Гьор ёжится, ощущая, как холод проникает в самую сердцевину костей, отзываясь в них ноющей болью, закутывается поплотнее в плащ и жалеет, что не стал надевать жилет на овечьей шерсти, бравируя перед слишком уж сильно опекающей его в последнее время мадэ Остогт. Глупости, недостойные умудрённого жизнью мага… Но разве может мужчина показать слабость перед женщиной?!

Гьор медленно спускается по ступенькам и сворачивает с дорожки напрямик через клумбу, не заботясь о том, сколько цветов будет вытоптано в результате. В конце концов, на фоне того, что неизбежно произойдёт в скором времени, цветы настолько мелкая проблема, что… Да и не доживут они до осени.

До распечатанного вопреки всем доводам кладбища он добирается, когда небо окончательно светлеет, частично пряча даже от взглядов магов то, что неумолимо приближается к земле. Слишком слабо пряча, но можно сделать вид, что это всё — не более, чем обман зрения. Наверное.

Одного взгляда хватает, чтобы понять, что мадэ Трок успел сделать что-то с тем, что сокрыто внизу. Гьор давит желание застонать. Как же теперь… Если Император или его слуги узнают, что Башня… они не пожалеют никого! И последний шанс…

Но ещё есть время, чтобы всё исправить! Несомненно!

Гьор обшаривает взглядом кладбище, пытаясь определить, где сегодня находится вход. Как же надоедает, каждый раз его искать заново! Это могло бы быть забавным, если бы не то, что творится вокруг в последнее время. Жаль, что за все годы, проведённые в Башне, Гьор так и не понял, как это происходит. А ведь подобную защиту устанавливала… она. Гьор морщится, запрещая себе вспоминать. Вместо этого он торопливо — насколько позволяют скрипящие и отдающие болью суставы — направляется к склепу, который сегодня находится сравнительно недалеко.

Двери, правда, приходится открывать всей магией, которая есть в распоряжении. И даже занимать часть у духа, который совсем не рад подобному. Кажется, он вообще в последние годы не рад ничему, что пытается делать Гьор… Неважно. Ступеньки тут же принимаются вытягивать магию, взамен отдавая боль, которая тут же вгрызается в и без того больные кости. Гьор надеется, что в концу спуска, который сегодня настолько крутой, что несколько раз Гьор удерживается на ногах лишь чудом, магии у него останется достаточно, чтобы сделать то, что…

Внизу… Гьор коротко стонет от отчаяния — дальний зал открыт, и… медальоны, утопленные в камень возвышающийся посередине, призывно сияют в полумраке, а над ними уже вполне оформилось тёмное облако, замешанное на крови… И Гьор не желает даже думать, чья это может быть кровь. Конечно, он не слышал, чтобы кто-то из обитателей Башни пропадал, но… надо будет поспрашивать в окрестных поселениях…

Гьор вздыхает и опускает руку на камень так, чтобы не касаться медальонов и выемок. Руку пронизывает боль настолько сильная, что Гьор стонет в голос. И только на чистом упрямстве продолжает удерживать ладонь на месте, направляя через неё магию. Та уходит в камень рывками, словно бы преодолевая сопротивление. Боль поднимается вверх по предплечью, вгрызается в локоть. Гьор тянется сознанием к духу и внезапно натыкается на отказ и молчание. От удивления он теряет концентрацию и магия рассыпается, сгорая над камнем. Гьор не удерживается на ногах, оседая в песок, покрывающий камень пола.

— И чего вы пытались этим добиться, эйн Миро? — Голос полон участия, в которое Гьор не верит ни капли. Он кое-как открывает глаза и непонимающе осматривается. Помещение не очень-то и изменилось за то время, которое, как видно, он был без сознания. Только мадэ Трок появился. И всё.

Он, кстати, спокойно осматривает камень, что-то на нём передвигая. И даже не поворачивает головы, когда Гьор кое-как поднимается на дрожащие ноги, которые грозят подломиться в любой момент. Гьор прислоняется к камню, который, как ни странно, не пытается сейчас выпить его, и смотрит, как мадэ Трок посылает волну магии в медальоны, морщась при этом. Мелькает злорадная мысль, что не всё этому человеку даётся так уж просто.

— Исправляю то, что вы, мадэ, творите, хрипло объясняет Гьор. В ответ получает быстрый взгляд, но и только. — Император…

— Вряд ли уже что-то успеет сделать, эйн Миро, перебивает его мадэ Трок, вытаскивая узкий кинжал. Гьор пятится и только схватившись за камень, который моментально обжигает ледяной болью, явно недовольный его действиями, ухитряется удержать равновесие. Вряд ли успеет? Что?! — Я молчу про то, что так или иначе произойдёт в скором времени, пусть Высшие и Император явно пытаются что-то с этим сделать… только вот вряд ли в их попытки входит спасение жизней кого-то за пределами столичного круга… Дело ведь в том, что сам Император уже мёртв, и на его место должен буквально со дня на день прийти другой… то есть, пришёл бы, если бы не ряд событий. Небесных.

— Что?!

— О, вы не знали? Правда? — Трок с силой проводит по запястью, от чего кровь брызгает фонтаном. — Из-за вас мне приходится проводить этот ритуал повторно, эйн Миро, — с чувством шипит он. Повторно? То есть… — О, выражение вашего лица сейчас бесценно! — хмыкает он, проводя какие-то манипуляции с камнем. Суть их Гьор не может понять, но, судя по тому, как мрачнеет лицо мадэ Трока, что-то идёт очень не так. И Гьор испытывает приступ радости. Значит, не всё ещё потеряно… — Проклятье… ладно. Потом выправлю… Сейчас я выведу вас отсюда. И вы не вернётесь. Я прослежу.

— Вы самонадеянны.

— Ничуть. Это всего лишь констатация факта, — мадэ Трок перетягивает запястье и убирает кинжал за пояс. Пальцами, вымазанными в крови, он небрежно мажет камни в медальонах, от чего те вспыхивают, поглощая подношение. Гьор передёргивает плечами. — Вы вообще не сможете ступить на землю могильника, если не хотите отдать всю свою жизнь этой земле… Жаль, конечно, что она не пойдёт на пользу этому месту, но, по крайней мере, я буду уверен, что вы не сотворите ещё одной глупости…

— Из-за амбиций вы готовы пожертвовать Башней и её жителями… — Гьор печально усмехается, пытаясь прикинуть, чего именно мадэ Трок пытается добиться, идя на конфликт с Императором. Хотя - какая разница? Если в результате…

— Вас не должно это волновать, — отрезает мадэ Трок, прикасаясь к его плечу, от чего Гьора передёргивает от отвращения. — Прошу.

До самой границы могильника они идут в молчании. Лишь оказавшись за пределами полигона, Гьор окидывает мадэ Трока взглядом. Тот никак не реагирует на это, что-то делая с магией. Гьор не может понять — что. Слишком много сил было потрачено. А дух продолжает хранить молчание.

— Не боитесь, что…

— Что донесёте на меня? — фыркает мадэ Трок, улыбаясь так ясно, что на мгновение напоминает себя прежнего. — Ни капли. Не боитесь, что в этом случае не проживёте и нескольких часов?

— Если это даст мне возможность помешать вашим планам? Нет.

Мадэ Трок пожимает плечами, разворачивается и, не говоря больше ни слова, уходит прочь.

А Гьор понимает, что и правда не проживёт теперь больше пары суток.

— Неверно, — щурит полыхнувшие золотом глаза эйн Дотт… заставляя подумать, что, быть может, мы дальние родственники… Колер, во всяком случае, один в один. Смешно. — Вы буквально предложили мне предать мою страну. И как именно неверно я должна была это понять?

— Страну? Спорно. Башня и прилегающие к ней территории не являются частью вашей страны? — Ох. Самому противно от подобного! Терпеть не могу такие споры. Да и… я ж заранее знаю, что именно она мне ответит! — Как преданность стране в целом соотносится у вас с возможностью обречь на медленное умирание жителей пусть и не самого ценного в плане доходов, но тем не менее исконно принадлежавшего Империи региона?

— О каком умирании вы говорите? — прохладным тоном интересуется эйн Дотт. — Течение магии будет восстановлено, как только власть возьмёт наследник.

— То есть — дней десять, не меньше, — киваю. А может быть и больше… пока поток перенаправят, пока он в силу войдёт. Ритуал, опять-таки. И обратное перераспределение, которое вовсе и не обязательно, что сделают. А если и сделают, то совершенно точно урежут как минимум в половину. Потому как — а зачем расходовать магию на такой убыточный регион? Чувствую так и не угасшую за годы злость на отца, который своей увлечённостью интригами позволил этим землям уйти в такой минус, из которого поднимать теперь… не невозможно, конечно, но усилий потребуется столько, что проще позволить сдохнуть. Нет, мне не жаль людей. Мне жаль, что некоторые настолько недальновидны и при этом мнят… мнили, по счастью… себя великими интриганами! — За это время мерзости, которые некому будет сдерживать, вырежут до трети населения. Остальные жители либо попытаются уехать в более защищённые места, ослабляя край, либо придут под стены Башни — требовать справедливости. И хорошо, если это не выльется в бунт. Это ли не умирание?

— Чушь!

— И всё же…

— Нет. И я буду говорить о вас, эйн Трок, с советом Высших. Вы недостойны того, чтобы владеть магией.

С этими словами эйн Дотт разворачивается и, хлопнув дверью так, что с косяка сыпется пыль, выходит прочь. Вздыхаю, опускаясь на край кресла.

Поговорили… А я-то рассчитывал… Не люблю блондинок. И остаётся только радоваться, что Сая не настолько бешеная, как Эйн Дотт.

Дверь приоткрывается. Я быстро перевожу взгляд на ней, одновременно призывая только что отпущенную стихию. Эйн Сьолли?

— Вижу, разговор с моей коллегой прошёл излишне бурно? — мягким тоном интересуется он, щуря и без того узкие красные глаза.

— Признаюсь, я не ожидал настолько яркой реакции, — тяну я, пытаясь просчитать, чего мне ожидать от второго из посланцев Высших. Пусть мы за эти полгода и беседовали не раз, и не два, но выглядящий шутом слишком похож на меня, чтобы я мог поверить в его расположение ко мне. Пусть даже он и делился со мной информацией по событиям в столице, на основании которых не в последнюю очередь я делаю то… что делаю. Но цель всего этого мне не понятна. До сих пор. — Эйн Дотт мне казалась образцом спокойствия и выдержки…

— Она всем такой кажется, — эйн Сьолли аккуратно прикрывает дверь и что-то на неё быстро набрасывает. Какие-то комбинации рун, призванные не дать подслушать разговор, возможно. Или что-то, что помешает мне сбежать. Допускаю оба варианта. — Я правильно понимаю, что вы желаете гибели нашему государству?

— Я не желаю гибели моей земле, — поправляю я, занимая более удобное положение. Кресло чуть поскрипывает, далеко не так, как рухлядь в неиспользуемых помещениях. И то радует. — При этом я предпочёл бы, чтобы Император здравствовал — смута никогда не приносила ничего хорошего простым жителям. Как и вы, я полагаю.

— Соглашусь, — эйн Сьолли опускается в соседнее кресло, расслабленно откидываясь на спинку. Я с некоторым запозданием вспоминаю, что он — выходец из восточного края страны, где только лет пять как прекратились попытки отделиться от империи. Не сами, конечно — для этого солдатам Императора пришлось под корень вырезать всех представителей аристократии… Перехватываю понимающий взгляд эйн Сьолли и чуть склоняю голову. — И что же?

— Вы понимаете, что…

— Что в ближайшее время мы пройдём через гибель мира? — спокойный тон, совершенно не вяжущийся с образом весельчака. Как и мой, вероятно. Всё же мы как-то слишком с ним похожи! — Да. Прекрасно понимаю. Как и то, что ваше предложение не сильно улучшит общую картину будущего.

— И может ухудшить, — вздыхаю. Ну, да. Я ни капли не уверен в том, что зал под могильником выполнит свою задачу. И я вообще не представляю, что будет происходить в этот момент за пределами зала. Но… это шанс выжить хотя бы нам. Эгоистично? Да. Абсолютно. Но я и не утверждал никогда, что готов спасать мир! И даже всю империю. Тем более, что с таким Императором… вернее — с таким Советом Высших империя не стоит того, чтобы её спасать. — Вы ведь, как я помню, принадлежите Земле?

— Не получится, — качает он головой. — Слишком большое расстояние.

Ну… я бы не говорил так категорично…

— Предположим, то я знаю, где можно взять излишки силы…

— Интересно, — эйн Сьолли усмехается. — Взятка, как она есть.

— Но это позволит вам в нужный момент оказаться там, где вы желаете, и, быть может, как-то изменить ситуацию…

Всего-то и надо, что при проверке отключения Башни от единого потока, перехватить силу на себя — это не позволит остальным проверяющим, которых не будет много — из столицы даже не подумали прислать ещё хоть кого-то, что мне на руку — засечь изменения до того, как Совет поймёт, что что-то не так. Ну, а потом… потом уже не будет ничего, я боюсь.

— Вы понимаете, что уже наговорили на… — эйн Сьолли не договаривает, усмехаясь. На смертную казнь? Да, вполне себе понимаю. И, как мне кажется, медальон Тьмы мне не очень поможет избежать подобного, увы. Вот если бы мне досталась Смерть! Но… — И у меня, и у Дотт есть полномочия для подобного, — каким-то особенно ласковым тоном добавляет он. Ох, правда?! Как неожиданно!

— Вам это ничего не даст, эйн Сьолли, — пожимаю плечами. Наверное. Если я правильно понял, что мой собеседник из себя представляет. — Спасти тех, кто вам дорог это не поможет.

— Силы, которую вы так любезно мне предлагаете, не хватит.

— Я предлагаю ещё и знания. Они, к слову, снижают расход и позволят перемещаться практически мгновенно. — На небольших расстояниях вроде окрестностей Башни это не особенно чувствуется — эрии Ниоссо ничего такого не заметил — но на дальних… Ну, же! Решайтесь.

Эйн Сьолли качает головой, поднимается и тихо покидает комнату.

Ни да, ни нет.

Хотя и неплохо — по крайней мере в отличие от эйн Дотт он не попытался приложить меня чем-либо. Впрочем, это мало что значит — всё же надо делать поправки на характер. Но в любом случае стоит к завтрашнему дню подготовить интересующие его знания. Так… на всякий случай. Один из медальонов его точно примет. Хотя и придётся пересмотреть кое-какие планы. Впрочем, я ведь и не собирался всерьёз…

Вздыхаю и прикрываю глаза.

Делаю первый шаг на территорию кладбища, кинув взгляд перед этим на сжираемое чернотой небо.

Это… сегодня я здесь в третий раз, но… По-настоящему прочувствовать то, что скрывается в глубине, получается только теперь. Но оно и понятно — в первый раз я всего лишь убирал замки, раскрывая площадку магии, во второй — занимался тем, что помогал эрии Инэ, когда она упала в обморок… Надо бы подсказать ей, что и как делать с сутью, а то так и будет из раза в раз падать замертво от истощения. Только вот она, кажется, меня сторонится… Вздыхаю. Ну, допустим, могу признать, что я и правда был несколько излишне настойчивым… но теперь-то уж что об этом говорить? К сожалению, ни один из медальонов Старших стихий не даёт возможности уйти в прошлое и что-то там поменять.

А жаль…

Земля… отзывается на каждый шаг дрожью, которая растекается по телу. Не могу сказать, что ощущение однозначно неприятное — вовсе нет. Но я всё же предпочту что-нибудь менее странное.

Нужный склеп я нахожу далеко не сразу. Приходится изрядно походить, прислушиваясь к ощущениям, сравнивая, оценивая. Не могу не признать, что если бы у меня не было связи с Тьмой — я серьёзно уже готов возносить хвалу тому, кто надоумил меня зимой поискать наших эриин вне Башни! — я бы и вовсе ни за что бы не нашёл не то, что склеп — подозреваю, что и площадку бы распечатать не удалось… к вящей радости Наставника Миро. Но при этом понимаю, что со Смертью это бы прошло в несколько раз проще и быстрее. Жаль, что медальон можно взять только один. И жаль, что Смерть досталась эрии Ниоссо. Хотя, конечно, и им я смогу воспользоваться… опосредованно.

Впрочем я бы не отказался понаблюдать, как уважаемые эйннто ищейки бы обломались, пытаясь открыть могильник!..

В другой ситуации. Не теперь. Не после того, как эти трусливые шавки, стремясь сохранить жизни и власть, готовы обречь всех остальных на медленное умирание. Если верить тому, что сказал… и не сказал эйн Сьолли.

Увы, другой ситуации мне, да и всем остальным никто предоставлять не собирается.

Склеп гостеприимно распахивает створки, приглашая спуститься — крутые ступеньки, на которых запросто можно свернуть шею просто поставив неудачно ногу, начинаются от самого порога. Вход на нижний уровень даже не думает серьёзно маскироваться под приличный склеп. Хотя, думаю, это для меня такое исключение из правил, не иначе. Ну, я надеюсь, что это так — всё же не могу отрицать, что ощущать себя избранным… пусть даже и склепом!.. невероятно приятно.

И всё же до нижнего яруса я добираюсь, едва не свернув себе шею раз десять. И с наполовину вытянутой камнями склепа магией. Какая-то выборочная избранность выходит. И как только Сыч выдержал это выламывающее кости чувство? Мне начинать его уважать?

Внизу, как я и ожидал, почти пусто. Только небольшое помещение с полостью в полу, которую я ощущаю через не до конца ещё оформившуюся суть — для полноценной, увы, надо проводить ритуал вроде того, на который так некстати осенью занесло эрии Оссор, на что нет времени — хранившую, по-видимому, в себе медальоны до того, как их забрал Сыч, и дальний зал с нишами. Достаточно просторными, чтобы вместить в себя по паре десятков людей, если, конечно, те встанут вплотную друг к другу. Всего ниш семь. Почему — не имею ни малейшего понятия. Но, вероятно, по числу медальонов. Хотя могу только догадываться, увы. Всё же та информация, которую удалось нарыть, слишком неполная, чтобы… Я заставляю раздражение утихнуть хотя бы немного — злость тут всё равно ничем не поможет. Да и на кого злиться? На Императора и Высших, скрывающих всё, что хотя бы гипотетически может пошатнуть их власть? А смысл? От моей злости в этом случает ничего не изменится.

Ну… почти.

Во всяком случае я приложу все усилия для того, чтобы изменения были возможны.

Тем более, что сейчас… О, да! Невероятное для меня везение. Им следовало отрезать Башню от линий магии осенью, когда с эрии Оссор произошло то, что произошло. Теперь же они попросту не успевают. И не успеют с моей скромной помощью. Хотя могу предположить, что… нет, это уже проявления паранойи, замешанной на веру в исключительность. Не совсем понимаю — в чью, но разбираться в этом сейчас уж совершенно точно не собираюсь.

В центре зала возвышение с одинаковыми углублениями в виде ладоней. Здесь должны будут встать те, кого примут медальоны, чтобы изменить магию так, как посчитают нужным. Сыч, к слову, напрасно боится уничтожения магии. Хотя это, конечно, зависит от того, кто именно будет изменять. Но я просто… слегка подкорректирую кое-что. Так, чтобы улучшить для себя… и для Мори… расклад. Ну, и для тех, кто окажется за моей спиной — тоже. Я не жадный.

Вытаскиваю три, что до сих пор свободны, и некоторое время просто смотрю на то, как те покачиваются на цепи, ловя отблески факела. Так и не могу определиться с выбором. Кандидаты… слишком много вариантов, и я никак не могу выбрать. А времени всё меньше.

Возвращаясь к событиям осени. У меня, на самом деле, есть вполне обоснованные подозрения в том, что было что-то ещё. Ну, не могла Тинари настолько ошибиться! Не с её способностями. Так что то, что эрии Оссор и впоследствии все остальные посчитали, что там произошло групповое изнасилование, явно результат чьей-то сторонней работы. И, учитывая то, что практически сразу после этого — несмотря на то, что «виновные» были наказаны… некоторые даже смертью, что вполне было бы оправдано, если вспомнить о тяжести совершённого — к нам пожаловали эйннто Дотт и Сьолли со вполне понятным заданием, работа эта была либо этих двоих, либо кого-то из их коллег. Вопрос — стоит ли мне что-то делать с этим знанием? Ну… помимо того, что я собираюсь обратить в прах все их планы, конечно? Наверное, нет. Разве что снять с эрии Тоэ часть вины. А то бедняжка всерьёз считает, что эрии Ниоссо убил девчонку из-за неё.

Бред. Убил он её потому, что трус, которого загнали в угол. Вдобавок — медленно сходящий с ума из-за воздействия Смерти, которую упорно не желает принимать.

И вот с такими людьми приходится работать!

Это я ещё про Сыча забыл…

Вспомнил, вернее.

Аккуратно укладываю медальоны в углубления между выемками для ладоней в соответствии с рунами. Камень чуть заметно вспыхивает и после этого продолжает прикидываться простым камнем.
Этого мало. Очень мало. Так что я режу руку и жертвую камню кровь.

Тоже не сказать, чтобы было достаточно, но убивать тут кого бы то ни было я точно не собираюсь. Не тот тип изменения я планирую, чтобы была необходимость в человеческих жертвах. Да и момент не тот.

Так что надеюсь, что того, что я сейчас сделал, хватит для начала.

Если получится уложиться в сроки, которые мне неизвестны, увы.

Император умрёт не позднее, чем через дней семь. Стало быть, Башню начнут отрезать от магии уже послезавтра. На зал теперь это не распространяется, и, если я проведу всё правильно, то все потоки завяжутся именно на зале, но… Есть ещё и то, что в небе. И тут я вообще не возьмусь строить прогнозы. Потому что…

Как это будет? Огненный шторм упадёт на мир? Потоп? Ураганы? Всё вместе?

Наверх я поднимаюсь даже быстрее, чем спускался. Как ни странно, сейчас ступеньки едва ли не сами ложатся под ноги. Площадке… вернее, подземелью, конечно… так понравились мои действия, что она перестала пакостить?

И кажется, мадэ Остогт поверила в правдивость таких слухов…

Плохо, конечно, но не особенно и важно. В конце концов, Дэйши в скором времени оканчивает обучение, и больше никогда не встретится с этими людьми… Наверное. Всё же с теми, кто знает о медальонах, она не хотела бы расставаться.

Но дело не в этом. Почему такая слабость? Из-за сути? Из-за того, что она едва ли не в первый раз признала Ссар? Это не стихия, хотя… Хаос это… Значит ли это, что теперь она владеет двумя стихиями? Но ведь это невозможно чисто физически. Иначе либо свихнёшься, либо тебя разорвёт. Но… или это всё — признаки начала… чего? Процесса схождения с ума? Или смерти? Наверное, всё же первого, раз уж она признала, что у сути… у части её сознания есть отдельное имя!

Дэйши передёргивает плечами, мрачно смотрит на солнечное пятно, ползущее по идеально-белой стене. И заставляет себя заснуть.

Из лазарета её выпускают только через пять суток. И Дэйши нервничает. Потому что её не отпускает ощущение, словно бы произошло что-то, что будет, как минимум, неприятно… И знать бы — что именно. И насколько неприятно.

Она плетётся к себе в комнату, прикидывая, что теперь надо сделать в первую очередь.

— День добрый, эрии Инэ, — приветливо улыбается мадэ Трок, от чего Дэйши едва не ломает себе челюсть — так сильно стискивает сейчас зубы. Ну, вот и что этому шуту понадобилось? И ведь с самого начала года так или иначе но маячит где-то на периферии взгляда. И смотрит. Как будто бы что-то пытается понять или… Хотя, если Эсс просил о помощи именно его, то подозрения Дэйши явно имеют под собой основание. И это совершенно не нравится! Уж лучше бы мадэ Трок и правда пытался с ней заигрывать. Меньше проблем. — Как ваше самочувствие?

— Прекрасно. Благодарю. — Так прекрасно, что её шатает от одной стены коридора до другой. Только говорить об этом мадэ… чужому мадэ, между прочим!.. не стоит. Да она даже Остогт бы этого не сказала!

— Рад за вас! — Улыбается. И… Дэйши скользит взглядом немного дальше и видит мадэ Остогт. Бледную и… печальную? Ох, ну, вот и за что Дэйши-то это всё?! Она глазами указывает мадэ Троку на девушку и принимает самое невинное выражение, какое только может. Тот едва ли не меняется в лице, но, что не может не вызывать уважения, практически сразу берёт себя в руки. Разворачивается и приветственно машет мадэ Остогт рукой. Та поджимает губы и уходит прочь. — Нехорошо получилось, — вздыхает мадэ Трок.

Дэйши пожимает плечами и просачивается в свою комнату.

Ну, и что это сейчас было?

Но нельзя не признать, что увидеть как с этого шута всей Башни спадает его весёлость, было приятно…

В дверь стучат и распахивают прежде, чем Дэйши успевает хоть что-то ответить. Она делает несколько шагов назад и с удивлением и раздражённым пониманием, что скребётся на самом краю сознания сейчас, смотрит на мадэ Остогт.

Просто прекрасно!

— Я… понимаю, что это с моей стороны несколько невежливо, — начинает она ровным тоном, в котором прослеживаются нотки стыда. За что? Она же мадэ! Имеет право проверять своих подопечных. Особенно, если подозревает их в чём-то. Всё же чего только в Башне не бывало. Пару лет назад один из эрии свихнулся, затащил к себе пару соучениц и пытался их прирезать. Повезло — ворвавшиеся мадэ помешали. Ну, и прибили его в процессе. Случайно. Так что не за что мадэ Остогт сейчас извиняться совершенно. — Но, полагаю, я должна рассказать тебе, что мадэ Трок…

— Стоп. — Никогда Дэйши бы не позволила себе так говорить с мадэ, если бы та не… Всё же разница между ними достаточна, чтобы подобное сближение выглядело оскорблением. Причём — для обеих сторон. — Не знаю, что вы надумали, но меня и мадэ Трока не связывает ничего.

Почти ничего. Дэйши уже практически уверена, что тот знает про медальон. Но при этом молчит. Ведёт свою собственную игру?

— Правда? Разве это не его подарок? — мадэ Остогт бесцеремонно, что свидетельствует о растрёпанных чувствах явно, вытаскивает за цепь из-за пазухи Дэйши медальон. Дэйши охает и пытается спрятать его, но поздно. — Так я и думала, — похоронным тоном говорит мадэ Остогт и показывает такой же медальон. Почти такой же. Сердцевину у него составляет не лал, а сапфир.

— Я нашла его в склепе год назад, — спокойно сообщает Дэйши, отмечая недоверие. Садится на кровать, подгребая к себе одеяла. Самое время сейчас устроить гнездо и зарыться в него на пару дней! Кто бы ещё ей это позволил… — Могу поклясться на чём угодно. Мадэ Трок нашёл меня в ту ночь… ну, когда мы отмечали последний год в Башне, рядом со склепом, и я подозреваю… то есть, подозревала всё это время, что он либо увидел, либо вычислил, что медальон у меня. Хотя я понятия не имею, откуда он вообще про них знает. Но теперь… Вы говорите, он вам его подарил? Но… Вы знаете, что это такое?

Мадэ Остогт изгибает бровь, явно не веря ни во что из того, что говорит Дэйши. Придётся…

Она сосредотачивается и вызывает Ссар, понимая, что поплатится за это в скором времени. Нечто изменчивое, пульсирующее в такт сердцебиению Дэйши, стремительно разрастается, выплёскиваясь из камня. Опутывает ноги Дэйши, превращая кожу в чешую, избегая, впрочем, мадэ Остогт. Которая пятится, прижимая ладонь ко рту. В довершение Дэйши, наплевав на то, как это скажется на её здоровье, вызывает Рао и Ссар. Которые тут же начинают самозабвенно шипеть друг на друга. С не вполне понятной Дэйши интонацией. Это… она искренне надеется, что это не что-то вроде брачных игр! Потому что представить себе такое… она не желает сойти с ума!

— Это… Ин… Эрии Оссор.

— Мы… я не знаю, кто её убил, — слегка побледнев от оговорки, поясняет Дэйши. Только бы мадэ не придала ей значения! Пусть она сосредоточится на медальонах, а не на… — Знаю только, что там была похожая стихия. И всё. И если вы говорите, что мадэ Трок подарил медальон вам, то…

— Он не мог.

— Кто знает, сколько ещё у него медальонов. И кому он мог их подарить? — А и в самом деле — сколько? И… Дэйши чуть переводит дух, ощущая облегчение. Медальонов всего семь. И не факт, что все они у мадэ Трока. Так что убийцей вполне может быть кто-то сторонний, никак с их маленьким клубом по интересам и даже с мадэ Троком не связанный. И надо об этом поговорить с Клиссом… в первую очередь. Дэйши вздыхает, понимая, что уж сейчас точно никуда не пойдёт.

— Зачем ему это?

Дэйши пожимает плечами. Окидывает взглядом собственную комнату, надеясь в складках тяжёлых штор или ворсе ковра найти хоть какой-то ответ. Бессмысленно! Вот ей-то откуда знать, что и зачем делает мадэ Трок? Да и неинтересно. И вообще — пусть мадэ Остогт сама всё выясняет со своим любовником. Не привлекая к этому посторонних.

Мадэ вздыхает, потом выходит, аккуратно прикрыв за собой дверь. Дэйши кое-как добирается до кровати, понимая, что ни к какому Клиссу она сейчас точно не доберётся — демонстрация, устроенная мадэ Остогт, высосала все силы. И вот теперь совершенно непонятно, как именно можно вообще сочетать работу с Рао и призыв Ссар, не рискуя свалиться с истощением. А ведь наверняка такой вариант должен быть!

Сыч ничего о подобном не говорил даже в виде теории, пусть он и не является преподавателем по этой дисциплине. Ну… то есть, о том, что можно сочетать стихии, в смысле, конечно, а не про медальоны и прочее. Но… Дэйши подскакивает на кровати и тут же валится обратно, видя, как всё вокруг начинает кружиться.

Мог ли Сыч знать о медальонах? Если да, то почему он никак не дал понять о…

Почему…

Дэйши с трудом закутывается в одеяла, сворачивается в клубок и зажмуривается.

Например — сейчас. Хотя Белка не возлагает слишком уж большие надежды. И даже немного сомневается в том, что надо было поддаваться первому порыву…

Потому что пришедшая в голову идея заставила подняться посреди ночи и отправится в ту часть Башни, где находятся кабинет директора. Того самого, которого никто ещё в глаза не видел за всё время обучения… Среди эриин ходят слухи один другого страшнее насчёт того, что из себя представляет директор, а некоторые говорят, что тот попросту притворяется обычным Наставником, и пытаются вычислить, кто это может быть… Белке, конечно, как и всем остальным, безумно интересно было бы разгадать эту загадку, но сейчас она пытается пробраться в кабинет не ради раскрытия тайны… вернее — ради этого, но тайна её интересует другая.

Белка зевает и трёт глаза. И едва не спотыкается об неровность пола. С трудом удержав равновесие, она думает, что, быть может, имеет смысл поискать иной вариант? Утром, например… Ох, глупости! Это — самое быстрое… наверное.

Потому что в кабинете директора хранятся списки всех эриин. Полные имена. И, быть может, получится разгадать хоть часть того, что записано в обрывке, что Белка сейчас держит за пазухой. Быть может. Если, конечно, там Инья писала имя, а не что-то другое…

…До кабинета она не доходит жалких полсотни шагов. Или около того.

Просто потому, что Ёкки внезапно проявляется в этом мире и, чувствительно укусив за запястье — для чего ему приходится подпрыгнуть и зависнуть где-то на уровне пояса, что, надо признать, выглядело бы достаточно забавно, если бы не настолько решительный вид, — заставляет юркнуть в нишу и затаиться там. Белка недоумённо смотрит на духа, но тот упорно избегает встречаться с ней взглядом, а на мысленные вопросы предпочитает отвечать сердитым молчанием.

Да что случилось-то?!

Спустя несколько секунд Белка видит, как из-за угла появляются эйннто Дотт и Сьолли, что-то серьёзно обсуждающие. Белка улавливает отдельные слова — Ёкки, закрывая её от внимания Наставников, попутно заглушает и их речь. Так что что-то про Императора и Башню ровным счётом не объясняет ничего.

Когда Наставники исчезают в дальнем конце галереи, выводящей в арочный зал, где Белка проходила собеседование — в обычное время он практически никак не используется, и вообще все стараются обходить его любым способом — она осторожно выглядывает из ниши, собираясь вернуться к тому, что… но Ёкки не позволяет это сделать. Он, подпрыгивая на каждом шаге, быстро удаляется от кабинета, увлекая Белку, которая попросту вынуждена за ним следовать — обиженный на то, что его игнорируют, Ёкки способен спалить Башню до основания — вслед за собой.

Она даже не пытается запомнить дорогу, потому что Ёкки то и дело проваливается в мир стихии, утаскивая вместе с собой и Белку, которой никогда не нравилось гулять по лавовым полям, уворачиваясь от кружащихся в воздухе искр и пела. И в родном мире Ёкки она всегда, если Огонь позволяет, конечно же, идёт, зажмурив глаза и полагаясь на духа. Сейчас же идти с закрытыми глазами удобнее ещё и потому, что постоянное мелькание реальности — каждый раз уже другой — и мира Огня заставляет совершенно потеряться. И в очередной раз выныривая в реальный мир, Белка даже не очень-то и удивляется, когда понимает, что находится на каком-то чердаке. Она оглядывается по сторонам, потом вопросительно смотрит на Ёкки, но тот, фыркнув для приличия, прижимает уши к голове и истаивает.

Ну, вот и как это всё понимать? Да, конечно, за ним и раньше водилось такое — привести Белку куда-то, где, по мнению Ёкки, ей нужно непременно быть — но… Белка так ни разу и не поняла, что именно Ёкки пытался этим добиться.

Белка опускается на какой-то ящик и вздыхает.

Где она вообще сейчас находится?

Чердак. Через распахнутые створки небольшого окошка видно теряющиеся в сумраке летней ночи крыши Башни. Значит, какое-то подсобное здание? Интересно, оно связано с Башней или нет? А то не очень-то хочется возвращаться обратно через двор, рискуя попасться на глаза кому-нибудь…

Она встаёт и, морщась каждый раз, когда доски под ногами оглушительно скрипят, проходится по чердаку. При этом приходится постоянно пригибаться и следить за тем, чтобы не поймать за шиворот паука или другую живность. И радоваться, что чердак и здание, которому он принадлежит, явно находятся внутри безопасной части земель Башни. А то можно было бы ещё каждое мгновение ожидать появления какой-нибудь мерзости.

Но всё же. Зачем Ёкки сюда её притащил?

А если… Белка прикрывает глаза и позволяет себе слиться с Ёкки немного сильнее, чем это полагается магам, которые, как говорит Наставница Дотт, должны чётко разделять, где их личность, а где личность связанного духа. Чтобы не потеряться в нём, утрачивая разум и превращаясь в выродка. Только Белка прекрасно знает, что это всё немного не так. Да, это может быть опасно, но Ёкки совершенно точно не желает ей зла и не станет занимать тело просто потому, что…

Спустя несколько вдохов Белка осторожно приоткрывает глаза. Оглядывается.

Если смотреть через Огонь, то всё вокруг меняется до неузнаваемости. Например — в дальнем углу явно часто бывали люди. Там даже свёрнутая лежанка или что-то в этом роде. Интересно, кто…

Запах.

Знакомый запах. Только Белка не может понять, откуда… Карман?!

Она недоверчиво вытаскивает записку и принюхивается. Запах!

Белка срывается с места и подлетает к углу, едва не пропахав носом доски пола.

Значит, Инья тут бывала? Зачем? Пряталась? Но ведь в Башне в любом случае никто бы не стал намеренно мешать её уединению. Даже наоборот — все старательно её избегали. Так что, если Инье хотелось побыть наедине с собой, то достаточно было бы запереться в собственной комнате. Так зачем…

— И что ты тут делаешь?

Белка шарахается в сторону и диким взглядом смотрит на… Мали.

— Мали? Что ты тут…

Мали вылезает из люка и брезгливо осматривается.

— Вспомнила, что эта Оссор часто сюда приходила. При этом думала, что никто не знает, конечно. Мы ведь всё ещё пытается понять, кто её убил?

— Да, конечно. А почему ты спрашиваешь? Или это тоже ты забыла?

Мали кривится, явно не желая об этом ни говорить, ни, как кажется Белке, думать, и предлагает обшарить чердак получше.

Спустя час поисков они обнаруживают простенький браслет из дутого стекла. Такой, что даже Белка, которая вообще в подобном не очень-то и разбирается, ни за что бы не надела. Но…

— И что нам с ним делать?

— Ха! — фыркает Мали, усаживаясь прямо на пол. — Покажу, на что способна Вода! Ты ведь знаешь, что вода, составляющая основу любой жидкости, сохраняет любую информацию в себе? — Белка склоняет голову набок. Ну… да. Что-то такое она слышала. Это что-то вроде особенностей каждой из стихий — незаметность Воздуха, проникновение куда угодно Земли, дар предсказания Огня… Белка запинается. А не являются ли выходки Ёкки вроде сегодняшней, именно проявлением дара видеть будущее?.. Ну, да. И память Воды.

Мали прокручивает на пальце браслет, попутно высказав своё мнение касательно вкуса — его отсутствия — у Иньи, что заставляет Белку только вздохнуть. Ну, вот и зачем цепляться к теперь уже и вовсе мёртвой девушке? Что не так? Она уже хочет спросить, когда Мали вскрикивает, прижав ладони к вискам, и замирает. Браслет выпадает у неё из рук и катится в сторону люка. Белка чудом успевает подобрать его до того, как тот свалится вниз.

Что..?

— Как она… Зачем?.. — Мали шепчет непонятно, бессвязно.

— Что случилось, Мали?

— Не… — Мали осекается. Кое-как встаёт — её ведёт так, что она едва ли не валится обратно — обводит взглядом чердак. — Моя сестра закрыла мне память.

Больше Мали не говорит вообще ничего. Разворачивается и спешит покинуть чердак. Белка вздыхает, следуя за ней.

Что такого узнала Мали, если её сестра… Белка обещает себе, что наведёт Мали на эту мысль, как только та немного придёт в себя.

И почему Наставники не могут занять его хоть чем-то? Пусть бы хоть книги в архивах разбирал — всё больше пользы, чем…

Сегодня — совмещённое занятие. То ли у Наставников нашлись дела поважнее, то ли Сьолли что-то придумал — Мориона косит глазом в его сторону, не без раздражения думая, что между ним и Ильмом слишком уж много общего — но все четыре пятёрки последнего года решили выпустить на полигон одновременно. Для чего?

Мориона вздыхает, стараясь не встречаться взглядом с Саей, которая, впрочем, игнорирует её с того самого вечера. И Мориона не может за это её винить. Но извиняться она тоже не собирается. Хотя бы потому, что в этом случае или придётся-таки объяснять, почему это вообще происходит (и признать перед самой собой, что Сая, которую она терпеть не может, всё же давно стала частью того, что Мориона считает семьёй), или отговариваться какими-то общими фразами. Проблема в том, что Сая безошибочно определяет ложь. Что и неудивительно для той, чья стихия — Огонь.

Лучше и вовсе молчать…

Хотя Мориона сомневается в том, что Сая не сумела сама понять, что… Только вот почему она в таком случае не рассказала хотя бы пришлым? Загадка, конечно.

Мориона встряхивает головой и сосредотачивается на своих подопечных. И тут же облегчённо улыбается — в отличие от остальных, её пятёрка вообще не выглядит хоть немного удивлённой. Как будто бы то, что они сейчас видят перед собой, а это резервуар на месте одной из могил, до отказа заполненный одним из самых неприятных видов мерзости — мелкие, вёрткие, вытягивающие из мага силы при одном только прикосновении, не заслуживает ни капли внимания. На месте эриин Мориона не стала бы относиться к мерзостям настолько пренебрежительно. Встретиться с этой разновидностью — то ещё испытание. Мориона по себе помнит.

Да, по счастью, в землях, куда Башня традиционно отправляет выпускников, этот тип мерзости почти не встречается. Он и в программе обучения есть только потому, что когда-то порядок распределения был несколько иным, и прежние Наставники старались учесть всё.

Но даже при этом ни один из её подопечных не выглядит… никак не выглядит! Все пятеро стоят с совершенно равнодушным видом. Только эрии Инэ немного бледновата.

Именно в этот момент эрии Инэ бледнеет ещё сильнее и начинает оседать на землю. Мориона срывается с места, чтобы… она и сама не знает — зачем. Исцелять она не умеет! Поэтому на последних шагах она замедляется, растерянно смотря на то, как Ильм, обогнав её, подхватывает эрии Инэ на руки и едва ли не бегом срывается прочь.

Что…

— Всё же у слухов есть основание? — невинным тоном, в котором упрятана хорошая доза яда, интересуется Сая, останавливаясь рядом в то время, как Наставник отправляет остальных членов пятёрки в Башню, а прочим велит продолжать. Мориона чуть поворачивает голову и лениво смотрит на Саю. — Пару месяцев тому назад болтали, что Ильма и эту девочку то и дело видели болтающими в разных не особенно людных местах. И страшно представить, ограничивалось ли их общение исключительно разговорами… Сама же знаешь, что Ильм никогда не отличался постоянством — в годы обучения сколько девчонок через его прошло!

Мориона хмыкает, всем своим видом стараясь показать, что Сая — не больше, чем дура. Верить слухам! Одновременно она бросает взгляд на двух других мадэ, радуясь, что те и стоят несколько дальше, и вообще сосредоточены на своих подопечных… Везёт. А то от нового витка слухов было бы не спастись.

Она окидывает полигон взглядом, вздыхает и отправляется вслед за своими подопечными в Башню. Надо навестить эрии Инэ и проверить, как она. И поблагодарить Ильма за то, что он помог, хотя вообще мог бы не вмешиваться — не его дело ведь. Ну, и рассказать про то, какую глупость сказала Сая — пусть порадуется, что его кузина так опозорилась. Хорошо ещё, что не перед посторонними!

Мориона останавливается возле двери в лазарет, уже почти коснувшись, когда слышит изнутри тихие голоса. Эрии Инэ и… Ильм?!

Что они…

Она решительно входит и видит, как Ильм сидит рядом с кроватью девушки, которая смотрит на него упрямо и… Мориона не понимает, что такого в её взгляде, но это ей решительно не нравится. Некстати всплывают только что высмеянные — пусть и только мысленно! — слова Саи.

— Ох, хорошо. Раз ваша мадэ пришла, я могу откланяться, — легко произносит Ильм, поднимаясь со стула. Отвешивает шутливый поклон, выполненный при этом по всем правилам столичного этикета и проскальзывает в не успевшую до конца закрыться ослепительно-белую, как и всё здесь, дверь. Мориона провожает его взглядом, а потом смотрит на эрии Инэ, то ли надеясь поймать её взгляд, то ли наоборот — опасаясь этого.

— Как ты себя чувствуешь? — внутренне морщась от слишком сухого тона, спрашивает Мориона.

— Не пойму… — тянет эрии Инэ, скользя взглядом по всему вокруг, но ни на чём не останавливаясь. И, кажется, при этом избегая смотреть на Мориону. При этом эрии Инэ постоянно касается шеи, то прижимая ладонь, то отдёргивая. — Слабость… голова кружится даже сейчас.

— Переучилась?

Эрии Инэ пожимает плечами, отчего не до конца застёгнутая блуза немного сползает с плеча, открывая вид на ключицы и широкую, совершенно не подходящую юной девушке цепь чернёного серебра. Точно такую же, как…

Мориона прикусывает губу и, спешно попрощавшись, едва ли не бегом покидает лазарет. Оказавшись снаружи, она прижимается к стене и, заткнув рот ладонью, давит всхлип.

Надо немедленно найти Ильма и поговорить с ним!

Нет.

Ни за что на свете!

Лучше уж сделать так, чтобы в ближайшее время они никак не пересеклись, а потом найти другое место работы… Какое? Куда такая, как она, может податься, не опасаясь при этом разоблачения?

Надо поговорить с эрии Инэ и объяснить той, что роман с мадэ, который, конечно, не преподаватель, но… тем не менее — взрослый человек — недопустим. И грозит проблемами как ей, так и ему. И рассказать, как Ильм и правда не пропускал ни одной юбки в те времена, когда они с ним ещё были эриин… И почему Мориона поверила, что он изменился?!

Она выпрямляется, одёргивает жакет, тщательно расправляет складки на юбке и отправляется к Наставнику Миро.

С этими нелепыми переживаниями она совсем забыла о том, что тот нуждается в её помощи. Особенно сейчас, когда в Башне творится такое… Особенно после того, как его в очередной раз унизили, заставив выполнить то, что он не хотел. Ему гораздо хуже, чем ей с её глупыми переживаниями о влюблённости!

О, разумеется, нет там ничего, что могло бы уничтожить мир. То, что нынешний мир уничтожит, придёт извне. Оттуда — с края неба. И от этого не спастись ни соблюдением запретов, ни… чем-то ещё.
Зато там есть то, что в неправильных руках сметёт нынешний порядок магии, и… нет. Гьор не собирается представлять себе мир, где нет магии. Пусть уж лучше он будет обращён в прах вместе со всеми, чем лишиться того, что является его неотъемлемой частью.

— Доброй ночи, эйн Миро, — лёгким тоном здоровается эйн Ильмари Трок, выглядящий сейчас так, что мало кто в нём узнает самого безответственного мадэ в Башне. И самого снисходительного к чужим проколам. Нет, в этом бесстрастном мужчине нет ничего от привычного раздолбая. И Гьору невольно хочется попятиться. Чего он, само собой, не собирается делать. — Эйн Сьолли настаивает на том, чтобы могильник распечатали не позднее, чем к завтрашнему полудню.

— Неужели у вас не вышло его отговорить? — Допустить на землю кладбища посторонних будет сравни катастрофе. Рано или поздно кто-нибудь из них непременно наткнётся на склеп и тогда…

— Признаться, я не очень-то старался, — пожимает плечами Трок. Что? Что этот человек задумал? Уж не хочет ли он… — Не вижу смысла. Эйн Сьолли всё равно поступит так, как считает нужным. Отговорки вроде проклятий и прочего его не проймут.

— Зачем вообще это делать, если они уже настроились закрывать Башню? — безнадёжно выдыхает Гьор, стараясь не сутулиться ещё сильнее. Трок смотрит на него без даже тени жалости. Лишь приподнимает левую бровь. — Не позднее начала осени.

— Идиоты, — качает головой Трок. — И чего они этим добьются? — Он бросает взгляд на небо, где уже половина звёзд закрыта тенью. В самом деле! Что даст закрытие Башни на фоне того, что… Хотя Гьор сомневается, что произойдёт что-то более серьёзное, чем небольшой магический шторм. Ну, быть может, будет несколько ураганов, но не более того. — Высвобожденной силы не хватит на то, чтобы нормально передать власть новому Императору…

— Что?!

— Вы не знали? — изумляется Трок. Аж всем телом подаётся вперёд, чтобы, видимо, получше рассмотреть лицо Гьора. Тот усилием воли не позволяет себя отшатнуться. Спокойно смотрит прямо в глаза Трока. Тот, впрочем, не впечатляется ни капли. — Император плох. Настолько, что, по моим данным, не доживёт даже до конца лета. Так что было бы разумнее для эйннто Дотт и Сьолли останавливать Башню сейчас. Тогда это хоть как-то могло бы перенаправить магию на тех Высших, которые стоят за их отправкой сюда. И их партии. Уж не знаю — не удалось выяснить, каюсь — кого именно они жаждут посадить на трон нашей благодатной, — Трок кривится, даже не пытаясь спрятать сарказм, — страны, но разницы между марионетками я не вижу.

Гьор поджимает губы. Политика! Как же он ненавидит эту оголтелую грызню за власть! Ту самую, из-за которой много лет назад потерял любимую женщину и лучшего друга. Ту самую, которая вынесла ему прямо в руки медальоны… И теперь эта гниль всё же настигла его. И Башню.

Ну, да. Заведения вроде Башни… а также некоторые другие, которые, по мнению некоторых, более ценны, чем Башня, в которой магов учат противостоять мерзости, приходящей за жизнями невинных… питаются магией мира. Перераспределяют, направляют. Разумеется, ублюдки из совета в погоне за властью не упустят возможности получить дополнительную порцию! И плевать им на то, что без магов в эти земли придёт смерть.

Медальоны.

— Могильник мы всё же распечатаем. Не стоит нервировать эйннто, — беспечным тоном сообщает Трок. Гьор передёргивает плечами. Распечатать? Позволить кому-то..? — Ой, бросьте! Я прекрасно знаю, что вы там прячете. И считаю, что это, как минимум, неплохо так хлестнуло бы по носу выскочек столичных.

— Хлестнёт по носу? Трансформа магии искорёжит всё живое! — Гьор оступается и едва не падает, но эйн Трок поддерживает его. Как ни странно.

— Пфе! Вам их и правда так жалко? — Эйн Трок отбрасывает белёсые волосы назад, неприятно в этот момент напоминая своего отца, с которым Гьор к своему неудовольствию был слишком хорошо знаком. — Это… скажем так… допустимая жертва. Тем более, что, если вы сильно переживаете, в пределах Башни на этот момент будет действовать сеть из медальонов и принявших их силу. Ну, если мы рассматриваем вариант с высвобождением сил, запечатанных в склепе… — Тон настолько лёгкий, что можно подумать, что разговор идёт о сущем пустяке. Но — склеп? Он знает и об этом? Гьор начинает рыться в карманах, чтобы скрыть дрожь в руках. — Но, думаю, мы обойдёмся и чем-то меньшим. Хотя сеть медальонов, само собой, будет кстати.

— Для этого медальоны должны… Меньшим? Что вы имеете в виду?

— Я подарил один Мори, — небрежно произносит Трок, заставляя похолодеть. Мадэ Остогт не заслуживает подобной ноши!!! — Вот только не надо драмы! Мори ведь далеко не обычная, не так ли? Вы это знаете. Равно, как и я.

— Откуда…

— Признаться, было не так уж и просто понять, почему кое-кто не может противиться её воле… — тянет Трок. Гьор прикрывает глаза, понимая, о чём тот говорит. Значит, проклятая кровь проснулась в девочке? И как только эйннто не заметили… — У них не та квалификация, чтобы видеть подобное. Тем более, что мало кто сейчас вообще всерьёз может позволить себе изучать силу Императора. Да… было непросто. Но после смерти этой бедняжки я наконец-то понял! Так что Мори едва ли не идеальный кандидат.

— Хотите устроить государственный переворот? — горько спрашивает Гьор. Если этот подонок втянет внучку его единственной любви в свои махинации… — Не можете простить, что вам не позволили построить карьеру в столице?

— Вы о чём? — искренне удивляется Трок. Настолько искренне, что Гьор даже верит ненадолго. — Я вовсе не стремился к столичной жизни… хотя не имею ничего против власти, знаете ли… Которая, как вы не можете не знать, у меня и так есть благодаря семье, — эйн Трок как-то по-особенному нежно улыбается, глядя куда-то вглубь себя. — Но в любом случае я остался здесь из-за Мори. Дважды. И теперь…

— Если ты её обидишь, я выпущу тебе кишки, — буднично сообщает Гьор. Трок, склонив голову к плечу, внимательно рассматривает его. И стремительно серьёзнеет, видя, кажется, то, чего не ожидал.

— Могильник будет распечатан завтра, — ровным тоном произносит Трок. — То, что заложено в его основание, я использую так, как посчитаю нужным. Если попробуешь встать у меня на пути, старик, я заставлю тебя жить. Столько, сколько потребуется, чтобы ты возненавидел жизнь. Столько, сколько понадобится, чтобы ты проклял всё и вся. Столько, сколько необходимо, чтобы боль от осознания невозможности спасти хоть кого-то свела с ума, превратив в ничтожество, только и способное, что пресмыкаться перед любым, кто окажется сильнее… Доброй ночи, эйн Миро. Не опоздайте завтра — эйн Сьолли этого не потерпит.

— Это ты убил эрии Оссор? — заставляя себя говорить спокойно, как будто бы не было того, что... того, что сейчас пообещал Трок, спрашивает Гьор.

— Нет. Не я. Хотя и знаю — кто и почему. Я всего лишь затёр следы — не хочу разбрасываться ценными кадрами. Тем более, что их тут не сказать, что богатый выбор. Доброй ночи, Наставник Миро. Доброй ночи.