©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая
Часть двенадцатая
Часть тринадцатая
Часть четырнадцатая
Часть пятнадцатая
Часть шестнадцатая

- Если это самое страшное порождение Судьи, то оставшиеся два круга легче? – с надеждой спросил я, когда Библиотекарь сходил за чайником и тремя кружками. Он поставил на столик тарелку с овсяным печеньем и скупо улыбнулся, словно боялся меня расстроить. Но в итоге сдался и мотнул седой головой.
- Отчасти, Молчун. Отчасти, если можно, так сказать. Второй круг – пристанище Двуликого Футакути. И если остальных Стражей можно перехитрить или сбежать от них, то от Футакути так просто не отделаться. Он – хранитель всего и ревностно следит за целостью своих складов, которые так обширны, что обойти их не удастся и за тысячи лет. Застрявший там изгой будет обречен вечность прятаться во тьме, покуда Двуликий не найдет его. Ему не нужны бестии, он сам, как бестия. Быстрый, внимательный, жестокий. Но есть путь. Есть… Лабиринт его складов не так уж и хитер, как может показаться. Всего лишь нужно держаться правой стороны и при малейшем шорохе прятаться и молиться, чтобы Двуликий не настиг вас. Повезет, и вы найдете неприметную крохотную дверку. Достаточную, чтобы в нее пролез изгой, и недостаточную для Стража.
- Почему его зовут Двуликим Футакути? – тихо спросила Сакура, прижимаясь ко мне. Она легонько дрожала и точно не от холода.
- О, это хороший вопрос, - вздохнул Митаро. – Исхода может быть два. Если Двуликий вас поймает, то он может или отпустить, или поглотить. Никто не знает, от чего зависит решение, но я склонен думать, что Стражу подвластно нечто иное. Что он способен видеть душу изгоя. Но в любом случае, до этого лучше не доводить. Кто знает, что он решит. И как же горько будет остаться в его обители, когда Врата так близки.
- А Бусинка… - я не договорил, потому что хозяин отрицательно мотнул головой, поняв, куда я клоню.
- Бусинка проведет вас до Харчевни, а дальше полагаться придется на себя. Мои пушистые друзья постоянно рискуют, когда ищут обходные тропы для изгоев. Негоже лишний раз подвергать их ненужной опасности, - ответил он и, улыбнувшись, погладил енота по мягкой шерстке. Затем, вздохнув, Библиотекарь добавил: - Не так и много их осталось. Остальные дорого заплатили за эти знания… Ну, перейдем к Первому кругу. Последнее препятствие перед Вратами и встречей с Судьей. Самое сложное, ибо Страж – это Маккуро. Женщина с разрезанным ртом. Примара… Единственная из тварей, кому Судья позволил сохранить имя. Чернильной тьмой залиты её глаза и так же черно её сердце. Не ищите у неё сострадания, оно чуждо ей. Её не трогают слезы, боль и страх. Она умна, как тысячи примаров. Сильна, как тысячи бестий. И безжалостна, как Судья Изанами. Немногие прошли испытание Маккуро и великое множество потеряло надежду, не устояв перед ней…

Знания, которые Митаро вывалил на нас, заставили впасть в уныние. Сам хозяин библиотеки молча сидел в кресле, потягивал чай и задумчиво поглаживал прикорнувшую на плече Бусинку. Он понимал, что нам нужно время, чтобы свыкнуться с этими знаниями. Потому и молчал.
Я же растерянно смотрел на Сакуру, которая отвечала мне тем же. Радость успешного бегства от Обжоры уступила место новым тревогам. Если Библиотекарь не обманывал, то впереди нас ждали серьезные трудности.

- Понимаю, вам тяжело, - нарушил молчание Митаро, шумно отпивая чай из кружки. – Это выражение, что застыло на ваших лицах, я видел и ранее. И буду видеть еще долго, покуда существует Судилище. Но не забывайте, маленькие нихилы, о такой вещи, как надежда. Даже в темные времена надежда позволяла выпутываться из таких сложностей, о которых сейчас вряд ли кто вспомнит. Вы сильны и быстры, а опасность лишь обострит ваши чувства. Главное, не отчаивайтесь и идите вперед. Прячьтесь, хитрите, обманывайте Стражей, и вы дойдете до Врат.
- Вы в это верите? – тихо спросил я. Библиотекарь без лишних раздумий кивнул.
- Всем сердцем и душой, - улыбнулся он грустно. – Иначе давно бы опустил руки. Изгои попадаются разные. Кто-то боится меня и уходит сразу. Кто-то слушает или чем-то помогает. Отрадно, что вторых все же больше. Была тут девочка одна. На вас похожая. Сильная. Она сама добралась до меня. Обжора её чуть подрал, но не смертельно. Пройти лабиринт Обжоры без помощи… Не каждый на это сподобится.
- Наверное она уже прошла Врата, значит и мы сможем, - попыталась подбодрить меня Сакура. Я робко ей улыбнулся, но все же правда в словах примары была. Юба тоже крепкая и сильная, она спокойно приняла Жребий и спокойно ушла. Такие не заканчивают жизнь в пасти Обжоры, как Шинаши. Шинаши всегда был импульсивным, а в Судилище импульсивным не место. Тут важна холодная голова и храбрость. Может о Юбе и говорил Библиотекарь.
- Белую леди ей тоже удалось миновать, - подтвердил Митаро. – Я отправил с ней Рыжика. Он вернулся и сказал мне, что девочка нашла выход. Рыжик хотел вернуться, но я не пустил. Сильный и так справится, а слабому помощь нужнее.
- Вы их понимаете? – спросила Сакура.
- Да. Может, это дар Судьи, - ответил Библиотекарь, с любовью смотря на Бусинку. – А может, привык. Сколько времени прошло… Поначалу я пытался считать дни, а потом бросил. Сбился, да и кому это нужно.
- Тем, кто придет, - буркнул я. Библиотекарь на миг задумался, а потом кивнул.
- Возможно, ты прав. Надо было следить за днями, а я… сдался, наверное. Время в Судилище странно течет, поневоле теряешься, маленький нихил, - ответил он и, поднявшись, поманил нас за собой. – Пойдемте. Соберу вам в дорогу немного припасов.

Мы послушно пошли за Митаро в комнату, где ночевали. Там наш хозяин подошел к железному сундуку в углу, который был копией Сундука из Комнатки и, открыв крышку, задумчиво хмыкнул, разбудив Пухляша, Фиалку и Аши.
- Не густо, - констатировал он, перебирая нехитрые пожитки. – Знаниями сыт не будешь. Вот, печенья пачка и хлебцы.
- Надолго не хватит, - улыбнулась Сакура, посмотрев на Пухляша, но Библиотекарь шутливо погрозил ей пальцем.
- Знаю вас, сладкоежки. Но печенье это не простое. Одного кусочка надолго хватит. Сытость оно дает и силы бежать. Стражи чуткие, они запросто ваше мясо жареное и лук почуют. А с печеньем прятаться будет попроще. А если приестся, так в Харчевне разживетесь другим. Но помни, Молчун. Не вздумайте стряпню старухи есть. Опасная она для тех, кто из Комнатки вышел… Фляги вот возьмите. Пригодится, когда захочется воды напиться.
- Разве воду Судилища можно пить? – спросила примара.
- Внутри кругов можно. Но если покинете Первый круг и попадете на дорогу к Вратам, то придется довольствоваться своими запасами. Воду, что течет по землям Судилища, пить нельзя. Она отнимет память, волю, а потом и жизнь. Ей невозможно напиться и в этом главная опасность. Не забывайте пополнять запас. Всяк лучше печеного горла и пустой фляги, - некрасивое лицо Митаро вдруг сморщилось, а в запавших глазах блеснули слезы. – Я бы дал вам карту, да проку в ней нет. Кто-то из Стражей поймал изгоя с моей картой, а потом меня навестил Судья Изанами и… Не будем об этом. Нечего стращать вас перед долгой и трудной дорогой. Запомните еще вот что: Судилище опасно. Что здесь, под землей, что там, снаружи. Тьма не дремлет и с радостью примет в свои объятия отчаявшуюся душу. Спите вполглаза и держите ушки на макушке. Глупый Обжора вас уже не достанет, а вот остальные могут.
- Спасибо вам. За помощь и… остальное, - криво улыбнулся я. Библиотекарь кивнул и бросил взгляд на пискнувшего тануки.
- Бусинка права. Вам пора идти. Сейчас Белая леди дремлет, а когда она дремлет, она не опасна. Но очень скоро она выйдет на охоту. До этого момента вы должны успеть найти дверцу. Будет тяжело, маленькие нихилы. Я лукавить не буду. Одному сложно выжить в Судилище, но вас пятеро. Держитесь друг друга и вы дойдете до Врат.
- Пошли, - вздохнул я и повернулся к Сакуре. Бусинка уже пританцовывала у входной двери в комнату и дураку было понятно, что тануки торопится.
- Удачи вам, маленькие нихилы, - тихо обронил Митаро перед тем, как мы вышли из его каморки. Он поставил на огонь чайник и задумчиво уставился в темноту, углубившись в ему одному понятные мысли.

*****

Закинув торбы за спину, мы медленно пошли вдоль стеллажей с книгами за Бусинкой. В воздухе все так же пахло книжной пылью и ароматным чаем Библиотекаря – странного Стража, который помогал изгоям, а не пытался их сожрать.
- Как думаешь, мы дойдем до Врат? – спросила Сакура, нарушив тревожное молчание. Я чуть подумал и кивнул.
- Нас пятеро. И мы знаем м-многое. Остальное за-зависит от удачи, - буркнул я и замолчал, потому что горло снова сдавило спазмом. Но в одной фляжке все еще плескался горячий чай Библиотекаря, который он заварил нам перед уходом. Согреться хватит и то радость. Поэтому я отвинтил пробку и, сделав глоток, протянул флягу примаре. Та тоже глотнула и благодарно улыбнулась. Чай и правда убирал дурные мысли. Фляга пошла по кругу, и улыбка расцвела даже на лице гордой Фиалки.

Бусинка уверенно вела нас к выходу из библиотеки и очень скоро огромные стеллажи остались за спиной, а мы углубились в узкий коридор, в котором горел тусклый свет и откуда-то спереди тянуло холодом.
Тануки исчезла за очередным поворотом, а я задумчиво хмыкнул, увидев тяжелую металлическую дверь в пятнах ржавчины и странных, неприятных подтеках. Вход в обитель Белой Леди. Хорошо хоть петли были смазаны и скрип не всполошил всех тварей в округе, но открыв дверь, я все-таки поежился, увидев, что находится за порогом.

Звенящая тишина, поблескивающая в редком холодном свете белая плитка, тяжелый запах лекарств и давно пролитой крови, огромные металлические столы, отполированные до зеркального блеска. Шкафчики с мутными стеклами, которые прятали в себе пыльные высохшие колбы и пузырьки с неизвестной жидкостью. Тихий лязг вдалеке, пугающие шорохи и скрипы.

Я вздрогнул, когда Сакура схватила меня за руку и указала в сторону. Повернувшись, я с трудом сдержал тошноту, увидев, что на ближайшем к нам столе лежит гниющая куча чего-то зловонного и мерзкого. Куча мелко подрагивала, что полностью отбивало желание подойти и ознакомиться с ней поближе. Только дурак вроде Бидного Томо решился бы на такое. Пухляш тихонько заскулил.
Бусинка, словно понимая, что шуметь нельзя, ткнулась мокрым носом мне в ладонь и отбежала на два шага в сторону, приглашая следовать за ней. Я кивнул и дальше двинулся уже пригнувшись. Как и примара, глаза которой округлились от страха, а дыхание стало редким и прерывистым.

Тем не менее в странном помещении царила идеальная чистота. Выложенный белой плиткой пол был вымыт и блестел, словно его пять нихилов закончили натирать секунду тому назад. Но все это касалось только пола, стен и потолка. Многочисленные шкафы и столы чистотой похвастаться не могли. Где-то валялись обрывки почти истлевшей одежды. Пожелтевшая бумага, исписанная неровным почерком. Осколки от разбитых колбочек и пузырьков. По стенам были развешаны ржавые цепи, крюки и нечто похожее на кандалы. Старые кресла с потрескавшейся кожей и пятнами ржавчины. И тупая ноющая боль, которой веяло от каждой вещи в этой комнате.

- Это какая-то старая и страшная больница, - тихо прошептала Аши. Хоть она и говорила тихо, её голос показался мне громче крика. Однако она была права. У меня тоже было ощущение, что мы попали в заброшенную больницу.
- Тише, - приструнил я её и девочка, закусив губу, виновато кивнула. Правда Бусинка не металась беспокойно, поэтому я посчитал что опасность нам не грозит. По крайней мере, пока. Но я помнил предостережение Митаро. У Белой леди чуткий слух, а еще есть бестии… Конечно, друзьям я об этом тоже рассказал, просто Аши немного растерялась. Одно дело слышать о Пятом круге и совсем другое тут очутиться.

Скоро я понял, что Библиотекарь не врал. Здесь царил дикий холод, пробирающий до костей. И если Сакура дрожала, обутая в добротные ботинки, то я в своих тапочках ощутил тот самый мороз, обжигающий, как пламя.
Однажды я споткнулся и в поисках опоры уперся в стену. И тут же отдернул руку, полыхнувшую болью. Лишь Бусинке, казалось, холод был нипочем. Тануки уверенно бежала вперед, иногда замирала, нюхала воздух, тыкалась носом в мою ладонь и продолжала путь, следя, чтобы мы не отставали.

Дважды нам пришлось прятаться, когда резкий лязг впереди заставил Бусинку всполошиться. Она юркнула под стол вместе с Аши и Фиалкой, а мы с Сакурой и Пухляшом забились в темную кладовую. Толстый коротышка без лишних напоминаний закрыл ладонью нос и рот. Вылезли мы лишь после того, как Бусинка сбегала на разведку и, вернувшись, тихим писком дала понять, что можно идти дальше.
Но с каждым шагом холод становился сильнее, и я все чаще прикладывался к чаю Библиотекаря, который и не думал остывать. После глотка меня обдавало волной тепла, а в голову возвращались радостные мысли. Щеки примары тоже розовели, словно и не чай это был, а старый добрый бурбон из Комнатки.

Мы продолжали идти вперед, а конца и края жуткой больнице не было. Однако я заметил, что запахи немного изменились. Теперь пахло паленой шерстью, спиртом и свежей кровью. Да и Бусинка стала вести себя более беспокойно.
Тануки часто убегала вперед на разведку, а мы, спрятавшись в кладовой или заброшенном кабинете, ждали, пока она вернется. От постоянного напряжения болела голова, да и ворчащий живот давно требовал чего-нибудь поесть. Сакура, Пухляш и девочки тоже согласились перекусить и, пока наш провожатый не вернулся, я развязал торбу и вытащил еду, совершив ошибку, о которой меня предупреждал добрый Митаро.

Вытащив завернутое в промасленную бумагу жареное мясо, я поделил его на пять порций, а остатки убрал обратно в торбу. Сакура вытащила две вареные картофелины, соль в спичечном коробке и подвявшую головку лука. Припасы было решено делить по очереди.
Наскоро перекусив холодным мясом, я сделал глоток виски из бутылки и задумчиво посмотрел в коридор, где виднелся большой стол, заваленный лохмотьями и ржавыми железками. Сакура, поняв, поджала губы и кивнула.

- Бусинки долго нет, - тихо сказала она и пожала плечами. – Может, заблудилась?
- С-сомневаюсь. Они давно тут все и-излазили, - хмыкнул я, вытирая вспотевшие ладони об штанину.
- Бестии? – глаза примары округлились, когда в отдалении послышался лязг. Она вжалась спиной в стену и, зажав рукой рот, задержала дыхание. Я поступил также и, перебравшись ближе к примаре, рискнул выглянуть в коридор. По коже пробежал мороз, когда я увидел вдалеке силуэт собаки. Огромной и сильной собаки.

Она, прижавшись к полу, шумно втягивала носом воздух, а глаза разгорались все сильнее, навевая аналогии с углем в печке. Впрочем, когда собака сделала пару шагов в сторону нашего укрытия, я смог разглядеть её получше. И тут отличий стало слишком много.
У зверя не было шерсти, кроме как на голове. Только серая обескровленная кожа, сквозь дыры в которой просвечивало мясо. Сильное тело и развитые конечности: я видел бугры мускулов, которые лениво перекатывались, когда бестия двигалась. Горящие дьявольским огнем красные глаза и острые клыки размером с мою ладонь, не меньше. Но куда ужаснее была морда твари, смятая и обезображенная, как комок глины в руках разочарованного мастера. Теперь я понял слова Митаро. Это была не собака. Это был инугами. Настоящий демонический пёс.
Сакура, выглянув из-за моего плеча и увидев бестию, побледнела, а потом затряслась от ужаса. Лишь моя рука, сжавшая до боли колено примары, хоть как-то помогло вернуть девочке контроль над телом. Я не винил её. Бестия могла напугать любого. И сейчас она медленно подбиралась к нашему укрытию.

Я же лихорадочно принялся осматривать нашу комнату и с каждой секундой понимал, что бежать некуда. Единственная дверь у противоположной стены была завалена горой мусора, которую быстро и бесшумно не убрать. Небольшое окно было укреплено решеткой, да и разбить стекло наверняка тоже не предоставлялось возможным.
От досады я сунул руку в карман и снова покрылся испариной, наткнувшись на скатанную в шарик бумагу, в которую было завернуто жареное мясо. Библиотекарь предупреждал, что бестии сразу учуют еду, а я, идиот, забыл об этом. Однако бестия все еще была далеко, поэтому я, вздохнув, решился на риск. Вытащив бумажный шарик, я размахнулся и запустил его в противоположную от нашего укрытия сторону. И тварь тут же сорвалась с места и ринулась за ним.

- Пошли! – одними губами прошептал я и, схватив Сакуру за руку, силком потащил девочку в коридор. Примара вяло двигала ногами, а в глазах плескался натуральный ужас. Но она все же собралась с силами и резво поползла за мной, как и скулящий Пухляш. Фиалка ни на шаг не отставала от Аши, а на гордом лице, к моему удивлению, не было страха. На наше счастье бестия врезалась в стол, с которого посыпались ржавые железки и создала достаточно шума, чтобы мы спокойно перебрались в другую комнату и осторожно заперли укрепленную сеткой стеклянную дверь. Вовремя, потому что к твари прибыло подкрепление и одна из бестий ткнулась носом в дверь, где мы до этого прятались. От раздавшегося низкого рыка желудок скакнул к горлу и захотелось бежать без оглядки. Лишь чудом я не сорвался с места и, вжавшись в стену, замер.

Было слышно, как бестии добрались до моей приманки и принялись шумно её обнюхивать. Я не рисковал шевелиться, вспомнилось предостережение Библиотекаря, которым я сейчас не собирался пренебрегать. Пухляш и девочки тоже затаились в углу и, поблескивая глазами, прислушивались к тому, что происходило за дверью.
Нам повезло. Бестии, не найдя следа, разбрелись кто-куда, но я, прежде чем покинуть укрытие, старательно досчитал до пятидесяти. И лишь тогда рискнул приоткрыть дверь и выглянуть в коридор. Бледная примара буквально не отлипала от меня, но я старался не отвлекаться. Твари могли быть рядом, поэтому необходимо как можно скорее найти новое укрытие.

- Не шуми! – тихо прошептал я на ухо Сакуре. Та кивнула и, закусив губу, медленно поползла за мной вперед. Передвигались мы медленно, а все из-за того, что бестии были бесшумны и приходилось осторожничать, выглядывать из-за углов и стараться находить обходные пути.
- Молчун… - Сакура тронула меня за руку и добавила, когда я обернулся. – У меня странное ощущение.
- О чем… - я нахмурился, но не договорил. Прямо за примарой, на одном из столов сидела бестия и я мог бы поклясться, что вижу на уродливой морде человеческую ухмылку. Шумно сглотнув, я потянул девочку к себе и закрыл собой, после чего осторожно подтолкнул её, но примара, как и я, замерла на месте, рассматривая уродливую тварь. А та, словно играясь, не собиралась прыгать и рвать. Она просто сидела на столе и ехидно смотрела на нас горящими глазами.
- Бегите! – раздался в голове хриплый и искаженный, но все же знакомый голос. Посмотрев вправо, я увидел Бусинку. Шерстка окрасилась красным, а сама тануки тяжело дышала и, не мигая, смотрела на меня. И тут я понял, чей это голос. Библиотекаря Митаро. Пусть и искаженный, как в старой рации, но это был его голос. – Бегите и не оглядывайтесь!

Мы резко сорвались с места, и бестия довольно зарычала. Этот рык пробрал до мурашек, столько в нем было садистского удовольствия, и тут же отозвалась неподалеку вторая тварь. Мои друзья, пригнувшись, бежали вперед, а я, как мог, старался поспевать за ними, попутно пытаясь запутать бестий. Была лишь одна проблема. Мы не знали, куда бежать.
Но на выручку подоспела Бусинка. Тануки хоть и хромала, но все же смогла обогнать Сакуру и остальных. Я крикнул примаре, чтобы та держалась за зверьком, а сам пнул ногой железный стол, который с жутким грохотом завалился на бок, ломая плитку и заставляя бестий злобно рычать. Правда это был единственный стол, который я смог перевернуть. Остальные были огромными и тяжелыми. Тут и десять нихилов бы не помогли. Зато никто не мешал опрокидывать стулья, коробки и сбрасывать со столов мусор. Я, конечно, понимал, что эти преграды бестий не остановят, но делал, что мог.

- Направо! – закричала Сакура, видя, что я бегу в другую сторону. Но я махнул рукой и скрылся за углом. К моему удивлению, обе бестии побежали за мной. Я надеялся, что, хотя бы одна помчится следом, а тут удача - сразу две. Примара снова закричала, только как-то жалко и отчаянно. – Молчун!
- Беги! Прячься! – заорал я в ответ, надеясь, что девочка услышит. Возможно идея разделиться была не слишком умной, но в голову ничего больше не пришло. С Бусинкой у нихилов был хоть какой-то шанс. А меня уже догоняли бестии.

Одна из них сильно толкнула меня в спину головой, из-за чего я потерял равновесие и кубарем покатился по полу, пока не врезался спиной в металлический ящик, который жалобно звякнул и опрокинулся. Удар был таким сильным, что дыхание вылетело из легких, а перед глазами поплыли черные круги. Бестии ехидно рыкнули, словно насмехаясь. Я чувствовал дыхание одной твари, которая стояла слишком близко. Жаркое и тяжелое. Пропитанное солью и кровью. Вторая тварь взобралась на стол, отрезав мне единственный путь к бегству – проем, ведущий в коридор.

Я с трудом приподнялся и вздрогнул, увидев клыки бестии в миллиметрах от своего лица. Жестокие красные глаза, не мигая, смотрели на меня. В них плескалось лишь одно желание – разорвать и жадно пожрать трепещущее, теплое мясо. Но бестия не торопилась нападать. Она, как и Обжора, играла. Ждала, пока страх окончательно не возьмет надо мной верх, и тогда можно вцепиться в горло.
Однако, когда из коридора потянуло холодом, произошло что-то странное. Вторая тварь, сидящая на столе, трусливо заскулила и в безразличных до этого момента глазах вспыхнул ужас. Первая, секунду назад желавшая растерзать меня, попятилась и опустила голову. Стало еще холоднее и тут я услышал, как кто-то вдалеке мурлыкает незатейливую песенку. Сердце тревожно забилось, когда я понял, что эту песенку часто мурлыкал Бидный Томо, когда слишком увлекался уборкой и уходил в себя. Но это точно был не Томори. Томо ни за что не оставит Комнатку. Да и голос был женским. От него ныли зубы и замерзала кровь. Белая леди.

Она вплыла в комнату медленно, как и подобает хозяйке. Бестии, опустив головы, трусливо затряслись, когда до них добрался холод, источаемый Стражем. Я же, несмотря на то, что замерз, старался не шевелиться и вжался спиной в обжигающе холодный металл.
- «Она услышит стук твоего сердца. Как бегут твои мысли. Как кровь течет по венам», - всплыл в голове голос Библиотекаря. – «И сердце твое замерзнет моментально от её крика».

Белой Леди оказалась высокая, стройная женщина. Темные волосы были убраны в аккуратный пучок. Черты лица острые и красивые. Но пугало другое. Глаз у Стража не было. Вместо них лишь два черных окровавленных провала и кровь, уродливо стекающая по гладкой алебастровой коже, капала на белое платье. Помимо этого в глаза сразу бросалась и неестественно длинная шея, как у всех рокурокуби из старых сказок…
Надменно задрав подбородок, она хищно улыбнулась, обнажив мелкие, острые зубы, каких у нормального человека не встретишь. Длинные пальцы коснулись моей щеки, и я невольно вздрогнул, такими ледяными они были.

- Горячая кровь… Больная кровь… - прошептала она. Голос тоже был холодным, как и все в этом жутком белом царстве. Он гипнотизировал и баюкал. – Как давно не было теплой крови на моих губах…
Бестии снова заскулили. Жалобно и трусливо. Но стоило Белой леди вопросительно изогнуть бровь дугой, как твари резко сорвались с места и исчезли в коридорах. Страж довольно улыбнулась и, наклонившись, легко взяла меня на руки, прижав к груди. А затем снова начала мурлыкать ту самую жутковатую песенку, от которой меня начало клонить в сон.
Я чувствовал обжигающий холод её кожи, твердость её груди, и чувствовал, как замедляет ход мое сердце, которое сладко обволакивал волшебный мороз. «Зачем бежать, зачем страдать», шептал он. «Усни, мальчик. Усни».

*****

Очнувшись, я понял, что сижу в диковинном кресле, крепко стянутый кожаными ремнями. Рядом с креслом стоял металлический стол, на котором россыпью лежали разные инструменты: ржавые скальпели, стеклянные шприцы, пилы, сверла. Но стоило повернуть голову вправо, как желудок скакнул к горлу и меня чуть не вырвало.
На большом столе лежал Пенсне с всклокоченными волосами и безумными глазами. Он был подключен к большой капельнице, весь обмотан пожелтевшими трубками и его руки, так же, как и мои, были крепко зафиксированы. Только вот у примара отсутствовала нижняя половина тела. Вместо нее была лишь огромная лужа крови, начавшая густеть. Пенсне неотрывно смотрел на меня, а в глазах горела мольба сделать хоть что-нибудь. Но я, подергавшись, понял, что спеленали меня профессионально и на совесть.
И в последний момент меня пронзила мысль: значит, Унаги и остальные прошли тут раньше нас. Поэтому Страж был наготове, вместо того, чтобы спать, как говорил Библиотекарь.

Белая леди тоже была там. Она стояла в стороне и, наклонив голову, улыбалась, словно наслаждалась мычанием примара и моими безуспешными попытками освободиться. Затем она медленно подошла ко мне и без лишних слов коснулась пальцем щеки, как сделала в первую встречу. Кольнуло морозом, но Страж улыбаясь, надавила сильнее, и я застонал, когда острый, бурый ноготь вспорол кожу.
Тварь моментально облизнула палец и радостно дернулась от удовольствия. Меня обдало новой волной холода, отчего заныли зубы и сердце. Все, что я мог, так это молчать и наблюдать, как Хокайто Реди лакомится моей кровью.

- Сладкая… горячая… - прошептала она, вдавливая палец в рану. – Больная кровь…
- Отпустите! – закричал я и тут же получил такую сильную пощечину, что чуть голова не оторвалась.
- Кто кричит, потом молчит, - ответила Белая леди и ткнула пальцем в примара, который от ужаса забился в судорогах. Когда он открыл рот, я понял, что у него нет языка. Все, что Пенсне мог, так это просто бессильно мычать. И куда только девалась его надменность.

Меж тем рокурокуби отошла к столу с инструментами и принялась перебирать их тонкими пальцами, словно не зная, что взять первым. Затем она обрадованно хмыкнула и исчезла в комнате слева от меня.
Сразу потеплело. Не так сильно, но я почувствовал живительное тепло, которое ласково коснулось пальцев. И почти сразу вернулся холод, когда Страж возвратилась. Она катила перед собой странный ящик, к которому была приделана изогнутая ручка с утолщением на конце. Примар на столе, увидев ящик, снова забился в истерике, а потом и меня пробрало, когда я понял, что это такое. Стоматологическая бормашина.

Голову тут же заломило и передо мной пронеслись обрывки воспоминаний, в которых отдельное место занимал низкий свистящий звук, заставлявший сердце биться, как сумасшедшее. Митаро говорил, что воспоминания могут возвращаться. Но он не знал, какой ценой. Я был здесь когда-то. Примаром или нецесом, но точно был.
Белая леди взяла из ящика пыльную коробку с ржавыми сверлами и, загадочно улыбаясь, подошла ко мне. Затем резко запрокинула мою голову и запустила пальцы в рот. Свободной рукой она взяла бормашину и, нажав на педаль ногой, запустила дьявольское устройство, выдавшее тот самый противный свист. Пенсне, обеспокоенно мыча, попытался отвернуться, но тварь крепко стянула ремни и ему не оставалось ничего другого, как просто смотреть.

Только сверло коснулось зуба, в воздухе завоняло паленой костью, а в нос ударил вонючий дым. Белая леди радостно засмеялась, когда из моих глаз хлынули слезы. Сильные пальцы не давали мне закрыть рот и жгли десны холодом. Вот только от боли этот холод не избавил.
Боль пришла неожиданно. Сначала острая и пронзающая, она сменилась на тупую и монотонную. От вони и дыма слезились глаза, а мои побелевшие пальцы напрасно раздирали до крови ногу. Эту боль ни одна другая не смогла бы перебить.

Время перестало для меня существовать, потому что его изгнала боль. Рот наполнился кровью, которую я не мог сглотнуть, но твари было плевать на это. Белая леди методично сверлила зуб, изредка отвлекаясь на то, чтобы послушать моё мычание.
Когда она закончила, я обессиленно выдохнул и обмяк. Напрасно, потому что тварь взяла в руки большие щипцы. Не успел я удивиться или испугаться, как она одним отточенным движением вырвала просверленный зуб и отшвырнула его в сторону.

- Как комарик укусит… - прошептала она, снова берясь за бормашину. Однако неожиданно вздрогнула и повернулась в сторону темного прохода. Пару мгновений спустя, и я смог расслышать тихий вой бестии, после чего меня бросило в пот.
- «Только бы не Сакура», - стучало в голове. – «Только бы не Сакура».

Рокурокуби хищно оскалилась и зашипела, а с алебастровых губ сорвались хлопья пены. Она была в ярости, а я не понимал, что же такого сказал ей вой. Впрочем, ярость быстро сошла на нет, уступив место обычной злобе. Тварь швырнула бормашину на ящик и исчезла в темном проеме, моментально забыв обо мне.
Я закрыл глаза и вздохнул. Эту паузу и отдыхом-то не назовешь. Челюсть болела так сильно, что хотелось выть. Я и представить не мог, что перенес примар на столе и сколько времени он провел в этой ужасной комнате. Я молил лишь об одном. Чтобы Сакура и остальные спаслись…

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая
Часть двенадцатая
Часть тринадцатая
Часть четырнадцатая
Часть пятнадцатая

- Молчун, смотри! – тихая Аши, идущая впереди, указала рукой на стену, на которой висела картина. В простенькой деревянной рамке и закрытая пыльным стеклом, однако это не мешало увидеть, что же нарисовано на холсте.
- Это К-комнатка, - удивленно ответил я. На картине действительно была нарисована Комнатка. Пусть и криво, но узнаваемо: зеленый диван в гостиной, Телевизор в углу, шкафы с книгами, даже Пенсне в кресле и тот был. От картины так и веяло теплом, отчего я невольно улыбнулся.
- Тут еще картины, - проследив за взглядом Фиалки, я увидел, что коридор, в котором мы очутились, в самом деле был увешан картинами. В простых рамках и в тяжелых, которые обычно только в музее и увидишь. И на каждой картине была Комнатка. В быту, в отдыхе, в лицах. Месяц за чисткой картошки. Ратто с Унаги. Спальня нихилов. Бидный Томо с ведром и шваброй. Незнакомые нецесы, незнакомые примары, незнакомые нихилы. Но была и одна закономерность, которую озвучила Сакура. – Молчун. Картины становятся все лучше и лучше.
- Вижу, - кивнул я. Неизвестный художник прогрессировал, его картины выделялись все большим количеством деталей и ярким смешением цветов. Картин было так много, что они закрывали собой все стены. Я даже не представлял, сколько времени ушло у художника, чтобы не только нарисовать все это, но и так идеально подогнать, чтобы ни единой щелочки не было.

Глазея на картины, мы упустили, что простой каменный пол оказался устлан потертыми коврами. Иногда в углах попадались тумбочки, на которых лежали стопки пыльных книг, стояли примитивные вазочки из глины с засохшими цветами.
В носу засвербело от пыли и я, не сдержавшись, чихнул, чем перепугал нашего провожатого. Енот недовольно на меня посмотрел и слишком уж по-человечески помотал головой. Сакура, увидев это, улыбнулась и похлопала меня по плечу, после чего вдруг замерла на месте, приоткрыв рот.

- Ч-что т-такое? – спросил я, подходя к примаре. Та повернулась ко мне и нахмурила брови.
- Запах, - ответила она. – Так пахнет в библиотеке. И так пахло от книг Пенсне.
- Идем, - вздохнул я и, утерев нос, сдержал следующий чих. Сакура была права. Так пахло в библиотеке. Не знаю, откуда я вспомнил этот запах, но я его вспомнил, как вспомнил и то, что люблю коньяк, а не виски.

Енот тем временем забежал за угол и пискнул, привлекая наше внимание, а когда я повернул за ним, то тоже остановился и протер глаза, не веря тому, что увидел. Сакура, присоединившись ко мне, от удивления схватила меня за руку и больно сдавила пальцы. Но я не обратил на это внимания.
Перед нами раскинулось огромное помещение, по сравнению с которым лабиринт Обжоры был сродни крохотной комнатушке. Ввысь, теряясь в темноте наверху, уходили гигантские шкафы, заполненные книгами. Шкафов было так много, я не видел конца этой странной библиотеки. Словно его и не было вовсе.
У каждого шкафа сбоку висела тяжелая бронзовая лампа, испускавшая плотный желтый свет. Пол устилал мягкий, пусть и довольно грязный зеленый ковер, а у редких стен стояли большие кожаные кресла, потрескавшиеся от времени. И ни души. Ни шорохов, ни скрипов, ни тихих голосов. Только одна большая, пыльная и немного жутковатая библиотека.

Но наш пушистый проводник чувствовал себя спокойно. Он терпеливо сидел на полу в отдалении и ждал, когда же мы пойдем дальше. Отчасти его спокойствие передалось и нам. Все-таки енот спас нас от Обжоры и всегда чутко реагировал на любые посторонние звуки.
Вздохнув, я тоже сжал руку примары и нехотя пошел вперед. Аши, Фиалка и Пухляш двинулись следом. Ноги словно приросли к полу и было очень тяжело выдергивать их из мягкого ворса ковра. На мгновение мелькнула мысль, что было бы здорово посидеть в одном из кожаных кресел с книгой, под теплым желтым светом и с кружкой горячего чая в руке. Никуда не бежать, ни от кого не спасаться. Просто сидеть и читать сказки. Добрые, волшебные сказки, в которых нет места злу…
Сакуру, скорее всего, тоже обуревали подобные эмоции, потому что девочка вяло шла за мной следом, продолжая изучать странную библиотеку. А странного там было много.
На нижних полках стояли огромные, с наш рост, тяжелые, ветхие тома с подписями на корешках неизвестным языком. Ввысь уходили гигантские отполированные лестницы, и кто знал, какие книги хранятся там, на самом верху.
Была еще одна странность. Несмотря на пыль, в библиотеке царил идеальный порядок. Все книги были расставлены по категориям и алфавиту. На полу, редких тумбах и столах ничего не валялось. Пахло пылью и… свежезаваренным кофе. От этого запаха у меня слюнки потекли, а в животе жадно заворчало. Я любил кофе, но в Комнатке его имели право пить только примары. Нихилам и нецесам кофе редко доставался, если только Ратто не расщедривался на чашку-другую. Вздохнув, я мотнул головой, отгоняя дурные мысли, и повернул за один из шкафов, следуя за нашим проводником. Тот уверенно бежал вперед, словно неоднократно бывал в этом книжном лабиринте.

Мы шли долго, то снова ныряя за шкафы, то выходя с другой стороны, то порой возвращаясь назад. Но енот продолжал бежать вперед и недовольно попискивал, если мы, спотыкаясь, замедлялись.
Откуда-то потянуло холодком и зверёк, пискнув, помчался вперед. Я переглянулся с друзьями и тоже перешел на бег, но за очередным поворотом остановился, как вкопанный. Примара, побледнев, сделала шаг назад, а я, нахмурившись, закрыл её собой. Пухляш шумно выдохнул и пробормотал что-то ругательное.

Перед нами находился дверной проем, такой же гигантский, как и все в библиотеке, и рядом с этим проемом стоял необычайно тучный мужчина в пыльном костюме в тонкую полоску и кокетливо сдвинутом набок сплющенном цилиндре. Его лицо, изрытое оспинами и покрытое пигментными пятнами, удивленно вытянулось, когда он увидел нас, а маленькие черные глазки забавно округлились. Объемный живот, лишь чуть-чуть недостающий до пола, заколыхался и мужчина сделал шаг в нашу сторону, однако тут же остановился, когда мы настороженно попятились от него. Он поднял руки, и мы увидели, что они куда длиннее, чем у обычного человека, а вот ноги, наоборот были хилыми и короткими. Впрочем, это не отменяло факта, что перед нами настоящий гигант, куда больше по размерам, чем Обжора.

- Чего это я, в самом деле… Не бойтесь, - пророкотал мужчина, снимая с головы цилиндр и прижимая его к груди. Енот, спокойно сидящий у его ног, согласно пискнул. – Здесь вам не грозит зло.
- Вы… такой же, как Обжора? – осторожно спросил я, готовясь в любой момент сорваться с места и броситься бежать. Сердце глухо ухало в груди и в висках заломило от напряжения. Мужчина нахмурился и отрицательно помотал головой, заставив седые кудри забавно затрястись.
- Нет, - коротко ответил он и осторожно почесал енота толстым пальцем. Зверек блаженно зажмурился и ловко взобрался хозяину на плечо. Мужчина вздохнул и, вытащив из кармана глиняную трубку, раскурил её, после чего утонул в клубах ароматного дыма. – Это я послал тануки. Только вот не думал, что вас пятеро будет. Обычно изгой только один. Не иначе Большой Жребий случился?
- Откуда вы знаете? – спросила Сакура хозяина библиотеки, высунувшись из-за моего плеча.
- Сам изгоем был когда-то, - грустно улыбнулся он, выпуская в воздух новую порцию дыма. Я переглянулся с друзьями и пожал плечами. – Не удивляйтесь. Удивляться другому будете, а пока приглашаю быть моими гостями. Дело ваше – согласиться или уйти. Но у меня есть горячий кофе, только-только заварил, и чай, и свежий хлеб с маслом. Бусинку тоже поблагодарить надо. Одного-то от Обжоры увести сложно, а тут пятеро.
- Мы можем убежать, - хмыкнул я.
- Можете, я вас не задерживаю. Сложно поверить в радушие, когда вас чуть не сожрал мерзкий слизняк, - кивнул мужчина, ощерив в улыбке крупные, но редкие зубы. Он чуть подумал и вздохнул. – Аке не повезло. Он добрался до изгоя, а тот его палкой хватил. Лапу сломал. Дрянной мальчишка.
- Если вы про Шинаши, то Обжора его… - Фиалка, поборов робость, не закончила, потому что мужчина оборвал её взмахом длинной руки.
- Знаю. Аке рассказал, когда вернулся. Со здоровой-то лапой от Обжоры убежать сложно, а тут с перебитой… Сам свой выбор сделал, Шинаши ваш. Как и многие до него… Ну, так что? Принимаете приглашение или дальше пойдете? Кофе и чай стынет, да хлеб черствеет, - спросил мужчина, с трудом поворачиваясь и заходя внутрь другой комнаты, откуда тянуло кофе и вкусным ароматом свежего хлеба. – Если нет, то выход вон там…
- Спасибо, - ответила за меня Сакура, выходя вперед. - Мы с радостью.
- Тогда заходите, - обронил мужчина из глубины комнаты. – А я пока бутерброды сделаю. Вы, поди, рисом одним питались? Ну, да. Ну, да. Чего это я, в самом деле…

Глава восьмая. Библиотекарь Митаро.

Комната, в которую мы вошли, объединила в себе всё: и рабочий кабинет, и нехитрую кухню, и спальню. Возле одной стены стоял массивный стол из красного дерева и такой же крепкий, отполированный стул. Стол был завален книгами и исписанными листами бумаги, а на стуле висел мягкий, бежевый плед. Кухня представляла собой маленькую печку и на ней весело посвистывал старый чайник с подкопченными боками. Кровать, такая же старая и ветхая, как и все убранство комнаты, тем не менее была аккуратно заправлена. На неё как раз и запрыгнул наш пушистый проводник. Чуть потоптался на одеяле, свернулся калачиком и задремал, восстанавливая силы после тяжелой гонки с Обжорой.

Мы уселись на низенькие табуреты, которые явно были малы для хозяина и предназначались для редких гостей, и, затаив дыхание, рассматривали тучного мужчину. А он, не обращая на нас внимание, тихонько насвистывал под нос незатейливую мелодию и ловко орудовал ножом, отрезая от огромного хлеба куски и намазывая на них желтое масло.
Затем он щедро плеснул кипятка в погнутые металлические кружки, размером с небольшую кастрюльку, и поставил их перед нами, как и блюдце с десятью кусками хлеба с маслом. Сам хозяин уселся на стул и, завернувшись в плед, снова раскурил трубку.

- С-спасибо, - протянул я, отхлебывая крепкий ароматный чай из кружки и вгрызаясь в кусок хлеба. Затем, чуть подумав, кивнул остальным, которые, словно по команде, тоже налетели на еду. Хозяин, окутав нас дымом, тихо рассмеялся.
- Это ты правильно придумал, - похвалил он, указывая мундштуком на меня. – А ну как еда отравлена и сморит тебя сейчас сном мертвецким? Шучу, шучу. Ешьте спокойно. Тут, как я уже сказал, зло вам не грозит. Старый Митаро не допустит.
- А дальше? – спросила Сакура, оторвавшись от горячего чая. Чай удивительным образом успокаивал и согревал измученные гонкой тела и наполнял голову приятной усталостью.
- А дальше будет сложнее, - вздохнул Митаро, тоже прикладываясь к своей кружке, размером с ведро. – Я тут такой один.
- П-почему вы п-помогаете нам? – осторожно спросил я, с сожалением смотря на второй кусок хлеба с маслом, который в меня точно не влезет.
- Я вашему брату всегда стараюсь помогать, - ответил хозяин, махнув рукой и грустно улыбнувшись. – Только и Обжора не лыком шит. Умнеет он. Головы помусолит, уму наберется. Будто мозги ему это ум дают… Вам повезло, что за Бусинкой пошли. Если б не пошли, то Обжора с вами бы сначала в догонялки поиграл, а потом, в угол загнав, сожрал, как он всегда и делает. Скучно ему тоже в темноте ползать. А так хоть какое-то развлечение. Но вы мне вот что скажите. Как так вышло, что пятерых-то изгнали? Большой Жребий только трех выгонял, как помню. А тут и нихилы, и примара.

Мы с Сакурой переглянулись, чем заставили Библиотекаря снова рассмеяться. Он сплел на объемном животе пальцы и покачал головой, когда примара смущенно порозовела.

- Нечего румяниться, - буркнул Митаро. – Я не настолько темный, чтобы не отличить примару от нихила, хоть и одета ты, как нихил.
- Долгая история, - ответила Сакура и, вздохнув, дернула плечами. Она посмотрела на меня, дождалась одобрительного кивка и коротко рассказала хозяину о Большом Жребии.
- Ага, - чуть подумав, кивнул Библиотекарь и посмотрел на меня. – Две жертвы, стало быть. Да еще и три примара сразу. Редкость в Комнатке. Редкая редкость. Но Судья Изанами не ошибается. Если уж Чаша так решила, значит так тому и быть. А чего ж ты в нихиловом костюме ходишь?
- Я была примарой, пока не пришла новенькая. Телевизор определил её в примары, но лишь семеро могут быть примарами. Число нарушать нельзя.
- Что деется-то, - нахмурился хозяин. Он поднял пальцами уголек и раскурил потухшую трубку. – Я уж думал потрясений больше не будет. А тут на тебе. Меняется Комнатка…
- П-потрясений? – переспросил я.
- Ага. Последний раз эти потрясения в такое вылились… - он замолчал и, глубоко затянувшись, выпустил к потолку огромное облако дыма.
- Когда примары воспротивились Жребию, - тихо закончила за него Фиалка. Митаро коротко кивнул и внимательно посмотрел на неё.
- Вам рассказали об этом?
- Немного, - ответил я. – Т-т-телевизор ра-рассказал с-сказку.
- Сказку, - повторил Библиотекарь. Он вздохнул и поставил на огонь чайник. – Пожалуй надо чайку обновить. Не сказку вам рассказала морда зеленая, а правду. Тот самый примар, который пошел против воли Жребия и Судьи, гнался за вами и сожрать хотел. Он всегда любил хорошо поесть. Я помню это, хоть память моя, как чайное ситечко.
- Вы тот нихил, - догадался я, заставив хозяина улыбнуться.
- Да. Меня вытолкали за дверь вместо примара, которому выпал Жребий стать Изгоем, - кивнул он и на миг прервался, снова наполняя наши кружки крепким чаем. – Ох и осерчал Судья Изанами. Я чуть душу ему не отдал, когда Дверь за мной закрылась и я увидел его в коридоре. Но мне повезло. Не так, как остальным.

Енот, лежавший на кровати, поднял голову и жалобно заворчал, смотря на понурившегося мужчину. Тот слабо улыбнулся и поджал толстые губы, словно извиняясь за что-то. Мы не решались прервать рассказ хозяина. И дураку было видно, как ему тяжело.

- Я брел во тьме долго и удивлялся, почему Судья прошел мимо, - продолжил Митаро. Енот запрыгнул ему на колени, а потом ловко взобрался на массивное плечо и ткнулся носом в щёку хозяина. – Я шел долго, а потом устал и уснул. Не было ни еды, ни воды. Живот сводило от голода, потому как примары мне даже рисового колобка захудалого с собой не дали. Проснувшись, я сильно перепугался, потому что Судья Изанами стоял надо мной. Молчаливый и страшный. А у его ног беспокойно попискивали тануки. У одного была рыжая полоска на голове. У другого ухо отсутствовало. Третий хромал…
- Он превратил их в енотов? – распахнув глаза, спросила Аши.
- Тануки. И только нихилов. Бусинку, Аке, Растяпу и других. Не знаю, за что. Но превратил, - ответил хозяин, ласково почесывая енота пальцем. – Они сейчас уже и не помнят, кем были. Только мысли, да настроения иногда улавливают. Лишь ненависть их горит все тем же огнем. К тем, кто повинен в этом… Меня гнев Судьи миновал. Он только пальцем щелкнул, как мои кости затрещали. Трещала и плоть, и кровь кипела, а он молча стоял напротив и смотрел, как я меняюсь. Я же это тоже заслужил. Потому что промолчал и покорился чужой воле. Не воле Жребия, а воле того, кто был немного выше меня. Остальным не повезло. Обжору вы уже видели. Мало в нем человеческого, да и было ли оно хоть когда-нибудь, никто уже и не скажет.
- Значит, есть еще кто-то? – спросил я. – Ну, д-другие п-примары и не-нецесы.
- Есть. Куда хуже Обжоры, - кивнул хозяин и вздрогнул от отвращения. – К сожалению, я не могу дать вам приют. Милостью Судьи не разбрасываются. Да и каждый изгой знает, куда идет. А вот кто дойдет, это уже другой вопрос.
- Телевизор сказал, что надо дойти до Врат, - кивнула Сакура, припоминая рассказанную сказку.
- Да. Путь ваш будет тяжелым и опасным, - покачал головой Митаро. Он шумно отпил чаю и почмокал губами. – Но я дам вам знания, как даю их Комнатке все это время. Да, да, маленькие нихилы. Книги, что вы находите в Сундуке, из моей библиотеки. Какие-то возвращаются, а какие-то остаются на книжных полках Комнатки, пока не придет и их черед. Ладно, чего ненужным вас мучить… Сегодня вы можете спокойно поспать в теплой кровати, не опасаясь тьмы, что ждет вас за дверями библиотеки. А завтра… Завтра я дам вам знания и отпущу с миром. Лишь так я могу помочь вам, изгои. Лишь так.
- С-спасибо, - вздохнул я, вызвав у хозяина улыбку. Тот внимательно посмотрел на меня и загадочно хмыкнул, когда я зевнул и потер глаза.
- Да, чай этот непростой. Он убирает все тревоги, снимает усталость и дает яркие, добрые сны, - его голос звучал глухо и будто гипнотизировал. Словно повинуясь жесту Библиотекаря, мы с Сакурой встали с табурета и легли на кровать, сразу же утонув в мягкой перине. Такой мягкой, что казалось, будто ты летишь. Примара сдалась первой и спустя пару мгновений засопела с улыбкой на лице. Уснула Фиалка и Аши. Почти мгновенно отключился и Пухляш. Я боролся недолго и прежде чем провалиться в сон, увидел, как тучный Митаро достает из ящика стола чистый лист, коробку карандашей и свечу. Он вставил свечу в бронзовый подсвечник, незаметно зажег её и, вздохнув, принялся рисовать, изредка бубня себе под нос. – Спите, маленькие нихилы. Сегодня вы можете спать без страха. А я посторожу ваш сон…

*****

Я проснулся посреди ночи и с удивлением уселся на кровати. На столе продолжала гореть свеча, но самого Библиотекаря не было. Мои друзья спали рядом и, ровно дыша, улыбались во сне. Я же спать больше не хотел. Тело словно бурлило от переполнявшей меня энергии.
Поэтому я неслышно встал с кровати и отправился на поиски хозяина. Если уж уснуть снова не получится, то лучше потратить время на получение знаний о том, что ждет нас дальше в Судилище.

Библиотекаря я нашел недалеко от входа в кабинет. Он сидел в кожаном кресле и внимательно изучал тяжелую книгу, которая лежала у него на коленях. Мое появление не стало для хозяина неожиданностью, что он и подтвердил, когда я подошел ближе.
- Вижу, ты выспался, Молчун, - констатировал он и указал рукой на соседнее кресло, которое неожиданно уменьшилось до нормальных размеров. Митаро тихо рассмеялся, когда я удивленно попятился, а потом сказал: - Садись. Мне многое нужно рассказать вам.
- Мои друзья еще спят, - ответил я и запнулся, когда слова легко и непринужденно вылетели из рта.
- Чай успокаивает и усмиряет хвори, - пояснил хозяин. – Эффект, конечно, спадет, но не сразу. А нихилы… нихилы пусть спят. Они узнают все нужное от тебя. Взгляни лучше на это…
- Карта? – переспросил я, когда Библиотекарь положил тяжелую книгу на пол. На развороте и правда была карта: тщательно прорисованная и украшенная сносками и подписями. – Это карта Судилища?
- Сны удивительны, Молчун. Иногда в них ты можешь побывать в тех местах, куда вряд ли бы добрался в реальности. Но здесь мне еще помогли друзья, - Бусинка, которую я не сразу увидел на плече хозяина, согласно пискнула и вновь задремала. – Маленькие и проворные, они исследуют Судилище день за днем и забираются даже в те места, куда и Стражи-то не рискнут свой нос сунуть.
- Стражи? – меня словно холодком обдало, когда я повторил. Библиотекарь поднес палец к губам и покачал головой.
- Не стоит упоминать их слишком часто. Здесь они вам не страшны. Никто не рискнет вторгнуться в мое жилище. Сразу по шее получат. А там, за порогом, лучше молчать, а то накличешь их раньше времени.
- Это примары, да? Измененные Судьей? – я понял, куда клонит Митаро.
- Верно, - толстый палец уткнулся в карту и я, прищурившись, увидел на ней нарисованную библиотеку. Даже маленькая копия хозяина была в наличии. – Мы тут, а вот здесь - Комнатка. Она расположена на самой глубине Судилища, под Седьмым кругом. Седьмой круг – это лабиринт, в котором царствует Обжора – его Страж. Да, он настолько глуп и бесполезен, что его обитель пуста и безжизненна. Чего нельзя сказать о других.
- А вы Страж Шестого круга?
- Именно, - улыбнулся Библиотекарь и по привычке поджал губы. – Единственный, кто вашему брату хоть как-то помогает. Длань Судьи изменила меня не так сильно, и я помню Комнатку, как помню и себя… Ладно, ночь заканчивается, а столько еще нужно рассказать. Изгой уходит из Комнатки не просто так. Его цель – добраться до Врат и предстать перед Судьей Изанами. Просто так скармливать вас Обжоре или другим тварям никто не собирается, но если это случилось, то задай вопрос, пока тебя пережевывают. А достоин ли я предстать перед Судьей? Многие изгои закончили свою жизнь в темных лабиринтах Обжоры. Те немногие, кто выжил, вернулись в Комнатку.
- Вернулись? – удивленно вздрогнул я. – Но как?
- Редко, кто задумывается, отчего примары – здоровее, нецесы не так уродливы, а нихилы сплошь с недостатками, - улыбнулся хозяин.
- Не понимаю…
- Да, загадки вам ни к чему, маленький нихил. Все куда проще, чем кажется. Как ты думаешь, почему у примаров нет недостатков?
- Жребий не указывал на них! – осенило меня. – Они не бывали в Судилище!
- Молодец, - снова улыбнулся Митаро. – А нецесы?
- Были?
- Были. Были примарами когда-то. Жребий решил, что им пора и они ступили за Дверь. Но то ли Обжора сломал им ногу и не смог сожрать, то ли другой Страж свел с ума, из-за чего их путь к Вратам прервался. Эти примары вернулись в Комнатку, но путь наверх им был заказан.
- И их определили в нецесы?
- Верно, маленький нихил. Ловко ты схватываешь. Другие, до тебя, долго в это поверить не могли.
- Невероятно, - хмыкнул я и, спрыгнув с кресла, принялся мерить шагами пол. – А если Жребий выбирал их снова, они покидали Комнатку второй раз и получали еще одно… хм… несерьезное увечье?
- Несерьезное? Как сказать, - грустно улыбнулся Библиотекарь. – Думаешь, Лапке легко было бы в одиночку идти до Врат? Тут и с двумя руками сложно, а с одной и вовсе невозможно. Но ты прав. Если изгою-нецесу везло, и он снова попадал в Комнатку, то становился нихилом. А нихилу…
- Обратной дороги в Комнатку нет, - закончил я и добавил. - Но Сакура...
- Да, примара, ставшая нихилом. Я не знаю, что её ждет, - вздохнул Библиотекарь. – Только Судья Изанами, да разве он поделится с кем-то своим замыслом. Мудрость его глубже самых глубоких колодцев. Но все когда-нибудь случается в первый раз.
- Получается, что я, - мысль ошпарила меня, словно кипятка плеснули, - уже дважды был в Судилище?
- Да. Как Аши, Фиалка и Пухляш, который так любит хлеб с маслом.
- Но я ничего не помню, - нахмурился я, повернувшись к хозяину. Тот поджал губы и кивнул.
- Как и другие. Память будет возвращаться к вам урывками, потому что Комнатка больше не блокирует её. Но вспомнить всё, увы, не получится, маленький нихил.
- Значит и остальные в Комнатке забывают ушедших изгоев?
- Правильно.
- Но бидный Томо…
- Томори. Бедный Томори, - улыбка тронула губы Митаро. – Никто не знает, почему Судья так добр к нему. И тем удивительнее, что Жребий выбрал его. Словно знал, что за него кто-то вступится. Хм… Разум Томори давно в тумане и даже Комнатка не имеет власти над ним.
- Я тоже помню. Юбу, которая ушла, когда я очутился в Сундуке.
- В самом деле? – нахмурился хозяин и вздохнул. – А не должен бы. Может поэтому Жребий выбрал Месяца, зная, что ты займешь его место? Может, Судья Изанами знал, что ты готов в третий раз попытаться достичь Врат?
- А были те, кто добрался до Врат?
- Этого мне знать не дано. Но я тешу себя надеждой, что были, хоть путь до Врат сложен, - покачал головой Библиотекарь и его палец пополз по карте, остановившись у неестественно искривленной фигурки, бледной и еле видимой. – За порогом моей библиотеки её царство. И если Обжора показался вам ужасным, то очень скоро вы поменяете решение.
- И нет никакого обходного п-пути?
- Путь один, - усмехнулся хозяин. – Вперед. Ни сойти с него, ни обойти не получится. Таков удел изгоев, покинувших Комнатку. Но я помогу вам, чем смогу, хоть могу и немногое. Поэтому слушай внимательно, маленький нихил. За порогом моего дома царство боли и зла. Обитель Ховайто Реди. Белая Леди... Там темно и холодно, а пол такой ледяной, что обжигает похлеще огня. Белая Леди слепа, но пусть тебя это не обманывает. Её слух такой же чуткий, как обоняние Обжоры. Она услышит стук твоего сердца, бег крови по твоим венам и как струятся мысли в твоей голове. Если надумаешь бежать, и она услышит, то тебя настигнет её крик. Ноги станут ватными, сердце замерзнет моментально и последнее, что ты увидишь – это её клыки, вспарывающие тебе сонную артерию. Волей Судьи Изанами превратилась примара в ужасную рокурокуби, чей крик теперь сулит смерть.
- И что же делать? – растерянно спросил я, смотря на Библиотекаря. Тот вздохнул и ласково погладил по голове тануки, которая лежала у него на плече и внимательно смотрела на меня.
- Бусинка проведет вас безопасной тропой, как проводила других изгоев когда-то. Если повезет, то вы не столкнетесь с Белой Леди, но не стоит забывать и о бестиях…
- Бестиях? – нахмурился я.
- Нецесы, - коротко ответил Митаро, продолжая поглаживать Бусинку. – Те нецесы, что промолчали, когда примары нарушили Жребий, стали цепными псами Стражей. Нихилам повезло. Судья не отобрал у них волю, а вот нецесов наоборот подчинил своей. Лишь старый Обжора остался без помощников, потому что пожрал их в первый же день.
- Как они выглядят?
- Как инугами, но инугами порченные. Большие, мускулистые псы, сквозь гнилую кожу которых просвечивает плоть. Их ноги длинны и не знают усталости, а клыки запросто крошат металл и камень. Сбежать от них почти невозможно, но я дам вам кое-что, - Библиотекарь сунул руку в карман и вытащил из него крохотную бутылочку, которую протянул мне. – Была тут одна умненькая примара. Нашла в одной из книг нужное зелье, сходила на разведку в обитель Ховайто, а потом передала с Бусинкой письмо и кровь бестии, которую нужно было влить в зелье в определенный час. Зелье это непростое, Молчун. Оно отбивает любой запах и бестиям будет сложнее вас найти. Капни на палец и вотри в ключицу.
- Спасибо, - кивнул я и воспользовался советом. Кожу тут же начало печь. – Жжется.
- Так надо, - ответил хозяин, шумно втягивая воздух. – Хорошо. И друзьям твоим потом тоже дадим. Всяк полегче будет путь. Только медлить не нужно.
- А дальше?
- Дальше сложнее, - нахмурился Библиотекарь и повел по карте пальцем, пока не уперся в другого Стража. Рисунок был непонятным и изображал то ли толстую женщину, то ли толстого мужчину с длинными седыми волосами. – Харчевня. Там, среди котлов, наполненных кипящим жиром, грязных сковородок и гнили живет ямауба Фуцута (гнилая). Древняя карга, которая день за днем готовит тошнотворное варево для прочих тварей, а если ей везет, то в супы попадают изгои. Пусть тебя не вводит в заблуждение шарканье и ласковый голосок. Она быстра, хитра и кровожадна. А нежное мясо изгоев, предварительно откормленных, для нее деликатес… Да, жуткое место эта Харчевня, Молчун. И опасное. Если повезет, там вы разживетесь какой-никакой снедью, но заклинаю тебя, не смей пробовать стряпню старухи. Только закрытые консервы, банки и бутылки. Глотнешь хоть ложку её супа, так напрочь обо всем забудешь. Будешь есть до тех пор, пока не раздобреешь, а там и на плиту раскаленную дорога…

Библиотекарь отвлекся, чтобы набить трубку табаком, и, когда закурил, к нам присоединилась зевающая Сакура. Не успел я подивиться, как кресло, в котором я сидел, увеличилось в размерах настолько, чтобы места хватило и примаре. Сакура уселась в него и тут же прижалась к моей руке, что не ускользнуло от внимательного взгляда Митаро, который улыбнулся и кивнул.

- Стало быть можно и продолжить, - сказал он и протянул примаре бутылочку с зельем. – Вотри каплю в ключицу, а Молчун тебе потом расскажет, зачем.
- Хорошо, - вздохнула Сакура, когда я подтвердил слова кивком и сказал, что будет немного жечь. Она чуть поморщилась, когда зелье прижгло кожу, а потом заинтересованно скользнула взглядом по карте Судилища. – Это…
- Да, Судилище, - кивнул Библиотекарь. – Ты проснулась как раз вовремя, потому что мы переходим к Третьему кругу и тут держите ушки на макушке, потому как место это проклято самим Судьей. Там, в красном мареве горящих костров и раскаленных клещей, среди криков отчаяния и боли, алчно смеется тварь, имя которой – Моно Као. Его сердце мертво, черно и похоже на кусок рдеющего угля, который не преминет укусить пальцы, если к нему прикоснуться. Его глаза стеклянны и пусты, как и его душа. Тысячи его пальцев мечтают лишь об одном – рвать и расщеплять, калечить и ломать, заставлять выть от боли и ужаса. Палач, которым в Комнатке пугают новичков. Людоед, который заставляет дрожать даже примаров. Истинный ужас Судилища и самая страшная из всех тварей, пошедших наперекор Жребию. Устоявший пред Моно Као сердце стальное и сильное получит. Дрогнувший, навеки в этом жаре растворится. Единицы смогли вырваться из его темницы…

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая
Часть двенадцатая
Часть тринадцатая
Часть четырнадцатая

- Рядом Обжора, - шепнул я Сакуре. Лицо примары вытянулось, а глаза испуганно блеснули. Она схватила меня за руку и приложила палец к губам, чтобы я говорил еще тише.
- С чего ты взял? – еле слышно спросила Фиалка. Я указал рукой на пол, потом на отполированные стены, а затем на свой нос. Девочка все поняла и побледнела. Да. Обжора точно бывал тут чаще, чем в других уголках подземелья. Наверняка именно он отполировал пол и стены своей жадной пастью, вычищая даже пыль и землю из щелей.
- Тихо! Слышишь? – теперь испугался уже я, потому что из тьмы до нас донеслись знакомые шлепающие звуки и голодное урчание. С каждой секундой звуки становились все громче и даже наш полосатый сопровождающий перепугался. Енот, подбежав к моей ноге, тронул меня лапой, а потом скачками помчался к противоположной стене, после чего исчез. Прищурившись, я разглядел небольшой лаз внизу, достаточно широкий, чтобы туда протиснулись все нихилы. Шлепанье на миг замерло, а потом ускорилось так, что ни у кого не осталось сомнений: Обжора почуял нас и спешит за свежей плотью. Я пихнул друзей к стене и закричал. – Лезьте в дыру! Быстрее!

Фиалка и Аши силой запихали Пухляша в укрытие и шустро полезли следом. Примара сориентировалась быстро. Разбежавшись, она опустилась на колени и, когда до стены осталось пара шагов, легла на спину и влетела в дыру. Я такой ловкостью похвастаться не мог, поэтому, добежав до дыры, швырнул туда торбу, а потом залез сам. И вовремя, потому что до нас донеслось жадное чавканье Обжоры, который облизывал грязным языком пол в том месте, где мы стояли пару мгновений назад.
Закрыв рот и нос рукой, я жестом показал остальным сделать то же самое. Аши и Фиалка, переглянувшись, привычно облепили Пухляша. Перепуганная примара кивнула и подползла ближе ко мне. Я почувствовал бедром, как она дрожит. Но обнять её не мог. Лишний шум сделает все только хуже. Но и взглянуть на Обжору страсть, как хотелось, поэтому я осторожно опустился на колени и выглянул из укрытия.

В центре коридора сидело странное существо, похожее на огромного, бледного опарыша. Его бока блестели от слизи, а само тело постоянно пульсировало, придавая чудовищное сходство с вырванным из груди сердцем. Шумное похрюкивание сменялось утробным ворчанием и до меня то и дело доносился странный шуршащий звук. Похолодев, я понял, что слышу звук жадного языка, которым Обжора облизывал пол. А когда существо повернулось в сторону нашего укрытия, я еле сдержал крик.
У Обжоры было человеческое лицо. Но лицо странным образом искаженное и обезображенное. Вылупленные огромные глаза бледно-красного цвета, толстые слюнявые губы, маленький нос, утопленный внутрь. Даже какое-то подобие волос было, если так можно назвать жидкую рыжеватую поросль на макушке. Не удивительно, что Месяц так перепугался. Оказаться один на один с Обжорой в запертой комнате, то еще испытание.

Енот, сидящий у моей ноги, осторожно коснулся лапкой колена, а потом отскочил беззвучно в темноту, приглашая следовать за ним. Но я не решался сдвинуться с места, пока Обжора был рядом. Любой звук, даже самый тихий, казался мне раскатом грома. Однако Сакура рискнула последовать за енотом, а потом с мольбой посмотрела на меня. Её пугала одна только мысль, что нужно прятаться за тонкой стеной от Обжоры, расположившегося в считанных метрах.
Сжав зубы, я кивнул и осторожно отделился от стены. Почти сразу зашевелился и Обжора, услышавший или почувствовавший наше присутствие. Шлепанье прозвучало слишком близко, и я снова замер. Взволнованный енот, подбежавший ко мне, беспокойно вертелся рядом, но хотя бы делал это неслышно.

Обжора потоптался немного около дыры, а потом фыркнул. Меня обдало тяжелым смрадом, да таким, что невольно заслезились глаза и к горлу подкатила тошнота. Сакура, сидящая у стены неподалеку, тоже зажала нос пальцами. Глаза примары лихорадочно блестели, а сама она боялась пошевелиться. Я тоже постарался вжаться в стену, когда в дыру проникла хилая рука с очень длинными пальцами. Я уже видел эту руку. В свою первую ночь, когда Дверь приоткрылась и меня манил в темноту странный голос. Пальцы прощупали пол, в сантиметре скользнули от моего тапка, и, подхватив с пола грязную бумажку, со свистом втянулись обратно в дыру. Глаза Пухляша вылезли из орбит и, если бы девочки не поддерживали его, толстый коротышка точно бы рухнул на пол.
Енот пискнул, и Обжора за стеной обрадованно заурчал. Зверек, посмотрев мне в глаза, словно качнул головой и пулей вылетел наружу. Почти сразу после этого раздался торжествующий рев, от которого заломило в висках, и земля затряслась под тяжелой поступью Обжоры, который кинулся вслед за енотом. Причем, судя по звукам, двигался он очень быстро. И надо было нам попасться ему. Наверняка Унаги и остальные давно уже убежали вперед.
Я старательно отсчитал пять минут и только потом решился выглянуть из укрытия. Об Обжоре напоминала только толстая полоска слизи, уходящая в темноту. Повернувшись к друзьям, я кивнул им и, встав на карачки, полез обратно в дыру. Сакура, вздохнув, последовала за мной.

- Думаю, что путь только один. Вперед, - прошептал я. Сакура кивнула и нахмурила тонкие брови.
- Надеюсь, мы успеем пройти прежде, чем он вернется, - прошептала Аши, смотря со страхом в темноту.
- Если услышите любой звук, сразу прячьтесь, - предупредил я и, поежившись, указал рукой вперед, где виднелся небольшой дрожащий огонек. – Там горит свет. Пойдем посмотрим?
- Не всегда свет знаменует собой конец тоннеля, но выбора нет, - поджала губы примара, но все же, взяв меня за руку, пошла следом.

Мы неторопливо продвигались вперед, изредка замирая. Огонек впереди становился все ярче, да и воздух ощутимо потеплел. Сердце кольнуло, когда я вспомнил о Комнатке. Наверное, сейчас нихилы просыпаются, получают наряды от Месяца и идут на работу. А мы тащимся по темному подземелью и гадаем, выпрыгнет ли на нас из-за очередного поворота Обжора или нет. Наверное, то же самое чувствовала Юба, Шинаши и остальные, забытые и покинувшие Комнатку. Но я хотя бы был не один.

Однако каждый из нас не спешил сразу бежать на свет. То недолгое время, что мы провели в Судилище, научило осторожности и благоразумию. Поэтому, дойдя до провала, из которого лился теплый свет, я наклонился к Сакуре и прошептал ей на ухо:
- Справа есть дыра. Спрячьтесь там, а я посмотрю. Если все в порядке, то махну рукой, - примара кивнула в ответ и, сжав мою ладонь, заглянула в глаза.
- Будь осторожен, - сказала она. Я попытался улыбнуться, чтобы подбодрить её, но улыбка вышла кривой и неживой, однако на щеках девочки все же заиграл румянец.

Войдя в провал, я на миг замер. Повертел головой, затем повернулся к друзьям, которые выглядывали из-за угла, и помахал им рукой. Но когда Сакура первой подошла ко мне, то сразу зажала рот рукой, чтобы не закричать. Перед нами раскинулась во всей красе без сомнений самая жуткая комната подземелья. И, судя по всему, именно здесь обитал Обжора.

Первым, что бросилось мне в глаза, было огромное, идеально круглое отверстие в потолке, из которого несло нечистотами. Не иначе труба Помойного люка, куда нихилы выбрасывали отходы. Удивило меня другое.
Выйдя из Комнатки, мы просто шли вперед, игнорируя лестницы. Как так получилось, что труба выходила ровно на том же уровне, что и Комнатка. Ответа я не знал и что-то подсказывало, что так и не узнаю. Очередная тайна Судилища.

Моих друзей зацепило другое. Жилище Обжоры было заставлено сотнями небольших черепов, явно принадлежащих детям. Гладко отполированные и белые, они были сложены вдоль стен. Жутковатая коллекция притягивала взгляд и вызывала внутри груди то самое ноющее чувство ужаса, которое обуяло меня, когда я впервые увидел Обжору.

- Это… - прошептала примара, указывая рукой на кучку черепов, которые валялись в углу и не могли похвастаться такой чистотой, что и остальные.
- Думаю, да, - коротко ответил я. Губы Сакуры задрожали и в глазах примары набухли слезы. – Это те, кому не повезло выбраться из подземелья.
- А это… - палец Фиалки указал в другой угол, и я еле сдержал тошноту, увидев застывшее в крике знакомое лицо.
- Шинаши, - кивнул я. Голова нихила лежала в сторонке, рядом с покрытым слизью матрасом. – Это его трофеи.
- Что это за место? – истерично воскликнула Аши и я, подскочив, обнял её, туша в зародыше зарождающийся крик.
- Тише. Не нужно кричать, - сжав зубы, ответил я. Аши задрожала и, всхлипнув, обмякла в моих объятиях. – Он не так далеко, как мы думаем.
- Прости. Это ужасно, - девочка дернулась от отвращения и обвела злым взглядом страшную коллекцию Обжоры. – Зачем, Молчун?
- Не знаю, - хмыкнул я, косясь на выход из комнаты, за которой снова начиналась чернильная тьма и тянуло холодом. – Надо идти…

Я не договорил, потому что из пролома, откуда мы только что пришли, послышался писк, а затем в комнату, хромая, вбежал знакомый нам енот. Вид у него был плачевный. Он подволакивал заднюю лапу, шерсть была в слизи, а правое ухо кровоточило. Все-таки Обжора догнал храброго зверька.
Сакура, забыв о страхе, опустилась перед енотом на колени и, сняв торбу, вытащила из неё чистую тряпочку, которой осторожно обтерла зверька. Тот благодарно пискнул, а потом, ковыляя, подошел ко мне и тронул лапкой ногу. Примара тихонько засмеялась и на её щеки снова вернулся румянец. Я тоже улыбнулся, а потом, вздохнув, поднял енота и прижал к груди.
- Потом поменяемся, - сказала Сакура, но я мотнул головой.
- Он не тяжелый. Худой только, - ответил я и, поудобнее перехватив зверька, кивнул на выход. – Пошли, пока Обжора не вернулся. Сомневаюсь, что он пролезет в такую дыру, но кто знает, куда ведут те лестницы, которые мы пропускали.
- Молчун? – примара снова улыбнулась.
- Что?
- Ты не заикаешься, - ответила она и рассмеялась. – Чудеса.
- Или с-страх, - я поморщился, когда горло свело от спазма. – Все в-возвращается, как видишь. П-пойдем.

Но покинуть комнату нам не дали. Из темноты, куда мы собирались шагнуть, донеслось знакомое шлепанье и жадное ворчание Обжоры. Сакура побледнела и вцепилась в мою руку. В глазах примары вспыхнул ужас. Однако я быстро сориентировался и пихнул её в сторону расщелины в стене, слишком маленькой, чтобы туда пролез Обжора, и достаточной, чтобы туда пролезли мы.
Но, забравшись внутрь, я чертыхнулся. Место было настолько мало, что мы буквально сплелись с остальными в единое целое. Енот, спрыгнув, расположился в ногах и беспокойно вертел головой, ожидая прибытия хозяина жуткой коллекции черепов.
- Ох, братка. Страх-то какой, - шепнул Пухляш, обжигая дыханием мое ухо. Я мотнул головой и задержал дыхание, когда в нос ударил сладковатый запах разложения и в комнату вполз Обжора.

Уродливое лицо было исполосовано и я, не сдержав улыбки, посмотрел вниз, где у моих ног свернулся зверек, со злобой смотревший на Обжору. Сама тварь определенно устала и выдохлась, потому что дыхание было тяжелым, да и передвигался Обжора еле-еле. Совсем, как настоящий червяк.
Он подполз к матрасу и, увалившись на него, схватил голову Шинаши, которую тут же засунул себе в рот. До меня донеслось противное чавканье. Сакура икнула и позеленела. Я сжал её руку и осторожно покачал головой. Если мы себя выдадим, то уже точно никогда не выберемся. Голодный Обжора разнесет стену и достанет нас в любом случае. Но, по крайней мере, на один вопрос я получил ответ. Обжора полировал черепа, мусоля их во рту, а потом добавлял в коллекцию. Бедный Шинаши. Не зря Месяц говорил ему, что строптивость и злость до добра не доведут.

Время тянулось очень медленно. И я, и мои друзья лишний раз старались не двигаться, потому что задремавший Обжора запросто мог проснуться от любого шороха. Хуже всего приходилось Пухляшу, но коротышка худо-бедно держался. Но и не двигаться мы не могли. Сначала начали ныть ноги, потом спина и плечи. Жутко хотелось выпрямиться, хрустнуть затекшими суставами и размять мышцы. Останавливал лишь сопящий Обжора, который выплюнул череп в сторону и, кажется, окончательно уснул.
Это подтвердил енот, который, потершись о мою ногу, бесшумно выскочил из дыры и, привстав на задние лапы, потянул носом. В черных глазах зверька блеснула ненависть, но тут же их затянуло холодком. Енот понимал, что победить такого врага ни ему, ни нам не под силу. Выждав еще пару мгновений, я ухитрился повернуться к Сакуре и очень тихо прошептал ей на ухо:
- Выходим. Только очень осторожно.
- Хорошо, - одними губами произнесла примара, повторила сказанное остальным, а потом вздрогнула, когда Обжора пошевелился и перекатился на другой бок, звучно испортив воздух. Успокоив дыхание, я кивнул и первым выбрался из нашего убежища. И только сейчас понял, насколько же огромным и уродливым был Обжора.

Даже лежа на матрасе, в расслабленном состоянии, Обжора был воистину гигантским. Жирное тело пульсировало и я, сдерживая тошноту, увидел, как под тонкой, полупрозрачной кожей что-то перекатывается. На миг почудилось, что это части тех, кому не повезло. А может виной всему мое воображение.
Енот беспокойно завертелся на месте, когда спокойное сопение твари стало прерывистым, и, подскочив ко мне, снова тронул лапкой ногу. Я кивнул и, схватив примару за руку, медленно двинулся к выходу.

Как только до выхода осталось пару шагов, енот обеспокоенно пискнул, а потом резко умчался в темноту. Побледнев, я услышал, как позади ворочается Обжора, пробуждаясь от короткого сна. Переглянувшись с Сакурой, я пихнул примару, а за ней и остальных в спину и, когда они вылетели следом за нашим провожатым, побежал следом.

Вовремя, потому что Обжора на самом деле проснулся и сразу же учуял чужой запах. Он протяжно заревел и врезался в стену, пытаясь побыстрее протиснуться сквозь пролом. Я не оборачивался, понимая, что от гибели меня отделяют секунды.
- Бегите! – крикнул я друзьям, услышав за спиной мерзкий клекот и урчание. Обжора догонял и даже отполированные и вдавленные в черную землю его тушей голыши задрожали. – За енотом. Он выведет.
- Он сзади! – ответила мне бледная, как мел Фиалка, стоило ей раз обернуться. – Быстрее, Молчун!
- Пытаюсь, - чертыхнулся я, набирая скорость. Но затекшие ноги слабо слушались меня. В животе сразу возник противный холодок, но я не собирался так просто сдаваться.

Дикая гонка во тьме быстро отнимала силы. От количества темных провалов и дыр, куда мы проскальзывали, начало мутить. Казалось, что из этого черного лабиринта нет выхода, но енот уверенно бежал вперед, подгоняя нас писком.
Сакура тоже летела, как ветер, изредка оборачиваясь, чтобы посмотреть, не отстаю ли я. Пухляш стонал и сопел, но у страха глаза велики. Бежал он куда быстрее прочих. Я же задыхался от быстрого бега и мне постоянно казалось, что вот-вот Обжора схватит меня, а потом распотрошит, как остальных несчастных. Однако тварь тоже запыхалась. К тому же Обжора замедлялся, когда мы ныряли в дыру, в которую он не мог пролезть. И все же он неотступно следовал за нами, наполняя сырой воздух подземелья собственной вонью и яростными воплями.

- Молчун, сюда! – крикнула Сакура, когда я чуть отстал. Я прищурился и, увидев, что примара скользнула в очередной пролом, побежал за ней. Но неожиданно ногу свело судорогой и вместо того, чтобы заскочить следом за друзьями в укрытие, я позорно шлепнулся на скользкий пол и расквасил нос. Позади торжествующе взревел Обжора, нагоняя меня.
- Бегите! Брось меня! – заорал я, когда Сакура высунулась из дыры. Енот, обеспокоенно попискивая, вертелся рядом с ней, не желая выходить. Примара закусила губу и, с болью на меня посмотрев, исчезла в провале. Я же, улыбнувшись, кое-как поднялся на ноги, утер разбитый нос, из которого на пол падали тяжелые капли, и, хромая, развернулся, чтобы встретиться с Обжорой лицом к лицу. Если повезет, Сакура убежит далеко, и он потеряет её след, а енот точно куда-нибудь да выведет.

Обжора вылетел из-за угла, пробив собой стену, словно тяжеловесный таран. Он радостно хрюкнул и меня снова обдало вонью. Но я не собирался так просто сдаваться на его милость и осторожно отступал в другую сторону, оставляя по правую руку провал, в котором исчезли друзья.
- Иди сюда, - поманил я тварь, которая обрадованно скользнула за мной, предвкушая игру. Сердце колотилось, как безумное, но я все же взял под контроль тело и сейчас осторожно наблюдал за изготовившимся к прыжку Обжоре. Если он прыгнет, то меня ничто не спасет. Туша просто размажет меня по полу, а потом тварь жадно слижет то, что осталось.
- М… я… с… о… - прошипел Обжора и в маленьких заплывших глазках загорелся жадный огонек. Толстый язык скользнул из-за губ, а потом я увидел и зубы. Острые, мелкие и плотные. Они запросто перемелют даже самые крепкие кости. Выгнувшись, Обжора зашипел и неожиданно прыгнул.

Я успел в последний момент напружинить ноги и отскочить в сторону. Жирное тело твари с омерзительным шлепком приземлилось на пол, выбивая отполированные голыши. Длинные пальцы скользнули по моей ноге, но я вовремя поджал её под себя и откатился подальше. Обжора злобно заворчал и с трудом развернулся. В просторном помещении ему было куда легче, а здесь он был зажат со всех сторон стенами. Но и мне было нелегко. Любое движение Обжоры, которое я не смогу угадать, гарантированно размажет меня или по полу, или по стенам.
Выдохнув, я на миг замер. Среди тысячи разных мыслей, хаотично кружащихся в голове, мозг выбрал одну, а я, не дожидаясь, пока Обжора снова бросится на меня, выкрикнул, указывая пальцем в сторону, позади твари:
- Эй, что это там такое?
Обжора подался на уловку, но, когда я рискнул проскочить между ним и стеной, извернулся и успел цапнуть. Длинные пальцы сдавили ногу, словно тиски, а в голове зашумело от боли. Обжора улыбнулся и, выбравшись из тупика, потащил меня в сторону. Меня замутило, когда рукой я уперся в пульсирующий бок твари: скользкий и противный. А потом отвращение ушло, как только Обжора поднял меня над головой и схватил за голову свободной рукой.

Кости и мышцы затрещали, тело пронзила такая боль, какой я никогда не испытывал. А Обжора, словно наслаждаясь, медленно тянул в разные стороны, то ли играясь, то ли пытаясь разорвать меня. Я закусил губу до крови, попытался вырваться, но в итоге обмяк, когда очередная волна боли пронзила спину. Пришло безразличие. Хотелось лишь одного. Чтобы Обжора перестал играться, но тот, издеваясь, продолжал мучительную пытку. На уродливом лице застыло выражение омерзительного блаженства.
Однако тварь заревела, когда в студенистый бок вонзилась острая деревяшка, а на голову, откуда-то сверху свалился знакомый мне зверек. Слева мелькнуло испуганное лицо Сакуры, которая вырвала кол и снова вогнала его в пульсирующий живот твари. Примара, сжав зубы, раз за разом вонзала свое оружие в Обжору, а тот верещал от боли и ярости, пытаясь сбросить с лица разъяренного енота.
Наконец железная хватка ослабла, и я рухнул на пол, испачканный густой, как патока, и вонючей, как помои, кровью Обжоры. Сакура тут же отбросила кол в сторону и, подбежав ко мне, помогла подняться. Обжора, занятый енотом, разрывающим его лицо когтями и зубами, о нас напрочь позабыл, поэтому примара схватила меня за руку и потащила за собой к темному проходу.
- Скорее, Молчун, - поторопила меня она. Я еле тащился за ней, надеясь, что не упаду в обморок, но силы покидали измученное тело. Если бы не примара, я давно бы упал на пол, но девочка упрямо тащила меня за собой и её пальцы по силе запросто могли бы сравниться с пальцами Обжоры.

Мы провалились в чернильную тьму, и я улыбнулся, услышав злобный рев Обжоры, который упустил добычу. Ноги коснулся мокрый мех, и я протянул руку, чтобы поблагодарить енота, чей мокрый нос ткнулся в пальцы. Но зверек все еще обеспокоенно попискивал и постоянно отбегал вперед, призывая следовать за ним.
- Потерпи, - взмолилась Сакура, когда я застонал и чуть снова не упал. – Там дальше… укрытие. Мы нашли. Надо только дойти.
- Он пойдет следом, - прошептал я, слыша, как отчаянно крошит стену Обжора, пытаясь расширить проход. – Не уйти…
- Там ему не пройти. Поверь, - нервно улыбнулась примара и, закинув мою руку себе на плечо, потащила меня дальше. – Давай!

Снова дикая гонка вперед, безумно скачущее сердце и горячее дыхание Сакуры. Я слышал разъяренный рев Обжоры, который, обезумев, ломает стены, пытаясь добраться до нас. Словно тварь понимала, что мы в считанных шагах от спасения и пыталась нагнать, раздавить, сожрать, пока еще есть хоть какой-то шанс.
Воздух потеплел, и я удивленно уставился на пролетающие мимо меня лампы, которые давали пусть и тусклый, но все же теплый свет. Пол, из отполированных камешков превратился в обычный бетонный, пусть и немного потрескавшийся, а по стенам неожиданно поползла причудливая вязь блестящих труб. В их сплетении шипел пар, было жарко и именно там находилось долгожданное укрытие, куда нас с примарой вел енот.
Обжора вломился за нами в узкий коридор и то и дело оглашал шипящую тишину собственным визгом, когда жирное тело касалось раскаленных труб. Он полз вперед с тупой покорностью, словно голод отключил у него инстинкт самосохранения. Обжигался, визжал, но продолжал ползти, пусть и не так резво, как раньше. Вонь от паленой плоти стала невыносимой.
- Скорее, сюда! – воскликнула Сакура и пихнула меня в спину. Я пролетел вперед несколько метров, перелез через несколько толстых труб и обессиленно откинулся на стену, опершись об нее спиной. Рядом блеснули перепуганные глаза Фиалки, Аши и Пухляша. Спустя пару секунд ко мне присоединилась Сакура с нашим полосатым провожатым. Я мог бы поклясться, что енот самодовольно скалится, с ненавистью смотря на беснующуюся тварь, неспособную прорваться сквозь раскаленную паутину труб. Обжора был страшен. С окровавленной мордой, израненным боком, из которого продолжала сочиться тягучая кровь, он смотрел мне прямо в душу залитыми черной злобой глазами.
- Получилось, - выдохнул я и улыбнулся, услышав отчаянный вой обманутого чудовища. Но Сакура все еще была собрана. Примара всегда остается примарой, даже несмотря на Жребий.
- Возможно тут есть обходной путь. Надо убраться подальше из этого места, - хмыкнула она и, расстегнув мою куртку, вздрогнула. – Молчун…
- Он чуть меня не разорвал, - ответил я, рассматривая обширные кровоподтеки и синяки на руках, оставленные стальными пальцами Обжоры. – Если бы не ты… Зачем ты вернулась? Я же сказал…
- Потому что это неправильно! – раздраженно перебила меня Сакура. – Неправильно бросать друг друга. Тем более здесь. Мы добрались до труб, и я нашла тут кол, прислоненный к стене. А потом просто побежала обратно.
- Ох, братка. От меня помощи, как... – проворчал Пухляш. Фиалка с Аши тоже виновато пожали плечами. Но я на них не злился.
- Спасибо, - улыбнулся я и снова поморщился, когда попытался подняться. – Помогите встать. Надо найти нормальное укрытие.
- Думаю, он нас отведет, - кивнула примара, указав рукой на енота, которая снова начал пританцовывать на месте.
- Тогда пошли, - вздохнул я, снова опираясь на плечо Сакура. – И желательно подальше.

*****

По крайней мере холод больше не донимал меня. Адреналин уступил место усталости и разом заныли все синяки, ссадины и царапины. Сильно болела нога, которую помяли стальные пальцы Обжоры, и мне приходилось хромать, опираясь на Сакуру. Примара же наоборот, стиснув зубы, шла вперед, пока мы не отдалились настолько, что можно было сделать небольшой привал. Отдых был нужен всем.

В этой части подземелья было влажно. От пара, который тонкими струйками змеился вверх по блестящим трубам. От конденсата, оседающего на стенах большими дрожащими каплями. Но меня это не волновало. Главное, что Обжора остался позади, и я сильно сомневался, что он способен пробраться через этот раскаленный лабиринт.
Через пару поворотов енот пискнул, привлекая внимание, и улегшись на полу, принялся зализывать раны. Мы тоже уселись на пол, и примара помогла мне прислониться к стене. Стена была прохладной, и я блаженно улыбнулся, когда разгоряченную спину приятно обожгло холодком.

- Вот, выпей это, - скомандовала Сакура, вытаскивая из своей торбы пузырек с маслянистой жидкостью коричневого цвета. Я послушно откупорил пробку и в нос ударил яркий аромат трав с небольшой горчинкой. Горло обожгло, но всего на секунду. Следом пришло легкое головокружение и спокойствие.
- Что э-это? – спросил я, отдавая пустой пузырек девочке. Та достала еще одну баночку, в которой была приятно пахнущая мазь, и начала осторожно смазывать мои царапины и синяки.
- Успокаивающее, - улыбнулась она, когда я поморщился и зашипел. – А это заживляющая мазь. Майо сделала перед нашим уходом. Как знала.
- Надо идти д-дальше, - вздохнул я. Сакура обмотала мои руки и ноги влажными тряпочками и кивнула.
- Отдохнем немного. Другим тоже досталось, - ответила примара и, зацепив ногтем еще немного мази, подманила к себе енота, который с любопытством следила за её манипуляциями. – А это тебе дружок. Не вертись!

Енот позволил примаре смазать свои ранки, а потом забрался мне на колени, свернулся калачиком и задремал. Улыбнувшись, я осторожно погладил зверька по мягкой шкурке и повернулся к Сакуре, которая, закончив обрабатывать ссадины Пухляша, развязала мою торбу и вытащила немного съестного. Еду приходилось беречь, поэтому мы наскоро перекусили вареным рисом и кусочком жареного мяса. Еще один кусочек достался любопытному еноту, который сразу же проснулся, почуяв вкусный аромат. Быстро съев свою порцию, зверек перебрался к примаре и, уткнувшись носом в руку девочки, заснул. Задремали и остальные, но не я.

- Ты заметил странное, Молчун? – тихо спросила Сакура. И добавила, когда я мотнул головой. – Там, ну, в жилище Обжоры, были черепа. Много черепов…
- Изгои, - озвучил я очевидное.
- Их было много, - примара закусила губу и нахмурилась. – Даже Шинаши был.
- Нам п-повезло, - кивнул я в сторону енота и тот, словно поняв, что речь о нем, сладко потянулся, наслаждаясь нежными пальцами примары. – А им – нет.
- То подземелье, оно было, как лабиринт. Возможно он тоже пытался им помочь, но его не послушали? – енот, ткнувшись мокрым носом в пальцы примары, тихонько вздохнул. Почти, как человек. – Они не знали, куда идти, и Обжора пользовался этим. Играл, загонял в тупики, а потом…
- Не думай об этом, - я ласково коснулся ладонью плеча девочки. Она вздрогнула, но не отстранилась. Наоборот, серьезно посмотрела на меня.
- Не могу, - тихо сказала она. – Мы столько раз могли свернуть не туда, могли не встретить провожатого, могли не пойти за ним.
- Могли пойти за Унаги. Но мы выбрали этот путь, - твердо сказал я, сжимая пальцы. Сакура кивнула и робко улыбнулась. – Никто не з-знает, ч-что там… да-дальше.
- Никто не знает, куда нам идти, - шмыгнула носом примара.
- Врата.
- Что? – не поняла она.
- Врата, - повторил я. – Су-судья о-охраняет их. Т-т-телевизор говорил.
- Но где они? – пожала плечами Сакура. Енот, услышав эти слова, пискнул, заставив примару в очередной раз улыбнуться. – Кажется, он знает.
- Или знает т-того, кто з-знает, - задумчиво ответил я, смотря на зверька, который смотрел мне словно в душу маленькими черными глазами-бусинками.

Я не знал, сколько времени прошло с момента нашего ухода. Не знал, сколько мы отдыхали. Но мне все же удалось немного подремать, а потом я покараулил, чтобы поспала и Сакура с остальными. Когда же примара проснулась и, зевнув, протерла глаза, я, пусть и с трудом, поднялся на ноги.
- Пора идти, - хмыкнул я, указывая пальцем на енота, который суетился на месте возле участка труб – довольно широкого, чтобы мы могли пролезть.
- Да, пошли, - кивнула примара, беря меня за руку. – Тебе лучше?
- Лучше, - улыбнулся я, легонько сжав её ладонь пальцами. Щеки Сакуры порозовели, и она смущенно отвернулась.

Дальнейший путь проходил с относительным комфортом. По крайней мере было светло и тепло, а енот уверенно вел нас вперед, изредка убегая, чтобы проверить, что скрывается за очередным поворотом.
Постепенно подземелье менялось. Труб становилось все меньше, появились обычные двери и привычные сёдзи, пусть и пошарпанные, но они открывались без скрипа, способного привлечь всех тварей Судилища, что говорило о том, что за ними кто-то смотрит. Даже наш провожатый без привычной суетливости спокойно трусил впереди, практически не оглядываясь на нас.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая
Часть двенадцатая
Часть тринадцатая

Наконец-то гудение прекратилось и Ратто подошел к чаше. Он осторожно взял первый орех и, нахмурившись, прочитал имя изгоя.
- Пухляш!
- Если мне суждено уйти, я уйду. Уйду молча и с достоинством. Без обид на братьев и сестер, ибо это мой выбор, - на миг задумавшись, ответил пузатый коротышка. Он, пошатываясь, вышел вперед и встал чуть поодаль от чаши, шумно дыша ртом.
- Аши! – девочка, метнув жалобный взгляд в сторону подруги, кивнула и присоединилась к Пухляшу. Фиалка, закусив губу, смотрела на Ратто, который брал следующий орех.
- Пенсне!
- Что? – нахмурился примар, не желая верить в то, что прозвучало его имя. – Почему я? Примары давно не покидали Комнатку…
- Все меняется, - уклончиво ответил Телевизор и Пенсне, выпятив острый подбородок, встал рядом с нихилами. Однако встал чуть поодаль, словно подчеркивая, что он еще примар.
- Лучок! – и снова гробовая тишина, а все взгляды разом устремились на побледневшего примара. Только Аши довольно, хоть и немного зло, усмехнулась.
- Унаги! – крохотные черные глаза примары закрылись, а нижняя губа затряслась. Однако Унаги справилась с оторопью и присоединилась к другим примарам. Ратто равнодушно проводил её взглядом, словно она моментально перестала для него существовать. Кто-то из нихилов довольно хмыкнул. Среди нецесов раздался смешок. Однако Ратто уже взял следующий орех и его губы снова тронула довольная усмешка.
- Месяц, - громко сказал он, поднимая над головой орешек нихила. Месяц позеленел и опустил глаза. Его ноги подломились и, если бы Режа не поддерживала его, точно бы упал на пол.
- Е-если мне… - с трудом ворочая языком начал Месяц, но слова упрямо застревали и не желали выходить наружу. Режа всхлипнула, а улыбка на лице Ратто стала злой и хищной.
- Ты превратился в Молчуна? – раздраженно бросил он. – Прими Жребий с достоинством!
- Если мне суждено уйти… - Месяц не договорил. Губы слиплись, а глаза ярко заблестели от волнения и слез. Вздохнув, я сжал губы и сделал шаг вперед. Брови Ратто вопросительно изогнулись, но я уже все решил. Пальцы Сакуры, не успев, схватили воздух, а я, повернувшись, робко улыбнулся ей.
- Я займу его место, - сказал я и в наступившей тишине слышалось лишь шумное дыхание Пухляша.
- Что? – прошипел Ратто, делая шаг в мою сторону. – Что ты сказал?
- Если мне суждено уйти, я уйду. Уйду молча и с достоинством. Без обид на братьев и сестер, ибо это мой выбор, - ответил я, поднимая голову и смотря старшему примару в глаза.
- Ты не…
- Может, - грустно перебила примара Майо. Она вцепилась побелевшими пальцами в край кресла, на котором сидела и в её глазах разгорался зеленый огонь. – Это жертва, Ратто. И тебе это известно.
- Чушь! В Великом Жребии… – пробормотал возмущенно примар, но услышав тактичное покашливание Телевизора, сжал зубы.
- Жертва, - зашелестели осенние листья, однако от голоса повеяло теплом. – Ты меня удивил, Молчун. До последнего я гадал, хватит ли у тебя мужества. И рад видеть, что хватило.
- Зачем? – тихо спросил Месяц, смотря на меня. Я пожал плечами и слабо улыбнулся ему.
- Это мой в-выбор, - запинаясь, ответил я.
- Скоро ты пожалеешь о своем выборе, - бросил Ратто. Злость еще плескалась в его глазах, но в голос вернулся привычный холодок. Старший примар выхватил из воды новый орех. – Ласточка… Колотун.
Крупный нецес, работавший преимущественно на кухне, кивнул и спокойно вышел вперед. Его лицо не выражало никаких эмоций и лишь в глазах плескалось что-то, отдаленно похожее на страх.
- Фиалка.
Фиалка облегченно выдохнула и улыбнулась, после чего твердым шагом подошла к Аши и взяла её за здоровую руку. А вот последний изгой для всех стал сюрпризом. Даже Ратто удивленно замолчал, разглядывая орех.
- Бидный Томо, - тихо сказал он, смотря на дурачка, с лица которого медленно сползала глуповатая улыбка.
- Нет, нет, нет, - придя в себя, запричитал он. В больших глазах набухли слезы и через мгновение ринулись по щекам наперегонки. – Он обещал бидному Томо. Обещал, что бидный Том покинет Комнатку, когда сам захочет. Обещал, обещал…
Паренек сорвался и, усевшись на пол, зарыдал. Ратто не подгонял его, как остальных, не язвил и не издевался. Для него это тоже стало неожиданностью.
- Зато понятно, кого сожрут первым, - усмехнулась Унаги, обращаясь к Пенсне.
- Он обещал же, - тихо повторил нихил, смотря на Телевизор. Однако усатый мужчина неожиданно покачал головой.
- Во время Большого Жребия все равны, Томори. Ты знаешь это. Но не хочешь принять.
- Знаю. Не хочу, - кивнул Томо, с надеждой смотря на тех обитателей Комнатки, кого Жребий не коснулся. Но все они отводили глаза и прятались за спины друзей. Все, кроме Сакуры.

Голубые глаза бывшей примары покраснели, и она с жалостью смотрела на Бидного Томо. Когда она перевела взгляд на меня, я увидел в её глазах решимость.
- Не надо, - только и мог прошептать я, однако Сакура вышла вперед.
- Я займу его место. Если мне суждено уйти, я уйду. Уйду молча и с достоинством. Без обид на братьев и сестер, ибо это мой выбор, - громко сказала она. Ратто покачал головой, однако и он, и остальные понимали, что Сакура имела на это право.
- Глупо! – обронил старший примар и брезгливо посмотрел в сторону девочки.
- Ты всегда была добра к бидному Томо, - буркнул нихил, поднимаясь с пола и подходя к бывшей примаре. Его никто не остановил. Даже Ратто посторонился. Сакура мягко прикоснулась к волосам Томори и паренек задрожал. Однако он неожиданно улыбнулся и склонил голову набок. – Ты дойдешь до Врат, красивая примара. Ты дойдешь.
- Большой Жребий брошен. Так решил Судья Изанами, - громко произнес Телевизор.

Нику дрожащими руками подняла Чашу и унесла её в примарскую спальню. Когда она вернулась, Ратто, стоящий в центре гостиной, поднял руку, призывая к тишине.

- Отныне вы не нихилы, не нецесы и не примары. Вы изгои. Проведите оставшееся время с пользой и попрощайтесь с друзьями, - глухо сказал Ратто, смотря на каждого. Однако в глазах примара снова зажегся недобрый огонек, когда он посмотрел на меня. – Мы чтим правила. Изгои получат еды и воды на три дня. И могут взять любую вещь на выбор из Комнатки. А вы...
- «А мы не получим ничего», - мысленно ответил я за себя и Сакуру.
- Жертве ничего не полагается. Ступайте. До полуночи у вас есть время собраться.

*****

- Почему так вы-вышло? – спросил я, когда мы с Сакурой вернулись в спальню и принялись разбирать свои прикроватные ящики.
- Не знаю, - пожала плечами она, но мне показалось, что Сакура лукавит. Несмотря на маску безразличия, её глаза говорили об обратном.
- Хотя бы не так с-страшно будет в-вдвоем, - адреналин немного отпустил, и я снова начал заикаться.
- Согласна, - кивнула примара, укладывая в выданную ей Нику торбочку нехитрые пожитки: два сморщенных яблока, небольшой черный мешочек, в котором что-то звякало, запасную одежду и тапочки, которые заменили добротные ботинки на толстой подошве. Нику рискнула помочь бывшей подруге. А я… Я покосился на свои тапки и поджал губы. Надеюсь, что за порогом не так холодно, как иной раз было в Комнатке ночью.

В отличие от Сакуры, моя торба была полупустой. В неё я сложил украденный с кухни бутерброд в промасленной бумаге, три яблока, пять сухарей, оставшиеся от прошлых ужинов, обедов и завтраков, старую кофту, которую испортило вишневое варенье, и которую я забыл отдать на чистку. Помимо этого, в серой коробочке из-под мыла лежали две сигареты, маленькая бутылка с виски, которую я когда-то умыкнул у Ратто и периодически пополнял, если была возможность, а также четыре конфеты-долгоиграйки. Не лучшие запасы, но хоть что-то.

- Примары! – громко возвестил Ратто, и я понял, что ритуал Посвящения завершился. Нецесы и нихилы возвращались к работе, вот только для нас с Сакурой в этом больше не было нужды. Завтра Сундук даст новую кровь, взамен ушедших, но кого это теперь волновало.
- Никто не сомневался, - грустно обронила Сакура и улыбнулась Месяцу, который подошел к моей лежанке, неловко сжимая в руках бумажный сверток.
- Не знаю, зачем ты это сделал, - протянул он. – Зачем рискнул собой, но… спасибо, Молчун. Я знаю, что любые слова будут лишними, поэтому просто возьми это.

Я взял из его рук сверток и благодарно улыбнулся. В нос ударил запах жареного мяса, и я поспешил поскорее спрятать подарок в торбу. Месяц снова потоптался, неловко похлопал меня по плечу и, пряча мокрые глаза, отошел в сторону. Я же растеряно смотрел на группку нихилов, которые грустно выстроились в очередь, тоже держа в руках подарки, и Режу, стоявшую впереди.
Глаза Аши были мокрыми, и она без стеснения всхлипывала. Фиалка была мрачна, как небо перед грозой, и торопливо собирала свою торбу. Пухляш нервно улыбался и украдкой потирал толстый живот. Я видел, что остальным нихилам было неловко, но они стояли, терпеливо дожидаясь своей очереди.

- В этом наше главное отличие, - загадочно сказала Сакура, когда Головастик, смущаясь, протянул один сверток мне, а второй отдал бывшей примаре.
- Тут… это, чеснок, лук и немножко соли, - утерев нос, буркнул он. – С такими припасами и камни кушать можно, Молчун. А еду ты там себе найдешь, точно знаю.
- Конфетки. И сухари, - засопела Мируку, протискиваясь вперед и протягивая свой подарок. – Уж чем богаты… Ратто не дал взять слишком много.
- С-спасибо, - я с трудом проглотил комочек, застрявший в горле, и крепко обнял некрасивую девочку, чей волшебный голос с лихвой компенсировал все остальное.
- Полбутылки только, - хмыкнула Тоба. Я убрал в торбу початую бутылку виски, которая была спрятана у Помойного люка, и улыбнулся ей. Девочка не сдержалась и тоже шмыгнула носом.
- Бидный Томо продрог, бидный Томо озяб, но отдаст самое дорогое, - Том вытащил из кармана замусоленную хлебную горбушку, по крепости сравнимую с камнем, и заглянул в глаза мне, а потом и примаре. – Там много тьмы будет, Молчун. Много. Но ты уж дойди. Ради бидного Томо дойди. Оба дойдите. Ладно?
- Х-хорошо, - кивнул я и, потрепав паренька по голове, грустно улыбнулся. – Вы очень д-добры к нам.
- Это меньшее, что мы можем сделать, - ответил за всех Месяц. Он еще был растерян, но в голос постепенно возвращалась его уверенность. Я был искренне этому рад. Нихилам нужен старший.

Изгои разбрелись кто куда, и я остался один у своей кровати. Моя торба распухла, но я этому был только рад. Никто не знал, что ждет нас за порогом. Разве что Майо, которая неловко переминалась с ноги на ногу, дожидаясь, пока я обращу на неё внимание.
- Это был смелый поступок, - тихо сказала она.
- «Или глупый», - мысленно ответил я, но все же сподобился на кивок. – П-почему изгоев так м-много?
- Большой Жребий. Никто не знает, когда Судья решится на это. Иногда изгоев может быть трое. Иногда пятеро. Иногда все жители Комнатки могут уйти за Дверь, кроме одного, - в глазах Майо блеснули слезы. – Где я, там и Большой Жребий, Молчун.
- Да, - чуть подумав, ответил я. Майо была необычным примаром. Она легко обучалась новому и знала то, что знают и другие примары. Комнатка ничего не потеряет от ухода Лучка, Пенсне, Сакуры и Унаги. Майо заменит их без проблем. Осознание этого факта должно было бы меня удивить, но этого не случилось. – Как вы-вышло, что об э-этом жребии не знали?
- Загадка Комнатки, - ответила она, но почему-то отвела глаза. – Ты помнишь Юбу? Которая ушла, когда ты появился в Комнатке?
- Да, - кивнул я.
- А они нет, - хмыкнула примара, указывая на других нихилов. – Со временем это забывается, уходят те, кто помнил, а на их место приходят другие. Быль становится легендой, Молчун. Пять нихилов уйдут сегодня. А новые нихилы о вас даже не узнают, если Месяц не решит им рассказать. Лишь один будет помнить всегда.
- Б-бидный Томо, - понял я. Никто не знал, сколько Томори живет в Комнатке. Сколько изгоев прошли перед его глазами и сколько Больших Жребиев было. Безумный паренек никогда об этом не говорил, но я был уверен, что он помнит. Помнит каждого, кто ушел.
- Верно, - чуть подумав, ответила Майо и прикоснулась к моей руке. – Когда ты окажешься по ту сторону Двери, Молчун, то никогда не забывай, кем ты был в Комнатке. То, что сокрыто в тебе, поможет дойти до Врат.
- А дальше? – криво улыбнулся я, поворачиваясь к ней.
- Что будет дальше знает лишь Судья Изанами. Он строг, но справедлив, - шепнула примара и её глаза снова блеснули. – Не все дойдут до конца, Молчун. Ты знаешь это.
Я промолчал, но последние слова Майо обдали меня настоящим морозом.

За пять минут до полуночи изгои встали у Двери и повернулись к жителям Комнатки. Унаги, Лучок, Пенсне, Колотун, Ласточка, Пухляш, Аши, Фиалка, Сакура. И я. Нихилы без стеснения шмыгали носами и вытирали красные от слез глаза. Некоторые нецесы тоже грустно улыбались, провожая своих. Я увидел Режу, которая подмигнула мне, и улыбнулся. А потом нахмурился, увидев издевательскую улыбку Унаги и злой блеск глаз Ратто. Старший примар не любил, когда что-то шло не по его плану, но я все же радовался, что мне не придется драить туалеты следующий месяц или заниматься самой грязной работой в отместку за проступок.

Ратто подошел к Двери, вытащил большой ржавый ключ и резко вонзил его в замочную скважину. Затем, все так же гадко улыбаясь, потянул на себя потемневшую бронзовую ручку и распахнул Дверь.
В лицо пахнуло сыростью, холодом и чем-то тошнотворно сладким. Нихилы, стоящие впереди всех, синхронно попятились. Ратто дурашливо поклонился и указал рукой в сторону коридора, освещенного тусклым теплым светом, после чего сделал шаг и громко сказал:
- Как думаешь, Молчун, через сколько минут ты пожалеешь, что занял место изгоя? – рассмеялся он и его глаза снова недобро блеснули. – Пусть Судилище примет вас. Прощайте.
- Прощайте, друзья, - робко улыбнулась Сакура. Я лишь кивнул нихилам и, поправив торбу, первым шагнул за порог. Бывшая примара, вздохнув, последовала за мной, пусть и не без страха. Я тоже боялся, но показывать страх перед Ратто и другими определенно не хотел.

Глава седьмая. Что ждало их за порогом.

И снова я увидел тьму вдалеке. Там, где заканчивался тусклый свет, зияла огромная чернильная пасть, из которой доносился скрежет, повизгивания и ощутимо несло помоями. Воздух в коридоре был холодным, и я с сожалением посмотрел на собственные белые тапочки, а потом перевел взгляд на ботинки Сакуры. Ей холод был не страшен, по крайней мере – пока.
Дверь закрылась за нами почти сразу и на смену уютному гулу Комнатки пришла тишина. Но тишина другая, в которой тоже было место различным звукам: жутким, резким и неприятным. Вздохнув, я скинул торбу и достал бутылку виски. Затем, открутив пробку, сделал глоток и протянул бутылку Сакуре. Примара взяла её машинально и, пригубив, задумчиво хмыкнула.

- Надо идти, - нарушил я молчание. Сакура кивнула и, отдав бутылку мне, поправила торбу за спиной. Пухляш опасливо жался к стене и с ужасом смотрел вперед. Фиалка успокаивала Аши и лишь нецесы и примары спокойно стояли в отдалении от нас и негромко о чем-то разговаривали.
- Надо. После полуночи кто-то скребется в Дверь и мне не хотелось бы с ним столкнуться, - поежилась она.
- Ты т-тоже слышала? – удивился я.
- Да. Как и остальные. И когда была примарой, и когда стала нихилом. Надо идти, Молчун. Пока есть время и возможность.
- Ох, братка, - поежился Пухляш, - а куда идти-то?
- Вперед, - вздохнул я и сделал шаг. Чернильная пасть стала больше и с каждым шагом ощущение, что меня сейчас сожрут, только усиливалось.

Когда мы шагнули в тьму Судилища, я против воли обернулся и бросил последний взгляд на Комнатку. Там остались наши друзья и те крохи безопасности, что были. Впереди была одна лишь неизвестность и странные звуки, вызывавшие дрожь.

*****

Пол был странным. Я словно шел по гладкой гальке, которая похрустывала под ногами, и этот хруст казался мне самым громким звуком на свете. Сакура и остальные нихилы молча шли за мной и изредка нарушали молчание хмыканьем или всхлипами. Со временем глаза привыкли к тьме, и я смог различить стены, черные провалы, в которых мелькали изредка крохотные огоньки. Словно чьи-то горящие глаза пялились на нас из тьмы Судилища, гадая, что незваным гостям понадобилось в их доме.
Порой я видел крутые лестницы, уходящие вверх и вниз. Влажные трубы, слюдяно поблескивавшие от редких тусклых лучей света, пробивающихся сверху. Звук тяжелых капель, размеренно падающих на пол. Порывы теплого ветра, ласково касавшиеся лица. И знакомое чавканье…

- К черту их, - прошипела Унаги. Но так, чтобы услышали и остальные. Когда я повернулся, девчонка с вызовом посмотрела на меня. – Или ты у нас предводителем стал, Молчун?
- Нет, - мотнул я головой. – Просто иду вперед.
- Тогда иди, - елейно улыбнулся Пенсне, поправляя очки. Его язык немного заплетался. Не иначе выпил слишком много, когда Дверь за нами закрылась.
- Нецесы, вы с нами? – спросила Унаги, обращаясь к Колотуну и Ласточке. Те на миг задумались, пока Колотун в итоге не мотнул тяжелой головой.
- Толпой идти глупо, - ответил он. Ласточка, худенькая девочка с лицом, обезображенным странным шрамом возле глаза, согласно кивнула.
- Он, - её палец уткнулся в Пухляша, - слишком громко дышит.
- Я не могу по-другому, - виновато ответил коротышка. Фиалка, положив руку на его плечо, зло посмотрела на нецесов.
- Каждый из вас, кроме них, - теперь палец Фиалки уткнулся в Унаги и остальных примаров, - убог.
- Но мы не сипим так, что нас все Судилище слышит, - резонно ответил Лучок. – Однорукая, заика, одноглазая и толстяк. Одна обуза.
- С ними мы точно пропадем, - поддакнул Пенсне и, посмотрев на Сакуру, протянул бывшей примаре руку. – Пошли с нами. Зачем тебе с нихилами тереться? Ратто тут нет, значит мы решаем, кому помогать.
- Я тоже нихил, если ты забыл, - холодно протянула Сакура и сделала шаг назад. Она повернулась ко мне и вздохнула. – Пошли. Если они хотят идти без нас, это их право.
- Ты сдохнешь вместе с ними, - зло выплюнул Пенсне. Унаги кивнула.
- Последний шанс, - предупредила она, но Сакура оставалась непреклонной и даже не взглянула на бывшую подругу. – Плевать. Уходим. Колотун, возьми мой мешок. И не урони, иначе я тебя изобью!
Нецес покорно вздохнул и, забрав у примары торбу, обошел нас, как и остальные изгои. Ласточка, чуть подумав, присоединилась к нему, на что довольный Пенсне отреагировал, как и Унаги. Он повесил свою торбу девочке на плечо и гаденько засмеялся, переглянувшись с друзьями. Изгоев не было. Были все те же примары, нецесы и нихилы, с которыми никто не хотел считаться.
- Плевать, - фыркнула Фиалка, обнимая Аши. – Без них справимся.
- Они бы нам пригодились, - с сожалением хмыкнула Сакура. – Пенсне умный, да и Лучок тоже не так прост.
- Их выбор, - коротко бросил я, когда примары и нецесы исчезли за поворотом. – Нам надо идти, п-пока сюда никто не за-заявился.
- Только куда идти-то, Молчун? – тихо спросила Аши, впервые подав голос. Правда она испуганно замолчала, когда из темноты снова послышалось чавканье.

- Обжора! – испуганно прошептала Сакура, вцепившись в мою руку. Нахмурившись, я замер на месте и уставился в темноту. Чавканье повторилось, а следом за ним раздался противный лязг и мерзкое шлепанье по полу. Что-то быстро приближалось к нам.
- Туда, - коротко сказал я и потянул примару за собой в первый попавшийся провал. Остальные нихилы, переглянувшись, бросились за нами. Под ногами что-то чавкнуло, но я не придал этому значения и, толкнув девочку к стене, закрыл своей спиной. – Тихо.
- Это Обжора, - повторила примара и, услышав шлепанье, закрыла рот и нос ладонью.

Я плохо видел в темноте, но огромный студень, промчавшийся мимо нас на бешеной скорости, не мог не заметить. Сердце скакнуло, как безумное, и я невольно подумал, что его стук услышит не только тварь, но и остальные обитатели Судилища. Пухляш, на удивление, справился со своим дыханием, однако, когда я повернулся в его сторону, то увидел, что багрового коротышку удерживают на месте Аши и Фиалка, причем ладошки девочек закрывали Пухляшу рот и нос.
Сжав руку Сакуры, я рискнул выглянуть из укрытия и увидел, как студень резво несется к крохотному пятнышку света – коридору, ведущему к Двери в Комнатку. Через мгновение до меня донесся жуткий звук. Обжора царапал Дверь, требуя, чтобы его впустили внутрь и дали полакомиться мясом новеньких. Те наверняка лежали в своих кроватях с выпученными от ужаса глазами, как и я когда-то. Вот только их защищала Дверь, а мы были предоставлены сами себе.

Под ногой что-то пискнуло, и я покрылся липким потом, когда оголенной кожи на ноге коснулось что-то мокрое и скользкое, а потом на меня уставились два горящих глаза. Енот. Но какой-то странный, тощий и маленький, он сидел рядом с моей ногой и беззастенчиво пялился на меня.
Сакура, увидев его, издала сдавленный стон, а я скрежетнул зубами, когда острые ноготки примары впились в мою ладонь.
Енот пискнул громче, а потом еще раз, почти на пределе легких заверещал. Словно это был ЗОВ. И Обжора его услышал. Чавканье вдалеке прекратилось, а затем послышалось шлепанье. Тварь неслась к нашему укрытию, предвкушая пир. Но дальше произошло то, чего я не ожидал. Енот ласково коснулся меня лапой, а затем выскочил из провала и скачками помчался в противоположную сторону. Раздался грохот, и мы с Сакурой вместе полетели на пол, после того как в стену врезалась туша Обжоры. Но тварь этого словно и не заметила. Она утробно заурчала и понеслась за енотом, который, попискивая, уводил Обжору все дальше и дальше от нашего укрытия. На миг мне послышалась насмешка в этом списке, но всему виной мог быть и обычный страх, придумавший нелепые оправдания произошедшему. Пухляш, которого Аши и Фиалка наконец-то отпустили, с чистой совестью упал в обморок.

Шлепанье становилось все тише и тише, пока не исчезло вовсе. И лишь тогда я рискнул выбраться из убежища. Сакура и другие нихилы, дрожа, последовали за мной.
- Он ушел, - тихо сказал я, прислушиваясь к звукам Судилища. Но ни урчания, ни шлепанья слышно не было. – Повезло.
- Если бы не енот… - Сакура, не договорив, шмыгнула носом, как остальные. Вздохнув, я повернулся к ним.
- Не время паниковать. Надо идти дальше. Если Обжора здесь, значит и Помойный люк рядом.
- И что? – хрипло дыша, спросила Фиалка.
- Нихилы на кухне выбрасывают помои после полуночи. Он наверняка поползет жрать, и мы сможем проскочить, - ответил я. Сакура коротко кивнула, подтверждая, и на миг прижалась ко мне. Словно и правда была хрупким деревцем, которому нужна защита.

Дальше идти пришлось медленно и аккуратно. До всех наконец-то дошло, что спасительная Комнатка осталась в прошлом и никакая Дверь не защитит от того, что скрывается во тьме Судилища. Одного я только не понимал. Куда идти?
Повсюду была одна и та же картина. Тьма, потрескавшиеся шершавые стены, хрустящий пол, зияющие чернильной тьмой провалы и глаза других невидимых енотов, смотрящих на нас из темноты. Поэтому, чуть подумав, я решил довериться интуиции и, взяв Сакуру за руку, потащил за собой. Перепуганная девчонка еле переставляла ноги, но все же собралась с силами и не сильно тормозила передвижение, ловко уходя в темноту, только заслышав странные звуки. Правда она вдруг замерла и потянула меня за рукав, пока я заглядывал за угол.

- Смотри, - прошептала она, указывая пальцем мне под ноги. Нахмурившись, я опустил голову и увидел мокрого енота. Он все так же сидел рядом, положив облезлый хвост на мою ногу. Не успел я испугаться, как енот наклонил голову, посмотрел на меня горящими глазами и еле слышно пискнул.
- Кыш! Чего тебе надо?! – шепнул Пухляш, замахиваясь рукой. Но енота это не смутило. Он встал на задние лапы, упершись передними в мое колено и снова пискнул.
- Он хочет что-то показать? – спросила Аши. Я пожал плечами и, поборов страх, опустил на одно колено. Енот тут же ткнулся мордочкой мне в грудь, тщательно обнюхал и, пискнув, отскочил в сторону. Я сделал шаг вперед, и енот снова скакнул, не сводя с меня внимательных глаз-бусинок.
- Странно. Пойдем за ним, - буркнул я и направился вслед за странным зверьком. Мои друзья, неслышно ступая, пошли за мной. Только Пухляш нет-нет, да выпускал с шумом воздух через рот.

Енот проворно бежал впереди, изредка проверяя, идем ли мы следом. Но, с учетом, что ни черта не было видно, продвигались мы со скоростью испуганного ленивца. При малейшем шорохе или шлепающих звуках, мы ныряли в один из многочисленных темных провалов и пережидали там, пока шум не прекращался. Но то ли нам повезло, то ли нихилы и правда выбросили помои, и Обжора отвлекся.
Мои глаза постепенно привыкли к темноте, и я смог разглядеть куда больше, чем в первый час. Подземелье было странным. На первый взгляд оно казалось заброшенным, но я увидел идеальную чистоту, ни единого намека на грязь или мусор. Пол усеивала мелкая, отполированная хрустящая галька, да и стены казались гладкими. Лишь к ближе к потолку и в труднодоступных углах их поверхность была грубой и шершавой.
Куда вели лестницы, я понятия не имел, да и узнавать не очень-то и хотелось. Кто знал, какие твари живут внизу и как тихо они передвигаются. Того же Обжору можно было легко услышать. А остальных?

- Передохнем? – тихо спросила Сакура. Примара тяжело дышала, и я увидел, как она, поморщившись, потирает лодыжку. Енот, бегущий впереди, встал на задние лапы и потянул носом, словно звал нас идти дальше. Но я и сам устал. Адреналин выветрился и жутко захотелось есть, ведь мы, как изгои, так и не успели отужинать, что и подтвердил громкий рокот из живота Пухляша.
- Да, - вздохнул я и помахал еноту. Зверек словно понял и устремился вперед, к одному узкому провалу, ведущему в очередную тьму. Правда, когда мы последовали за ним и вошли в небольшое помещение, я с удивлением задрал голову вверх. Через маленькое отверстие, забранное тонкой решеткой, пробивался холодный тусклый свет, благодаря чему было довольно светло. Улыбнувшись, я кивнул еноту. Почему-то казалось, что он поймет. – С-спасибо.

Мы уселись прямо на пол, упершись спинами в стену, но я неожиданно резко отпрянул, чем напугал примару и остальных. Стена была теплой. Ощутимо теплой, словно камень совсем недавно хорошенько прогрело солнце. Поэтому, чуть поколебавшись, я вновь уселся на пол, а потом расслабленно вздохнул, когда тепло коснулось спины и затылка.
Сакура, не теряя времени, развязала свою торбу и вытащила из неё еду: четыре вареные картофелины и одну котлету. Я тоже достал подарок Месяца и присвистнул: нихил умудрился стащить с кухни примарское жареное мясо. Пухляш достал соль и хлеб. Аши и Фиалка вытащили бутылку виски и два помидора. Нехитрую еду быстро поделили, и мы набросились на нее, словно год не ели. Енот, сидящий рядом, возмущенно заворчал, заставив меня покраснеть от смущения.
- Прости, - вздохнул я и, отщипнув кусок от своей порции, положил перед зверьком. – П-проводнику тоже ну-нужно.
- А если он ведет нас прямиком к Обжоре? – улыбнулась Сакура, наблюдая за тем, как енот сначала нюхает кусочек, а потом, сев на задние лапы, принимается его есть.
- Вряд ли, - пробубнил я с набитым ртом. Примара, чуть подумав, согласилась.
- Ну да. Он же увел его, - кивнула она и, разломав картошку на три части, одну треть положила рядом со зверьком. – Кушай, дружок.

Закончив с ужином и передохнув, настало время идти дальше. Сакура вытащила бутылку воды и, сделав глоток, протянула её мне, но я покачал головой и отказался. Неизвестно, есть ли тут вообще питьевая вода, поэтому свои запасы надо экономить. Это наверняка понимал даже бидный Томо, оставшийся в Комнатке. Такой близкой и такой далекой одновременно.
Поднявшись с пола, я закинул за спину торбу и подтянул ремешки, чтобы во время ходьбы она не била по спине. Енот, пискнув, привлек наше внимание, а потом выскочил из укрытия и, повторным писком дал понять, что можно выходить.

Мы пошли дальше, следуя за нашим полосатым проводником, который уверенно бежал впереди и, стоило нам отклониться от курса, тут же возвращался, чтобы недовольным писком вернуть на правильный путь.
Постепенно подземелье стало меняться. Галька на полу стала такой гладкой, что я невольно скользил на ней, как по льду. Из темноты и провалов потянуло противным сладким запашком, а енот, ведущий нас вперед, беспокойно убегал вперед и только потом возвращался, чтобы дать нам понять, что можно идти дальше. Как обычно и бывает, осознание пришло не сразу, но пришло так, что меня бросило в пот, а потом и в озноб.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая
Часть двенадцатая

Я промолчал, не зная, что сказать. Это был наш самый долгий разговор за последнее время, и я чувствовал, что Месяцу нужно выговориться. Кажется, даже Сад это понимал, потому что исчезли и доставучие насекомые, и шелест листьев. Только голос Месяца и его страх, горящий безумным пламенем в глазах нихила.

- Прости, - неловко улыбнулся он, массируя длинными пальцами виски. – Не хотел тебя пугать. Оно само как-то полилось…
- Нормально, - отмахнулся я и, чуть подумав, снова достал бутылку виски из укрытия. Сделав глоток, я протянул бутылку Месяцу. – В-выпей.
- Спасибо, - кивнул он. Кадык хищно задергался, когда Месяц сделал слишком уж внушительный глоток. – Ох… Надо будет попросить бутылочку у Ратто, когда настанет черед уходить. Не так страшно будет.
- М-может по-попросить Р-р-ра… - я снова зашипел, тщетно пытаясь произнести имя примара. Месяц кивнул и улыбнулся.
- Вряд ли от него что-то зависит. Ритуал Жребия – это нечто большее. Уверен, там творится такая магия, какая нам и не снилась. Сама Комнатка, а может и Судья Изанами творят его. Ратто всего лишь исполнитель. Старший примар, который следит, чтобы ритуал не прерывался.
- Я поговорю с Т-т-телевизором, - ответил я. Месяц плавно покачал головой и положил ладонь мне на плечо.
- Мне просто нужно с этим смириться. Я чувствую, что ритуал укажет на меня, но ничего не могу с этим сделать. Ладно, пошли поработаем. Работа хоть немного отвлекает от этих мыслей, - снова вздохнул он, посмотрев на небо. Затем встал, потянулся до хруста и, взяв перчатки, направился к грядкам картошки.

Но я не смирился. Мне было жаль Месяца, и я отчаянно хотел помочь ему, потому что видел ужас в его глазах. Закончив со своей работой в саду, я отпросился у Лучка в туалет и, когда он разрешил, помчался к двери, а из предбанника в гостиную.
Мне повезло, потому что все были заняты работой, а примары, судя по всему, отдыхали в спальне или шатались по Саду. Телевизор же словно ждал меня, потому что как только я опустился перед ним на колени, экран тут же вспыхнул зеленым светом и на нем появилось знакомое изображение усатого мужчины.

- Ты излишне рискуешь, Молчун, - с укоризной протянул он, смотря на меня зеленым глазом. – Если примары или еще кто увидят, как мы беседуем, не миновать тебе наказания. Впрочем, что наша жизнь, как не бесконечный риск, да?
- «Я ищу совета», - мысленно, как и всегда, ответил я. Мужчина понимающе усмехнулся. Он наверняка прочитал мои мысли и сейчас с интересом на меня посматривал.
- Знаю, о чем ты хочешь попросить, - чуть подумав, ответил он. – Боюсь, что это грозит нарушением правил Комнатки. Ты же внимательно слушал сказку?
- «Внимательно», - вздохнул я. – «Месяц чувствует, что ритуал укажет на него».
- Возможно, он прав, - туманно ответил Телевизор. – Но если Жребий указал на него, значит так тому и быть. Разве нет?
- «Значит, нет никаких вариантов»?
- Есть один, - спустя пару минут молчания ответил Телевизор. Проходящий мимо дивана Головастик, скосил было глаза, но увидев немигающий зеленый взгляд, ускорился и исчез за ближайшей дверью. – Об этом многие забыли, ибо цена слишком велика, но и награда достойна, потому что изгой останется в Комнатке, пока сам не решит уйти.  
- «О чем ты»? – нахмурился я, хоть и понимал, к чему клонит Телевизор.
- Душа за душу, - блеснул зеленый глаз и в голосе послышался холодок, вместо привычного теплого шелеста. – Займи место изгоя и сам стань изгоем. Это единственный вариант, Молчун.

По спине пробежали мурашки, когда до меня дошел смысл сказанного. Телевизор не торопил меня с ответом, предпочитая забавляться моей реакцией. Неудивительно, что про этот вариант постарались забыть. Кто в здравом уме покинет Комнатку? Даже нихилы предпочитали жить в Комнатке, чем добровольно покинуть её и отдать душу на растерзание тьме, царящей за Дверью.

- Ты прав, Молчун, - усмехнулся мне с экрана мужчина. – В жизни Комнатки еще не было случая, когда кто-то добровольно занял место изгоя. Неизвестность пугает, а излишне дружеских чувств тут ни у кого нет. Думаешь, Фиалка займет место подруги, если Жребий укажет на девочку с иссохшей лапкой?
- «Нет»?
- Конечно, нет. Может быть она пойдет с ней, но занять место? Одно дело делить радость и грусть здесь, в Комнатке, и совсем другое – отправиться за Дверь, где у тебя нет никакой защиты, еды и воды, - на миг мне показалось, что Телевизор специально стращает, но противный ноющий холодок уже поселился в глубине живота. – Примары сами перестали предлагать этот вариант. Зачем лишний раз тратить время на лишние слова, когда и так все понятно. Вот скажи, ты займешь место Месяца, если Жребий укажет на него?
- Не знаю, - честно ответил я вслух. 
- А если это будет Сакура? – усмехнулся Телевизор, заставив мои щеки вспыхнуть румянцем.
- «Не знаю».
- Ты тоже боишься, как и все остальные, - сухо произнес мужчина. – Слишком много «но», Молчун. Твои ответы не удивили меня, я и так это знал. И на твой вопрос я тоже ответил. Способ есть, но согласишься ли ты воспользоваться им? Только ты и знаешь, дитя. Но я скажу тебе еще кое-что. Не о всех ритуалах знает Ратто. Есть и другие… А теперь ступай, пока примары не устроили тебе головомойку за то, что шляешься без работы посреди дня.
- «Спасибо», - поблагодарил я Телевизор и робко улыбнулся. Несмотря на саркастичный тон, Телевизор всегда был добр ко мне и честно отвечал на все вопросы. Если желал этого, конечно.
- Не за что, - блеснул зеленым глазом мужчина и экран погас, оставив после себя лишь ворочающееся в груди сомнение.

После обеда я помог Бидному Томо дотащить до Помойного люка бак с помоями и, когда мы уселись на пол возле него, задумчиво посмотрел на паренька, который прислушивался к Обжоре, медленно поднимающемуся по трубе. Когда Обжора стукнулся головой об закрытый люк, Том вздрогнул и пробормотал что-то на незнакомом языке. Меня звуки из трубы больше не пугали. Привык, как и остальные обитатели Комнатки.

- Т-Томо, - тихо позвал я нихила. Тот снова вздрогнул и посмотрел на меня испуганными глазами.
- Ой-ёй, Молчун. Бидный Томо напугался, так напугался. Думал, что он один тут сидит, - запричитал паренек. Я виновато улыбнулся в ответ.
- П-почему ты не х-хочешь по-покинуть Ко-комнатку? – спросил я. Бидный Том на мгновение задумался и в его глазах мелькнуло что-то незнакомое мне.
- Для бидного Томо там смерть, - неопределенно махнул он рукой, но я понял, что речь о Двери и Судилище. – Бидный Том видел его, Молчун. Бидный Том не хочет еще раз его увидеть. Здесь хорошо, тепло и есть кусманчик хлебца. Здесь друзья. Здесь Молчун и Месяц. Нет-нет, бидный Том сам никогда не покинет Комнатку. Никогда-никогда. Бидному Томо не нравится такой разговор. Лучше поговорить о кусманчике хлебца, о конфетке, о кроватке. Такие разговоры нравятся бидному Тому.
- Прости, - хмыкнул я и, откинув голову назад, посмотрел в потолок. Но от небольшого отдыха нас отвлек Ратто, рывком распахнувший дверь.
- Вот ты где, - недовольно буркнул он. – Пойдем. Нужна помощь.
- Бидный Томо…
- Не ты, дубина, - ругнулся Ратто и указал пальцем в меня. – Пошли, Молчун. Нет, оставь. Сам донесет пустой бак, не сломается.

- Поможешь Майо в кладовой, - бросил он, когда мы вышли на кухню. Ратто остановился возле стола и, схватив с тарелки кусок колбасы, сунул его себе в рот.
- Что де-делать? – спросил я и почувствовал недовольный взгляд Ратто. Но примар в последнее время редко ругался на меня, если я вдруг нарушал правила.
- Она скажет. Других нихилов в ту часть кладовой я не пущу, - усмехнулся он загадочно, но все же пояснил. – Сундук дал целую кучу непонятных вещей, а Майо аж загорелась, как узнала об этом. Ну и напросилась разобрать. Сам понимаешь, что глаза ей лишними не будут. Да и тяжести потаскать придется.
- Хорошо, - коротко ответил я. Ратто кивнул и, хлопнув меня по спине, протянул пачку сигарет.
- За понятливость, - улыбнулся он. Я вытащил одну сигарету и сунул её в нагрудный карман, где уже лежала конфета-долгоиграйка.
- С-спасибо.
- Не за что, - буркнул он и указал рукой на дверь кладовой. – Дверь в самом конце. За полками с одеждой.

В этой части кладовой я никогда не был и поэтому с любопытством осматривал уходящие ввысь полки, на которых нашлось место множеству интересных вещей. Здесь лежала запасная одежда для всех, новенький садовый инструмент в виде топоров, пил, лопат и тяпок. Повернувшись направо, я увидел стопку книг и, нахмурившись, подошел ближе.
- «Странно, обычно все книги стоят в шкафу в гостиной», - подумал я, склоняя голову и пытаясь разобрать в темноте названия на корешках: «О тварях Судилища. Больших и малых». «Семь этажей». «Сказки бабушки Горчицы». «Черное серебро». «О Дверях. Простых и сложных».

Первая книга, конечно же, привлекла больше, но как только я взял её в руки, в темноте раздался знакомый голос.
- Не стоит открывать её, Молчун, - сказала Майо, выходя из темноты и держась рукой за один из шкафов.
- Прости, - испуганно бросил я и, положив книгу обратно, вытер мокрые ладони об штаны.
- Это не моя прихоть, к сожалению, - вздохнула девочка, подходя ближе и беря меня за руку. Её ладонь была холодной, словно она провела в кладовой несколько суток. – Эти книги опасны и не просто так лежат здесь. Одна из них подарит улыбку, а другая убьет.
- Зачем Сундук дал их? – осторожно спросил я. Майо еле заметно улыбнулась, но улыбку я не увидел. Скорее услышал в голосе.
- Они не для нас, а для того, кто имеет право их открыть, - туманно ответила она и поманила меня за собой. – Пошли. Нас ждет много работы.

Мы дошли до закрытой двери, которую примара ловко отперла толстым ключом. Когда же дверь распахнулась, я невольно прикрыл глаза рукой, потому что в лицо ударил яркий и теплый свет. Словно мы вошли в Сад Лучка, но это был не Сад.
Комнатушка оказалась небольшой и в ней нашлось место только для трех полок. Странный свет, ослепивший меня на мгновение, лился сверху и как бы я не прищуривался, разглядеть источник так и не получилось.
На полках же обнаружилась масса баночек, стеклянных бутылей, заполненных разноцветными жидкостями. Стояли мешочки и коробки. Шкатулки и тяжелые сундучки. Вдобавок в воздухе витал тяжелый аромат пряностей, от которого довольно быстро начала кружиться голова.
На полу стоял простой деревянный ящик, заполненный похожими баночками, бутыльками и коробками. Примара села перед ним на колени и осторожно взяла одну из бутылочек.

- От беспокойного сна, - тихо сказала она и протянула бутылочку мне. – Поставь, пожалуйста, к фиолетовым.
- Хорошо, - кивнул я и, взяв бутылку положил на указанную полку, где уже скопилось порядочно бутылочек с фиолетовой жидкостью. Майо взяла другую и, вздрогнув, тоже протянула её мне.
- Это вообще на кухню. Понятия не имею, как она сюда попала, - рассмеялась она. – Отложи пока в сторону. Потом заберем то, что не подошло.
- Что х-хранится в этой к-комнате? – спросил я, убирая бутылочку в пустой ящик у входной двери. Примара на миг задумалась, а потом ответила:
- Полезное. И редкое. Лекарства, например. Для нихилов, примаров и нецесов. Для растений, благодаря которым они растут быстрее и плодоносят буйно. Если правильно все смешать, конечно же. Но есть и такое, что я с трудом понимаю, для чего оно. Это к красным, - она протянула мне прозрачный стеклянный куб, доверху заполненный мелкозернистым красным порошком. – И осторожно. Не разбей. Одна песчинка, набрав небольшую скорость, может вызвать такой взрыв, что снесет не только Комнатку, но и все Судилище.
- Зачем оно? – нахмурился я и с превеликой осторожностью поставил куб на полку к красным смесям и жидкостям.
- Брошенная в огонь крупица сможет поддерживать тепло на протяжении нескольких месяцев. Полезная вещь, - улыбнулась примара. – Если знать, как правильно с ней обращаться. Телевизор намекнул мне, что могут наступить такие холода, что слюна будет замерзать во рту. Лишним тепло не будет, сам понимаешь.
- Ага, - вздохнул я и взял из её рук очередную колбу, в которой всеми цветами радуги переливалась плотная жидкость. – А это?
- Радость, - коротко ответила примара. – Одна капелька и все тревоги уйдут. Жизнь заиграет такими красками, словно тебя переполняет счастье. Но к радости быстро привыкаешь. И очень легко впасть в зависимость, которая высосет в итоге из тебя всю жизнь… Не знаю, Молчун, зачем Сундук дал нам все это. Словно… словно что-то должно измениться. И на смену привычной тихой жизни придет некое потрясение.
- Ме-месяц б-боится… - запнувшись, я благодарно улыбнулся, когда Майо подняла руку, позволив мне не продолжать.
- Это слишком очевидно, - она поджала губы и, сев на пол, подтянула коленки к груди. – То, что он увидел у Помойного люка, не отпускает его. Он боится Судилища. Боится тварей. Боится Судью. Кто мы такие, чтобы винить его?
- Т-т-телевизор сказал, что есть один с-способ.
- Есть, - грустно вздохнула девочка. – Но он не сказал тебе цену этого способа. Изгой уходит без всего.
- Как это?
- Вот так. После ритуала, обычно, старший примар позволяет изгою взять с собой что-нибудь из Комнатки. Бутылку алкоголя, веревку, сменную одежду или обувь, нож. Дает еды и воды на три дня. В случае с жертвой все иначе. Ты добровольно обрекаешь себя на изгнание. Идешь наперекор жребию. И должен за это ответить. Положи к лекарствам для сада, пожалуйста, - не сбившись, примара протянула мне пакетик с крохотными зернами. – Спасибо. Я чувствую, что ты колеблешься. Ты веришь, что ритуал укажет на Месяца?
- Он в это в-верит, - ответил я. – А К-к-комнатка чувствует это.
- Ты прав, - кивнула она и, пошарив ладонью, нащупала мою руку, после чего крепко её сжала. – Но я чувствую и другое. Этот ритуал будет другим. Что-то изменится. Я чувствую, как колеблется Комнатка, чувствую, как свет то тускнеет, то становится слишком ярким.
- Что там? – тихо спросил я, неопределенно мотнув головой в сторону двери. – Что в С-судилище? Ты з-знаешь?
- Опасность, - даже не задумавшись, ответила примара. – Испытание. Выбор, который нужно сделать. Почему ты колеблешься, Молчун?
- Из меня п-плохой старший ни-нихил, - криво улыбнулся я, но Майо словно почувствовала улыбку в моем голосе и тоже улыбнулась. – Месяц лучше.
- Ратто наказал его, - нахмурилась примара. – И он будет недоволен, что кто-то займет место изгоя. Он отомстит. Обязательно.
- Знаю, - кивнул я, опасливо покосившись на запертую дверь. – И не з-знаю, к-ак поступить.
- Знаешь. Просто еще не принял это, - загадочно обронила девочка и поднялась с пола. – Пошли. Нужно отнести специи на кухню.

А вечером Сундук неожиданно дал новую кровь. И не просто новую кровь, а пару. Высокого худощавого паренька с печальными слезящимися глазами и остроносую рыжеволосую девочку, чье лицо так пестро было разукрашено веснушками, что мне казалось, словно само Солнце заглянуло к нам на огонек.
В этот раз Ратто не единолично относил новеньких на диван в гостиной. Теперь ему помог Пенсне, который чертыхаясь и недовольно сопя, тащил на плече высокого паренька. А когда новеньких, предварительно закутав в теплые одеяла, разместили на диване, я впервые увидел на лице Ратто недоумение. Он стоял напротив Телевизора и гневно хмурился, пока экран мягко мерцал зеленым светом. В итоге Ратто махнул рукой и, развернувшись, направился в спальню примаров в прескверном настроении. Еще и зазевавшегося Пухляша отпихнул с пути так, что тот отлетел к дверям кухни и испуганно вжался в стену, боясь пошевелиться. Новенькие, забывшись сном, не замечали, как рядом с ними плодятся и множатся тихие шепотки, обсуждающие произошедшее.

Нихилы тоже обсуждали новую кровь. Рассевшись на футонах после ужина, они то и дело бросали осторожные взгляды в сторону дивана и негромко разговаривали. Молчал только я и Месяц, причем на лице Месяца застыло отрешенно-испуганное выражение.
- Беда, беда, - покачал головой бидный Томо. Он зажал в руке кусок сухаря и, раскачиваясь, как маятник, на своей кровати, повторял одно и то же. – Сколько живет бидный Том в Комнатке, а первый раз такое видит, - его глаза беспокойно блеснули, а голос на мгновение сбился. Томо соврал.
- Тоже не припомню такого, братка, - шумно дыша ртом, ответил Пухляш. Он поежился и, закутавшись в одеяло, пробормотал. – Холодно как-то стало.
- Угу, - поддакнула Фиалка, кося фиолетовым глазом на диван с новенькими. – Сначала Майо со своими странными словами, потом Телевизор со сказкой. Теперь это.
- Все меняется, - кивнула Режа, единственная из нецесов, присоединившаяся к разговору. Она сидела рядом с Месяцем и по привычке держала нихила за руку. Месяц молчал, но неловко краснел, когда Режа слишком уж сильно сдавливала его ладонь. – Как бы теперь не стало так, что изгоев двое будет.
- Сплюнь, - вздрогнула Аши, посмотрев на Фиалку, чье лицо тоже вытянулось.
- Не будет, - тихо поддакнул Месяц, и все посмотрели на него. – Комнатка чувствует наше настроение и меняется. Это нормально. Майо так сказала.
- И мне с-сказала, - добавил я, изучая ногти на правой руке. – Этот ритуал бу-будет д-другим.
- Ей многое известно, но вот откуда, - поджала губы Сакура. Она осторожно посмотрела на меня, и я увидел в красивых глазах бывшей примары страх. – Раньше все шло, как по маслу. Сундук давал новую кровь. Старая кровь уходила после ритуала. Цикл никогда не менялся. А тут…
- Сразу двое новеньких, - согласилась Мируку. Она потерла пухлые ладошки и, вздохнув, тоже забралась под одеяло. – Ну, хоть поедим завтра от пуза.
- Если кусок в горле не застрянет, - буркнула Сакура и я был с ней согласен. – Одно я точно знаю. Ритуал Жребия завтра будет другим.
- Все это знают, - мягко ответил Месяц и снова замолчал. Я видел, что внутри него идет борьба. Видел, что нихил старается смириться с неизбежным. Но я все же злился, что ничем не мог ему помочь.

Утром нас всех разбудил Ратто. Он деловито подошел к дивану, растормошил спящих новичков, а потом, усевшись напротив, принялся с ними о чем-то беседовать. Я знал, о чем. Что-то менялось, но что-то оставалось прежним. В том числе и привычный рассказ старшего примара о правилах Комнатки.
Рядом с Ратто маячила и Унаги, а чуть позже пришел Пенсне. Но я понимал, что подобное меня мало касается, поэтому встал с кровати, сунул ноги в тапки и направился в умывальню, пока её не заняли остальные нихилы. Сакура скользнула за мной и легонько подтолкнула рукой в спину, когда я замешкался и посмотрел на новеньких.

- Куда я сегодня? – улыбаясь, спросила она, орудуя зубной щеткой. Я, отфыркиваясь, умывался прохладной водой и не спешил покидать умывальню, пока окончательно не проснусь.
- На кухню, - ответил я, вытирая лицо жестким махровым полотенцем. У примаров полотенца были куда мягче, в чем я успел убедиться, когда занимался уборкой комнат вместе с бидным Томо.
- Ох, придется попотеть, - проворчала Сакура, убирая зубную щетку в пластиковый стаканчик на полке. – Подготовка к ритуалу, как-никак.
- Лучше это, чем э-э-экскурсии во-водить, - кивнул я, заставив девушку улыбнуться. – Надо еще двоих на ку-кухню пе-перекинуть.
- На твое усмотрение, Молчун. Сегодня ты старший, - пожала плечами Сакура и, махнув мне рукой, вышла из умывальни. А спустя минуту дверь снова открылась, и я увидел Ратто.
- Хватит мыться. Ты и так чистый, - буркнул он. – Наряды готовы?
- Да, - кивнул я, изучая плитку на полу.
- На кухню еще кого-нибудь закинь. Нужно готовиться к ритуалу.
- Хорошо, - Ратто чуть подумал и вздохнул.
- Ты быстро освоился, Молчун. Молодец, - ехидно сказал он. Мои уши порозовели от похвалы, что естественно не укрылось от его внимания. – Зато смущаешься, как и всегда. По поводу и без. Ладно, за работу. Сегодня будет чертовски длинный день.
Я лишь мысленно с ним согласился, понимая, что сегодня устану, как собака, пытаясь контролировать работу нихилов. Так, собственно, и случилось.

Стоило переступить порог умывальни, как Комнатка для меня завертелась волчком. Сначала я распределил наряды, не забыв о том, что на кухне нужно больше нихилов. Режа, чуть подумав, тоже послала пару нецесов на кухню, чему те были особенно недовольны.
Бидный Томо, привычно проскулив свою мантру, поплелся на кухню, а Мируку, поплевав на ладошки, пошла за ведрами и тряпками. Ритуал ритуалом, а менять белье и мыть туалеты нужно было каждый день. Месяца я на радость Реже отрядил на кухню, как и Лапку с Фиалкой. Пухляш отправился в Сад к Лучку, а остальные разбрелись по менее важным поручениям.
На кухне, когда я туда наконец-то попал, вовсю хозяйничала Нику. Круглое лицо девочки раскраснелось и блестело от пота, но громкий голос по-прежнему звонко и ровно гремел среди кастрюль, сковородок и плит.

- А, Молчун! Наконец-то, - устало вздохнула она, спрыгивая со стула. – Меню сегодня особенное. Не каждый день новая кровь удваивается.
- Что надо делать? – тихо спросил я.
- Так, для примаров и нецесов – картошка-пюре, жареная курица и салат из свежих овощей, - чуть подумав, ответила она. Я услышал, как Пухляш шумно сглотнул, и слабо улыбнулся. – На десерт морковный пирог… Им Месяц займется и Режа. Еще бутерброды с ветчиной и сыром, да по тарелке нарезки, как обычно. Для нихилов – рис, котлеты и помидор на каждого.
- Ого! – невольно вырвалось у меня. Нику понимающе ухмыльнулась.
- Сама удивилась, когда Ратто велел и вашего брата побаловать. Жаль, что изгой этим не насладится, - сказала она. По странной традиции изгой уходил из Комнатки сразу после ужина и единственное, на что мог надеяться, так это еда на три дня, которую собирали заранее. – А, чуть не забыла. Сакура, лапушка, сходи в примарскую спальню и возьми из ящика три бутылки вина и две бурбона. Ратто распорядился. Вино на примарский край стола, бурбон нихилам – два пальца на кружку и три пальца на кружку нецесам.
- Хорошо, - кивнула Сакура и, отложив нож, вышла из кухни, скользнув напоследок по мне задумчивым взглядом.
- Поехали, - снова вздохнула Нику, закатывая рукава и становясь у плиты.
- П-поехали, - повторил я и повернулся к нихилам, которые ждали приказов. – П-Пухляш, ты на картошку со мной. Аши и Фи-фиалка – на ку-курицу и котлеты…
- Сакура салатом займется? – спросила Фиалка и прищурилась, когда я кивнул.
- И с нарезкой поможет, - добавил я, беря в руки нож и садясь возле большой кастрюли и горы картошки. Каждый знал, что надо делать, поэтому работа закипела сразу и без лишних слов. – Н-надо успеть до ритуала Ж-жребия.

Ритуал проводился ровно в шесть, а потом изгою давали время собраться, пока остальные накрывали на стол. После ритуала Жребия следовал и ритуал Посвящения, не менее важный. И каждый в Комнатке гадал, каким он будет сегодня.
Я же об этом не думал, предпочитая орудовать ножом и чистить картошку. Нику разрешила нихилам пожарить очистки от примарской картошки, как в мой первый день, поэтому все испытали небольшое дежавю и лишь Сакура удивленно наблюдала за тем, как жадно мы едим жареные очистки. Сама бывшая примара к ним даже не притронулась, предпочитая задумчиво хрустеть морковкой, которой её угостила Режа.

После перекуса я привычно направился к баку с помоями и робко улыбнулся, когда ко мне присоединилась Сакура. Она тоже рассеянно улыбнулась, а потом кивнула в сторону остальных нихилов, которые с сытым видом наслаждались коротким отдыхом.
- Не будем портить ребятам аппетит, - буркнула она и взялась со своей стороны за ручку бака. – Пошли, Молчун.
- Пошли, - кивнул я и, поднатужившись, поднял свой край.

Вывалив помои в люк, я быстро захлопнул крышку, услышав снизу сопение Обжоры. Затем достал из коробки початую бутылку виски, открутил пробку и сделал пару глотков. Сакура тоже пригубила виски и поморщилась.
- Все хорошо? – поинтересовался я, когда мы уселись на пол, чтобы немного отдохнуть.
- Да, - пожала плечами Сакура, а потом вздохнула. – Просто как-то не по себе.
- «Понимаю», - мысленно проворчал я.
- Все словно на взводе, - добавила Сакура. – Это чувствуется. Кажется, брось спичку, и вся Комнатка запылает.
- Пе-перемены часто пу-пугают, - кивнул я и, пересилив робость, взял её за руку. – Не волнуйся.
- Сложно, - улыбнулась она, легонько сжав мою ладонь пальцами. – Пойдем или еще немного отдохнем?
- Нику нас в суп кинет, - ответил я, заставив Сакуру рассмеяться. – П-пойдем уже.

Вернувшись, мы продолжили помогать другим в готовке. Сакура устроилась на стуле рядом с Нику и о чем-то негромко болтала с примарой, а я, пользуясь моментом, сунул в карман, завернутый в промасленную бумажку, бутерброд. Месяц, увидев это, слабо улыбнулся и кивнул, заметив, что я напрягся. Конечно, я понимал, что нихил никогда не сдаст нихила, но улыбка у Месяца вышла слишком уж обреченной и жалкой.
Он сидел на табурете рядом с Лапкой и Фиалкой и помогал девочкам натирать специями мясо. Натирать следовало тщательно, чтобы соль и приправы проникли внутрь, размягчили мясо и сделали его сочным и вкусным. Однажды Ратто осерчал, что ему подали слишком жесткое и сухое мясо на ужин и лишил всех, кто работал в тот день на кухне, завтраков и обедов на неделю. Поэтому, чтобы не повторять ошибку, Нику ставила на это ответственное место тех, кто точно не мог напортачить.

Ровно в шесть мы отложили все дела и толпой двинулись в гостиную, где должен был пройти ритуал Жребия, а следом за ним и ритуал Посвящения. Месяц, шедший позади всех, еле шевелил ногами и мне пришлось его поторапливать, пока Унаги или Ратто не рассердились.
А около дивана уже стояли новенькие, которые удивленно разглядывали собравшихся обитателей Комнатки. Сейчас они могли смотреть в глаза примарам, но возможно после ритуала им придется, как и нам, навеки опустить голову, пока примар не разрешит.

Ратто, стоящий рядом с Телевизором, поднял руку, призывая всех замолчать. Нику осторожно поставила на низенький столик позеленевшую чашу и отошла в сторонку, а я завороженно смотрел за тем, как Ратто, с ловкостью фокусника, вынимает откуда-то из-за спины орешек со своим именем. Далее последовали знакомые мне слова, которые примар произносил нараспев, и обязательный надрез ладони, в которую потом ложился орех, пропитываясь кровью. После ритуала орехи становились чистыми, как и до него, словно вода Судилища смывала кровь без остатка.
- Если мне суждено уйти, я уйду. Уйду молча и с достоинством. Без обид на братьев и сестер, - сказал Ратто и бросил орех в чашу. Так же поступили и остальные примары, а потом нецесы и нихилы. Когда подошла очередь Месяца, я невольно вжал голову в плечи. Голос нихила дрожал, а губы были белее снега. Его орех с тихим стуком упал в чашу, а на лице Ратто появилась загадочная улыбка.
- Если мне суждено уйти, я уйду. Уйду молча и с достоинством. Без обид на братьев и сестер, - собравшись с духом, без запинки выпалил я. Мой орех, не сильно испачканный в крови, полетел к остальным, а после Нику залила чашу до краев водой Судилища. Бидный Томори как-то обмолвился, что стоит испить этой воды, как душа твоя поблекнет и исчезнет, словно её и не было никогда. Ему, конечно же, никто не верил. Чего еще ждать от дурачка, как не новых сказок.

Из глубин к поверхности устремились тысячи пузырьков, будто кто-то развел под чашей огонь. Орехи задрожали и пошевелились. Жители Комнатки, затаив дыхание, следили за тем, как лениво перекатываются под водой кругляши, пока один из них не дернулся сильнее других и не всплыл медленно на поверхность. Точь-в-точь, как и в мой первый день в Комнатке. Но не успели все выдохнуть, как орехи снова задрожали. Большая чаша гудела и тряслась так сильно, что стоящие рядом с ней невольно попятились. Всплыл еще один орех, а потом еще два. С лиц примаров исчезло ленивое настроение и в глазах появился страх. Ратто тоже настороженно наблюдал за невиданным зрелищем, однако его лицо оставалось спокойным. Лишь брови вопросительно дернулись несколько раз. Десять орехов. Десять орехов всплыло в этот раз…

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая

Музыка возникла в Комнатке неожиданно и безо всяких предупреждений. Сначала она полилась робким, еле заметным ручейком, пробуждая ото сна самых чутких и беспокойных. Первым проснулся я и удивленно сел на кровати, пытаясь понять, откуда идет звук. Потом проснулся Месяц, Аши, Фиалка и Бидный Томо. Выглядывали из своей спальни нецесы и спешил в гостиную Ратто, на чьем лице застыла тревога.
А музыка продолжала набирать силу, превращаясь в полноценный ручей, проснувшийся после зимней спячки и наполненный талыми водами, которые заставили его вспениться. Музыка звучала отовсюду, и никто не мог найти источник. Лишь новенькая все так же сидела на диване и, улыбаясь, легонько покачивала головой в такт мелодии.

- Что это, братка? – шумно вздохнув, спросил меня Пухляш. Он, стоя рядом, жался ко мне, как испуганный теленок.
- Музыка, - неожиданно ответил Месяц. Он улыбался и, закрыв глаза, кивнул. – Почти забытая нами и давно утерянная.
- Что это? – требовательно спросил Пенсне, подходя к Телевизору. На экране самодовольно светилось зеленое лицо усатого мужчины. – Это ты?
- Конечно это я, - усмехнулся он и музыка резко прекратилась. – Понравилось?
- Очень, - тихо ответила ему новенькая. – Спасибо тебе за маленькое напоминание о прошлом.
- О чем она? – нахмурился Ратто, переводя взгляд то на экран Телевизора, то на новенькую.
- Я решил включить музыку, и я её включил, - неопределенно буркнул мужчина и его изображение подернулось зелеными полосами. – Как давно в Комнатке не звучала музыка, а, Ратто? Ты уже и не помнишь.
- Не помню, - подтвердил примар, сложив руки на груди.
- Дивный старый джаз, ныне почти забытый и потерянный, исполненный давно уже ушедшими людьми, - продолжил Телевизор, снова улыбаясь. – Надеюсь, что и остальным понравилось.
- Да, - кивнул я и покраснел, когда Ратто метнул в мою сторону раздраженный взгляд. – П-прости.
- Надо бы почаще вас баловать своим вниманием, - будто самому себе ответил Телевизор. – Одичали, озлобились, напряжение так и звенит. Тронь и оглохнешь от ужасающего взрыва эмоций.
- Но все же избирательнее надо быть, - пожурила Телевизор пальчиком новенькая, снова заставив Ратто удивиться. Телевизор не оскорбился на эти слова. Лишь улыбнулся и молча кивнул, соглашаясь с ними. – Кто будит детей громким джазом? Есть и более приятные мелодии. Спокойные, как тихий дождик летом, или прохладная ночь.
- Всегда лучше начинать с небольшого потрясения, - загадочно усмехнулся он и, перед тем как выключиться, добавил. – И Комнатке нужны перемены. Тем более сейчас.

Понятно, что после музыкальной побудки вернулись в свою спальню только примары. Нецесы и нихилы готовились к новому дню, понимая, что за оставшиеся полчаса так и не смогут уснуть. Я подошел к Реже и, хымкнув, взял из её рук листочки с нарядами. Режа, судя по всему, решила не мудрить с поисками нового старшего нихила и переложила обязанность Месяца на меня.
Но когда я взобрался на стул, с которого обычно Месяц раздавал наряды, то понял, что не могу не сказать ни слова. Я тужился, краснел, бледнел, но слова намертво застряли в горле и лишь первые буквы с тихим свистом или шипением прорывались через одеревеневшие губы. Хорошо хоть Ратто и Унаги не было, уж они точно бы не отказали себе в удовольствии посмеяться. Но нихилы, на удивление, спокойно ждали, пока я справлюсь с приступом заикания. Я не увидел ни одного раздраженного лица и не услышал фырканья и смешков.

- Я помогу, - тихо сказала Сакура, залезая на другой стул. Я робко ей улыбнулся и получил улыбку в ответ. – Аши и Фиалка – вы в столовой. Пухляш, ты с Месяцем на подхвате. Мируку и Головастик на уборке спален…
Сакура запнулась и нахмурила брови, причем в её глазах мелькнуло настоящее бешенство. Вздохнув, я постарался успокоиться и, когда почувствовал, что могу резко выпалить слова, быстро произнес:
- Тоба и Бидный Томо – т-туалеты.
- Бидный Томо устал… - заныл нихил, но Тоба привычно шлепнула его по плечу и, кивнув, поплелась к каморке нецесов, где хранились тряпки, ведра и швабры. Сакура, снова посмотрев на бумажку с нарядом, покраснела и, скомкав её, спрятала в карман.
- Спасибо, - шепнула она. – В саду меньше глаз, а я не хочу, чтобы на меня пялилась вся Комнатка.
- Когда-нибудь п-придется, - пожал я плечами, заставив девочку улыбнуться.
- Я не против, - кивнула она. – Но не сегодня. Сегодня мне лучше не отсвечивать.
- П-понимаю, - вздохнул я и слез со стула. – Пошли, пока п-примары не п-п-проснулись.

Но стоило нам войти в Сад, как мы тут же столкнулись с Лучком. Его тощее лицо буквально светилось от радости и скоро мы поняли причину. Малина, наконец-то поспела. Колючие кусты были буквально усыпаны маленькими красными ягодками, а Лучок, пританцовывая вокруг них, насвистывал какую-то веселую песенку.

- Представляешь, Молчун? – радостно воскликнул он, когда мы с Сакурой подошли ближе. – Она поспела! Глянь, сколько ягод. Тут на всех хватит.
- Если Ратто решит поделиться, - буркнула Сакура, ежась от прохладного ветерка. Примара явно не привыкла так рано вставать, а в Саду утром всегда было свежо. Лучок, чуть подумав, кивнул, соглашаясь с ней.
- Нам надо все собрать сегодня. Аккуратно, не раздавив ягоды. Они такие спелые, что лопаются, стоит их в руки взять, - улыбнулся он, а потом, охнув, повернулся к Сакурой. – Слушай, я знаю, что ты теперь нихил, но малина колючая… Ты все руки себе подерешь. Может вишней займешься? Или посиди вон в теньке, пока Молчун все собирает…
- Все хорошо, - холодно улыбнулась Сакура. – Я буду работать, как и остальные нихилы.
- Ну, как знаешь, - хмыкнул Лучок, надув губы. Наверняка думал, что Сакура тут же рассыплется в благодарностях за его заботу. – Тогда берите корзины и вперед. Работы много.

До обеда мы не разгибались, собирая малину. И если я худо-бедно ловко наполнял свою плетеную корзинку, то Сакура с непривычки потянула спину и изодрала тонкие красивые руки об колючки. Но девочка не роптала и не плакала, просто молча продолжая обрывать ягоды и стараясь не замечать зудящих царапин. Она проигнорировала Унаги, которая через час после начала работы залетела в Сад и, посмеиваясь, наблюдала за тем, как бывшая примара на коленях ползает в колючих кустах. Дружба исчезла сразу же, как закончился день Смирения.
Вздохнув, я набрался смелости и предложил Сакуре собирать ягоды с краю, а сам полез внутрь, где царил сумрак и было влажно. Девочка благодарно кивнула и с удовольствием выпрямилась, хрустнув суставами.
От работы нас отвлек Лучок, принесший обед. Он мельком посмотрел по сторонам, а потом сунул бывшей примаре в карман курточки небольшую бутылочку из темного стекла. Девочка кивнула ему и, взяв свой сверток, направилась за мной в угол Сада, где обычно обедали нихилы.

- Не густо, - хмыкнула она, разворачивая сверток на траве и оглядывая содержимое: три вареных картофелины, небольшая головка сладкого лука, кусок хлеба и кусочек соленой рыбы. Затем вытащила бутылочку из кармана и, откупорив пробку, полила маслянистой жидкостью с приятным запахом на царапины. Закончив обрабатывать свои царапины, Сакура повернулась ко мне. – Дай руку. Не бойся.
- Я не б-боюсь, - робко улыбнулся я и поморщился, когда маслянистая жидкость коснулась моих царапин и ранки начало жечь. Сакура вытянула губы трубочкой и осторожно подула, хоть немного убирая неприятные ощущения.
- Потерпи. Зато чесаться не будет и заживет через два-три дня, - пояснила она, размазывая жидкость. Я снова покраснел, потому что её прикосновения были необычайно приятны, а сама Сакура сидела слишком близко, и я мог чувствовать запах её духов. – Готово.
- Ты с-создала ле-лекарство? – поинтересовался я, заставив её улыбнуться.
- Ага. Поболтала как-то с Лучком, он рассказал про интересную травку, и я сделала из неё бальзам. Если есть царапины, то он убирает жжение и ранки потом заживают куда быстрее, чем без него. Сам увидишь, если не веришь.
- Верю, - тихо ответил я и, потупившись, приступил к обеду.

Расправившись со своей порцией, я встал на носочки и, не найдя поблизости Лучка, полез в тайник нихилов, где лежала бутылка виски. Откупорив её, я сделал широкий глоток и улыбнулся, когда привычная теплая волна ухнула вниз, а потом резко ударила в голову, наполнив её жаром и головокружением. Сакура, тихо рассмеявшись, перехватила у меня бутылку и тоже сделала глоток. Глаза бывшей примары задорно блеснули, когда тепло наполнило и её голову.

- Завтра мне все равно придется драить туалет, - сказала она, когда мы расположились в тени дерева и, отдыхая, ждали сигнала от Лучка, что пора возвращаться к работе. – Видел, как Унаги шипела сегодня, что я улизнула?
- Видел, - кивнул я и попытался ободрить девочку. – Не так уж и с-страшно ту-туалеты мыть. Томо, хоть и ноет, н-но ему это даже н-нравится.
- Просто боюсь всех этих взглядов, - Сакура дернула плечами и грустно улыбнулась. – Я вижу, как они смотрят, Молчун.
- Они всегда бу-будут с-смотреть н-на тебя, - запинаясь, выпалил я и, чуть подумав, добавил. – П-потому что ты к-красивая.
- Спасибо, - ответила Сакура и поджала губы. – Знаешь, иногда мне очень неловко, что у меня нет… ну, недостатков. Понимаешь?
- Ага.
- Я не знаю, почему так, - хмыкнула она.
- М-м-м… - замычал я, заставив девочку рассмеяться. Но смеялась она не из-за моих корчей, а потому что я сам улыбался. – М-может в тебе их п-просто нет?
- Есть, Молчун. Просто не такие заметные и серьезные, как у вас, - улыбку словно сдуло с её лица, а в глазах снова мелькнула грусть. - Знаешь, это несправедливо.
- Что?
- Почему одни становятся нихилами, а другие примарами или нецесами, - чуть подумав, сказала Сакура. – Та же Аши? У нее… хм… рука плохая, но человек-то она хороший и работящий. А Унаги? Она ничего полезного не умеет. Я не знаю, почему её в примары определили. Весь её талант – это спать чутко и чувствовать ложь. Среди нихилов и нецесов есть хорошие ребята, которым просто не повезло с талантами. Ладно новенькая… - Сакура закусила губу и мотнула головой. – Она действительно особенная. Лучок вон в восторге, как она помогла ему с удобрениями, что аж малина зацвела. А она тут всего день.
- Ты злишься н-на неё? – осторожно спросил я. Сакура задумалась и снова резко мотнула головой.
- Нет. Я злюсь на других. Но не на неё. Она не виновата, что её засунули в Сундук вместо Шинаши. И если слова Телевизора окажутся правдой, то я даже рада буду, что меня определили в нихилы. Если Комнатке так будет лучше, то пускай. Но остальные? Не понимаю, Молчун.
- «Я тоже не понимаю», - мысленно ответил я, но вслух предпочел мысли не озвучивать.
- Я боюсь только одного, - чуть помявшись, сказала Сакура и в её глазах мелькнул страх. – Во время ритуала вы все смотрели на новенькую. А я смотрела на Ратто. И знаешь, что я увидела?
- Радость, - вздохнул я. Сакура грустно улыбнулась и кивнула.
- Радость, - повторила она. – Ратто радовался, что в одной девчонке столько талантов. А эта девочка, хоть и выглядит хрупкой и беззащитной, ими наполнена под завязку. Лучок в ней уже души не чает, а прошли лишь сутки. Нецесы смотрят на неё с благоговением, а к нихилам она так же добра, как и к примарам. Рано или поздно Ратто поймет, что что-то неладно. Услышит шепотки, которые ему не понравятся, а потом и гневный ропот. И тогда он постарается избавиться от неё. Как от Месяца…
- Что? – воскликнул я. Сакура приложила палец к губам и покачала головой.
- Не кричи. Лучок может услышать или примары, которые тут гуляют, - ответила Сакура и, когда я снова уселся рядом, добавила. – Ратто видел, как нихилы относятся к Месяцу. Видел, как к нему относятся нецесы. Про Режу и так все понятно. Выходка нихила была лишь причиной, чтобы избавиться от Месяца. Вам показалось, что Ратто таким образом дал понять, что не стоит злить его. На самом деле ему было плевать на Шинаши. А вот Месяц стоял костью в горле. Я не знаю, почему Обжора не тронул его, но Ратто это не понравилось. Пока Месяц в таком состоянии, он не представляет опасности для Ратто. Плюс появилась новенькая. Не до старых распрей, знаешь ли. За новенькими бы уследить. Будь осторожен, Молчун.
Я нервно сглотнул и посмотрел Сакуре в глаза, но увидел одну лишь серьезность.
- Ратто все видит и все замечает. И ни перед чем не остановиться, чтобы сохранить свою власть в Комнатке.
- Я не ищу неприятностей, - тихо сказал я. Сакура улыбнулась и положила руку мне на плечо.
- Знаю. Ты слишком отличаешься от других и не знаю почему, но я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Просто будь осторожен. Обещай мне!
- Обещаю, - кивнул я, попутно задумываясь о словах Сакуры. Она не играла мной и не притворялась. Этот страх в глазах невозможно изобразить так правдоподобно. Сакура действительно боялась Ратто. Точно так же, как и я.

Вечером Комнатка гудела, а виной всему переполох, который поднял Пенсне сразу после ужина. Только примары, нецесы и нихилы закончили с едой, как с места поднялся Пенсне и, самодовольно улыбаясь, поведал о том, что перед сном Телевизор расскажет всем сказку. На все вопросы он продолжал улыбаться и так сильно надувал грудь, чтобы все сразу поняли, кому они обязаны новой забавой, способной хоть как-то скрасить размеренную жизнь в Комнатке.
Одна лишь Майо загадочно улыбалась, сидя на диване. И я тоже невольно улыбнулся, поняв, кто на самом деле стоит за неожиданным решением Телевизора. Примара поняла все правильно и не стала лишать Пенсне триумфа. Возможно об этом еще кто-то догадывался, но все предпочли сохранить молчание.  

После того, как часы в гостиной показали десять вечера, примары приглушили в Комнатке свет, а все обитатели расселись возле Телевизора. Я лишь грустно улыбнулся, увидев, что особый распорядок соблюдался и тут. Примары заняли диван и свободные кресла, часть нецесов расположилась на полу у Телевизора, а оставшиеся расселись по бокам. Нихилы кучками сидели позади, вытягивая шеи, чтобы хоть что-нибудь увидеть.
Я сидел рядом с Сакурой, Месяцем, Пухляшом, Аши и Фиалкой. Бидный Томо, несмотря на возмущение Унаги, уселся рядом с диваном. Тощая примара попыталась было лягнуть паренька, но Ратто рявкнул на нее и Томори оставили в покое. Паренек тихо бормотал что-то себе под нос и робко улыбался, водя пальцем по коврику.

- Доброго вечера жители Комнатки, - прошелестел из динамиков Телевизора знакомый мне голос и на экране появилось улыбающееся лицо усатого мужчины. Он обвел каждого внимательным взглядом, но задержался только на двух: на новенькой и на бидном Томо, которому подмигнул. Томори хихикнул и, уткнувшись в ковер, принялся еще яростнее водить по ворсу пальцем.
- Приветствуем тебя, голос Судилища, - на правах старшего ответил Ратто. Голова приветливо качнулась и голос наполнился теплом.
- Столько тьмы и столько света, что аж в глазах рябит, - довольно промурлыкал мужчина и, кашлянув, извинился. – Прошу прощения. Долго не выступал перед столь интересной публикой. От вашего интереса даже мои лампы начинают греться сильнее обычного.
- Голос расскажет бидному Тому сказку? – спросил Томо. Ратто не одернул его. Он сидел молча, сплетя мускулистые руки на груди и задумчиво изучал Майо, свернувшуюся калачиком в кресле. – Бидный Томо любит сказки. Бидный Томо так продрог, что щепотку тепла было бы ему в самый раз, чтобы согреть сердечко.
- Да, я расскажу сказку. А может и несколько сказок, - усмехнулся мужчина и в этом коротком смешке мне послышался явный сарказм. – Сказку о Судилище, в котором каждый из вас рано или поздно окажется. Сказку о жителях Судилища, с которыми кое-кто из вас уже знаком, - зеленый мерцающий глаз выхватил из толпы молчаливого Месяца. – Все же я считаю, что вы должны хотя бы немного знать о тех, с кем непременно столкнетесь, как только за вами закроется Дверь.

Сказка Телевизора

- Никто из вас не знает, откуда возникло Судилище и когда в нем появилась Комнатка. Никто уже не помнит имен первых примаров, нецесов и нихилов. Они давно ушли, уступив место новой крови, и Дверь закрылась за ними навсегда, - шелестя, начал свой рассказ Телевизор. – Не просите меня пролить свет на многие моменты прошлого. Я не имею права говорить о них. Но кое о чем все же расскажу.

Первым среди бескрайней пустоты и вечной ночи Судилища возник Судья Изанами. Его высокая и могучая фигура плавно скользила по бесплотной тьме, карауля Врата Перерождения, которые и караулить-то было незачем, ибо кроме Судьи Изанами в Судилище никакого и не было. Вечная тишина лишь изредка разбавлялась воем ветра и шумом черного дождя, поливавшего земли Судилища и дававшего жизнь тем странным и мрачным растениям, что в изобилии росли повсюду, куда ни кинь взгляд.

Тысячи тысяч лет караулил Судья Врата, покуда Судилище не начало меняться. Взмывали в высь могучие черные горы, низвергалась в пропасти земля, создавая черные провалы. Буйной тьмой шелестел могучий лес, возникнув на месте бескрайних пустошей.
Обратил Судья на него свой черный взор и щелкнул длинными пальцами. Покорная его воле тьма Судилища заволновалась. Затрещала земля, исторгая из себя каменные стены и могучие башни будущего замка Судьи. Взмыл замок к темным небесам и замер, лишь чуть-чуть не доставая до свинцовых облаков. Улыбнулся Судья, увидев, что задуманное осуществилось. Склонил он голову и поклонился земле Судилища, а после отбыл в свой новый дом, откуда мог видеть, что происходит в каждом уголке Судилища.

Среди могучих стен, под присмотром самого Судьи и появилась Комнатка. Укрытая в глубинах замка, надежно защищенная от черного дождя и холодных ветров, она недолго пустовала. Той же ночью Сундук дал Комнатке первую кровь. Первого примара, первого нецеса и первого нихила. А потом еще и еще, покуда число жителей Комнатки не стало два десятка и семь.
Спустя тринадцать ночей, Судья дал Комнатке меня, а я рассказал жителям Комнатки о нехитрых правилах и ритуалах, которым вы следуете до сих пор, и которые приносят в жизнь Комнатки мир и порядок.
К сожалению, первые примары решили пойти против воли Судьи и Судилища. Им показалось, что они вправе сами решать, кому уходить, а кому оставаться. Тщетно пытался воззвать я к их разуму, тщетно напоминал о Судье Изанами и о том, что будет, если правила нарушить. Вместо примара, которому суждено было стать первым изгоем, за Дверь отправился ни в чем неповинный нихил. Позже он возблагодарил судьбу за то, что миновала его участь взбунтовавшихся братьев и сестер, которым определили куда более суровое наказание.

Той темной ночью Дверь открылась, и Судья вошел в Комнатку, пока все спали. Он осмотрел спящих, а потом хлопнул в ладоши и через Дверь прорвалась тьма. Она, пульсируя и жадно чавкая, поглощала всех, кто попадался ей на пути. Первым был, как ни странно, тот самый примар, возомнивший себя вершителем судеб. Попытавшись сбежать, он заперся у Помойного Люка и наотрез отказался впускать других, которые отчаянно пытались укрыться от тьмы Судилища, вершащей свой собственный суд. Но тьма Судилища существовала миллионы лет до него и просуществует еще дольше. Что для нее хлипкая дверца, ведущая к зловонной яме, у которой засел перепуганный бунтарь? Тьма ворвалась в коридор, но примар успел отпереть Люк и прыгнул вниз. А потом с ужасом услышал звук закрывающейся крышки и его мгновенно обуял холод и та тьма, от которой он тщетно пытался сбежать. Зловонная яма стала могилой строптивого примара и через десятки лет он слился с тьмой, превратившись в того, кто вам хорошо известен.

Дремлет он во тьме Судилища, ожидая, когда сверху на него польются помои, а потом ползет по трубе и жадно слизывает их со стен. И не унять ему голода, который терзает его вечно, потому что никто не смеет противиться воле Судьи.
Лишь однажды довелось ему еще раз посетить Комнатку. Но не в виде человека, а в виде том, которого заслуживала его душа. В виде Обжоры – ненасытного и омерзительного. И снова виной всему самонадеянность жителей Комнатки, нарушивших нехитрые правила. Хотя, что уж проще: вывали помои и закрой люк обратно на цепи. После той ночи Сундук дал новую кровь. Пятерых новичков взамен тех, кого забрал Обжора. Но вам должно быть интересно, что случилось в остальными, нарушившими закон и оскорбившими Судью своим вольнодумством.

Каждый из них нашел себе место во тьме Судилища. Кто-то помогает охранять Врата, кто-то ползает без цели по темным коридорам Замка и ищет свежей плоти. Кто-то выполняет свою работу, возложенную на него Судьей в качестве наказания, а кто-то ждет, когда отроется Дверь и Судилище поглотит очередного изгоя…

*****

Когда Телевизор замолчал, мягко освещая гостиную зеленоватым светом, то тишина продлилась неестественно долго. Не этой сказки ожидали обитатели Комнатки и сейчас на их лицах застыл страх вперемешку с задумчивостью. Лишь Ратто и остальные примары с ехидной ленцой посматривали на нецесов и нихилов.
Месяц, будто вернувшись в ту жуткую ночь, когда его заперли рядом с открытым люком, бессмысленно пялился в одну точку. Его лицо побледнело, а губы нервно шевелились, словно он молился одному ему ведомым богам. Даже Бидный Томо перестал елозить на полу и задумчиво смотрел в экран Телевизора.

- Надеюсь всем теперь понятно, что нужно следовать распорядкам Комнатки и не пытаться изменять их? – усмехнувшись, спросил Ратто. Ответом ему был лишь нестройный гул голосов.
- Я надеялась узнать, зачем изгои уходят из Комнатки, - тихо сказала Майо, перебив Ратто. Тот побагровел на секунду и с трудом унял гнев. Телевизор в ответ мягко рассмеялся сухим треском, лишний раз напомнив мне об осенних листьях, которые гонит по асфальту ветер.
- Разве это не очевидно, дитя? – спросил он. – Они уходят, потому что пришло время уйти. Жребий никогда не ошибается.
- Но что там, за порогом Двери? Какой смысл ритуала?
- Это другой вопрос, - ответил Телевизор. – Более правильный. Не каждому дано пройти Судилище и дойти до Врат.
- Зачем? – осторожно спросил я, не понимая смысла ответа. Ратто метнул в мою сторону раздраженный взгляд, но промолчал, давая Телевизору слово.
- Судья и Судилище, Молчун. О чем тебе это говорит? – ласково спросил мужчина, подернувшись рябью помех.
- Это суд, - ответила вместо меня новенькая. – Если изгой прошел до Врат, он встречается с Судьей, так?
- Да, - снова лукавая улыбка на зеленом экране. – Судья решает, достоин ли изгой пересечь Врата и никаких «или».
- А что находится за Вратами? – снова спросила примара. Я увидел, как хищно вытянулось лицо Ратто и вздрогнул. Он напоминал мне огромную енота, которая только и ждет момента, чтобы вцепиться в трепещущее мясо.
- Ответ узнает лишь изгой, рискнувший в них войти, - просто ответил Телевизор и добавил извиняющимся тоном. – Не все вам следует знать. Лишь то, что нужно.
- Любой желающий может самолично узнать это, - холодно бросил Ратто, прерывая наш разговор. Нихилы, услышав его голос, потупили глаза и снова превратились в серые тени, какими всегда и были. – Достаточно лишь выйти за Дверь. С радостью открою её для вас. Нет желающих? Так я и думал.
- Всему свое время, - тихо буркнула Майо, посмотрев на меня, и я мог бы поклясться, что увидел улыбку.

Глава шестая. Беги, Молчун, беги.

Спустя три месяца, Комнатка начала полниться шепотками. Приближалось время очередного ритуала Жребия, и разговоров об этом было на каждом углу. Прошлый раз ушел Шинаши, и вместо него Сундук дал Майо. Пришло время разбавить Комнатку новой кровью, выбрав изгоя, который пересечет порог и растворится во тьме Судилища. Однако необычайная тревожность так и висела в воздухе.

Но я на удивление был спокоен. Я соблюдал нехитрые правила, никогда не пререкался с примарами и нецесами, и старательно выполнял работу, которую мне давали. Даже Ратто начал ставить меня в пример остальным нихилам. Возможно среди нецесов бы и пошли шепотки, но нихилы слишком уж сильно отличались от других обитателей Комнатки и знали, что мое выделение – плохо лишь для меня, но никак не для них.
Наоборот, все согласились с тем, чтобы я и дальше исполнял обязанности Месяца по распределению нарядов и в случае нужды посещал спальню примаров, если заканчивались нехитрые запасы разных мелочей. Сакура мне иногда помогала, но старалась это делать так, чтобы не обидеть. Изредка меня накрывал очередной приступ заикания. Такой, что я слова не мог нормально сказать, и бывшая примара занимала мое место на табурете, раздавая наряды. С ней нихилы тоже быстро свыклись, увидев, что девочка спокойна и не пытается ставить себя выше других. Многое произошло за три месяца. Три спокойных месяца, нарушаемых лишь очередной показательной взбучкой нихила, попавшегося на краже алкоголя из ящика Ратто. Теперь и я понимал, что все с этим смирились. И примары, которым было легче сдерживать нихилов в узде, и нихилы, знавшие, что наказание – это всего лишь цена за украденную бутылку и не более.

Нихилы спокойно трудились на грязных и тяжелых работах. Нецесы следили за более сложными процессами, а примары были предоставлены сами себе. Лучок все так же пропадал в Саду и нам то и дело сообщали, что заплодоносило очередное дерево. Нику господствовала на кухне, раз за разом придумывая новые варианты для обедов и ужинов. Понятное дело, что для нихилов меню осталось все тем же. Почти. Изредка Ратто баловал нас сладостями, свежими фруктами, а однажды выставил на стол во время ужина ящик вина. О причинах он распространяться не стал и лишь загадочно сверкнул глазами. Но куда больше меня радовал тот факт, что Месяц наконец-то пошел на поправку.
Окруженный заботами Режи, Сакуры и Майо, он медленно, но верно возвращался к своему нормальному состоянию. Проблема была только в том, что Месяца словно подменили. Он часто страдал приступами неконтролируемой угрюмости и подолгу сидел на кровати, уставившись в одну точку. Если раньше он часто улыбался и был приветлив, то сейчас просто молча делал работу, которую на него взваливали. Даже на обедах и ужинах Месяц предпочитал хранить молчание. Говорить он предпочитал только с тремя обитателями Комнатки: со мной, с Пухляшом и с Режей. Только разговорами это сложно назвать. Месяц обычно вполуха слушал нас, слабо улыбался и кивал головой, изредка встревая в беседу.

Однажды я попал с ним в пару для работы в Саду. Лучок, выдав нам задания, убежал в другой конец Сада, потому что знал, что приглядывать за нами не нужно. Работа будет сделана быстро и хорошо. Так и случилось.
Когда мы до обеда закончили пропалывать картошку и собрали всех колорадских жуков с зеленой ботвы, Лучок удовлетворенно хмыкнул и разрешил нам отдохнуть, пока нихилы не принесут обед. Редкая щедрость, учитывая, что Лучок был помешан на своей работе. Поэтому я взял Месяца за руку и утащил в угол, где нихилы прятали виски и пачку сигарет.
Вытащив бутылку и откупорив пробку, я жадно сделал два глотка и протянул виски Месяцу. Тот тоже сделал глоток, но без особой охоты.

- Спасибо, - буркнул он, возвращая бутылку. Я убрал её обратно под косой пенек и достал сигарету, но Месяц мотнул головой и тяжело вздохнул.
- В чем дело? – спросил я, заметив, как он нервно растирает пальцами сорванную зеленую травку.
- Ритуал близится, - криво улыбнулся Месяц, не смотря на меня. – Гадать не надо, кто отправится за Дверь.
- С чего т-ты взял, что это ты? – удивился я, присаживаясь рядом и поджимая по привычке коленки к груди.
- Чувствую, - Месяц снова улыбнулся и на этот посмотрел мне в глаза. – Разве у тебя так не бывает, Молчун?
- Не знаю.
- У меня бывает. И видимо не только у меня, - вздохнул он. – Ратто как-то странно на меня косится, Унаги тоже. Да и Режа не умеет скрывать чувства. Я понимаю. Комнатке не нужны хворые. Но я дико боюсь, Молчун…
- Чего? – спросил я, когда он замолчал. Месяц поиграл желваками и, когда поднял лицо, я увидел, что по щекам бегут слезы, а в глазах застыл ужас. Тот самый, который я уже видел. Ужас бессонной ночи рядом с открытым Помойным Люком.
- Я видел его, - тихо сказал он и зажмурился. – Видел Обжору. Чувствовал его вонючий язык на своей щеке. Чувствовал вонь его пасти. Видел его глаза… Представь, что ждет за Дверью. Другие, о ком говорил Телевизор? Я боюсь, Молчун. До одури боюсь. Я не хочу покидать Комнатку. Я боюсь… Обжора сидел рядом со мной всю ночь. Он словно… упивался моим страхом и болью. Помнишь, как Нику готовит печеное мясо? – неожиданно спросил он. Я кивнул, не понимая, куда он клонит. – Она маринует его, обваливает в специях, подготавливает к духовке. Такое чувство, что Обжора тоже меня готовил. Пугал, пока мое мясо не станет мягким и из него выветрится вся уверенность. Комнатка для меня, как духовка. А за ней меня ждет голодный Обжора и другие… Бидный Томо тоже их видел. Но ему обещали, что он покинет Комнатку только тогда, когда сам этого захочет. Я тоже этого хочу, Молчун. Но знаю, что так не будет. Мой орешек всплывет во время ритуала… И Дверь захлопнется за моей спиной.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая

Работая, я старался не смотреть слишком часто в угол с Сундуком, но каждый раз меня словно магнитом притягивало к этому месту. Остальные нихилы тоже то и дело оказывались рядом и бросали осторожные взгляды, надеясь увидеть новенького. И Сундук показал нам его. Только новенький оказался новенькой. Девчонка.
Когда её, нагую, завернули в одеяло и Ратто понес новенькую к дивану, присвистнул даже флегматичный Пенсне, которого ничего не могло удивить. Девочка оказалась куда красивее Сакуры, и примара, краснея от смущения, постоянно ловила насмешливые взгляды Унаги и Лучка. Но это был факт и даже я, бросивший косой взгляд на новенькую, которую нес Ратто, сразу понял, что королеве красоты Комнатки придется потесниться со своего трона.

- Молчун, принеси воды с кухни, - велел мне Ратто и я, вздохнув, поставил ведро на пол, после чего помчался на кухню. Вернувшись, я протянул стакан старшему примару и сделал пару шагов назад, стараясь не отсвечивать и в то же время давая понять, что я рядом. Ратто протянул стакан новенькой и, когда та с трудом разлепила глаза, легонько улыбнулся. – Пей.
- Спасибо… - хрипло протянула девочка. Пока Телевизор не распределил её, я мог без проблем разглядывать её лицо и с каждым взглядом лишний раз убеждался в удивительной красоте новенькой.

Она была худенькой, небольшого роста, но черты её лица словно сошли со старинной камеи. Острые скулы, резной волевой подбородок, мягко очерченный рот и огромные миндалевидные глаза ярко-зеленого цвета. Такого, словно на изумруд вдруг обратило внимание Солнце.
Тонкие брови девочки нахмурились, когда она осторожно приподнялась на локтях и осмотрела столпившихся возле дивана жителей Комнатки, а когда её взгляд остановился на Ратто, примар негромко произнес:
- Не бойся. И… добро пожаловать в Комнатку.
- Комнатка? Что такое «Комнатка»? – спросила девочка. Голос у неё тоже был красивым. Мягкий, обволакивающий, переливающийся словно колокольчики. – Что-то знакомое… Но я не помню.
- Ты обо всем узнаешь. А сейчас отдохни, - велел Ратто, надавливая ладонью на плечо новенькой и снова укладывая её на диван. – После Сундука себя неважно чувствуешь. Отдохни и ни о чем не беспокойся. Имя у тебя есть? Помнишь его?
- Нет. Ничего не помню...
- Попытаться стоило. Меня зовут Ратто. Я старший в Комнатке. Об остальном расскажу, когда отдохнешь, - улыбнулся примар и повернулся ко мне. – Ты на подхвате сегодня?
- Да, - ответил я, смотря на новенькую, потому что на примара мне было запрещено смотреть.
- Побудь с ней пока. Если кто отвлечет, скажешь, что я приказал, - жестко и показательно громко бросил Ратто. Стоящие рядом нецесы прыснули в разные стороны и теперь возле дивана стоял лишь я и пять примаров. Ратто удовлетворенно кивнул и снова посмотрел на новенькую. – Если тебе что-то будет нужно, Молчун принесет. Не стесняйся.
- Спасибо, - на этот раз благодарность была в мой адрес, и я невольно вздрогнул, когда Ратто обжег меня взглядом. Не хватало еще, чтобы старший примар на меня взъелся. Это шло вразрез с моими правилами, главным из которых было: «не отсвечивать».
- Когда придет в себя, позови, - велел он, обращаясь ко мне. Я кивнул и принялся изучать узор на стареньком ковре, на котором стоял диван, пока примары не ушли. Новенькая, дождавшись, когда они уйдут, снова приподнялась на локтях и повернулась ко мне.
- Почему ты не смотришь им в глаза? – спросила она, заставив меня невольно улыбнуться.
- Нельзя, - коротко ответил я. Девочка задумчиво надула нижнюю губу и прищурила глаза.
- Понятно, - протянула она, но я видел, что вопрос так и остался без ответа. Как и у меня когда-то. Поэтому вздохнул и нехотя пояснил.
- Сама у-узнаешь. П-позже.
- Хотя бы знаю, почему тебя Молчуном зовут, - улыбнулась она, понятливо кивнув. Затем, вздохнув, снова легла на диван. – Можно я посплю?
- Да. Я бу-буду ря-ядом, - выдавил из себя я и, когда новенькая закрыла глаза, уселся рядом на стул.

Проходящие мимо нецесы и нихилы лишь бросали на меня удивленные взгляды, а потом спешили по своим делам. Я же, выполняя приказ Ратто, никуда не отлучался и задумчиво смотрел на спящую девочку, чья красота затмевала все. И другую красоту, и тревоги. Поэтому, услышав знакомый треск помех Телевизора, вздрогнул и испуганно посмотрел на экран, на котором появилось лицо усатого мужчины.

- Она тебе нравится? – прошелестел голос в моей голове. Я знал, что мне необязательно говорить. Телевизор читал мои мысли, за что я был ему благодарен. Давиться мычаниями и корчиться от невозможности сказать простое слово – мало удовольствий.
- «Есть в ней что-то знакомое», - чуть подумав, ответил я мысленно. Мужчина на экране улыбнулся и понимающе кивнул. Но я, хмуро посмотрев на него, задал встречный вопрос. – «Почему ты определил меня в нихилы? Я слышал сомнение в твоем голосе».
- Еще тебя интересует, почему я общаюсь с тобой, хотя только Пенсне, вроде как, может со мной взаимодействовать, - ехидно бросил он. Теперь я улыбнулся. – Впрочем отвечу на твой вопрос, Молчун. Я сомневался, потому что ты сомневался. Ты не веришь в собственные силы.
- «Я заика. И это не новость для меня», - вздохнул я, заставив мужчину недовольно поморщиться.
- Каждый из жителей Комнатки имеет недостатки. Кто-то серьезные, кто-то не очень. Я оцениваю не их недостатки, а их положительные качества. Ты умен, схватываешь на лету, неконфликтен. Из тебя получился бы идеальный нецес или даже примар. Но ты стал нихилом. Как думаешь, почему?
- «Все предопределенно заранее», - выпалил я, особо не задумываясь, и тут же раскрыл от удивления рот, когда осознал сказанное. Мужчина рассмеялся теплым потрескиванием помех.
- Верно. И я тебя услышал. Ты не захотел подняться выше, зная, что все предопределенно, и я послушался. Но признай, разве тебе было бы комфортно в примарах?
- «Нет. Словно я был там уже и знал, как все будет».
- Вот именно. Ты там, где должен быть. И каждый находится там, где должен быть. Я не ошибаюсь.
- «Почему ты говоришь со мной? Я спрашивал других нихилов, но ты говоришь лишь со мной и с Пенсне. Ну и с Ратто, когда он ритуалы проводит».
- Ты мне нравишься, - безапелляционно ответил Телевизор. – И ты загадка для меня. Я до сих пор сомневаюсь в правильности своего решения, а это о чем-то, да говорит.
- «А она»? – я кивнул на спящую новенькую. – «Ты знаешь, куда она попадет»?
- Знаю, - усмехнулся мужчина и его изображение подернулось помехами. – А ты?
- «Шинаши ушел, так что она станет нихилом, как и я. Когда уходит нихил, Сундук дает нихила. Я слышал Ратто. Порядок в Комнатке должен поддерживаться. Лишь два десятка и семь могут жить здесь. А примаров как раз семь. И нецесов десять. Лишь нас девять пока».
- Я же говорил, что ты умен, - ехидно прошелестел голос. – Но я чувствую неуверенность в твоих словах.
- «Всегда есть место неожиданности. Любая закономерность может быть нарушена», - пожал я плечами, смотря на девочку, которая зашевелилась во сне и приоткрыла глаза.
- Ты прав, Молчун, - после небольшой паузы ответил мужчина и, прежде чем экран погас, тихо добавил. – А я, похоже, ошибся…

- С кем ты говорил? – спросила она, смотря на меня. На миг мне показалось, что она смотрит куда-то в сторону, словно взгляд её был расфокусирован. Но вопрос вновь заставил меня удивиться.
- Ты с-слышала?
- Да, только странно. Словно я под водой. Помехи, шипение, отдельные слова. Но твой голос я узнала, а второй был смутно знаком. Это кто-то из твоих друзей?
- Нет. Это Т-т-т… - сжав зубы, я медленно досчитал до трех и закончил. – Телевизор.
- Теперь понятно, - улыбнулась новенькая, выбираясь из-под одеяла и подтягивая ноги к груди. – Телевизор я могу только слушать. А что показывали?

Сначала мне показалось, что девчонка издевается, но потом я понял, что она еще ничего не знает о Комнатке, Телевизоре, Сундуке и тварях Судилища. Мысленно ругнувшись, я хлопнул себя по лбу, но ответить не успел. Телевизор вновь ожил и в моей голове зазвучал знакомый голос, прерываемый редкими помехами.
- Показывали диалог одного стеснительного юноши и весьма эрудированного джентльмена, - сухо прошелестел голос, а изображение мужчины на экране радостно подернулось рябью помех. – Ты новенькая в Комнатке и у тебя тысячи вопросов в голове. Новая кровь… Прелестная кровь, без сомнений. Как и всегда.
- Ты мыслишь. Ты существуешь. Ты живое существо, - задумчиво пробормотала новенькая. Но в её голосе не было удивления. Она словно констатировала факт, мгновенно принимая его.
- Верно, дитя, - усмехнулся мужчина и его черные глаза с насмешкой посмотрели на меня. – Хоть кто-то в этом не сомневается и сразу понимает. Не смущайся, Молчун. Ты был растерян.
- «И подавлен. И испуган», - буркнул я про себя.
- А ты не боишься, дитя, - Телевизор снова обратил свое внимание на девочку. – Ты рассуждаешь… Мне это нравится.
- Ты не вызываешь страха, - честно ответила она. – И Комнатка не вызывает. Я как будто…
- Вернулась домой, - закончил за нее мужчина и кивнул. – Так и есть. Комнатка теперь твой дом, а о порядках этого дома тебе расскажут его жители. Кроме Молчуна, естественно.
- Это не смешно, - девочка прервала довольный треск, заставив меня улыбнуться. Впрочем, мужчине это тоже понравилось.
- Ты смелая. Мне это тоже нравится. Приятно видеть смелое дитя. Новая кровь… и такая прелестная. Куда же ты попадешь…
- Все предопределенно, - прямо ответила она, смотря не на экран, а чуть в сторону, словно не желая пересекаться с мужчиной взглядами. – И решение давно принято.
- Вижу, - хмыкнул Телевизор и посмотрел на меня. – Будь добр, позови Ратто. Дитя вполне оправилось от Сундука и жаждет задать вопросы, а я не нанимался экскурсоводом.
- Хорошо, - бросил я и, поднявшись со стула, увидел, что Ратто, Унаги и Сакура направляются к новенькой. Косого взгляда, брошенного на Сакуру, было достаточно, чтобы понять. Примара нервничала и в её взгляде, которым она смотрела на новенькую, сквозил лишь лед.
- Томори разлил в примарской умывальне ведро с грязной водой, - произнес Ратто, обращаясь ко мне. – Иди и помоги ему прибраться, пока он еще чего-нибудь не натворил.
- Да, - кивнул я и невольно улыбнулся, когда новенькая взяла меня за руку.
- Спасибо, Молчун.
- П-п-по…
- Пожалуйста, - оборвал меня Ратто и, легким тычком в плечо, отправил в сторону примарской спальни, а сам уселся на диван рядом с новенькой, чьи глаза тут же похолодели. – Добро пожаловать в Комнатку. Я расскажу тебе о наших порядках…

- Бидный Томо не виноват… - я прервал зарождающуюся мантру нихила поднятием ладони и указал пальцем на грязную лужу посередине примарской умывальни. Томори уже отнес мокрый ковер в прачечную, но воды все еще было много.
- Я п-помогу, - буркнул я, беря вторую тряпку. Взъерошенный Томо, почесав голову, коротко кивнул и присоединился ко мне.
- Бидный Томо увидел крысу и испугался. Огроменную крысу, Молчун. Бидный Томо таких не видывал, - шепотом сообщил он. – Лапы у ей длинные, а хвост, как аскарида. И глаза… - нихила пробрала дрожь и он, мотнув головой, отогнал неприятное воспоминание. – Нельзя сюда одному ходить. Бидного Тома не тронули, а вот Молчуну может и не повезти.
- Мы в-вдвоем, - улыбнулся я, похлопав паренька по плечу. – Бы-быстрее уберем, бы-быстрее у-уйдем.
- И то верно. Ох, бидный Томо и натерпелся… - пробормотал он себе под нос и принялся орудовать тряпкой, как и я. Гневить Ратто никто из нас не хотел.

Закончив с уборкой, я поплелся на кухню, где нецесам была нужна помощь в готовке примарского ужина. Но войдя на кухню, я сильно удивился, увидев, что Режа улыбается, а рядом с ней на стульчике сидит Месяц.
Разум к нихилу еще не вернулся. Месяц смотрел в одну точку и шевелил губами, рассказывая что-то Реже. Та в ответ улыбалась, кивала и продолжала нарезать тонкими ломтиками мясо, а когда я подошел ближе, то Месяц вдруг замолчал, посмотрел на меня внимательно и тихонько протянул:
- Молчун.
- Молчун, Молчун, - усмехнулась Режа и, повернувшись ко мне, пояснила странное зрелище. – Он тут уже три часа сидит. Анекдоты рассказывает, стишки смешные читает, иногда вспоминает что-то. Пухляша вот узнал, так тот аж разревелся и умчался в сад к Лучку. Как думаешь, оклемается?
- Да, - кивнул я, смотря на Месяца, который снова вернулся к анекдотам. Причем ему было все равно, слушает его кто-нибудь или нет. – Ему н-нужно о-отдохнуть.
- Сакура его чаем поит. Душистым таким, с травами, которые сама в саду рвет. Он чашку выпил утром, а потом сюда пришел, - Режа улыбалась, смотря на бледного нихила, а потом, вспомнив о работе, кивнула мне. – Так. Помоги мне с зеленью и специями. Ты единственный из нихилов, кто зелень шинкует мелко. А для этого блюда чем мельче, тем лучше. Привет, Сакура!

Приветствие адресовалось примаре, которая вошла на кухню и задумчиво подошла к Реже. Я, опустив глаза, взял в руки нож и принялся измельчать зелень. Но, даже не смотря на Сакуру, я чувствовал её напряжение. Режа тоже его почувствовала.
- Экскурсию провели? – спросила она, не отрываясь от работы и орудуя ножом.
- Да, - хмыкнула примара. – Ратто закончил ей спальни показывать и повел в сад.
- В сад? – удивилась Режа, повернувшись к Сакуре. Та усмехнулась и кивнула. – Вот дела. Новеньких же обычно в сад не пускают.
- Ратто виднее, - я вздрогнул, когда Сакура задела мою руку, опускаясь на корточки перед Месяцем и заглядывая ему в глаза. – Как он?
- Анекдоты травит и стишки смешные рассказывает, - улыбнулась Режа, с умилением смотря на нихила. Сакура снова кивнула и протянула Месяцу большую кружку, над которой поднимался пар. – Не иначе чай твой помог.
- Надеюсь на это. Он что-то увидел той ночью у помойного люка и это его не отпускает, - тихо ответила примара. – Это отвар из целебных трав. Лучок помог найти нужные, а я все заварила. Ему нужно отдыхать. И еще, Режа… - Сакура посмотрела на девочку, дожидаясь, когда та обратит на неё внимание. – Не пускайте его к помойному люку. И следите, чтобы он сам туда не забрался. Если ему лучше, то не стоит провоцировать очередной приступ.
- Дверь закрыта на замок, - напомнила Режа. – После того случая.
- И все-таки. Следите за ним, - улыбнулась Сакура, и я почувствовал, что она смотрит на меня. – Привет, Молчун. Тебе помочь?
- Нет, спасибо, - покраснев, ответил я, но Режа, вспомнив что-то, всплеснула руками.
- Да. Смешай, пожалуйста, специи. Я ничего не успеваю! Подвинься, Молчун. И мельче шинкуй. Мельче…

Я работал молча, а Сакура и Режа словно нашли подходящего собеседника, принявшись перемывать косточки новенькой. Главным вопросом было то, куда же она попадет. Я промолчал, понимая, что моя догадка никому не нужна. Хотя, странные слова Телевизора о том, что все может быть, не выходили из головы.

- А что скажешь ты? – тихо спросила меня Сакура, отрывая от размышлений и шинковки зелени. Режа, бросив взгляд на тщательно перемолотую ножом кучку, довольно кивнула и забрала у меня разделочную доску, взамен протянув свою, на котором еще оставалось мясо. Идеальный кусок мяса, без прожилок и пленок. Старший примар всегда ест только лучшее.
- Что я д-должен с-с-сказать? – протянул я и, вздохнув, принялся нарезать мясо на аккуратные кубики. С этим я и впрямь справлялся лучше других.
- Ты был там с ней. Что ты скажешь о новенькой? – уточнила примара. Я почувствовал, что её глаза буквально сжигают меня, но справился с оторопью и ответил.
- Она… н-необычная. Не т-такая… ка-ак о-остальные, - Сакура задумчиво хмыкнула в ответ и вернулась к смешиванию специй.
- Её взгляд пробирает, - буркнула Режа и неуютно пожала плечами. – Когда она на меня посмотрела, я почувствовала, что мне кто-то в душу смотрит. Вытягивает без стеснения все, что я пыталась скрыть.
- Ка-ак ты н-ночью ешь шоколад? – усмехнулся я и тут же смутился, позабыв о Сакуре. Но девочки, синхронно рассмеявшись, позволили мне расслабиться.
- И это тоже, - отсмеявшись, кивнула Режа. А потом, нахмурив брови, добавила. – И многое другое. Более личное, что я прячу в себе. Я слышала, что когда Ратто показывал ей нашу спальню, то Босяк, передвигавший кровать, палец себе вывихнул, испугавшись вошедших. Так новенькая вправила его. За пару секунд, представляете?!
- Вправила? – недоверчиво и холодно протянула Сакура, заставив Режу запнуться. – Палец?
- Я знаю, что лекарь у нас ты, - поспешила объясниться девочка. – Но она это сделала очень быстро. Босяк даже ойкнуть не успел, а Ратто сиял, как кот, объевшийся сметаны.
- Не в-волнуйся, - переборов стеснение и страх, я обратился к Сакуре, но девочка, казалось, меня не слышит. – Она на-на-наверняка с-станет ни-нихилом.
- С чего бы? – дернула плечом примара. – Если она так лихо управляется с переломами и вся такая странная, то ей дорога в примары!
- А он прав, - воскликнула Режа, воздев в руке нож и указывая острием на меня. – Лишь двадцать и семь могут жить в Комнатке. А примаров как раз семь. Не хватает лишь нихилов.
- Всегда есть место неожиданности, - тихо ответила Сакура, заставив меня побледнеть. – Никто не знает, что решит Телевизор. Даже Пенсне. Даже Ратто. Только Судья Изанами…
- Ну, а пока можешь расслабиться и выпить, - Режа, стрельнув глазами в сторону входной двери, вытащила из ящика плоскую фляжку и протянула её примаре. – Коньяк. Отменный. Ратто как-то за ужин подарил. Ты тоже, Молчун. Не стесняйся.
- С-спасибо, - буркнул я и покраснел, когда почувствовал на горлышке вкус губ примары. – Х-хорош!
- Это точно. Я стараюсь беречь, да тут уже немного осталось. Выпей, солнышко, - ласково произнесла Режа, протягивая фляжку Месяцу. Нихил замолчал, когда на кухню вошла Сакура и сидел молча до этой минуты.
- Спасибо, Режа. Ты всегда была ко мне добра, - пространно протянул он, делая маленький глоток и снова возвращаясь к созерцанию пустоты.
- Он станет прежним? – тихо спросила девочка, повернувшись к примаре. Та вздохнула и поджала губы.
- Надеюсь. Я не могу достучаться до него. Страх все еще сковывает его, и никто не знает, что же он видел той ночью у помойного люка. Ладно, спасибо за компанию. Пойду и заварю ему еще отвара. Скоро распределение, не буду мешать вам с готовкой.
- Ох, точно! Молчун, нам бы ускориться, - всплеснула руками Режа и вновь превратилась в ту Режу, которую я знал. – Быстро заканчивай с мясом и набивай горшочек. Рецепт рядом на стене висит.
Я промолчал и задумчиво посмотрел в спину Сакуре, которая направилась к выходу. Но тут молчание нарушил Месяц и его слова в который раз заставили меня побледнеть.
- Порядок изменится. Я вижу это, - буркнул нихил, поднимаясь на ноги и следуя за примарой.

На этот раз Ритуала Выбора не было. Шинаши покинул Комнатку добровольно и Сундук дал новую кровь. Которая сейчас сидела на диване, а Ратто, как и когда-то со мной, положил свою руку ей на плечо, дожидаясь, пока оживет Телевизор. А дальше все пошло не по плану.

- Новая кровь… Прелестная кровь. Такая древняя, такая дерзкая, такая сильная, - промурлыкал Телевизор и его голос был слишком громким в наступившей тишине. Молчал Ратто, молчала Сакура, молчали остальные примары, нецесы и нихилы, затаив дыхание и ожидая решения. – Давно я ждал этого. Нет, определенно, нет… Там тебе не место. Нецесы? Хм… Ох, Судилище, за что ты так? – вздохнул усатый мужчина, но в его голосе я уловил сарказм и… интерес. Он явно забавлялся ситуацией. Новенькая сидела молча, но её лицо было гордо обращено к экрану. Лишь глаза смотрели чуть в сторону. – Она не видит, но чувствует…
- Не видит?! – не удержавшись, воскликнула Сакура и, почувствовав тяжелый взгляд Ратто, потупила глаза. – Прости.
- Ты слепа? – жестко спросил Ратто, обращаясь к новенькой, на что та, улыбнувшись, лишь кивнула.
- Я вижу… но по-другому. Не так, как вы. Вижу больше, - зеленые глаза вспыхнули драгоценным изумрудом так, что старший примар попятился, а на его лице впервые за долгое время появилось выражение удивления. – Вижу, как новое солнце взошло, светом затмив все рассветы. Вижу, как голодный зверь гложет города-исполины… И бетон, и стекло, обращая в руины…
- Все так, - усмехнулся Телевизор, - как я и говорил. Прелестная новая кровь. Давно я жду тебя. Ждут и они.
- Оммёдзи (колдуньи, способные видеть будущее), - с тихим благоговением выдохнул Ратто, и я вновь удивился. Ратто был растерян, но в его глазах светилось торжество. – Как я сам не догадался. Значит, время пришло?
- Пришло, - хмыкнул Телевизор и продолжил. – Столько талантов, что хватило бы еще на одну Комнатку. Судья, как всегда прав…
- Судья Изанами? – нахмурился Ратто, но усатый мужчина не обратил на его слова никакого внимания.
- Тебя будут звать Майо (ведающая). Определенно… Другого пути нет. ПРИМАРА!

Тишина продлилась больше минуты. Больше пяти минут… Каждый переводил друг на друга взгляд и сейчас в Комнатке все были равны. Примары удивленно смотрели на нихилов, нихилы отвечали им тем же. Режа без стеснения обняла Месяца, а Унаги, казалось, постарела лет на десять разом. Не этого решения ожидала Комнатка. Точно не этого.
Телевизор, словно не замечая этого, продолжил. Теперь в его голосе прибавилось ехидства. Лишь новенькая продолжала гордо смотреть чуть в сторону от зеленого экрана, словно слова усатого мужчины были обычными словами. Словно она знала, что он скажет именно это.

- Естественно, лишь двадцать и семь могут существовать в Комнатке, - елейно протянул он, а темно-зеленые глаза посмотрели на Ратто и я, готов поклясться, увидел улыбку старшего примара, - Но примаров у нас как раз семь.
- Один должен уйти, - жестко ответил ему Ратто, однако лицо мужчины подернулось возмущенной рябью.
- Хватит уходов, примар! – жестко ответил он и я вновь удивился, увидев, как Ратто дрогнул и опустил глаза. – Никто не уйдет. Порядок сохранится.
Теперь нихилы слишком уж жестко стали поглядывать на побледневшую Унаги. Желание, чтобы она стала нихилом, было столь сильным, что каждый почувствовал это. Я лишь с жалостью посмотрел на вредную примару, понимая, что с ней случится, если Телевизор подтвердит ЭТО.
- Порядок должен сохраняться. Семь примаров должны жить в Комнатке. Но это дитя… Какой из него нихил? Нет… Это примар. Один из величайших примаров, которого посылают в особенный миг…
Ратто вздрогнул. Под кожей заиграли желваки, а глаза почернели до цвета тьмы за окном примарской спальни.
- Я приму любое решение, - жестко ответил он, сжав плечо новенькой. Но та даже не поморщилась.
- Конечно, примешь, - выпустив издевательский смешок, ответил Телевизор. – У тебя нет выбора. Итак… Перейдет… Столько кандидатур, столько светлых голов и столько темных…
- Это буду я, - тихо произнесла Сакура. Ратто, метнув на примару гневный взгляд, моментально переменился в лице. Каждый понял, что она готовилась к этому. И более того. Она была готова. Она хотела этого. И принимала решение, как сказал Телевизор.
- Верно, дитя, - в голосе Телевизора послышалась грусть. – Прости меня, но это необходимо.
- Я понимаю, - кивнула примара, подходя к дивану. Я, переглянувшись с Режей, смотрел, как Сакура нежно целует в щеку Майо. – Добро пожаловать в Комнатку, сестра.
- Прости. Так нужно. Время пришло, - тихо ответила та, беря примару за руку. Сакура улыбнулась и, задрав подбородок, обвела тяжелым взглядом каждого примара. На Ратто она задержалась дольше всего и я, не без удовольствия, смотрел, как меняется в лице самоуверенный примар. Затем, подойдя ко мне, встала рядом и тихо обронила. Так, чтобы услышал лишь я.
- Теперь тебе не надо прятать взгляд.
- Сакура – отныне ты – нихил, - громко произнес Ратто, причем голос его слегка дрожал. Когда же он повернулся к новенькой, то я услышал в его голове другие нотки, главной из которых было уважение. – А ты… Отныне ты – наша сестра. Ты – примар. Лучшее, что есть в Комнатке. И пусть ты слепа, мы будем относиться к тебе, как к равной.
- Благодарю и принимаю, - так же громко ответила новенькая. Каждый в Комнатке понял, что в этот вечер случилось нечто удивительное. Впервые примар стал нихилом, и впервые нихил стал примаром.

Ночью спальня нихилов не спала, каждый обсуждал произошедшее. Лишь я, порой бросавший взгляды на бывший футон Шинаши, на которой сейчас спала Сакура, молчал. Нихилы обсуждали странное решение Телевизора, странный выбор новичка Сундуком и так некстати упомянутого Судью Изанами – мифическую фигуру, которую видели немногие.
Была и проблема. Примар, ставший нихилом, сразу ощутил на себе всю любовь презираемой части Комнатки.

*****

Проснувшись в четыре утра, я удивленно протер глаза и посмотрел в сторону гостиной, где горел свет, и кто-то сидел на диване. Прищурившись, я разглядел светло-зеленую курточку. Примар. Но кому не спится в столь ранний час?
Ответ пришел сразу, когда сидящий повернулся и я увидел подернутые дымкой зеленые глаза Майо. Она улыбнулась, а я лишний раз подумал, что меня обманули. Слепой не может видеть. Не может смотреть ТАК на другого человека. Но девочка, словно услышав мои мысли, слабо покачала головой и поманила к себе пальцем. Вздохнув, я нехотя поднялся с кровати, мысленно кляня чертов кошмар, заставивший меня проснуться.

- П-п-почему ты н-не спишь? – спросил я, подходя к дивану и усаживаясь на стул возле Телевизора. Новенькая посмотрела поверх моей головы и пожала плечами. В её глазах мелькнула грусть.
- Выспалась. Мне хватило пары часов, чтобы полностью отдохнуть. Да и как тут спать? Столько мыслей, новых эмоций и впечатлений.
- Ночью н-надо с-спать, - ответил я, бросая осторожный взгляд в сторону Двери.
- Знаю. Я слышу голоса из-за Двери. Один голос выделяется, - чуть помолчав, ответила девочка. – Он просит открыть Дверь. Говорит, что голоден. Ратто рассказал мне о Судилище, Молчун. Не бойся, я не собираюсь никого впускать.
- «Я ничего не слышу», - мысленно проворчал я, покосившись на примару. Да, она смотрела в мою сторону, но сейчас я понимал, что она ничего не видит. Её зеленые глаза блуждали из стороны в сторону, словно девочка пыталась понять, где я сижу.
- Сакура сильно злится? – спросила она. Теперь настал мой черед пожимать плечами. Бывшая примара почти сразу ушла спать, как только церемония Распределения завершилась. Она проигнорировала вопросы других нихилов и всем своим видом дала понять, что ни с кем не собирается говорить. Сегодня уж точно. Новенькая вздохнула и слабо улыбнулась. – От меня ничего не зависело. Это не мой выбор, но выбор нужный. Надеюсь, что она поймет это и не будет злиться, когда придет время… Я чувствую твою растерянность, Молчун. Ты что-то хотел спросить?
- Твои с-слова… Ну, то, ч-что ты го-говорила Р-рато.
- Я не знаю, как это работает. Просто вижу и все, - скривила губы девочка, а её глаза на секунду встретились с моими. – Я видела, как все сгорает. Сгорает в огне настолько ярком и жарком, какового я никогда не видела и не чувствовала. Я видела тебя. Ты тоже сгорел. И Сакура. И Режа. И… Юба. Но я не чувствую её здесь. Где она?
- Юба? – удивился я, вспомнив коренастую девчонку, которая храбро шагнула за порог Двери и исчезла в Судилище после моего прихода. Но новенькая сама догадалась, что произошло. Очередная горькая улыбка и кивок.
- Она ушла из Комнатки. По воле Жребия.
- О-откуда…
- Просто вижу и все. Я не знаю, как это работает, Молчун, - повторила примара, подтягивая худые коленки к груди. – Чувствую, что она ушла давно. Но часть её все еще в Комнатке. Еле уловимая, но все-таки часть. Ого!
- Что т-такое? – нахмурился я, когда Майо радостно заулыбалась.
- Знания… Вот за что Телевизор определил меня в примары. Знания постоянно наполняют меня. Ха! Теперь я знаю то, что знала Сакура. Больше. Я знаю больше, чем она. Я чувствую все по-иному, Молчун. Вот, почему я примара. Утром у тебя всегда болит голова?
- Да, - удивленно вздрогнул я. Новенькая перескакивала с темы на тему, а её зеленые глаза разгорались все ярче. Теперь она начинала пугать.
- Посещай сад. Хотя бы раз в день. Тебе не хватает свежего воздуха. Если кто-то возмутится, скажи, что это я разрешила.
- С-спасибо.
- Не за что. Это малое, что я могу сделать в ответ на твою доброту, - она протянула мне руку и, когда я протянул свою в ответ, вздрогнула. – Я вижу твое прошлое. Горькое прошлое. Ужасное, - примара бросила мою руку и с удивлением посмотрела на меня. – Вижу ошибки, которые ты сделал, Молчун.
- Кто ты? – хрипло спросил я, ощутив исходящую от девочки волну жара. Примара разом обмякла, когда я спросил и шмыгнула носом.
- Не знаю… - тихо ответила она, словно ничего и не было. – Я ничего не знаю. И знаю все, Молчун. Иди спать. Оставим некоторые вопросы без ответов. Не время отвечать на них, однажды ты сам все узнаешь… Иди спать. Добрых снов тебе.
- Д-добрых снов, - кивнул я и, сгорбившись, поплелся к своей кровати. Хоть и понимал, что так и не усну. Спиной я ощущал, что странная девочка смотрит мне вслед. Слишком пристально и слишком задумчиво. Кого же дал Комнатке Сундук?

Купить мои книги можно на ЛитРес.