Часть первая: http://pikabu.ru/story/_1598408
Часть вторая: http://pikabu.ru/story/_1600915

Буду рад аргументированной критике.

Часть третья:

Дождь. Вечный дождь. Крупные капли разбиваются о широкие листья и, кажется, что дождя становится ещё больше. Под ногами не земля, адское месиво, остановишься, и ноги засосёт так, что останешься без ботинок.
Барабан задаёт ритм, но его слышат три первые шеренги. Остальным ритм задаёт дождь.
Этот ритм шёпотом проникает в сознание. И ты уже слышишь только его.
И они это знают. Это их земля. Их дождь. Они ждут. Ждут, пока духи дождя усыпят чужаков. Погасят их сознание, как дождь костёр.
Серо-зелёные стены леса по бокам. Всадники спешились и ведут лошадей под уздцы. Но кони всё равно спотыкаются и падают. А люди? А люди идут. Они знают, впереди лагерь. Впереди тепло и отдых. Поэтому идут, механически переставляют ноги и слушают дождь.
Местные умны и они местные, а мы чужаки. Если вы ожидали тупых дикарей, можете сходить на кладбище и посмотреть на тех, кто считал также. Эту нехитрую мысль десятники и сержанты вбивают в молодые головы по всему побережью.
Стрелы и копья. Бояться стрел и копий в эпоху огнестрельного оружия и торжества гения оружейников Альбиона? Это удел дикарей и глупцов!
И солдат Четвёртого Отдельного Его Высочества Герцога Кроули Колониального Корпуса.
Потому что бесшумная стрела, деревянная, с костяным наконечником, вылетая из глубины джунглей, убивает твоего товарища ничуть не хуже чем пуля из магазинной винтовки от Оружейного Двора Королевства. А копьё, брошенное натренированной рукой, пробивает кирасу и грудь с тридцати шагов.
Тридцать шагов, ширина самой хорошей дороги в этом аду. Обычно роты передвигаются в колонну по три. И если есть приданная артиллерия, то колонна может растянуться на четверть мили.
Мокрый удар. Хрип. Те, кто выжил в первые месяцы, знают, что значат эти звуки. Твой товарищ падает, зажимая разорванную артерию на шее. А по колонне летит крик: «ЗАСАДА!!»

Я открываю глаза.
Чужой сон. Из чужой жизни. Его должен видеть ветеран Четвёртого Отдельного, но таких в столице округа нет. Ни одного. Их на Альбионе вообще нет. Флот опоздал.
Закрываю глаза. Надо отдохнуть, не знаю, когда ещё удастся.

Встать. Заправить лежак. Подкинуть в печурку дров. Поставить сверху котелок с водой.
Четыре стены. Лежак. Печурка и дверь. За дверью – коридор на четыре шага и новая дверь. За ней неширокий проулок между стен пакгаузов.
Склады. Грузовой терминал железной дороги. Хорошее место чтобы спрятаться. Все ночлежки в нём известны как Семьям, так и служителям закона. Эта не исключение. Но кто будет прятаться на зачищенной комиссариатом базе бутлегеров? Хочешь спрятать – положи на самое видное место.
Вода закипела. Пора готовить завтрак. Предстоит долгий, очень долгий день.

Погода продолжает портиться. Небо затянуто серо-стальными тучами. Мелкий дождь висит в воздухе мерцающей пеленой. Поднять воротник куртки, посильнее нахлобучить шапку, и не спеша двинуться к выходу со складов. По дороге влиться в редкие ручейки таких же работяг, возвращающихся с ночной смены.
Меня ждут и ищут. Где?
На съёмной квартире? Наверняка. Слишком расслабился, даже не проверял, есть ли «хвост».
В банке? Безусловно. Ячейка с тремя тысячами золотом не та вещь, которую можно бросить.
В «Котелке»? Возможно. Но чужой там как бельмо на глазу. Значит не в самом баре, а где-то рядом. Тем более, мне надо получше расспросить кое-кого о моём нанимателе.

Бар «Котелок и фляга».
Место для отставных солдат и офицеров всех мастей. Частенько за одним столом можно было увидеть респектабельного полковника и простого пехотинца. Бар принадлежал организации «Общество Ветеранов Альбиона». Такая же мафия как и Семьи. В городе они контролировали литейный завод и фабрику удобрений.
Управляющий бара - старый кавалерийский каптенармус Юджин Дол. Большего жулика представить трудно. Однако армейское братство свято и если тебе требовалась работа, он помогал. За процент, но кто в наше время работает бесплатно?
Именно он и подогнал мне эту непыльную, как тогда казалось, работёнку.

За двенадцать дней до описываемых событий.

- Как ты, дружище? – управляющий «Котелка» сел за мой столик.
- Неплохо. Вот, работу нашёл.
- Да что ты! – старый лис изобразил натуральную радость, - Какую, если не секрет?
- Никаких секретов. Буду наборщиком в типографии.
- Серьёзно. Внушает. И что обещают?
- Пятнадцать серебром в месяц.
- Ну что же, неплохо, очень неплохо. А ты, стало быть, грамоте обучен?
- Так, нахватался в штабе.
- Писарем был?
-Угу. В детстве приходской клирик пытался вложить в голову науку. Вот в армии пригодилось, – давлю из себя улыбку.
- И чем в колониях приходилось писать чаще? Пером или штыком?
Моя выгоревшая кожа выделяет меня даже сейчас, хотя прошло уже больше года.
- Когда как, - жду продолжения. Неспроста начат этот разговор, ой неспроста.
- А со стрельбой у тебя как?
- Жалоб не было, - уже не улыбаюсь.
- У местных или у командиров?
- Ни у кого.
- Да расслабься. Я вижу, ты парень смышлёный, да в колониях иных и не бывает. Есть непыльная работёнка. Срубишь лёгких деньжат. Всяко лишними не будут.
- Что за работа?
- Есть один плохой человек. Он мешает хорошим людям. Надо, чтобы перестал.
- И сколько?
Старик Юджин показал пальцами цифру «шесть» и три нуля.
- Золотом, - уточнил он.
- Цель – мэр?
- Что ты, что ты, - старый лис замахал на меня руками, - Наш мэр стоит больше. Гораздо больше.
- Половину вперёд.
- А ничего не треснет?
- Вот и посмотрим.
Тишина, только наши взгляды, встретившись, высекают невидимые искры.
- Треть.
- Не пойдёт.
- Две трети.
- Ищите другого дурака.
- Хорошо. Завтра приходи на обед.
- Я зайду в три.
На следующий день официант усадил меня за угловой столик. Там, под салфеткой меня ждали два конверта. Один с чеками Королевского Казначейства на сумму равную трём тысячам золотых.
Второй с описанием времени и места, в котором будет находиться цель.
Когда я пообедал и собирался уходить, старик Дол подошёл ко мне и прошептал почти в самое ухо:
- Ты, я надеюсь, здравомыслящий парень. Не стоит пытаться обмануть нас.

Теперь я сидел на подоконнике в парадном пятиэтажного дома напротив «Котелка». И ждал. Скоро смена и с фабрики сюда потянутся работающие там отставники. В такой толпе меня не заметят.
Фабричный гудок. Пора. Лестничный пролёт. Площадка на три квартиры. Новый пролёт.
Ближайшая дверь распахивается за моей спиной. Твёрдая рука хватает за воротник куртки. Резко и сильно втягивает вглубь квартиры. Расслабляю ноги, и повисаю на руке. Схвативший этого не ожидает, непроизвольно наклоняется вперёд.
Голову чуть запрокинуть, резко, пружиняще распрямляюсь. Голова встречается с чем-то мягким. Хватка слабнет. Рывок вперёд, движение с левого плеча. Правый локоть с разворота назад. Туда где должна быть височная кость. Но там пусто. А я уже развернулся и готов встретить опасность лицом к лицу.
Негостеприимный хозяин стоит в трёх шагах от меня. Правая рука зажимает повреждённый нос, а левая прибавляет света на лампе.
Юджин Дол?
- Дгерь. Вегний замог на тги обогота влево.
- Что?
- Дверь мне закрой, придурок! – Юджин отпускает нос и на пол прихожей падают красные капли.
– Буду на кугне, - нос снова зажат.
Ничего не понимаю, но послушно закрываю дверь. Прихожая и два небольших коридора. Влево и вправо. В левом шум, Юджин там, а что справа?
В два быстрых шага преодолеваю расстояние до комнаты. Окна плотно зашторены. Нахожу лампу, зажигаю.
Пламени лампы не хватает на всю комнату, но я успеваю заметить две тени на диване в углу. Готовность к бою!
- Ага, комендантский полк. Военная полиция. А я, тогда, Наследник Севера! – голос, уже нормальный, звучит над самым ухом. Как он смог так близко подобраться?
- Кстати, если мы останемся живы с тебя четыре золотых.
- С какого?
- На чистку.
Хозяин выразительно глядит себе под ноги.
Теперь понятно как он смог так тихо приблизиться ко мне, не смотря на свои габариты. Ковёр шикарный, с густым, даже на вид мягким и высоким ворсом. Точнее не один ковёр. Их несколько, они покрывают весь пол. А мои грязные ботинки топчут это великолепие.
- Кто там? – киваю в угол.
- Сам посмотри.
Подхожу к дивану. Двое. На вид целы. Только неестественная бледность выдаёт в них покойников.
- И кто они?
- Гости. В отличие от тебя незваные. Пойдём на кухню. И, оставь ботинки в прихожей.

*
Здание комиссариата. Тоже утро.

Работа в комиссариате. Многие ошибочно представляют её как череду погонь, драк и перестрелок. Некоторые считают, что служители закона только собирают и пересчитывают взятки.
Что же, каждому своё.
Для следователей особого отдела большая часть работы это заполнение отчётов, формуляров, бланков и иных бумаг. Тщательное и скрупулезное.
Потому что особый отдел занимается не простыми бандитами. Клиенты отдела с виду респектабельные люди и столпы общества. Их защищают целые когорты адвокатов. И никому не хочется, чтобы месяцы упорного труда были спущены в клозет только потому, что в акте о задержании была пропущена запятая. А прецеденты были.
Размещается отдел в восточном крыле здания комиссариата на третьем этаже. Обычные патрульные и сержанты редко появляются там. А если нелёгкая заносит стараются вести себя тихо и неприметно.
Только несколько людей могли позволить себе бесцеремонно распахнуть дверь в кабинет Йорка и Баума.
Одним из этих людей была Катарина Д’Орс. Личный секретарь комиссара.
Эту милую, худощавую девушку уважали все. Она была добра и приветлива с каждым. Взявшая лучшее от обоих родителей эмигрантов, она сочетала в себе внешнюю красоту и гибкость южанок Священной Империи со внутренней силой и непреклонностью жителей центральных провинций. И, как приятный бонус, она была единственной и любимой племянницей комиссара.
- В кабинет комиссара. Оба. Немедленно.
Ещё на подходе к кабинету стали отчётливо слышны звуки горяч

Первая часть: http://pikabu.ru/story/_1598408

Часть вторая:

"Кафе. Людей мало, что для середины дня и неудивительно.
- Добрый день, мистер. Чего изволите? – официантка приготовила карандаш и блокнот.
- Глазунью из трёх яиц. Ржаные гренки к ней. Позже двойной капучино с яблочным пирогом. Пирог слегка подогреть.
- Ваш заказ будет через пятнадцать минут.
- Благодарю.
Сидящего за столом мужчину можно было назвать аристократом.
Костюм не выглядел дорогим, однако был пошит на заказ у одного из лучших мастеров. Рост почти в шесть с половиной футов, породистое лицо и манера держаться выдавали в нём человека, который мог перечислить всех своих родственников поимённо вплоть до основания Королевства. Широкие плечи, уверенный взгляд и чёткие жесты. Весь его вид внушал уважение. Сидящий развернул газету и погрузился в чтение.
Звонок дверного колокольчика. Около десятка шагов от двери до столика.
- Бармен! Двойной чёрный кофе и чизкейк!
Гость шумно опустился на стул напротив джентльмена.
- Что пишут?
- «Ястребы» проиграли.
- М? Ещё что-нибудь?
- В южных колониях начинается сезон дождей. Ожидается рост цен на серебро. Губернатор западных колоний требует от парламента новых уступок.
- Твой прогноз?
- У западного наместника резко поднимется уровень свинца в организме.
- Угу.
Официантка принесла заказ.
- Глазунья и с тостами. Двойной чёрный с чизкейком. Капучино будет через пять минут.
Джентльмен наконец-то сложил газету.
- Благодарю. С кофе не торопитесь.
- Милочка, а мне мой заказ повтори, потом.
- Как скажите, мистер.
Джентльмен посмотрел на гостя.
В меру дорогой костюм, плащ, сейчас небрежно перекинутый через спинку стула, шляпа, аккуратно повешена на, стоящую рядом вешалку.
Шляпа выбивалась из образа, не просто выбивалась. В сочетании с костюмом и плащом она была нелепа. Если судить по плащу, костюму и туфлям перед джентльменом сидел успешный делец средней руки. Не акула бизнеса, но и не конторская крыса.
А шляпа, шляпа была нелепой. Старой, в меру потёртой, но эти потёртости придавали ей непонятный шарм. Так от вернувшегося из дальнего плаванья неуловимо веет приключениями и чем-то ДРУГИМ, чем-то чего в родных краях не встретишь. Торговцы таких не носят, нет.
Но это костюм, сам его хозяин был не менее интересен.
Коренастый. С плечами, что не во всякую дверь войдут. Мощный лоб был похож на старинное стенобитное оружие. Под густыми сросшимися бровями глубоко запрятаны серые глаза. Лёгкий намёк на мешки под глазами. Мощный мясистый нос. Крупные скулы. Чуть висящие щёки. Губы удивительно тонкие для такого лица и мощный подбородок.
Типичный громила, выбивающий долги по приказу шефа.
Однако, как шляпа выделялась в костюме, так глаза выделялись на лице. Умные, цепкие. Глаза, одинаково легко видящие насквозь мелкого лавочника, уличного карманника, матёрого гангстера и заседателя городского совета.
Двое непохожих людей сидели в кафе друг напротив друга.
- Джанни младший убит,- крепыш первым нарушил молчание.
- Я слышал. По радио.
- Есть мысли?
- Честно говоря, нет. Что со слухами?
- Я кинул клич, информация будет в течение дня. Возможно новый передел?
- Появились новые игроки?
- Не было такой информации.
- Значит это не Семьи.
- Предлагаешь прошерстить Дно?
- Предлагаю сегодня вечером наведаться в гости.
Аристократ поднял руку, подзывая официантку.
- Дорогая, а где у вас телефон?
*
В любой стране, в любом городе есть места «для своих». Ты можешь быть богат, можешь скупить город на корню, но всё равно, однажды обходя свои владения, ты наткнёшься на странную вывеску. И захочешь посмотреть, что прячется внутри.
А тебя не пустят. Просто не откроют дверь. Ты будешь угрожать, сулить кары небесные или обещать горы золотые, дверь будет глуха к твоим мольбам. И ты отойдёшь за угол и увидишь, как к этой двери приближается уличный босяк и неприступная для тебя дверь добродушно распахнётся перед ним и примет его внутрь. Потому что он – свой, а ты нет. И этого не изменишь.
Таким заведением пару лет назад стали «Четыре рюмки».
Большой Передел и сопровождавшая его война утихли. И оказалось, что старый дом стоит чётко на перекрёстке зон влияния всех четырёх семей. Его бы сожгли, чтобы не маячил и не соблазнял. Но появился Большой Эл. Этот человек бесстрашно пришёл к главам Семей и предложил им вложить деньги в нейтральную территорию. Через четыре месяца «Четыре рюмки» открылись.
Четыре входа, каждый для одной Семьи. Общий зал со сценой. Номера «для своих» на втором и третьем этажах. И глубокий, хорошо защищённый подвал.
Цезарь Розарио, Билл «Бритва», Джейми «Молот», и «Старик» О’Шеннон вошли в «Четыре рюмки» одновременно. Каждый через свою дверь.
В этот вечер в зале стоял только один стол. Для четверых. За барной стойкой был сам Эл.
Кроме них пятерых в «Рюмках» не было ни единой души. Верные люди ждали в машинах за пол квартала.
Гости сели за стол. Эл, неслышной тенью переместился из-за стойки. В руках поднос. На подносе четыре напитка.
Двойной виски с севера Альбиона для «Старика». Тёмный как ночь эль для «Молота». Бурбон для «Бритвы». И красное вино, разбавленное водой, по древнему обычаю родины, для Цезаря. Себе Эл оставил чёрный, как уголь, кофе на стойке.
Четверо молча, поднялись. Эл подошёл к столу.
- Да пребудут Силы с его духом.
Главы Семей выпили. И медленно опустились на стулья. Эл вернулся за стойку.
- Кто? – голос Цезаря звучал глухо и надтреснуто. Но в глазах пылал тёмный огонь.
- Я поднял своих людей. Если стрелок ещё в городе, его найдут.
Розарио резко посмотрел на заговорившего «Старика». Тот спокойно выдержал тяжёлый взгляд.
- Что говорит полиция? – «Бритва» решил, что отмалчиваться нельзя.
- Они не нашли ничего, ни оружия, ни откуда был произведён выстрел. По нулям. – Это «Молот».
Снова тишина. И эта тишина страшнее ружейной и пистолетной стрельбы.
- У нас гости, - Большой Эл посмотрел на замигавшую под стойкой лампочку.
Главы Семей переглянулись.

Четыре двери распахнулись одновременно.
Через них зал стали заполнять бойцы в броне. Штурмовой Дивизион. Главный козырь комиссариата. Подготовленные к городскому бою солдаты во время Большого Передела нанесли Семьям такой урон в живой силе, что тем не оставалось ничего, кроме мировой.
После того как бойцы заняли позиции внутри бара в двери вошли трое.
Одетый дорого, со вкусом и стилем высокий аристократ. Низкорослый крепыш в хорошем костюме и нелепой шляпе. И облачённый в полный комплект брони, но двигавшийся легко и плавно, как в пижаме, Командор.
- Добрый вечер, господа. Прошу прощения, что помешали, - аристократ начал говорить едва вошёл.
- Эл, друг мой, не мог бы ты организовать нам ещё один стол и три стула? Мы желаем присоединиться к честной компании!
- Два стула, - глухо прозвучало из-под шлема Командора, - Я постою.
- Как пожелаешь мой друг. Итак, Эл?
- Стулья и столы составлены у стен, как вы можете видеть, господин старший следователь. А я в несколько затруднительном положении, - хозяин «Рюмок» стоял за стойкой с высоко поднятыми руками.
- Эдвард, поможешь мне? – старший следователь особого отдела комиссариата Георг Йорк обернулся к своему напарнику.
- Стол? – следователь особого отдела Эдвард Баум направился к составленной мебели.
- Благодарю! – сам Йорк легко подхватил два стула и как только напарник принёс стол, ловко пододвинул их.
- Господин Розарио, прежде всего от имени Комиссариата столицы округа и от себя лично приношу вам глубочайшее соболезнование в связи с безвременной кончиной вашего племянника.
Печаль на лице Георга была искренней.
Джанни младшего любили в городе. Дистанцировавшийся от Семьи и связанных с нею дел племянник Цезаря завоевал народную любовь искренней благотворительностью.
Он помогал бедным и бездомным, был волонтёром в городской больнице. Ездил в Южную и Западную колонии медбратом. Вернувшись, помогал строить школу на окраине и на свои деньги покупал учебники, книги и иные принадлежности. Он был чист и деньги дяди не брал никогда, организовал свой собственный фонд в помощь городским беднякам.
Его смерть была абсолютно лишней даже в войне Семей.
- Командор, ваши люди могут подождать снаружи? – Баум попытался найти глаза главного штурмовика за забралом. Не получилось.
Командор кивнул. Больше он не подал ни одного знака, но бойцы Дивизиона как по команде, чётко и без лишней суеты за полминуты очистители помещение.
- Итак, господа, никто не хочет рассказать, что происходит?

Здравствуйте уважаемые Пикабушники!
В недавней новости про учителя-шерифа, она есть в "горячем", некоторые из вас предложили мне попробовать свои силы в сочинительстве.
И я решился. Пока не знаю что получится. Буду выкладывать своё графоманство по мере готовности. Рассчитываю на объективную критику.
Заранее спасибо всем!

Итак.

" Мне нравятся старые дома. Когда идёшь по улице, кажется, что на их стенах осело само время. Мгновения прошлого надёжно скреплены раствором и уложены аккуратными кирпичами в стену. Чтобы сохранить, сберечь, защитить то непередаваемое ощущение прошлого, что появляется, стоит тебе только пересечь порог подобного дома.
Они пахнут временем. Я люблю этот запах.
Я хорошо знаю историю и понимаю, что никакой романтики в тех временах нет. Антисанитария, болезни и прочие «радости».
Но дома, как опытные виноделы с южных провинций материка, собирают только радостные эмоции, звуки, запахи. Этот непередаваемый словами «букет» накрывает тебя с головой и увлекает вглубь десятилетий.
А ещё старые дома очень высокие. Ты понимаешь, что люди того времени были такого же роста, а может и ниже, в среднем. Но глядя на потолки, которые подпирают шкафы с книгами, полными истории, тебе невольно представляются мудрые и добрые гиганты, чьи помыслы были устремлены в будущее.
И чердаки, чердакам особняков центра позавидуют многие квартиры новых окраин. Большие слуховые окна в ясную погоду дают достаточно света, высокая крыша и тепло от печных труб. На таком чердаке можно жить. А уж прятаться на таком, легче лёгкого.
Хорошо, что этот чердак необитаем. Нет бродяг, которые могли бы устроиться здесь, нет ребятни, для которой этот чердак стал бы секретным местом, только голуби.
Голуби и толстый слой гуано. Мерзкие твари загадили пол настолько, что в первый раз я чуть не потерял сознание. Если бы я лез из здания, обморок был бы мне обеспечен. Но я пришёл через крышу, и свежий осенний ветер ворвался внутрь вместе со мной, подарив мне тем самым драгоценные мгновения на то, чтобы снова вернуться к окну.
Контора «Соломон Штейн и партнёры» занимала первые два этажа. На третьем были кабинеты самого Штейна и его партнёр Уильяма «Когтя» Мэтьюса. На чердак вела дверь в дальнем конце коридора, и была эта дверь заперта аж на три замка. Поэтому я был уверен, что мне не помешают.
Для начала мне надо было определиться с позицией. Окна слишком высоко, из-за этого даже стоя я не вижу парадный подъезд дома напротив.
Пришлось залезть по стропилам на самый верх. Теперь я видел подъезд, однако мне приходилось балансировать как канатоходцу в цирке. Ну, всё не слава Силам.
Я выглянул в окно и осмотрел крышу. А что если?
Спрыгнув внутрь чердака, я поднял тучу пыли и снова чуть не задохнулся. «Сделать себе маску, а то точно загнусь», - умная мысль пришла в голову сама собой. Я подошёл к скату крыши и присел на корточки. Упёрся рукой в вертикальную балку и резко, с выдохом, ударил ногой. Черепичная пластина треснула и начала падать.
Вперёд, успеть подхватить, не дать упасть на улицу. Есть! Теперь в нижнем крае крыши образовалось «окошко». Шириной чуть больше ладони оно давало идеальный обзор.
И вот, неделю спустя я снова на этой крыше, лежу на куске брезента и смотрю на часы. Мой верный и молчаливый друг лежит рядом. Если посчитать сколько раз он выручал меня, я могу назвать его своим ангелом-хранителем. Мой верный карабин. Единственный на кого я могу положиться целиком и полностью.
Чуть светящиеся стрелки подползают к намеченному часу. На улице начинает накрапывать дождь.
Тьма, только этого не хватало! Бросаю взгляд на анемометр, показания скачут как сельский танцор на празднике урожая.
Не страшно. Здесь хотя бы не проклятый лес южных колоний. Там каждый лист мог отклонить пулю чуть ли не на дюйм в сторону. Поднимаю прицельную планку. 110 ярдов, это с завышением. При таком давлении и влажности пуля пойдёт по дуге.
Автомобиль у подъезда.
Крепкие ребята организуют коридор от дверей до машины. Профессионалы. Сектора чётко разграничены, взгляды ощупывают пространство во всех трёх измерениях.
Крайний слева подаёт сигнал. Смотрю на часы. Парадные двери открываются.
Фигура в плаще и широкополой шляпе начинает спуск к автомобилю. В походке этой фигуры чувствуется власть, нет ВЛАСТЬ. Фигура в плаще привыкла повелевать не только деньгами, это любой банкир может. Фигура распоряжается жизнями, чужими жизнями.
Время.
В соседнем доме свеча пережигает нить. Окно на третьем этаже распахивается. Внимание бодигаров переносится на него.
Перехвалил я их. Не профессионалы, просто цепные псы.
В такой ситуации единственно правильное решение – уронить объект защиты, и самому лечь сверху. Но Фигура тоже отвлекается на открывшееся окно и перестаёт идти к машине. Глупо, очень глупо.
Мягко потянуть за спусковой крючок. Механизм смазан и отлажен. Пуля начинает свой разбег. Выстрел произошёл.
110 ярдов. По дуге.
Голова человека в плаще резко дёргается, как будто повстречалась с кулаком боксёра-тяжеловеса. Тело медленно падает на ступени. Охранники не слышали выстрела. Они снова обращают внимание на объект защиты, когда он уже мёртв.
Склеенную черепичную пластину на место. Карабин разобрать и в сумку. Найти гильзу.. Вот она, ещё тёплая, в карман. Брезент – в сумку.
Замки на чердак уже пару дней как сломаны, поэтому я ухожу через контору. В здании суета, никто не обращает внимания на человека, появившегося не с той стороны холла.
- Что случилось? – на моём лице неподдельное удивление.
- Стрельба! Убийство! Средь бела дня! Звоните в комиссариат! Куда смотрят власти! – кричат со всех сторон.
Дабы не выглядеть белой вороной спешу в общей толпе к выходу на улицу.
На той стороне дороги верные телохранители ещё удерживают периметр возле тела клиента. Их меньше чем было. Кошусь влево. Так и есть, в окне третьего этажа свет. Интересно, как скоро они обнаружат, что дверь на чердак сломана?
Начинаю смещаться вправо. Пора уходить. Вдалеке по улице звучат сирены.
Иду в толпе, аккуратно, не надо обращать на меня внимания.
- Такой молодой, ему бы жить да жить, - голос, прозвучавший в спину, заставляет сбиться с шага.
- Простите, - придаю своему лицу самое заинтересованное выражение, - А кто ТАМ?
- На ступенях?- уточняет высокий брюнет в очках.
Киваю.
- Джанни Розарио-младший. Единственный нормальный человек из их поганой семейки.
- Тише, - одёргивают его из толпы, - Если услышит кто-нибудь не тот, тебе язык отрежут!
- Ясно. Спасибо. Да жаль. – продолжаю удаляться.
В голове сумбур и одна мысль горит ярким огнём: «Подстава! Тебя подставили! Ты покойник!!»