поступил. Он бы истерически кричал как женщина, что часто у него получалось, вместо того, чтобы разузнать причину, почему же солдаты думают о нем так плохо. Что-то я не припомню, чтобы кто-то из бойцов недостойно отзывался или, тем более, писал на туалете про достойных офицерах всякую чушь. Если офицер относиться к солдатам, пусть даже сурово, но справедливо, то такого человека будут почитать и уважать. К майору это никак не относилось.

— Ладно. — Волк одарил всех своей подлой улыбкой. — Сейчас посмотрим кто из нас слон!

Все приготовились к очередной глупой выходке начарта. И такая выходка не заставила себя долго ждать.

— Дивизион, газы! — заорал майор во все горло.

С первой команды не все до конца поняли, что Волк не шутит. Неуверенно потянувшись за своим противогазом, я до последнего сомневался в отданной нам команде. Кстати, это был первый и последний летний полигон, когда нас обязывали носить каждый день с собой противогаз, вместо обычной среды в день РХБЗ.

— Газы, блядь! — еще громче надрывался майор Волк. — Оглохли, что ли?!

И весь дивизион надел на себя противогазы, за исключением дагестанцев. Спорить с ними Волк не решился. Он понимал, что надеть противогазы он их все равно не заставит, поэтому ему пришлось проглотить это неподчинение и сделать вид, что ничего не заметил.

— Ну, что?! Кто теперь слон?! А? Кто с хоботом теперь?!

Волк явно испытывал удовольствие от того, что около сотни людей подчиняются его приказам. Я бы даже сказал, что он испытывал своего рода оргазм, когда видел, как мы надевали, по его прихоти, противогазы. Невооруженным взглядом было заметно, как начарт был горд собой. Наверное, думал: «Какой же я пиздатый командир! Ай, да я! Ай, да молодец!»

После команды «Газы!» Волк приказал всему дивизиону бежать до танковой директрисы и обратно, а это порядка 5—6 км. Причем в противогазах и на жаре. Я уж молчу про то, что это было воскресенье, день, когда солдат должен отдыхать. В такую жару бег в противогазе — это сущее наказание! Можно запросто потерять сознание и задохнуться. Тут и без противогаза то трудно бежать, а с противогазом уже невозможно, по крайней мере неподготовленным бойцам вроде нас.

Офицеры бежали с нами. Но как только дивизион скрылся из виду палаточного городка, все дружно сняли противогазы и уселись на лужайке принимаясь обсуждать какой же, все-таки, майор Волк мудак. Больше всех судачили недовольные лейтенанты, которые преспокойно покуривали с нами на лужайке.

Через три часа, вдоволь отлежавшись на лужайке, мы одели противогазы и легкой пробежкой отправились обратно в палаточный городок. По прибытию лейтенанты доложили начарту, что поставленная им задача выполнена.

Майор остался собой доволен, когда увидел как мы, изображая уставший вид, плетемся к своим палаткам.

Волк забрал свою жену с ребенком, сел в машину и уехал обратно в городок.

Вот так весело прошло одно из наших воскресений в полевом лагере. Больше жену и дочку майора в палаточном городке мы не видели.

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

ТУАЛЕТ НАОБОРОТ

Заключать контракт можно после того, как солдат-срочник, прослужит полгода. Свои полгода я отслужил. Всего в дивизионе было два-три контрактника, зарплата которых, на тот момент, была лишь 4 тыс. рублей. В 2006 году мы, как срочники, получали около 300 рублей.

Мысли о подписании контракта меня давно уже посещали. И тут дело было абсолютно не в деньгах — я просто не хотел возвращаться домой, как бы странно это не звучало.

До того, как призваться в армию, ничем полезным я не занимался — гулял, покуривал травку, просиживал штаны за компьютерными играми. Мои сверстники стали переходить от легких наркотиков к тяжелым — внутривенные инъекции. Рассказы моих друзей о том, как это здорово сидеть на игле, начинали сманивать в сторону наркотиков.

Это круто, братан! Надо попробовать! Ты себя Богом ощущаешь!..

От ощущения быть Богом я сбежал в армию и не хотел возвращаться к этому снова на гражданке, а потому и решил остаться, подписав контракт и продлить свою службу еще на один год, вместо положенных двух. И, пока все нормальные пацаны мечтали о своем дембеле через пару лет, я же мечтал продлить свой срок службы хотя бы еще на год. Знал ли я тогда, что возможность начать колоться в армии, еще более реальна чем на гражданке? Конечно, нет. О том, что в армии можно достать все, что душе угодно, я тогда еще не знал…

В переписке с родителями я как-то намекнул на службу по контракту, на что получил категорический отказ — мол, два года и так не малый срок, так что не вздумай подписывать! Но я, все же, думал. Взвешивал все «за» и «против». Как только я начинал думать о своем дембеле по срочке, то сразу становилось как-то страшно, от незнания того, что будет ждать меня после. А здесь все ясно — тут тебя кормят, одевают, спать укладывают и разбудят когда нужно. Наверное, только тогда я смог понять тех людей, кто постоянно сидят в тюрьмах и при первой же возможности возвращаются обратно — там свой понятный, изученный мир, в котором ты себя хоть как-то нашел. И не сказать, что я нашел себя в армии, но здесь я не ощущал той тревоги, что была на гражданке — кем я буду, и что из меня выйдет. Кем устроюсь на работу и буду ли работать вообще. По сути, я отсрочивал взрослое решение, которое должен принять каждый мужчина по возвращении домой из армии. И тут меня осенило — армия ведь тоже работа! Если же мне комфортно здесь находится, то можно вынести из этого выгоду, а именно подписать контракт и получать за свою службу в десять раз больше, чем при срочной службе.

Решив, все же, подписать контракт, я направился к командиру своего дивизиона полковнику Перову. Проблем в том, чтобы стать контрактником не возникло. Подписав договор на контрактную основу, для меня ничего особо не изменилось.

Вообще привилегия контрактников, помимо зарплаты, возможность жить в городке, а не в казарме. К тому же можно сменить надоедливые сапоги на берцы. Сменил ли я свои сапоги? Нет, не сменил — я в них еще полгода прошагал, как минимум. Переехал ли я в городок? Да хрен там — все та же казарма. По сути, ничего кроме срока службы и повышенной зарплаты, для меня не изменилось. Да я и не горевал по этому поводу, так как для меня было главным продлить свой срок службы — и я это сделал.

Родителям я еще долго врал о том, что я не контрактник. Конечно же они расстроились, когда правда всплыла, но и поделать с этим уже ничего нельзя было — дело сделано.

Чуть позже ко мне присоединился Карпин Серега подписав аналогичный контракт. Что подтолкнуло Сергея подписать контракт, я не знаю. Подписал контракт и Акай. Так, постепенно, количество контракников в дивизионе стало увеличиваться.

Время шло. Весна уступила место лету. Для всех это означало, что просто настали теплые деньки и зимние лопаты сменились на метлы, для артдивизиона же, что настало время летнего полигона.

Мы приехали на месяц в поле. Повсюду стучали топоры, молотки. Где-то слышны пилы. Вся артиллерия дивизии выехала на летние учения. Солдаты обустраивали свой быт. Натягивали стропы на колья, вбитые в землю, и ставили свои палатки. Буквально, за один день, на ровном месте вырос целый палаточный городок.

Когда же палатки были поставлены, поступила команда, обустраивать туалеты. Батарейным достался общий туалет. Нашему же взводу, доверили выкопать яму под готовый деревенский туалет, сделанный для офицеров. Сравнивать офицерский туалет с солдатским, все равно, что сравнивать дорогой коньяк с паленой водкой. Солдатский туалет был жалким подобием своего названия — несколько ям, выкопанных около метра, и пара досок, чтобы не провалиться. А вокруг натянуты плащ-палатки, которые повесили, чтобы прикрывать наш срам. В общем, солдатам, как говориться, самое лучшее.

Для офицерского туалета, было принято решение копать яму в полтора метра глубиной, и сантиметров восемьдесят в квадрат. Пока бойцы, по очереди отдыхая, копали яму, туалет стоял рядышком, дожидаясь своей установки.

А вокруг продолжала кипеть работа. Солдаты, словно муравьи, все суетились, таскали доски, инструменты, веревки и прочие строительные материалы. То и дело подъезжали ЗиЛки, привозя нам деревянные щиты, сколоченные из досок, предназначенные для настила полов в палатках. Каждое подразделение старалось урвать себе щиты поновее, чтобы щелей между досок было, как можно меньше. В это же время КАМАЗы привозили поваленную древесину и вываливали ее в месте, оборудованным под дровник. Солдаты, тут же накинулись на бревна с пилами, по возможности, ища сухую древесину.

Пока копалась наша яма, к офицерскому туалету, то и дело, подбегали солдаты, чтобы справить нужду. Общие туалеты пока не были построены. Деревянный туалет был единственным олицетворением справления нужды в поле. Бойцы не знали, что туалет для офицеров, и что под ним еще не было ямы. Вот мы с Серегой Карпиным стояли рядом с туалетом и отгоняли всех, кто пытался посягнуть на офицерское строение.

— Гляди, еще один бежит. — показывал Сергей пальцем на очередного бойца, который держал курс на наш туалет.

— Вижу. — увидев бежавшего в нашу сторону солдата. — Иди нахуй отсюда! — крикнул я парню, и тот, в огромнейшем огорчении, побежал искать туалет в другом месте.

Вы можете сказать, что в поле можно сходить по нужде где угодно. Так-то оно так, но, для этого нужно было пробежать немалое расстояние, или же присесть посреди огромной стройки, на глазах у всех. Чтобы пописать, проблем не было — отвернулся в стороночку и пустил струю по ветру. Но, «по большому»… ну вы сами понимаете — тут по ветру не пустишь.

Так и стояли мы с Сергеем вдвоем, отгоняя бойцов от туалета, словно голодных волков от стада овец. Иногда наши ребята сами отгоняли солдат, когда нам с Сергеем это надоедало.

Когда яма под туалет была почти готова, на горизонте, со стороны палаток минометной батареи, появился очередной наш клиент, которому, явно не терпелось, сходить в туалет. Парень бежал очень быстро, прижимая правой рукой штаны на своей заднице. Глаза его были выпучены, что, гляди, лопнут. Лицо красное, надутое. По всему было понятно, что бедолага может и до нас не добежать — взорвется по дороге.

Мы с Серегой не стали останавливать паренька, думая, что наши солдаты его прогонят. Но, каково же было мое удивление, когда боец, беспрепятственно, открыл дверь туалета, забежал вовнутрь, и закрылся.

— Я не понял. Какого хуя вы пустили этого засранца в туалет? — недовольно спросил я у своих подопечных.

— Да заебались мы их уже отгонять, Хохол! — оправдывались парни.

— Вам же, дуракам, убирать после него! — показывая на туалет, сказал Серега.

— Мы справимся. — хитро, почему-то, улыбнулись они.

Мы с Сергеем сразу и не поняли, что задумали наши подопечные. А, тем временем, наши ребята, на цыпочках, окружили туалет, и начали прислушиваться, приложив уши к стенам.

— Хули вы там делаете, извращенцы? — сморщив лицо в неприятной гримасе, спросил Сергей.

— Сейчас увидите. — шепотом ответили они.

Мы решили не вмешиваться, чтобы посмотреть, что задумали наши бойцы. Нам с Сергеем было очень интересно, как же дальше будут развиваться события. А что же наши солдаты? Эти «шутники», подслушивая, дождались, когда бедолага начнет справлять свою нужду. В принципе, можно было и не подслушивать, так как, даже мы с Сергеем, стоя за десять метров от туалета, слышали, как паренек «рвет воздух на части». Я думал туалет развалиться.

— Нихуя себе! Какбы туалет не развалился! — прокомментировал характерные звуки Сергей.

Как только паренек приступил к своей необходимости, наши бравые ребята, зашли с боку туалета, навалились на него руками, и толкнули в сторону. Туалет покачнулся и свалился на бок.

— Даже я бы, до такого не додумался. — Без грамма шутки сказал я.

— Согласен — печально глядя на перевернутый туалет, согласился со мной Сергей.

Туалет лежит на боку. Дверь его закрыта изнутри на щеколду. Тишина. Странно даже. Почему боец внутри молчит и не пытается выбраться? Мы все молчали, возможно, секунд двадцать. Не дождавшись ни каких признаков жизни из туалета, я приказал парням поставить его на место:

— Поставьте туалет обратно!

Парни обхватили туалет, приподняли, и поставили в прежнее положение. Как только туалет встал вертикально, дверца его открылась, и нашему взору предстал парень из минометки.

— Дерьмодемон. — прошептал Сергей, видимо вспомнив отрывок из фильма «Догма».

Даже не спрашивайте «почему?», но тот парень улыбался! Он так широко улыбался, что мне стало не по себе. Я даже подумал, что он сильно стукнулся головой. Все его штаны были измазаны дерьмом. Его китель, сапоги, руки, да весь он был в дерьме. Но он улыбался!

Возможно, он был довольный потому, что успел, все-таки, справить свою нужду до того, как его опрокинули, но, чем так, то лучше в штаны набульбенить. Но его это, явно не заботило. Он лишь натянул свои запачканные штаны, обвел нас довольным взглядом и, ничего не сказав, так же быстро убежал, как и прибежал.

— Ничего не понимаю. Обосрался и довольный. Они там, в минометке, совсем без комплексов, что ли? — рассуждал в слух Сергей. — Ну и срал бы на улице.

Я ничего не стал говорить Сергею, но вот своим подопечным высказал:

— Ну и нахрена? А если бы вы там обосрались? — осуждал я своих ребят. — Надо было прогнать его, как и остальных. Нихуя не смешно.

Парни промолчали, опустив, виновато, свои взгляды в землю.

Через полчаса туалет стоял на нужном месте. Пришел офицер с первой батареи и закрыл его на ключ, чтобы солдаты в него не ходили. А тот бедолага, что какал вверх ногами в туалете наоборот, еще неделю не выходил у меня из головы. Я все думал, где он будет стираться, если воду к нам еще не подвезли?

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

ДЕДУШКА С МЕДБАТА

В книге вечерней поверки нашего взвода появилась новая фамилия — Чебыкин Е. А. Обычное явление, когда во взвод переводят нового бойца. Однако, фамилия в вечерухе уже как неделю числиться, а солдата нет. Тогда я решил проявить интерес у командира взвода по поводу этого Чебыкина, и командир мне сказал, что боец этот находиться в больничке. Получалось, что солдата перевели к нам, когда тот лежал с каким-то заболеванием в санчасти.

Время шло. Уже месяц Чебыкин Е. А. не появлялся в нашем взводе. Мне уже казалось, что такого солдата просто не существует, или же его прячут у нас заинтересованные лица — дескать солдатик служит во взводе управления, но на самом деле обитает в каких-то других краях.

Однако, Чебыкин все же появился.

Придя с взводом с ужина, я увидел в нашем кубрике крепкого, высокого паренька.

— Кто такой? — подойдя к крепышу поинтересовался я.

— Меня с медбата перевели. — глядя на меня оценивающим взглядом с неохотой отвечал тот.

— Чебыкин, что ли?

— Да.

— Как звать-то? — я улыбнулся и протянул Чебыкину руку для рукопожатия.

— Женя. — улыбнулся с натяжкой Чебыкин и пожал мою руку в ответ.

— А я Миша Хохол. С остальными еще успеешь познакомиться — они тебе расскажут, что тут и как. Лады?

— Лады.

Я уже собирался уходить, но потом решил уточнить у Евгения одну мелочь, которая для меня была важна:

— Женя, а сколько служишь-то?

— Полтора года. — гордо ответил Чебыкин.

Больше ничего спрашивать я не стал. Я лишь распорядился, чтобы парни показали Евгению свободные койки и пошел к своей кровати, чтобы переодеться.

Вы, наверное, спросите почему для меня было важно узнать срок службы Чебыкина? Я вам отвечу. Дело в том, что в наших кругах, да вообще в армии в целом, не приветствуется тот факт, когда солдат сознательно уклоняется от воинской службы в медицинских учреждениях. У нас это попросту называли «загасился от службы». Ведь, получалось, что в то время пока бойцы добросовестно трудились на благо Родине, все кто загасились по медбатам, ютились в теплых медицинских кроватках и не претендовали на тяжелые работы. Согласитесь немного обидно, не правда ли? Хотя вы можете сказать следующее — вы же тоже не работаете как все! Здесь я могу пояснить так: мы не прятались за подолом медсестрички, когда на нас наваливались проблемы одна за другой. Именно это нас и отличает. Те, кто гасятся по медчастям, убегают от окружающих их неприятностей, то есть боятся реальности и находят убежище в стенах санчасти. И все бы ничего, кроме одного «но» — когда такие загасившиеся ребята выходят из санчасти, не в силах больше найти предлога, чтобы оставаться там, они приходят в то подразделение, в котором числятся и требуют, чтобы к ним относились по сроку службы. Так делают не все, но Чебыкин оказался, как раз таки, из таких персонажей, кто живет по понятиям «срок службы — мой авторитет». Выходит, что кто-то честно трудился полтора года, и отвоевывал свое место под солнцем, а кто-то все полтора года вставал поздно, ложился поздно, медсестричек щупал, довольствие денежное получал и паек насыщенней кушал, при этом даже не почувствовал вкус настоящей службы, и автомат держал в руках только на присяге и то макет, скорее всего. А потом приходит такой вот «дед» с медбата и требует, чтобы к нему относились не по совести, а по сроку службы. И именно такого загасившегося солдата я и разглядел в Чебыкине.

Скинув бушлат и надев тапочки, я направился в умывальник, где застал курящего около умывальника Карпина Сергея.

— Новенького видел? — закуривая сигарету, спросил я у Сергея.

— Нет. Я в кубрик еще не заходил. Что за новенький-то?

— Тот самый Чебыкин, что в вечерухе числится.

— Да ладно. — удивился Серега.

— Ну да. Говорит, что уже полтора года прослужил.

— И хули с того?! — воскликнул Сергей готовый уже сходу идти осаждать пыл новоиспеченного «дедушки».

— Не суетись, Серега. Давай глянем, как себя поведет.

Мои предположения по поводу Чебыкина оказались правдивыми. Более того, пока мы с Серегой, Маратом и Гурбанчиком распивали чаи, после отбоя, в каптерке, наши покорные «дедушки», затаившие на нас обиду, рассказывали Евгению о недавних событиях, которые имели место быть. Шептали, что их по беспределу обнаглевшие «слоны» хлопнули, и что надо их угомонить. Видимо, увидев в Чебыкине довольно серьезного союзника, наши подопечные «дедушки» решили подбить парня на свое маленькое восстание. Однако сам Евгений, поддавшись искушению лизоблюдов, не учел одной детали — все кто его тогда окружал, были трусами, и в трудную минуту, они бы его не поддержали. В общем, как только Женя узнал, что взводом правят «слоны», он непременно решил восстановить справедливость, и ни в коем случае не идти у нас на поводу.

Утром следующего дня все было как обычно — подъем, умывание и завтрак. Это был понедельник — банный день.

Чебыкин Женя, как и все, встал, заправил кровать и пошел умываться. Ничего необычного.

Полы в кубрике мыть назначили Егорку — «дед» по сроку службы. Хоть мы и обещали, что «деды» не будут мыть полы после нашей революции… Тут уж, в общем, обманули мы. Не все «деды» мыли полы, но к некоторым снисхождения мы не проявили.

После умывания взвод пошел на завтрак под руководством сержанта Беды. Перед тем, как строиться на завтрак, мы, обычно, оставляли одного или же двух солдат, которые отбивали кровати деревянными плашками для создания ровного кантика. Я уже стоял на улице, ожидая пока выйдет личный состав, когда Гурбанчик решил оставить Чебыкина для отбивания кроватей.

— Чебыкин, отбиваешь кантики! Плашки лежат на подоконнике. — скомандовал Димка Гурбанов.

Евгений, услышав, что его назначают отбивать кровати, сразу воспротивился. Для него и так было дико, что «дедушку» заставляют работать, да еще и не кто-нибудь, а «слон» по сроку службы!

— Пусть «слоны» работают! Я свое давно уже отслужил! — фыркнул Чебыкин в сторону Гурбанчика и вышел из кубрика.

О том, что Чебыкин не стал поправлять кровати, я узнал лишь после того, как мы пришли со столовой. Гурбанчик мне все рассказал. Я решил пока не раздувать инцидент с плашками и подождать до вечера.

Следующей процедурой по распорядку дня была баня.

Дивизион построился перед казармой и по команде полковника Перова мы дружно отправились на помывку в баню. Беда вел наш взвод. Я, Серега и Димка Гурбанов шли последними в строю. Прямо передо мной шел Чебыкин Женя.

По команде Беды идти строевым шагом, я обратил внимание на то, что Чебыкин не только идет вразвалочку вместо строевого шага, но еще и руки держит в карманах.

Находясь позади Чебыкина, я пнул его по правой ноге со словами: «шагай как все, дедуля!»

То, что произошло потом, порадовало наших взводовских «дедушек» и стало неожиданностью доля меня самого.

Как только я ударил Евгения, тот молниеносно развернулся и со всей дури ударил меня кулаком в грудь.

— Сам шагай, «слон» ебанный! — кинул он в мою сторону и, не дожидаясь моего ответа, повернулся ко мне спиной, давая понять, что со мной разговор закончен!

Взвод остановился, ожидая, что же будет дальше. Серега, Саша Шейка, Димка и Марат ожидали от меня, что я тут же отвечу обидчику за нанесенный удар и оскорбление. Остальные же недоброжелатели в тайне надеялись, что Чебыкин меня не только унизит перед всеми, но и изобьет, преподав тем самым урок. А что же я? Я же решил, что затевать драку перед штабом полка, где мы проходили на то время, как минимум глупо. Еще я прикинул, что если сейчас кинусь на Чебыкина, то меня могут остановить, или же наоборот поддержать свои ребята, но и в том и в другом случае — исход для меня неприемлем, и я объясню почему: Если одолеть Евгения мне помогут со стороны, то другие скажут, что у меня кишка тонка справиться с ним в одиночку. Конечно же, я не Дартаньян, чтобы быть с Чебыкиным на «будьте любезны», но в этом конкретном случае я хотел решить проблему сам. Если бы нас разняли, то и тогда желаемого результата я б не достиг. Опять же, на открытой местности, где много разных маневров для удара, я бы просто мог не осилить Чебыкина, так как он был вдвое меня крепче. И я сделал вывод — что здесь не время и не место. Большинство во взводе, так же как и Чебыкин, сочли мой выбор за обыкновенную слабость. И я это прекрасно понимал.

— Хули вылупились?! Шагаем дальше! — обратился я повышенным тоном к своему взводу.

И взвод снова зашагал, а Чебыкин снова плелся в строю, держа руки в карманах.

Во время помывки в бане ко мне подошел Сергей и поинтересовался, что же я намерен делать с наглым «дедушкой». Я лишь сказал, чтобы никто не вмешивался, и что я решу эту проблему лично.

После бани все довольные и чистые пошли в казарму. И именно на обратной дороге у меня появился план, как разобраться с Чебыкиным.

Раз уж противник превосходит меня физически, то моим первым козырем могла бы стать неожиданность. Тогда в строю Евгений знал, что я могу ответить на его удар и был к этому готов, хоть и не подал виду, но когда я не стал ничего предпринимать, он понял, что я слаб и позволил себе расслабиться. Также для меня бы было преимуществом сразиться с Чебыкиным не в открытом пространстве, а в тесном помещении, где размахнуться руками было бы просто негде. И тогда я решил, что как только взвод вернется в казарму и начнет убирать рыльно-мыльные принадлежности в свои тумбочки, то именно тогда я и нападу на Чебыкина. Между двумя кроватями места как раз немного, и если я нанесу удар первым, то у меня есть все шансы на победу.

Уже вернувшись к казарме, когда взвод распустили, я решил выждать момент, когда все покурят и пойдут в расположение.

Я курил около крыльца казармы и поглядывал в сторону, где стояли «дедушки» с моего взвода вместе с Чебыкиным и весело что-то обсуждали. «Веселятся, суки» — злостно про себя подумал я. Конечно же, мне было неприятно, что надо мной смеются те, кто не так давно из-за меня плакал. Но они еще не догадывались, что уже через пять минут я дам достойный ответ Чебыкину, а заодно и им напомню, что свое положение во взводе они давно потеряли. Для меня также очень важен был тот факт, что Чебыкин оскорбил меня перед всем взводом, а значить и ответить ему я должен был перед личным составом.

Нельзя сказать, что я не боялся в тот момент, когда готовил на Чебыкина нападение. Боялся, еще как. Я же понимал, что тот мог меня попросту завалить и разбить все лицо, что явилось бы еще одним поводом для моих недоброжелателей посмеяться надо мной за моей спиной. Я не мог оставить все как есть и попросту закрыть глаза. Поняв, что я не такой уж крепкий духовно, «дедушки» бы вмиг нашли бы управу на меня и на моих товарищей. Как говориться: «быстрый взлет и быстрое падение!» Просить своих товарищей одолеть толпой зарвавшегося «дедулю» также не показало бы мою сильную сторону, даже наоборот, указало бы на мою слабость.

Вот Чебыкин с остальными парнями направился в казарму. Проходя мимо меня, Евгений что-то шепнул на ухо «деду» Минаю и тот заулыбался.

Я стиснул зубы.

Когда Чебыкин с взводом зашел в подъезд, я сделал еще пару глубоких затяжек табачного дыма, выбросил окурок (вместе с тем окурком я выбросил все сомнения из головы) и пошел следом за остальными.

Чем ближе я подходил к своему кубрику, тем быстрее билось сердце. Адреналин начинал бешено разгонять кровь. Я старался не думать о том, что могу проиграть схватку. Все что мне тогда нужно было делать, так это четко придерживаться своего хрупкого плана. И я придерживался.

Повернув в кубрик, я застал Чебыкина именно в том положении, в котором мне было необходимо — он как раз убирал свою мочалку в тумбочку, а значить стоял ко мне спиной в узком проходе.

Тот факт, что изначально мой план пошел, как и предполагалось, предал мне сил.

Я подошел к Чебыкину со спины, почти вплотную, и левой рукой похлопал его по плечу, чтобы тот развернулся. Конечно же, Евгений не ожидал, что в тот момент, когда он обернется на дружеское похлопывание по плечу, ему прилетит жесткий удар в лицо.

Как только Чебыкин повернулся ко мне лицом, я со всей силой ударил его кулаком по правой щеке. Тот попятился назад и уперся в тумбочку. Я решил не сбавлять натиск и ринулся осыпать Чебыкина новыми ударами по лицу и по голове. Первые пять секунд неожиданности Чебыкин закрывал голову руками, даже не отвечая на мои удары, но потом… Потом он схватил меня обеими руками, оторвал от пола, словно котенка, и попытался бросить на пол. Тут-то меня и спасло то, что проем был довольно узкий — я ухватился руками за верхние ярусы кроватей и не давал себя опрокинуть. Когда же хват Чебыкина немного ослаб, я убрал руку от кровати и со всей силы стукнул его локтем по спине. Евгений меня отпустил, но как только я встал на ноги, он ударил меня кулаком в левое ухо. На секунду я даже подумал, что потерял инициативу боя и вскоре проиграю, но отбросив эту мысль, снова кинулся на своего оппонента. Чебыкин сделал попытку броситься мне в ноги, чтобы схватить и снова попытаться кинуть, но я отпрыгнул и коленом ударил того прямо в нос. «Дедушка» обмяк. Я понял, что он начинает сдавать позицию (видимо удар коленом в нос, сильно выбил его из колеи). Воспользовавшись замешательством противника, я начал его добивать. Я бил изо всех сил. Бил локтем, коленом, кулаком. Бил и кричал:

— Нашелся, блядь дедушка! Дохуя вас тут таких гандонов развелось! Я тебе покажу, блядь дедушку!

Под громкие крики и непрекращаемые удары Чебыкин все же сдался. Он сел на колени, обжал голову руками и заплакал.

— Ай! Не надо больше, пожалуйста! — начал всхлипывать Чебыкин.

Победа! Для меня это была однозначно победа! Все кто был очевидцем того, что Чебыкин меня оскорбил, теперь стояли, раскрыв рты от удивления, и не верили своим глазам. И все надежды наших «дедушек», которые они возлагали на своего нового друга рухнули в одночасье.

Я же, до конца не насытившийся своей победой, схватил деревянную плашку с кровати, и ударил рыдающего Чебыкина по голове. Деревянная плашка треснула, из головы Чебыкина тонкой струйкой засочилась кровь.

— Будешь, блядь как все работать и кровати отбивать! Понял, гнида?! Вот этой вот плашкой отбивать! — кричал я над поверженным Чебыкиным. Потом я повернулся ко всем остальным зевакам и продолжил. — Вас всех это касается, дедушки хуевы! Забыли как той ночью сопли размазывали?! Напомнить, блядь?!

Да-а-а…Я тогда сам себя превзошел. Все решилось в какие-то считанные секунды. Видели бы вы лица тех, кто, не так давно, злорадствовал за моей спиной. Да что там другие лица, у меня самого лицо было, словно я выиграл битву века. Сейчас, даже смешно это вспоминать. Однако я смог произвести устрашающее впечатление на своих ненавязчивых «дедушек».

Оставив плачущего Чебыкина стоять на коленях, я прошел к своей кровати, сел и, взглянув в сторону поверженного оппонента, спокойным голосом сказал:

— Ты там у себя в медбате перец, а здесь ты такой же как и все. Также работаешь, также ходишь строем и также песенки поешь. И мне похуй на твой срок службы — здесь все равны! Все уяснил?!

Чебыкин утвердительно закивал головой, не вставая с колен.

Серега, наверное, не менее удивленный, чем остальные, предложил мне пойти покурить в умывальник. Мы вышли.

— Ну, ты даешь, братан! Хоть бы предупредил, что перца этого хуярить будешь, мы б подстраховали. — дружески хлопая меня по плечу подбадривал Сергей.

— Да ладно, чего уж там.- скромно ответил я, как бы давая понять, что больше не хочу развивать эту тему.

Когда мы вернулись в кубрик, то Чебыкина уже не было.

— Гильза, где Чебыкин? — обратился я к одному из дедушек.

— А он ушел. Сказал, что пошел умываться. — выпучив свои большие глаза отчеканил Гильза.

Я подошел к тумбочке, где лежали личные вещи Евгения и заглянул внутрь. Ничего. Все пожитки Чебыкин унес с собой.

— Пиздец… — тихо промолвил я вслух.

— Ты чего, Хохол?! — удивился Саша Шейка услышав, как я выругался.

— Походу наш дедушка в СОЧа ебанул! — озвучил я свое предположение и тут же принял меры, чтобы отыскать Чебыкина. — Так, Минай, давайте бегом ищите этого долбанного Чебыкина! Наплели ему своей братией всякой хуеты в уши, теперь расхлебывайте! Чтобы через пять минут здесь был!

Весь взвод подорвался и ринулся искать нашего беглеца.

Мне лишь оставалось гадать, что же будет дальше. Чебыкин мог прямиком пойти в прокуратуру и там пожаловаться на меня. В этом случае, я бы серьезно пострадал, и именного этого исхода я и боялся. Ему лишь надо было снять побои и написать докладную. Во втором же случае, он мог пойти обратно в санчасть и попросить, чтобы его снова «положили» с какой-нибудь фигней, типа «воспаления хитрости». Я молил Бога о том, чтобы второй вариант оказался верным предположением.

Как я и думал, взвод вернулся ни с чем. Бойцы не смогли отыскать Чебыкина. Оставалось только ждать.

В течении дня и до самой вечерней поверки, мы скрывали от командиров, что у нас пропал боец. Я искренне верил, что история с Чебыкиным разрешиться сама с собой.

На вечерней поверке, вместо Чебыкина букву «Я» кричал Егорка. Никто из командования ничего не заподозрил. Что ж, один день времени мы выиграли, но дальше так продолжаться не могло.

На следующий день, уже после завтрака, ко мне подошел Беда и сказал, что он специально ходил в медбат и узнавал, нет ли у них Чебыкина Е. А. Оказалось, что такой боец приходил вчера и жаловался на головную боль. В общем, как я и предполагал во втором варианте, Чебыкин вернулся туда, откуда он и пришел.

В этот же день я доложил полковнику Перову, что боец с нашего взвода Чебыкин Е. А. не успев прийти в расположение, тут же вернулся обратно в санчасть. О том, почему же все-таки Чебыкин решил уйти, я умолчал. Перов же, в свою очередь, пробубнив, что «такие солдаты ему нахуй не нужны», сделал все возможное, чтобы фамилию Чебыкина убрали из книги вечерней поверки.

Вот так вот, всего лишь один день, прослужив в нашем взводе управления, «дедушка» с медбата решил, что такая служба ему не по душе и вернулся обратно в свою теплую медицинскую кроватку.

Здесь я уже мог бы подвести черту в главе «дедушка с медбата», но на этом история Чебыкина еще не закончилась.

Дело в том, что через пару месяцев, после того, как Чебыкин благополучно покинул наш взвод, Акай пошел навестить своего земляка в санчасти. Позже Акай мне рассказал, как он увидел в коридоре сытого и довольного Чебыкина, который заигрывал с полненькой медсестричкой. При этом Чебыкин покручивал между пальцев руки дорогой сотовый телефон. В общем, парень явно был в своей тарелке. А закончилась случайная встреча Акая и Евгения тем, что у Акая появился новенький красивый телефон, а Чебыкин же, наоборот, лишился дорогой игрушки, которой он так красиво козырял перед медсестричкой. Затем, любезно передав «привет» от всего артдивизиона и от Миши Хохла, в частности, Акай удалился.

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

НАРЯД ПОНЕВОЛЕ

Взвод ушел в парк. Его повел молодой младший сержант Беда. В парке планировался обыденный будний день — уборка территории, после чего солдаты просто склонялись между боевых машин. Мы с парнями, я, Марат, Сергей и Димка, решили не идти с дивизионом и остались в казарме, чтобы хорошенько выспаться. Конечно же, это было против правил, но мы уже привыкли их нарушать.

Каждое утро, после команды дневального «Дивизион, подъем!», мы не торопились вставать из своих теплых постелек. Назначенный замкомвзвода сержант Беда постоянно подходил к нам, чтобы разбудить:

— Хохол, вставай. Хохол, подъем. — не приказывал, а просил сержант Беда.

— Беда, иди нахуй! Не мешай спать! — переворачивался я на другой бок, чтобы не слушать надоедливого сержанта.

— Ну, Хохол! Ну, пожалуйста! Меня Перов выебет! Ну, вставайте!

Я хватал, что обычно ближе под рукой находилось — тапок, либо мыльницу из тумбочки и швырял его в Беду. И так каждое утро. Из-за того, что взвод не в полном составе на построении, ругали, конечно же замкомвзвода. Тишинский был занят приемкой-передачей от нашего старого взводника и редко появлялся на построениях. А посему все тумаки от командиров доставались сержантам, в частности сержанту Беде. В общем, фамилию «Беда», парень оправдывал полностью, так как получал тумаки и от нас и от вышестоящего руководства.

Мирно посапывая в своей кровати, сквозь сон, я услышал то, чего меньше всего хотел, а именно, команду дневального: «Смирно!» Ничего хорошего для нашей четверки это не означало. Если дневальный подал такую команду, то, значить, в казарму зашел офицер ранга не ниже среднего. Этим офицером был майор Кузнецов.

Сразу, после команды, мы подорвались со своих кроватей, и начали их поправлять, чтобы нас не заподозрили в том, что мы спали. Надежда на то, что Кузнецов не зайдет в наш кубрик была наивной, так как майор, сразу же пошел по дивизиону, чтобы проверить порядок в расположении. Наш кубрик был первым справа.

— Опаньки! — почему-то, обрадовался майор, когда увидел нас в кубрике. — Ну, и что мы здесь делаем?

Что, что… спим, что же еще. И почему мы сразу не придумали, чем будем мотивировать свое присутствие в казарме, когда весь дивизион находится в парке. Чтобы такого ляпнуть, чтобы оправдать всех четверых? В голову ничего путного не приходило.

— Да мы за вещами заходили. — попытался выкрутиться Марат.

— И попутно решили вздремнуть. — утвердительно сказал начальник штаба.

Все-таки просек, что мы спали. Ну конечно, кровати, хоть и заправлены, но лица были заспаны. Глупцы. На самом деле, чтобы вас не заподозрили, что вы спали, есть ряд простых правил, которые помогут вам выкрутиться, когда вы попадете в ситуацию, схожую с нашей. Все, кроме меня, этого просто не знали. Во-первых, нужно всегда спать на спине. Это поможет вам избежать следов от подушки на вашем помятом лице. Пацаны же спали на боку. Сапоги, желательно, не снимать — просто свести ноги с кровати, чтобы не запачкать одеяло. Так вы сможете быстро соскочить с кровати, не будете тратить время на одевание обуви, и вам останется просто поправить за собой одеяло. Разбирать постель, естественно, ни в коем случае не надо, если вы спите «не законно», так сказать, «по фишке». И никогда не выключайте свет. Нужно научиться спать с включенным светом — это поможет вам избежать заспанных глаз. Глаза, даже под веками, будут более привычны к свету, из-за чего вам не придется щуриться, когда вы проснетесь. У вас нет пролежней на лице, ваши глаза не заспаны, кровать прибрана, а значить вы не спали. Остается лишь найти причину, которая привела вас в казарму.

— Да мы не спали, товарищ майор. — пытался объясниться Марат.

— Ты это зеркалу расскажи! — начинал злиться Кузнецов.

Да, зеркалу было, что рассказать. У всех, кроме меня, рожи были мятые, а глаза сонные.

— Короче, мне некогда с вами нянчиться. Сейчас принимаете наряд по дивизиону у третьей батареи, и заступаете вне очереди. Ты дежурным. — майор указал на Димку Гурбанова, так как он, единственный кто был с сержантскими лычками на плечах. — остальные дневальные. И чтобы к обеду, вы уже заступили!

— Есть. — опустив головы, пробубнили мы, заслушав свой приговор.

Я никогда не стоял дневальным по дивизиону. И теперь, когда мы смогли завоевать свой авторитет во взводе, нас ставят дневальными, что ударяло по нашему, извиняюсь за тавтологию, авторитету. Если ты дневальный, значит, ты должен мыть полы, прибираться в туалете и на улице. Было только одно место, где не нужно было наводить порядок — это тумба. Ты стоишь на тумбе, перед входом, как кремлевский солдат, и встречаешь всех, кто входит в казарму.

— Я на тумбе! — быстро зарегистрировал я себе местечко.

— Я на улице! — подхватил Марат.

— Чо-то я не понял. Я что, на параше?! — Серега, явно был недоволен тем, что ему осталось. — Парашу убирать не буду, хоть убейте!

Нужно было выкручиваться из сложившейся ситуации. Идти извиняться перед майором, было бесполезно. Нужно что-то другое. Но что? Что поможет нам избежать позорного дежурства?

— Парни, есть одна задумка. Может сработать. — в моей голове родилась идея. — Прежде чем заступит новый наряд, он должен, сначала, принять порядок и имущество у старого, верно?

— Ну, да. — закивали дружно пацаны.

— А что, если мы не примем дежурство?

— Как это не примем? — не понимал Димка.

— А просто. Нужно докапываться до каждой соринки. До каждой лампочки, что не горит. До каждой какашки, что плавает в туалете. — я посмотрел на Серегу, после упоминания про какашки, и улыбнулся.

— Да пошел ты! — огрызнулся Серега, когда понял, почему я на него посмотрел.

— Парни, кроме шуток. Докапывайтесь до каждой мелочи. Пусть устраняют. А пока они устраняют, мы будем тянуть время. Дальше по обстоятельству, может, еще чего придумаем. Если нам не удастся избежать наряда, то, хотя бы, мы добьемся с вами такой чистоты, при которой самим убираться не придется. Нам крупно повезло, что в наряде стоит наш призыв, а не старослужащие с третьей батареи. Надавим на них, прикрикнем. Думаю, выкрутимся.

Парни дружно согласились. В конце концов, это был наш единственный шанс не заступать в наряд, хотя бы, некоторое время.

Работа закипела.

Серега ушел в умывальник, где начал принимать дежурство у дневального, отвечающего за туалет.

— Так, пол грязный. Умывальники тоже. Краны, почему не чищенные?! — Сергей подошел к своим обязанностям со всей строгостью. — Здесь вообще нет ручки на кранике, так что ищи. Плитка на стенах — помой. Как закончишь, пойдем в туалет смотреть.

Тем временем Марат принимал территорию на улице.

— Я не понял, что за пыль на тротуаре? — возмущался Марат. — Почему бычки около урны, а не в ней?! Что за фантики у крыльца? Листья, что делают на твоей территории?

Пока Марат принимал улицу, я принимал у третьего дневального коридор нашего расположения.

— Взлетка грязная.

— Но я ее только что вымыл! — отстреливался дневальный с третьей батареи.

— А меня не ебет! — огрызнулся я. — плинтуса у тебя черные. Над плинтусами следы от кирзачей.

Напротив вашего кубрика не горит светильник. В конце коридора, у старой оружейки, вообще нет плафона.

— Но там его давно нет!

— А в журнале передачи об этом написано?

— Нет. Все об этом знают и передают так.

— Что ж, тебе не повезло, я об этом не знаю. Так что, рожай плафон, дружище!

Задача старым дневальным была поставлена. За работой дневальных следил Димка.

Где-то, через час, вернулся в казарму майор Кузнецов.

— Дежурство уже приняли? — спросил майор у Димки Гурбанова.

— Никак нет, товарищ майор. Принимаем. — отчеканил Гурбанчик.

— Что так долго?

— Устраняют недочеты, выявленные нами.

Кузнецов промолчал. Лишь недовольно кивнул головой и прошел к себе в кабинет.

А в дивизионе, тем временем, работа просто полыхала! В умывальнике дневальный оттирал плитку зубной щеткой между швов. На улице бедолага, усердно махал веником, пока Марат, покуривая на крылечке, выискивал все новые места, где, по его мнению, требовалась уборка. И, пока старый дежурный, суматошно искал лампочку с плафоном, дневальный, тем временем оттирал плинтуса.

А время шло. С момента, когда нас поймал майор Кузнецов, прошло уже три часа. Наряд все еще не сменился.

— Дежурный! — раздался голос майора Кузнецова из его кабинета.

Димка зашел в кабинет начальника штаба.

— Да, товарищ майор.

— Вы наряд уже приняли? — Кузнецов, явно был не в настроении.

— Никак нет, товарищ майор.

— Какого хуя так долго?! — повысил голос майор.

— Наводим порядок, товарищ майор. В коридоре, так же, отсутствует плафон, что не указанно в журнале приема-сдачи.

— Этого плафона уже, хрен знает, сколько лет нет.

— Да, но в журнале об этом не сказано. — настаивал Димка на своем.

— А старый дежурный, что говорит? — немного смягчился в голосе Кузнецов.

— Ищет, товарищ майор.

— Ну-ну. Ищут они. Ладно, ступай. Через час доложишь, что и как.

Димка вышел из кабинета начштаба.

— Ну, чего там, братан? — спросил я у Димки.

— Пока ничего. Поорал немного. Сказал доложиться через час, как идут дела.

А дела наши были, довольно таки, неплохими, в отличии от дневальных третьей батареи, которые проклинали, про себя, этот наряд, этот день, и нас, за то, что заставляли их работать так, как никто из дневальных, до этого, не работал.

Когда в умывальнике дневальный вымыл пол, раковины, почистил плитку, отполировал краны войлоком с пастой Гоя до блеска, и нашел недостающие вентили на краники (скорее всего, поднялся к танковому батальону, и незаметно, скрутил у них), Серега заставил его чистить зубной пастой туалеты. На улице, на закрепленной территории, вспотевший дневальный, под руководством Марата, убрал всякий мусор, какой только можно было убрать. Однако, Марат заставил его пройтись граблями по газону, чтобы ни один листик под травой не завалялся. В коридоре дневальный мыл пол в третий раз, после того, как оттер плинтуса и стены. На этот раз я заставил дневального мыть пол с мылом, чтобы «весной пахло», и взлетка была как зеркало. Дежурный третьей батареи, где-то стырил плафон с лампочкой. Больше придираться было не к чему. И Димка пошел на доклад к начштабу.

— Товарищ майор, плафон с лампочкой нашелся. В умывальнике, на улице и в коридоре полный порядок. Мы готовы принимать дежурство.

Кузнецов вышел из кабинета, чтобы посмотреть, как мы принимаем наряд у третьей батареи. Коридор просто блестел! Плинтуса никогда не были такими чистыми с тех пор, как их покрасили. На стенах, ни одного чиркаша от кирзачей. А пол… пол словно наполирован. Да по нему кататься на коньках можно было. По всему коридору, который, еще и проветрили, витал приятный аромат мыла. Везде, как и положено горел свет. Зайдя в умывальник, Кузнецов чуть не ахнул. Краны, со всеми вентилями, просто слепили своей чистотой. Пол, также, вымыт с мылом. Плитка на стенах сверкала, швы меж плиток были белыми! В туалете, каждый писсуар был отчищен от желтого налета. Не было, абсолютно, никакого неприятного запаха. Над каждым писсуаром стоял рулон туалетной бумаги. В помещении приятно пахло мятой. На улице майора ждал, не менее, приятный сюрприз — ни одного бычка, ни листика, ни фантика. Словно сам господь Бог ступил на, отведенный нашему дивизиону, клочок земли. Все это произвело на Кузнецова приятное впечатление. Никогда еще в нашем дивизионе, так не принимали дежурство.

— Ладно, сержант. — обратился Кузнецов к Димке. — Пиздуйте в парк, и, чтобы я вас больше не видел в казарме!

— Есть, товарищ майор! — радостно сказал Димка, и побежал к нам сообщить приятное известие.

Вот так, мы пробыли в наряде около пяти часов, при этом даже не заступив. Но за это время мы навели такой порядок, который дневальные не могли навести за сутки. А что же наряд третьей батареи? Дневальные просто взмокли, пока устраняли наши замечания. Дежурили ребята себе спокойно, а тут мы, словно ураган! Пять часов мурыжили ребят, те, в надежде сдать дежурство, все исполняли, но так наряд и не сдали, и продолжили нести службу в прежнем режиме, проклиная про себя нас четверых.

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

Девяностые

В этот же вечер, когда мы с Тишинским разругались из-за очереди к бухгалтерам, ко мне подошел Акай и сказал, что пару бойцов из его первой батареи на меня жаловались за то, что я им беспричинно отвесил пару хороших подзатыльников.

— Хохол, так дела не делаются! Кто дал тебе право трогать моих солдат? — возмутился Акай.

Я объяснил Акаю сегодняшнюю ситуацию, где его бойцы без уважительной причины пытались пролезть без очереди на получение зарплаты, за что и получили свои добрые подзатыльники.

— Я бы мог им и в морду дать от всей души, но, осознавая, что это твои бойцы, все же дал им детского подзатыльника. Не думал, что ты из-за этого будешь разбираться.

— Я разбираюсь по любому поводу за своих солдат, так как они мне платят за это. Но здесь твоя правда. И, тем не менее, если еще раз столкнешься с такой ситуацией, то позвони сперва мне, чтобы непоняток не было.

— Я бы позвонил, да телефона нет.

Да, телефон в то время решал многое! Один только факт, что у тебя есть трубка, говорил о том, что ты уже чего-то стоишь, так как телефоны в нашей части отбирались «на раз». Как только кто-то из кавказцев, либо старослужащих увидят у вас телефон, то можете уже попрощаться с дорогой игрушкой. Если же дорогая игрушка все еще при вас, значить вы чего-то стоите, раз смогли отбить свои интересы перед другими.

— Если хочешь расти и быть при делах, то без телефона не обойтись.

Акай уже собрался уходить, но я его окликнул:

— Акай, что значить «они тебе платят»? — не выдержал я своего любопытства.

— Ты чего, Хохол, с луны свалился что-ли? — Удивился Акай.

— Да нет, с Тюмени…

Акай ухмыльнулся.

— Ты вообще зачем дедов своих подвинул?

— Ну, так, чтобы жить нормально.

— Этого недостаточно, нужно из этого извлекать выгоду.

— Выгоду? — удивился я.

— Этак ты братан далеко не уедешь. Ладно, после отбоя заскочи ко мне и мы поговорим.

После вечерней поверки Акай пригласил меня к себе в каптерку, где подробно рассказал за кружкой чая обо всех дополнительных доходах в армии.

— Если хорошо постараться, то на дембель можно и на своей машине уехать. Главное везде искать рыночный спрос, братан. Вот смотри — какой самый ходовой товар в армии?

— Телефоны? — предположил я.

— Точно. Не каждый может себе позволить такую игрушку. Не обязательно отжимать телефоны и заниматься его перепродажей. Достаточно иметь один сотовый, чтобы на нем заработать. Сколько человек в твоем взводе имеют телефоны?

— Ни одного.

— А сколько из твоих парней хотят позвонить домой?

— Все.

— Вот тебе и спрос. Осталось только предложение. Если у тебя телефон, то считай у тебя собственный банкомат. Все будут бегать к тебе и просить позвонить домой. Естественно эта услуга не бесплатна — один недолгий звонок сто рублей. Одна длинная смс 50 рублей.

— А если у солдата нет денег, а домой он хочет позвонить?

— Это нормально. Просто вы заранее обговариваете, что звонивший попросит своего абонента пополнить баланс твоего телефона.

— Не плохая математика! — улыбнулся я таким перспективам. — Сегодня вечером ты сказал, что твои солдаты тебе платят. В каком смысле?

— А ты как думаешь? Раз в месяц, в день зарплаты, мои солдаты отдают мне по сто рублей.

— За что?

— Ну ты деревня, Хохол! — улыбался Акай. — Ты думаешь, что я просто так хожу и заступаюсь за своих бойцов? Они, конечно, с моей батареи, но когда меня ваши били, ни один из них за меня не заступился. Почему же я сейчас за них заступаюсь?

— Потому, что они тебе платят?

— Конечно! Вот такая вот бухгалтерия, Хохол! Тебе нужно было хорошо подумать, прежде чем менять власть в своем взводе. Теперь, раз уж ты у руля, то нужно догонять ситуацию в ускоренном темпе и разбираться что к чему.

— Прям как в девяностых. А с других батарей тоже платят?

— Э, нет, Хохол, слишком много вопросов ты задаешь. Пусть другие подразделения тебя не касаются. У тебя есть твой взвод и в него пока никто не лезет. Не знаю почему, но Зарубек намекал, чтобы тебя не трогали. Ты не простой парень, это сразу видно. Что-то в тебе есть. Будь собой и все будет нормально.

Попрощавшись с Акаем я ушел в свой кубрик, где долго не мог уснуть, размышляя о дополнительном заработке. Идея стара как мир, но ведь она же и опасна. В любой момент один из солдат может побежать в прокуратуру и пожаловаться, что у него вымогают деньги. Но и с другой стороны соблазн дополнительных доходов. Тем более Акай сказал, что в наш взвод другие не лезут, но ведь это только пока — как только кавказцы узнают, что мы не получаем ни копейки со своего взвода, они просто возьмут его под свое крыло. Невольно вспомнились слова Женьки Ларина, перед тем, как он увольнялся — «Хохол, с нашего взвода никто и никогда не имел. Пусть так все и остается!» Никто и никогда из других подразделений — вот о чем говорил Женька. Если с твоего подразделения имеют деньги другие люди, то значить тебя в авторитет не ставят и не считаются с твоим мнением. В общем, как ни крути, но все размышления сводились к одному — пора серьезно поговорить со своими подопечными…

Утром, после завтрака, дивизион ушел в парк. Там же в боксах я собрал Серегу, Димку, Марата и Сашку, чтобы обсудить вчерашний разговор с Акаем.

— Если сами не будем со взвода иметь, то это будут другие. — Подвел я итог.

— Идея хорошая, но как их заставить нам отдать деньги? — Димка почесал затылок.

— А как ты заставил себе заправлять кровать? — намекнул я Димке на грубую силу.

— А это не будет означать, что мы возвращаемся к старому и все начнется по новой? — Серега сомневался в моей затеи.

— Здесь мы не просто отбираем деньги у бойцов — мы продаем им услуги.

— Чего продаем? — не понял меня Марат.

— Ну вы чего?! Они нам деньги, причем не такие уж и большие, а мы им защиту!

— Типа антивируса? — улыбнулся Гурбанчик.

— Дима, блядь, какой нахуй антивирус! — не выдержал я, и все засмеялись.

— Как какой — Касперского… — не поняв нашего смеха, наивно ответил Димка, чем еще больше усилил наш смех.

— Ладно, пацаны — шутки шутками, но у нас есть выбор. Либо мы сами собираем деньги с наших солдат, либо это делают даги в обход нас. Какой из двух вариантов вас устраивает?

Все как один сошлись во мнении, что первый вариант намного лучше и выгодней второго.

И так, первая часть плана была выполнена — поговорить со своими товарищами и убедить их в правильности моего решения. С этим особых проблем небыло. Теперь стоял другой вопрос — собирать деньги со всех, либо только с молодого призыва. В принципе, мы имели влияние над всем своим взводом и даже над дедами. Но у последних мы и так уже отняли их право на управление взводом и возможность не работать в рабочих командах. И пока наши дедушки с этим мирились. Если же мы еще и деньги начнем у них забирать, то они могут и не выдержать и, кто-нибудь из них, а может и все сразу, побегут жаловаться в прокуратуру, мол последние деньги у них отбирают. Со своего же призыва осуществлять сбор намного проще — они и так напуганы ситуацией во взводе и еще толком не обжились. Если не побежали жаловаться когда их принуждали к грязной работе, то и по поводу денег не побегут.

После отбоя мы собрали свой призыв в нашей каптерке.

— В общем так, пацаны. — начал я вступительную речь. — С сегодняшнего дня вы каждый месяц будете отстегивать нам по сто рублей. Вопросы есть?

Все отрицательно помотали головой.

Вот тебе раз… Я уже приготовился к долгой и принужденной беседе, а тут один вопрос — один положительный ответ. Я даже растерялся. Мы с парнями переглянулись в легком недоумении.

— Ну… Это, если вопросов нет, то можете идти спать. — Распустил я ребят по койкам.

— Стоять! — Остановил Серега парней. — Зарплата только вчера была. Скидывайтесь, давайте!

Вот так Серега! Об этом я и не подумал — действительно, зачем тянуть до следующей зарплаты, когда она только вчера была.

В общем, бойцы сходили за своими деньгами и принесли их нам. Не сказать, что мы сильно поживились, но доход был довольно не плох — порядка тысячи рублей.

— И что теперь? — Глядя на собранные деньги спросил Димка.

— Купим телефон. — Уверенно ответил я, собрал деньги в кучу и убрал их в сейф, что стоял в нашей каптерке.

Так мы начали зарабатывать небольшие деньги, помимо своих зарплат. Мы купили через Акая старенькую нокию фонарик и начали продавать звонки своим же солдатам. Все как и говорил Акай — сто рублей звонок и пятьдесят смс. Однажды к нам в каптерку постучал парень из третьей батареи и попросил позвонить.

— Не понял, у твоих дедов нет в батареи телефона? — Удивился я визиту бойца из соседнего подразделения.

— Есть, но у меня денег нет, а в долг сержанты не дают.

— Ну, так и мы не благотворительный фонд! — Возразил Серега.

— Мне сказали, что с вами можно договориться.

— Кто сказал? — Не понял я.

— Ребята с вашего взвода сказали, что вы с пониманием.

Что ж, неплохую рекламу нам делают наши бойцы.

— И что ты хочешь нам предложить? — Спросил я.

— Мне месяц назад родители посылку должны были выслать. Очень богатую посылку! Там много всяких сладостей. Собственно мне и нужно позвонить, чтобы узнать когда ее отправили. В общем, как только я получу посылку, то сразу делюсь с вами половиной, а это больше ста рублей.

Я переглянулся с Серегой, тот утвердительно кивнул головой. Тогда я достал из сейфа телефон и передал его пареньку. Как правило все звонки совершались в нашем присутствии, чтобы не наболтали лишние минуты. Паренек с третьей батареи управился за полторы минуты.

— Спасибо, пацаны за понимание! — отдал нам телефон боец третьей батареи. — Как только посылку получаю, сразу к вам.

Через пару дней на нашем столе стояла картонная коробка с обилием разных вкусностей, которые в разы превышали стоимость звонка в сто рублей. Тогда же мы решили, что не плохо будет брать плату за звонки товаром. Если у вас нет денег и абонент ваш не хочет за вас платить, то можно рассчитаться, к примеру, сигаретами. Потом мы и вовсе сделали таксу в восемьдесят рублей, что прибавило к нам клиентов с других батарей. Пожертвовав двадцатью рублями, мы выиграли намного больше. Все батарейные стали теперь бегать к нам, так как наша такса намного дешевле, чем у других. Мы даже смогли купить себе по телефону каждый!

Но это все долго не продолжалось.

Вечером в дверь нашей каптерки, без стука, зашел капитан с противотанковой батареи. Не говоря ни слова он подошел к Сереге и ударил того по лицу.

— За что?! — не понял Сергей.

— Ключи от сейфа! Бегом! — брызгал капитан слюной.

Кроме Сергея в каптерке был я и Димка. Ключи Димка всегда хранил у себя.

— Еще раз повторю и отхуярю вас всех троих! — орал капитан.

Я кивнул Димке, чтобы он открыл сейф.

Капитан словно знал, что там лежат наши телефоны. Кто-то слил ему информацию. Возможно кто-то из батарей устал с нами конкурировать и проболтался капитану, что у взвода управления есть телефоны. А, так как, в наше время телефоны были под строгим запретом в армии, то офицер имел полное право изъять дорогие игрушки.

— Еще раз увижу у кого-то из вас телефон, я его вам в задницу засуну! — фыркнул на последок капитан и скрылся с нашими телефонами.

— Вот тебе и рыночный спрос и налоговая служба. — разочаровано прошептал я вслед капитану.

После случая с капитаном мы стали осторожнее. Один из телефонов стоял на зарядке под бушлатами и капитан его попросту не заметил. С батарейными мы иметь дела перестали — звонки совершали только наши ребята со взвода. Денег это много не приносило, но и проблем не доставляло.