Наверное, каждый из нас в детстве читал эту замечательную книгу. Вспомню и я свой любимый рассказ.

Всем добра!

****************

Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы все еще не было…

И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака – они были похожи на бородатых стариков…

И мне захотелось есть, а мамы все не было, и я подумал, что, если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждет меня где-то на краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял ее сидеть на песке и скучать.

И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:

– Здорово!

И я сказал:

– Здорово!

Мишка сел со мной и взял в руки самосвал.

– Ого! – сказал Мишка. – Где достал? А он сам набирает песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Ее можно вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?

Я сказал:

– Нет, не дам. Подарок. Папа подарил перед отъездом.

Мишка надулся и отодвинулся от меня. На дворе стало еще темнее.

Я смотрел на ворота, чтоб не пропустить, когда придет мама. Но она все не шла. Видно, встретила тетю Розу, и они стоят и разговаривают и даже не думают про меня. Я лег на песок.

Тут Мишка говорит:

– Не дашь самосвал?

– Отвяжись, Мишка.

Тогда Мишка говорит:

– Я тебе за него могу дать одну Гватемалу и два Барбадоса!

Я говорю:

– Сравнил Барбадос с самосвалом…

А Мишка:

– Ну, хочешь, я дам тебе плавательный круг?

Я говорю:

– Он у тебя лопнутый.

А Мишка:

– Ты его заклеишь!

Я даже рассердился:

– А плавать где? В ванной? По вторникам?

И Мишка опять надулся. А потом говорит:

– Ну, была не была! Знай мою доброту! На!

И он протянул мне коробочку от спичек. Я взял ее в руки.

– Ты открой ее, – сказал Мишка, – тогда увидишь!

Я открыл коробочку и сперва ничего не увидел, а потом увидел маленький светло-зеленый огонек, как будто где-то далеко-далеко от меня горела крошечная звездочка, и в то же время я сам держал ее сейчас в руках.

– Что это, Мишка, – сказал я шепотом, – что это такое?

– Это светлячок, – сказал Мишка. – Что, хорош? Он живой, не думай.

– Мишка, – сказал я, – бери мой самосвал, хочешь? Навсегда бери, насовсем! А мне отдай эту звездочку, я ее домой возьму…

И Мишка схватил мой самосвал и побежал домой. А я остался со своим светлячком, глядел на него, глядел и никак не мог наглядеться: какой он зеленый, словно в сказке, и как он хоть и близко, на ладони, а светит, словно издалека… И я не мог ровно дышать, и я слышал, как стучит мое сердце, и чуть-чуть кололо в носу, как будто хотелось плакать.

И я долго так сидел, очень долго. И никого не было вокруг. И я забыл про всех на белом свете.

Но тут пришла мама, и я очень обрадовался, и мы пошли домой. А когда стали пить чай с бубликами и брынзой, мама спросила:

– Ну, как твой самосвал?

А я сказал:

– Я, мама, променял его.

Мама сказала:

– Интересно! А на что?

Я ответил:

– На светлячка! Вот он, в коробочке живет. Погаси-ка свет!

И мама погасила свет, и в комнате стало темно, и мы стали вдвоем смотреть на бледно-зеленую звездочку.

Потом мама зажгла свет.

– Да, – сказала она, – это волшебство! Но все-таки как ты решился отдать такую ценную вещь, как самосвал, за этого червячка?

– Я так долго ждал тебя, – сказал я, – и мне было так скучно, а этот светлячок, он оказался лучше любого самосвала на свете.

Мама пристально посмотрела на меня и спросила:

– А чем же, чем же именно он лучше?

Я сказал:

– Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой! И светится!..

(с) Виктор Драгунский

Вы когда-нибудь читали "Денискины рассказы" Драгунского? Из всех рассказов этого сборника мне особенно запомнился один - "Похититель собак". Сейчас расскажу, почему.

У меня была кошка. Хотя почему "была", она и сейчас есть. Жива здорова, чувствует себя прекрасно в своём преклонном возрасте - 14 лет почти. Так вот, кошка абсолютно беспородная, хотя похожа на сибирскую, точнее на котёнка сибирской - весит всего 900 грамм. В жизни больше не видела таких малюток.

История, которую я расскажу произошла лет 10-11 назад.

Летом мы как обычно перебрались всей семьёй на дачу. Целыми днями наша кошка резвилась на свежем воздухе, а вечером мы забирали её в дом, чтобы ни дай Бог, не простыла.

И вот однажды, когда уже стемнело, мы как обычно запустили кошку в дом, а сами с мамой ушли в магазин. Возвращаясь обратно, мы громко смеялись и разговаривали, поэтому не сразу услышали кошачье мяуканье. Услышав звук, мы обернулись и увидели нашу кошку, сидящую на заборе. Участок этот находился в паре минут ходьбы от нашего домика. Мы начали звать кошку. Кошка на "кис-кис" обернулась, но с места не сдвинулась. Просто выпучила на нас свои глаза и смотрела. Мы решили выручить своё животное и подошли к забору. Но для нас он был довольно высоким (при нашем-то росте - метр с кепкой). Но кошку забрать домой было просто необходимо!

Мы встали на носочки и стали пытаться до неё дотянуться. Мама дотянулась первой и взяла кошку на руки. Она особо не сопротивлялась и молча улеглась у мамы на руках.

Но тут воздух пронзил громкий детский крик: "паааааап!!". Судя по звукам, доносящимся из-за забора, папа выскочил из дома и побежал к своему чаду, узнать, что случилось. Ребёнок завопил: "нашего кота украли!!!". Папа подбежал к забору и выглянул из-за него на нас. Мы стояли и смотрели на него абсолютно непонимающе с кошкой в руках.

Я думаю, вы уже поняли суть ситуации - кошка, которую мы стащили с забора была вовсе не нашей кошкой, а соседским котом, выглядящим точь-в-точь, как наша кошка. С соседями вместе мы от души посмеялись. Они, кстати, тоже никогда до этого не видели таких маленьких котов, как их.

Вот так мы и познакомились с новыми соседями по даче, а себя начали называть похитителями кошек.

P.S. фото кошки прилагаю :)

Один раз мы с Мишкой вошли в зал, где у нас бывают уроки пения. Борис Сергеевич сидел за своим роялем и что-то играл потихоньку. Мы с Мишкой сели на подоконник и не стали ему мешать, да он нас и не заметил вовсе, а продолжал себе играть, и из-под пальцев у него очень быстро выскакивали разные звуки. Они разбрызгивались, и получалось что-то очень приветливое и радостное. Мне очень понравилось, и я бы мог долго так сидеть и слушать, но Борис Сергеевич скоро перестал играть. Он закрыл крышку рояля, и увидел нас, и весело сказал:
— О! Какие люди! Сидят, как два воробья на веточке! Ну, так что скажете?
Я спросил:
— Это вы что играли, Борис Сергеевич? Он ответил:
— Это Шопен. Я его очень люблю.
Я сказал:
— Конечно, раз вы учитель пения, вот вы и любите разные песенки.
Он сказал:
— Это не песенка. Хотя я и песенки люблю, но это не песенка. То, что я играл, называется гораздо большим словом, чем просто «песенка».
Я сказал:
— Каким же? Словом-то?
Он серьезно и ясно ответил:
— Му-зы-ка. Шопен — великий композитор. Он сочинил чудесную музыку. А я люблю музыку больше всего на свете.
Тут он посмотрел на меня внимательно и сказал:
— Ну, а ты что любишь? Больше всего на свете?
Я ответил:
— Я много чего люблю.
И я рассказал ему, что я люблю. И про собаку, и про строганье, и про слоненка, и про красных кавалеристов, и про маленькую лань на розовых копытцах, и про древних воинов, и про прохладные звезды, и про лошадиные лица, все, все...
Он выслушал меня внимательно, у него было задумчивое лицо, когда он слушал, а потом он сказал:
— Ишь! А я и не знал. Честно говоря, ты ведь еще маленький, ты не обижайся, а смотри-ка — любишь как много! Целый мир.
Тут в разговор вмешался Мишка. Он надулся и сказал:
— А я еще больше Дениски люблю разных разностей! Подумаешь!!
Борис Сергеевич рассмеялся:
— Очень интересно! Ну-ка, поведай тайну своей души. Теперь твоя очередь, принимай эстафету! Итак, начинай! Что же ты любишь?
Мишка поерзал на подоконнике, потом откашлялся и сказал:
— Я люблю булки, плюшки, батоны и кекс! Я люблю хлеб, и торт, и пирожные, и пряники, хоть тульские, хоть медовые, хоть глазурованные. Сушки люблю тоже, и баранки, бублики, пирожки с мясом, повидлом, капустой и с рисом.
Я горячо люблю пельмени, и особенно ватрушки, если они свежие, но черствые тоже ничего. Можно овсяное печенье и ванильные сухари.
А еще я люблю кильки, сайру, судака в маринаде, бычки в томате, частик в собственном соку, икру баклажанную, кабачки ломтиками и жареную картошку.
Вареную колбасу люблю прямо безумно, если докторская, — на спор, что съем целое кило! И столовую люблю, и чайную, и зельц, и копченую, и полукопченую, и сырокопченую! Эту вообще я люблю больше всех. Очень люблю макароны с маслом, вермишель с маслом, рожки с маслом, сыр с дырочками и без дырочек, с красной коркой или с белой — все равно.
Люблю вареники с творогом, творог соленый, сладкий, кислый; люблю яблоки, тертые с сахаром, а то яблоки одни самостоятельно, а если яблоки очищенные, то люблю сначала съесть яблочко, а уж потом, на закуску — кожуру!
Люблю печенку, котлеты, селедку, фасолевый суп, зеленый горошек, вареное мясо, ириски, сахар, чай, джем, боржом, газировку с сиропом, яйца всмятку, вкрутую, в мешочке, могу и сырые. Бутерброды люблю прямо с чем попало, особенно если толсто намазать картофельным пюре или пшенной кашей. Так... Ну, про халву говорить не буду — какой дурак не любит халвы? А еще я люблю утятину, гусятину и индятину. Ах, да! Я всей душой люблю мороженое. За семь, за девять. За тринадцать, за пятнадцать, за девятнадцать. За двадцать две и за двадцать восемь.
Мишка обвел глазами потолок и перевел дыхание. Видно, он уже здорово устал. Но Борис Сергеевич пристально смотрел на него, и Мишка поехал дальше.
Он бормотал:
— Крыжовник, морковку, кету, горбушу, репу, борщ, пельмени, хотя пельмени я уже говорил, бульон, бананы, хурму, компот, сосиски, колбасу, хотя колбасу тоже говорил...
Мишка выдохся и замолчал. По его глазам было видно, что он ждет, когда Борис Сергеевич его похвалит. Но тот смотрел на Мишку немного недовольно и даже как будто строго. Он тоже словно ждал чего-то от Мишки: что, мол, Мишка еще скажет. Но Мишка молчал. У них получилось, что они оба друг от друга чего-то ждали и молчали.
Первый не выдержал Борис Сергеевич.
— Что ж, Миша, — сказал он, — ты многое любишь, спору нет, но все, что ты любишь, оно какое-то одинаковое, чересчур съедобное, что ли. Получается, что ты любишь целый продуктовый магазин. И только... А люди? Кого ты любишь? Или из животных?
Тут Мишка весь встрепенулся и покраснел.
— Ой, — сказал он смущенно, — чуть не забыл! Еще — котят! И бабушку!