Предисловие :
Сравнительно недавно в отечественных и зарубежных СМИ, на интернет-сайтах стала появляться незвучная аббревиатура — КУОС. Ее развернутое прочтение мало о чем говорило — "Курсы усовершенствования офицерского состава". Под этим нейтральным по смыслу, неприметным названием было зашифровано созданное решением руководства КГБ СССР сверхсекретное подразделение, в задачи которого впервые со времени окончания Второй мировой войны входила подготовка спецназа госбезопасности. В те времена боевым подразделениям было не принято давать громкие и звучные имена. Так засекречивался сам факт их существования.
Необходимость создания такого подразделения диктовало время.
Изменившаяся со времен Второй мировой войны военно-политическая ситуация в мире уже не предполагала использования всей мощи вооруженных сил государства как инструмента внешней политики.
Достижение политических целей странами Запада (в первую очередь США) эффективно осуществлялось проведением специальных, строго засекреченных операций за рубежом. То есть выверенными, "точечными", целенаправленными действиями профессионалов, специально подготовленных для этого.
Действуя автономно, эти люди должны были выполнять поставленные задачи практически в любой точке земного шара, находясь на нелегальном положении в условиях войны между государствами.
Представители этой профессии называют себя разведчиками специального назначения, сочетающими качества легального разведчика и спецназовца.
Чтобы хоть силой воображения попытаться понять характер и уровень профессионализма этой работы, представьте съемки западного боевика без дублей и монтажа в минимальные сроки, безошибочно, скрытно и в другом государстве.
Многое из того, что связано с деятельностью КУОС КГБ СССР, совершенно секретно и сегодня.
Однако некоторые сведения об этой легендарной спецшколе, делах ее выпускников оказались доступны широкой общественности, что позволяет получить хотя бы некоторое, близкое к реальному представление о ней.
НОВАЯ УГРОЗА — ТЕРРОРИЗМ
С 1968 года в мире начался отсчет времени такого явления, как международный терроризм (захват в заложники израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене).
Во многих странах спешно приступили к созданию сил специальных операций, способных оказать противодействие террористам.
В обязательной программе подготовки КУОС появилась еще пара дисциплин:
— методы деятельности сил специальных операций, террористических и экстремистских группировок;
— антитеррористический курс.
Для более качественной подготовки спецрезерва КГБ СССР руководство КУОС решило увеличить срок обучения до семи месяцев.
В программу ввели дополнительные дисциплины, в том числе горную подготовку. Определили новые организационные основы КУОС и инициировали документы к соответствующему изменению структуры курсов.
В 1969 году было решено провести показательное учение по "отмобилизованию" управлений КГБ.
Руководителем группы наблюдателей был заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник Виктор Захаров. Силы управления и приданный им батальон из армейского корпуса должны были обнаружить и пленить оперативно-боевую группу разведчиков-диверсантов.
Дело было под Краснодаром, на опушке леса. Оперативно-боевая группа оборудовала схрон и оттуда наблюдала за обстановкой, используя перископ разведчика Р-105.
Посредником учения выступал полковник Лазаренко. Он-то и привел генерала Захарова на опушку леса, где находился схрон.
Предлог — отсюда лучше обозревать местность. У Лазаренко была радиосвязь с группой "диверсантов".
После доклада комбата, что прочесывание леса не дало результатов, генерал Захаров спросил у Лазаренко:
— Разведчики ушли от прочесывания?
— Никак нет, товарищ генерал. Они вас видят.
— Не может быть!
— А вы подайте какой-нибудь знак.
Захаров снял фуражку, и Лазаренко спросил в микрофон:
— Что вы видите?
Дал послушать ответ генералу:
— Товарищ генерал снял фуражку.
Захаров сделал еще несколько жестов и услышал:
— Товарищ генерал поднял руку, опустил руку.
Захаров повернулся к Лазаренко:
— Да где же они?
— Вы практически стоите на блиндаже, который оборудовали разведчики. Все они там и находятся. Только не говорите командиру корпуса, а то попадет ребятам за необнаружение схрона.
На этих же учениях зампреду и многим руководителям управлений была впервые продемонстрирована эффективность спецоружия.
Бочки с горючим на расстоянии 300 метров эффектно взрывались от невидимых и неслышимых выстрелов. Это работала "Буря". Еще не "Винторез" (бесшумная снайперская винтовка), который появился позднее, но "Буря" уже 30 лет назад была весьма современной "игрушкой".
Тогда же была продемонстрирована и "Гроза" (более известна как МПС) — малогабаритный двуствольный пистолет с эффектом гашения звука выстрела в самих спецпатронах.
Большое внимание на курсах уделялось психологической подготовке слушателей в условиях больших физических нагрузок во время горной, воздушно-десантной подготовки и на учениях.
Практически все преподаватели проходили воздушно-десантную и горную подготовку и наравне со слушателями участвовали в тактических комплексных занятиях и учениях. Вся работа строилась под руководством, при активной помощи и непосредственном участии отдела "В" при ПГУ, а затем 8-го отдела Управления "С".
Когда же возникла необходимость участия в боевой спецоперации за рубежом, на вопрос представителя центра: "Кто готов выполнить задание?" — все преподаватели ответили согласием.
Созданный 19 августа 1981 года Отдельный учебный центр (ОУЦ) КГБ СССР (он же — группа специального назначения КГБ СССР "Вымпел") также дислоцировался на базе КУОС.
Многие выпускники курсов были зачислены в штат спецподразделения "Вымпел". Обучающимся в ОУЦ к учебным программам КУОС были добавлены иностранные языки, страноведение, легководолазная подготовка. Первым начальником ОУЦ был Герой Советского Союза капитан 1-го ранга Эвальд Козлов.
Распространяться об обучении на курсах среди выпускников было не принято. Даже в территориальных управлениях КГБ СССР о прохождении сотрудниками куосовских наук знали лишь начальники управлений и их замы по кадрам. Для всех остальных оперативник находился в командировке.
Для одного из выпускников КУОС эта профессиональная традиция обернулась неприятностью.
После второго покушения на президента Грузии Шеварднадзе 9 февраля 1998 года (первое было совершено 29 августа 1995 года) организатором обоих покушений был объявлен шеф госбезопасности Грузии генерал-лейтенант Игорь Гиоргадзе.
Главным аргументом обвинения был неизвестный ранее факт из биографии Гиоргадзе. В свое время он окончил КУОС.
Возмущение преподавателей КУОС было настолько велико, что они даже согласились встретиться с представителями СМИ и перед теле- и фотокамерами прокомментировать ситуацию.
Старший преподаватель КУОС по тактико-специальной подготовке, выживанию и топографии, участник афганской войны полковник Анатолий Набатов заявил перед телекамерой: "Возмущает не то, что Игоря обвинили в покушении на главу государства, а то, что его обвиняют в некомпетентности в подготовке таких акций. Игорь был одним из лучших на курсах. Если бы к планированию, подготовке и реализации операции по ликвидации главы Грузии Гиоргадзе был причастен, то Эдуард Амвросиевич остался бы сегодня только в наших воспоминаниях. Более того, никто бы никогда и не подумал, что Игорь имеет к этому какое-то отношение".
Игорь Гиоргадзе так прокомментировал слова своего бывшего учителя: "Любой из тех, кто прошел подготовку, аналогичную моей, мои однокурсники, тех, кто окончил КУОС до или после меня, скажет, что первых лиц государства путем дистанционного подрыва профессионалы не убирают. Для этого есть тысячи других способов. Нам давали такую подготовку, чтобы человек был в состоянии выполнить задание в любой точке земного шара. Начиная от вывода из строя пусковой установки стратегической ядерной ракеты и заканчивая похищением особо важного лица и его дальнейшей переправкой в Советский Союз".
Для любого человека, связанного со спецслужбами, Сергей Голов — фигура легендарная . Именно он стоял у истоков создания легендарной «Альфы», да и сам уже давно является живой легендой.
В послужном списке Голова — десятки тайных операций по всему миру, до сих пор скрытых грифом «Совершенно секретно», сотни подготовленных «рыцарей плаща и кинжала», многие из которых до сих пор работают вдали от Родины. Короче говоря, полковник Голов — занятный собеседник по всем статьям...
— Сергей Александрович, правда ли, что вы стали едва ли не первым отечественным спецназовцем, открывшим по террористу огонь на поражение?
— Да, это так. Утром 29 марта 1979 года наше подразделение получило вводную — в посольство США проник неизвестный и угрожает взорвать бомбу, закрепленную на его теле. Сегодня такая конструкция называется «пояс шахида».
Приезжаем на место, выясняем подробности.
Оказалось, что приезжий из Херсона, некто Юрий Власенко, вошел в консульский отдел посольства вместе с одним из сотрудников дипмиссии и потребовал политического убежища, угрожая в случае отказа взорвать бомбу.
Американцы, включая охрану посольства, сначала восприняли это как шутку, но потом поняли, что Власенко не шутит...
Нас было пятеро, мы поднялись на второй этаж, а там террорист... читает Шиллера: «Язвы мира век не заживали: / Встарь был мрак — и мудрых убивали...»
При этом глаза у Власенко полузакрыты, палец на кольце взрывателя. Террорист, как сейчас помню, был в свитере, а по талии шел широкий самодельный пояс, в котором, как позднее выяснилось, и находилась взрывчатка.
Мы прекрасно понимали: если рванет, мы все трупы, да и часть помещений посольства в клочья разнесет, а это уже международный скандал.
Наконец Власенко заметил нас и, явно нервничая, потребовал не приближаться к нему. Мы с коллегами, как-то не договариваясь, решили сыграть под простачков. Иди, говорим, мужик сюда, поговорим, мы — военные, у нас тут часть рядом стоит, а тут какая-то суета. Стали разговаривать, даже бутылка коньяка откуда-то возникла. Кстати, потом мы так и не смогли вспомнить, откуда она взялась — то ли в этом кабинете была, то ли Власенко ее с собой принес.
Он говорит: «Хорошие вы ребята, я вас взрывать не буду». И потом, после паузы: «А я-то думал, митьки набежали».
«Кто-кто?» — переспросил один из нас.
«Да милиция. Если у меня тут ничего не получится, пойду и взорву митьков.
«Зачем?» — спрашиваем.
А он спрашивает в ответ, глядя в упор на одного из нас: «Тебя били когда-нибудь в милиции? Нет? А меня били. Ногами. Как мяч футбольный...»
Наш командир Роберт Ивон понимал, что разговор идет в тупик, Власенко все сильнее озлоблялся. Он предложил нам выпить, кто-то из ребят отказался, и тогда террорист нервно выбросил бутылку в окно. Ситуация накалялась, мы понимали — он не сдастся.
Я решил стрелять, запросил разрешение, получил команду.
У меня был бесшумный пистолет 6П9, я сделал два выстрела — в кисть и плечо, но Власенко, падая, все равно успел выдернуть кольцо взрывателя. Глухо грохнуло, комнату заволокло дымом.
Как оказалось, бомба была сделана из промышленного тола и, на наше счастье, сдетонировала только ее небольшая часть. Взрывом ранило только самого Власенко, который позже скончался в машине «скорой».
— Как вы попали в КГБ и почему оказались в спецназе?
— Служить я хотел всегда, но про КГБ как-то не думал, а потому пришел поступать в саратовское училище МВД. Все экзамены сдал хорошо, а вот физическую подготовку — на троечку. Практически ничего не мог сделать — ни отжаться, ни подтянуться, так как при моем росте под два метра весил я тогда всего 72 килограмма.
Был хиленьким и слабым, но, поступив в училище, решил во что бы то ни стало стать лучшим. Поднимал штангу, бегал, подтягивался, отжимался. И не просто, а до тех пор, пока не начинало темнеть в глазах.
Результаты не замедлили сказаться — прибавил десять килограммов и пошел в секцию самбо.
На третьем году обучения уже имел первый разряд. Окончил училище, однако в милицию так и не пошел. Наша семья переехала в Москву, я поступил в медицинский институт и продолжил тренировки.
Заслуженный тренер по самбо Владлен Андреев сразу предупредил, что саратовский первый разряд по самбо и московский — это не одно и то же.
Но я все же получил звание мастера спорта СССР, стал чемпионом Москвы и страны. После института стал работать в кабинете врачебного контроля лечебной физкультуры. И вдруг меня пригласили на беседу в КГБ СССР.
Был там такой отдел, который занимался боевой и физической подготовкой сотрудников. Мне предложили, как говорится, послужить Родине. А от таких предложений отказываться было не принято, да я и сам хотел что-то поменять в жизни.
— Пригодились навыки самбо во время службы?
— Мне часто задают этот вопрос молодые бойцы спецназа. Я всегда отвечаю: пуля все равно быстрее кулака, поэтому, пока есть патроны, стреляй, а нет патронов — используй личное оружие как средство нападения или защиты, а уж если оружие потерял, тогда переходи на нож и кулаки. Хотя несколько раз самбо пришлось применять на службе.
В 70-е годы в Москве взбунтовавшиеся иностранные студенты захватили посольство одной из африканских республик. На место происшествия выехали наряды милиции во главе с будущим начальником ГУВД Москвы Владимиром Панкратовым, а по линии КГБ операцией по наведению порядка командовал я.
Естественно, применять оружие и спецсредства в отношении иностранцев запрещалось, поэтому ставка делалась исключительно на приемы самбо.
Бузящие студенты сдаваться явно не собирались, и вскоре операция по наведению порядка и освобождению посольства напоминала настоящий кулачный бой — дубасили мы друг друга от души.
А тут народ собрался, люди не поймут, что происходит, кто кого бьет. Мы потихонечку студентов из толпы выдергиваем, заламываем и милиции передаем, к кому-то пришлось и кулачком чуть-чуть приложиться.
В этот момент одна сердобольная старушка подходит: «Что же это делается, вы почему хулиганите?»
Я тут же нашелся: «Понимаете, мы не хулиганим, просто сейчас выборы в США, а тут телевизионные съемки проходят про то, как у них там негров угнетают».
— А бывало так, когда становилось совсем не до шуток?
— Пожалуй, сюда можно отнести штурм дворца Амина в Афганистане в 1979 году. Меня часто спрашивают, нужно ли было посылать на эту операцию армейские подразделения. Сейчас про это можно и порассуждать, а тогда это было делом политиков, и мы честно выполнили поставленную задачу. Небольшой группой вылетели туда и расположились в недостроенных казармах вблизи объекта, где нам предстояло действовать. Это и был дворец Амина. Начали изучать обстановку. Наступил день штурма — 27 декабря.
Мы были одеты в афганскую полевую форму вообще без каких-либо знаков различия. В помощь нам были приданы переводчики-таджики. Целью был захват здания и непосредственно главы государства.
В городе прозвучал взрыв — фактически это послужило сигналом для наших действий. Первыми пошли четыре БТР с бойцами подразделения «Зенит», а за ними шесть БМП с бойцами отряда «Гром». Шли друг за другом, за поворотом по первому бронетранспортеру сразу ударил крупнокалиберный пулемет, один из бэтээров оказался подбит и перегородил собой дорогу. Его пришлось столкнуть в кювет.
В это время огонь по нам был настолько плотным, что казалось, воздух вокруг нашпигован пулями и осколками, но мы шли вперед. Продвинувшись к стене дворца, начали движение по лестницам вверх и стали зачищать помещения. Открываешь дверь, бросок гранаты, очередь, разрыв, осмотр помещения. И так комната за комнатой. Охрана дворца вела по нам плотный прицельный огонь, и у них было некоторое преимущество — они прекрасно знали внутреннее расположение помещений.
Потом поступила команда, что фактически бой закончен. Он был очень короткий: 25—30 минут. А затем наступила тишина. В этот момент я почувствовал слабость. Ребята говорят: «Ты ранен». Руки и ноги у меня были посечены осколками. Мне тут же оказали помощь. До утра мы находились во дворце. А с рассветом на нас в атаку пошел танковый взвод. Он мог нас снести, но на помощь пришли наши артиллеристы.
В результате выяснилось, что в том бою я получил одно пулевое и семь осколочных ранений. Но выжил. Во-первых, повезло, а во-вторых, сказались годы тренировок — организм не поддался свинцу. Правда, в результате нелепой ошибки военных кадровиков, перепутавших адрес, мои родные получили похоронку. Да и сейчас кое-где в Интернете можно найти информацию, что я погиб в том бою. Однако к недоразумению я отнесся спокойно, есть старая примета у военных — если по ошибке на бумаге похоронили, долго жить будешь.
— Правда, что это о вас в советские годы пели: «обменяли Корвалана на простого хулигана»?
— Такое действительно было. Обмен происходил в Швейцарии, куда Владимира Буковского доставили под нашим конвоем и зачем-то даже в наручниках. Подробностей операции, как всегда, не сообщали вплоть до самого ее начала. Мы были в гражданской одежде.
Приехали на аэродром Чкаловский, заняли места в хвостовом отсеке самолета, и только там старший группы сообщил нам, что летим в Швейцарию менять Луиса Корвалана на Буковского. «Могут быть провокации, действуем по обстановке», — напутствовал старший группы.
Корвалан тогда находился в тюрьме на одном из островов в Средиземном море. Владимир Буковский сидел в самолете в заднем отсеке, мы окружали его со всех сторон. Когда пересекли границу СССР, Буковскому сообщили, что его выдворяют из страны. Наверное, он не поверил. В Цюрихе, получив Корвалана в обмен на Буковского, мы буквально на руках внесли его в самолет. Он был очень слаб, а за его жизнь каждый из нас отвечал головой. Слава богу, довезли живым.
— Как вы оказались в КУОС «Вымпел» и что вообще представляли собой эти сверхсекретные курсы?
— У Курсов усовершенствования офицерского состава было и второе название: «Объект Балашиха». Такие названия использовались в первую очередь для соблюдения максимального режима секретности — даже не все сотрудники КГБ СССР знали о существовании курсов и о том, чему там на самом деле обучали.
