Лежало у Казанцева на отделении два солдатика. Здоровые на вид парни, только кровяное давление у них периодически зашкаливало, да приступы учащённых сердцебиений мучали. И какую только патологию у них не искали — всё бесполезно. Если бы там какие невротические расстройства были, как тогда любили писать в «фантомных» диагнозах "нейро-циркуляторная или вегето-сосудистая дистония", то давление бы не скакало так серьёзно, да и сердце бы так сильно не молотилось. А то как приступ — так дежурного врача в дрожь. Сиди и гадай, чем кончится — инфарктом или инсультом. Слава Богу пока приступы проходили без последствий, но явно тут нечто серьёзное в первопричине. Один факт только смущал — оба солдата с одной роты прибыли. Если клиническая картина редкая, странная, но одинаковая, да ещё у двух друзей — что-то здесь не чисто.

Перерыли тумбочки — ничего нет. Перерыли кровати — ни под матрасами, ни в подушках ничего не спрятано. Карманы пижам просмотрели — тоже пусто. 442-й Госпиталь хоть и здоровый, но просто так на его территорию не попадёшь — гладкой стеной обнесён, надёжной, старой, ещё царской кладки. Посетители к этим двум больным не ходят, значит ничего передавать им не могут. Остаётся в таких случаях одно — отменить таким больным (или не больным, но подозреваемым) все назначения, подождать денька два-три пока их организм окончательно от следов ранее назначенных медикаментов очистится, а потом начинать искать, чем же они себя травят. Искать в крови, в слюне, в моче…

И вот опять приступ, да притом у двоих сразу. Давление зашкаливает, сердце молотится, как угорелое. Однако заметны небольшие странности — кожа сухая, а зрачки глаз широкие. Ну что ж, перед тем как напичкать организм гипотензивными препаратами,[70] взяли кровь на анализ. Только не в обычную лабораторию, а в токсикологическую для тестирования на алкалоиды. Масспектрометрией называется. Метод сложный, а сам анализ простой — всего то нужно отделить от крови миллилитр плазмы и в аппарат капнуть. Прибор буквально «взвешивает» молекулу каждого вещества. И по этим данным легко установить, чего же чужеродного в крови присутствует. В данном случае обнаружился атропин. Он то и давал побочную сухость кожи и широкие зрачки.

Но на этом дело не кончилось. На следующий день собрали ночную мочу, и тоже на анализ. При этом мочиться заставили в присутствии фельдшера, чтобы исключить плевки в банку с анализом мочи (показывает увеличение уровня белка — намёк на серьёзную патологию), а то и добавление глюкозы или ацетона туда же (чем не диабет?). Простой сахар добавлять глупо — сахароза легко определима и в нашем организме не встречается, после еды мы её «перевариваем» в более простые сахара. Сложнее с выдавливанием капельки крови — как же, кровь в моче, тоже грозный симптом! Помнится случай, когда один призывник даже собственный палец уколоть побоялся — в мочу добавил кровь лягушки, что притащил с собой в кармане и разодрал беднягу прямо тут же, в военкоматовском туалете. Потом вся лаборатория чесала в затылке, когда в моче у этого юноши обнаружилось нечто, медицинской науке не известное — гигантские эритроциты с ядрами! Поясню, наши с вами эритроциты этакие безъядерные плоские мешочки, набитые гемоглобином. Ядра там не нужны, и красная кровь млекопитающих их в процессе эволюции потеряла. А вот у амфибий этот атавизм ещё присутствует. Под давлением военкоматовской комиссии горе-призывник во всём признался и пошёл служить.

Хотя в данном случае главная цель отнюдь не общий клинический анализ мочи. В лаборатории баночки с сей янтарной жидкостью хорошо взболтали и разлили по специальным коническим пробиркам. Пробирки открутили на центрифуге. На их остреньком донышке собрался осадок маленький осадок — всего ничего, едва заметное пятнышко. Его под микроскоп. Вот чудо — выглядит, будто снежинки! Тут и без мудрёных анализов знающим людям понятно — кристаллы обыкновенного эфедрина, тоже алкалоида, но несколько другой группы и действия.

Развели друзей-косарей по разным кабинетам и допросили. Условие простое — сознаётесь в содеянном, собственноручно пишете объяснительные, и тогда выписываетесь в часть на милость собственного командира. А не сознаётесь — открываем уголовное дело. Ну и классический приём применили, конечно — мол пока ты здесь бессмысленно упорствуешь, твой подельник уже давно раскололся и сейчас всё на тебя валит. Подействовало. Оказалось вот какое дело: узнал один из дружков о фармакологическом действии лекарств весьма просто — ещё в части, когда ходил к полковому доктору зелёнкой растёртый мозоль мазать. Пока доктора не было, то скучающий солдатик листал там справочник по лекарственным отравлениям. Запомнил он парочку нужных названий, от которых по его мнению "можно на терапию закосить". Поговорил с подельником, идея понравилась. Первую упаковку эфедрина тоже достали в части — выменяли на банку сгущенки у санитара из медбата. Благодаря этим таблеткам и попали в госпиталь. Но та упаковка быстро закончилась. Тогда они из расплющенного гвоздя изготовили отмычку и умудрялись по ночам воровать лекарства прямо тут же, из закрытого шкафа на сестринском посту. Сумели даже взломать шкаф с группой А,[71] где им под руку ещё и атропин попался. А уж наблюдая фармдействие такого «коктейля», действительно что угодно подумаешь! И самое главное — не знали ребятки с чем шутят! С атропином. Перебрали бы хоть немного — получили бы острый психоз, а то и смерть. За зря "группу А" лекарствам не присваивают.

Ременная мозоль

Ох нехорошее это дело — недооценка умственных способностей солдата! Снобизм во врачебном деле очень большой враг. Ведь как зачастую бывает — закончит врач академию или мединститут и считает, что перед умом "его высокопреосвященства" какой-то там солдатский умишко вне конкуренции. Ну чего может выдумать восемнадцатилетний пацан, где диплом сельхозучилища, да и то с тройками — максимальное достижение в жизни? Однако почём зря кичиться не стоит — иной раз деревенская мудрость профессорским лекциям фору даст.

Среди сослуживцев рядовой Лебеда слыл классической «дярёвней» — призывался он не военкоматом, а поселковым сельсоветом из какой-то деревушки Тамбовской области. И хоть был бы он каким-нибудь там механизатором, да на худой конец мастером машинного доения, так нет же — такое чувство, что прибыл этот организм в Воздушно-десантные войска с крепостной России позапрошлого века — до армии крестьянин Лебеда пас коров… Пяшком и с хлыстом.

Кстати, из сельских ребят русской глубинки отличные солдаты получаются. Что касается самой службы, то на рядового Лебеду никаких нареканий не было. Был у него лишь один изъян — десантник Лебеда патологически боялся прыгать с парашютом. В десанте это чёрная метка. Таких не то, что не любят — таких презирают. И гнобят. Вообще-то, попади этот солдатик вместо 37-го парашютно-десантного полка куда-нибудь в пехоту или в танковые войска, то служил бы себе, не тужил. Может был бы отличным матросом на корабле или на подлодке, образцовым морским пехотинцем, сапёром, ракетчиком… Эх, трудно сейчас докопаться, откуда у таких развивается парализующий страх высоты — детская психотравма ли, патологическая ли фиксация на каких-то комплексах — тогда о таком даже годать не приходилось. "Вульгарные примитивисты" Фрейд и Фромм, "псевдонаучные идеалисты" Юнг и Адлер, "приспешник голословного детерминизма" Берн, "империалистический приспешник" Маслоу и прочие "оголтелые антикоммунисты" под запретом. Западная прикладная психология шла в разрез с учением марксизма-ленинизма, и всякие фобии мы частенько списывали на "недостаток политико-воспитательной работы". Что касается предпрыжковых страхов, то политико-воспитательная работа была простой — затащить организм в самолёт, а потом пинком его оттуда выкинуть. Эх, существовал бы в военкоматах настоящий психоотбор с профилями на оптимальную профпригодность… Ведь такой подход куда эффективней любой психотерапии! "Мечты, мечты, где ваша сладость" — воз и ныне там.

Когда бойца Лебеду выпихнули из «Кукурузника» на его первом учебном прыжке, то тот в воздухе обделался из всех физиологических отверстий. На земле, разумеется, получил по первое число от дедов, сержантов, прапорщиков и офицеров, точно в перечисленном порядке. А потом даже от сослуживцев своего призыва — кому охота с площадки приземления выезжать в набитой машине бок о бок с зассатым и обблёваным засранцем? После такой инициации рядовой Лебеда решил больше никогда в жизни не прыгать.

Денька через три после того злополучного прыжка солдатик смиренно сидел среди заболевших в приёмной полкового медпункта. Подходит его очередь. Ну, боец, на что жалуешься? "Да вот… болит…" Молодой человек немногословен в своих жалобах, пожалуй и вправду болит. Солдат снимает ремень и куртку-хэбэ, задирает тельняшку. Господи! Да как же ты с таким ходишь!!! Немедленная госпитализация. Полежишь пару дней в лазарете — не пройдет, поедем в госпиталь.

По всей окружности тела, как раз в том месте, где солдатский ремень обжимает талию, шло опоясывающее ярко-красное воспаление. Кожа набухла и пошла мелкими сочащимися язвочками, кое-где даже с небольшими кровоточинами. Больше всего это напоминало… Да чёрт знает что это напоминало! Пожалуй наиболее близкая картина термического или на худой конец химического ожога. Но как такое может быть? Ремень в кислоте замочил или раскаленным железом препоясался? Тут главное не спешить при расспросе и ни в коем случае не давать солдату свою версию. Ибо когда больной подтверждает предположения врача, тот подсознательно начинает во всём больному верить. Соври солдат что-нибудь поэкзотичней или возникни у него это воспаление в другом месте — то пожалуй до первопричины и не докопались бы. Ведь со слов самого Лебеды причина была проста — ремень натёр. Вот уж враки — в жизни так ремень не натрёт. Но и предъявить против этой сказки нечего. Ладно, снимай ремень, получай пижаму и ложись в лазарет. Если это действительно «потёртость», то без травмирующего фактора буквально на следующий день заживать начнёт.

На следующий день ничего заживать не начало. Более того, стало хуже. Где была краснота появились многочисленные пузыри с серозным содержимым, как будто о солдатское тело всю ночь окурки тушили. Позднее эти пузыри полопались. кожа окончательно лишилась эпидермиса и стала нагнаиваться. Такое язвенное кольцо вокруг тела держалось весьма долго. Пару раз Лебеду возили на консультации в госпиталь и разок к гражданскому городскому дерматологу, но всё безрезультатно — ни диагноза, ни даже внятного подозрения на конкретную патологию получить не удалось. Однако время шло и эта странная кольцевая язва наконец зажила. Лебеду выписали в родную роту.

В роте ему служилось нормально ровно до следующего прыжка. Вечером накануне прыжкового дня Лебеда снова появился в медпункте. Его опоясывающая рана, что казалось, окончательно прошла с месяц назад, внезапно дала рецидив. Пока только покраснение. Сегодня в медпункте дежурил один из батальонных врачей. Густо смазав преднизолоном пораженную кожу, он для верности ещё вколол Лебеде димедрол[72] и целый букет противовоспалительных средств. Но ничего не помогло — всего через четыре-пять часов опять пошли пузыри. Вся эпопея повторилась вновь с единственной разницей, что в этот раз его всё же отвезли в госпиталь дней на десять.

Но и этот странный рецидив прошёл без последствий. Снова рядовой Лебеда пошёл тянуть армейскую лямку. И снова перед следующим прыжком оказался в лазарете. На этот раз приём вёл сам начмед, тот самый, что мазки чернилами из авторучки красил. Начмед оказался верным своей методике — намазал на стекла отделяемого с мокнущих изъязвлений, покрасил их чернилами да зелёнкой и давай рассматривать под микроскопом. И ведь нашёл-то первопричину! Среди мацерированных клеток эпидермиса, гноя и крови были отчётливо видны какие-то растительные остатки. Точно — маленькие фрагменты не то листьев, не то травы. Начмед берёт ещё один мазок, но теперь его не красит. Удача — в язвенном эксудате находит малюсенький фрагмент цветочного лепестка. Добавим немного иммерсионного масла для чёткости, и увеличение на максимум… Та-аак, в лепестке видны небольшие пигментные включения жёлтого цвета. Что же это может быть? Да лютик едкий! В Псковской области самое обычное растение, с давней поры известное тем, что вызывают поражение кожи. Такое прямо так и называется — лютиковый дерматит.

Ну, солдат, приехали — колись, а то под трибунал подведу. Раскололся. Рассказал Лебеда про лютики. И где собирал, и сколько втирал, и как примочки делал. А кто же тебя, голубчик этому научил? Да никто — на коров насмотелся, как у них язвочки на вымени возникали, когда на заболоченном лугу с лютиками валялись. Вот вам и крестьянская смекалка.

Поступил он в терапевтическое отделение 442-го госпиталя с тяжелой двусторонней пневмонией. Вначале думали, что его организм ужасно ослаблен, так как пневмония оказалась весьма нетипичной — температуры почти не было. То есть разок градусник показывал 40, но когда потрогали лоб и подмышечную впадину — никакого жара нет. Давай перемерять — нормальная. Видать этот прокол на Белова сильно подействовал — больше он по мелочам не дурил. Через два дня сделали контрольный снимок — чудеса! Лёгкие очистились. Никаких признаков пневмонии. Оба снимка рассматривали все местные светила — ошибки быть не может. Даже исключена версия, что снимки перепутали — грудная клетка одна и та же. Держали его недели две, все анализы в норме. Всё солдат, гуляй в дисбат! Выписка.

Однако долго там Белов не загулялся — через месяц опять с тем же самым поступает. Сильнейшая двусторонняя пневмония. Температуры опять нет. Но рентген то не врёт. И вот тут пожалуй, произошла одна ошибочка. Подполковник Казанцев собрал консилиум из рентгенологов, терапевтов и фтизиатров. Притащили они «дизеля» в ординаторскую, где на матовой подсветке развесили все его рентгенограммы. Уложили на кушетку, щупали-слушали, а потом полчаса обсуждали в его же присутствии. Версии разные были — от какого-нибудь саркоидоза-лимфогрануламатоза или ходжкинской лимфомы, до профзаболеваний. Однако никакое предположение даже близко не объясняло скорость, с которой менялась картина на рентгене. Тогда Казанцев высказался прямо — если фтизиатры у него исключают туберкулёз, то наиболее вероятен simulatio via inspiratio — «закос» путём вдыхания дряни. Да только слово симуляцио зря сказал. Латынь латынью, а созвучно. Белов это понял. А потом на беду подошёл к рентгенограммам фтизиатр, и доходчиво так, словно на лекции для младшего медперсонала, начал тыкать в плёнки пальцами, объясняя, как выглядел бы туберкулёз в данном случае. Впрочем за два дня такая динамика при туберкулёзе тем более не возможна. Вынесли коллективный вердикт — через неделю контрольный снимок, и на выписку.

Через неделю на снимке абсолютно нездоровые лёгкие с другой картиной. Ещё не туберкулёз, но уже не пневмония. Пятнышки какие-то. Если туберкулёз, то мелкоочаговый. Если пневмония — то долевая, только не одна доля лёгкого вовлечена, да и к тому же картина двусторонняя. А Белову похоже действительно плохо — кашляет, аж задыхается. И вот что интересно, такое чувство, что у него дыхание Джексона прослушивается. Такой хитрый симптомчик — если подставить ухо к самому рту пациента, то тихий свист слышен. Возможно только при наличии инородного тела в трахее или бронхах. Но там ведь ничего нет! Загадка. Опять трясут фтизиатра. Тот объясняет ещё подробней, как и во что бы трансформировались первоначальные изменения, и где сидели и как бы выглядели очаги на прямой рентгенограмме и в двух проекциях.[60] Так разошёлся, что даже на листочке стал схемы рисовать. А Белов сидит, слушает и смотрит. Внимательно так. Видать тоже проникся загадкой.

К вечеру сумасшедший кашель у Белова сошёл на нет, а на утро совсем прекратился. Подполковнику Казанцеву такая симптоматика порядком надоела, и он велел перевести Белова в палату у самого поста. В той палате исключительно с подозрением на симуляцию лежали, поэтому дверь там была снята с петель и свет горел круглосуточно. А ещё всегда находился какой-нибудь боец из числа выздоравливающих, точнее выздоровевших, а возможно и вообще не болевших, который предлагал услуги осведомителя. Мол я вам стучать буду на всех и про всё, а вы меня пару неделек подержите. Честно так. Вызвал Казанцев очередного стукача и говорит — раскроешь секрет «болезни» Белова, на месяц в госпитале оставлю. Новый Год тут встретишь, а там и деды уволятся. Вернёшься в комфортные условия. У бойца аж глаза от такой перспективы загорелись, грозится не спать, не дремать, за Беловым наблюдать. Ну вот и молодец — иди работай!

Днём позвали рентген, хоть Белов просил-умолял не делать, мол слишком часто. У него от рентгена голова болит, спина ноет, и вообще радиация вредная — он боится в импотентное чудовище мутировать. Точнее таких слов этот солдат не знал — стать уродом, у кого не стоит, это ближе. Напрасно уговаривал его рентгенолог, напрасно разъяснял безопасность поглощённых доз — упёрся боец, и ни в какую под трубку ложиться не хочет. Пришлось опять вмешаться Казанцеву. Тот был немногословен — если через час у меня твоих снимков не будет — на выписку. И вообще, боец, мой тебе ультиматум — любое нарушение режима или отказ от процедур, и ты в части. Подполковник не сомневался, что Белов косит, просто не знал, каким образом. Порой узнать способ симуляции даже интересней, чем разобраться в настоящем сложном диагнозе. И почти всегда это сделать намного сложней.

На рентгенограмме красота — опять чистые лёгкие. Ни малейшего признака патологии. Впрочем это ожидалось. Но не тут то было — буквально через пару часов Белов опять стал задыхаться от тяжелейшего кашля. В тот же день к вечеру сделали ещё один рентген. Особой патологии нет, но вроде какое-то полнокровие, что-ли. Или опять непонятная пневмония?

На следующее утро Казанцев положил перед собой три снимка и стал гадать — что может дать три абсолютно разных картины? Неужели у этого Белова действительно какая-то не известная науке болезнь? Тогда тем более надо найти причину, написать статью в научный журнал. Синдром Казанцева! Нет, лучше атипичная пневмония Казанцева. Или идиопатический[61] пульмонит, но опять же Казанцева. Тут главное, чтоб генералов в соавторы не набилось — иначе будет просто болезнь Комарова. Он же генерал-полковник, начмед всей военной медицины. Какая разница, что больной и врач в Питере, а начальник в Москве — раз руководил, значь соавтор. Точнее автор…

Пока подполковник предавался мечтам, в его кабинет тихо поскреблись. Дверь чуть приоткрылась и в проём заглянул солдатик-шестёрка:

— Товарищ подполковник… Я это… Ну короче, Белов курит ночью в форточку прямо в палате! В углу стоит. То место с поста не видно, хоть и двери нет!

Подполковник встрепенулся:

— Что курит?

— Как что… Сигареты. Или папиросы, но точно анашой не пахнет — я бы по дыму учуял — солдату явно невдомёк, что курить можно что-то ещё.

— Свои курит?

— Да что вы! Своих у него отродясь не было. Чужие, у кого что найдёт — хулиган, даже сосательные конфеты у всех позабирал. А до этого всю пудру ссыпал. А сейчас у меня забрал пластмассовую расчёску и сказал найти ему баночку. А где я её возьму? Вот…

Казанцев наморщил лоб:

— Какую пудру?

— Ну такую белую, сладкую, со всех булочек и с подноса, где те лежали… К молоку…

— Сахарную, что-ли, пудру?

— Да! Да! — боец с подобострастием закивал головой и добавил — сладкое, наверно, очень любит!!!

— А банка ему зачем? В туалете чифирь варить?

— Нет, товарищ полковник, Белов давно чифирь не пьёт — вас боится. Говорит, выписать его грозитесь. Да и баночку он маленькую просил — на 250 миллилитров. А на что ему такая банка я не знаю… — солдатик смущённо пожал плечами.

— Боец, иди в палату. А через минуту зайдёшь в процедурку, там на столике будет стоять баночка, — с этими словами подполковник Казанцев открыл шкаф в ординаторской, достал собственное варенье, чем его периодически снабжала тёща, и выложил в вазочку для общего чаепития. Банку помыл под краном и положил в карман халата. Чтоб не так проступали формы, свернул трубочкой и запихал туда же первую попавшуюся историю болезни, встал и с деловым видом направился в процедурную.

Так баночка перекочевала в тумбочку к Белову, но и этот, и следующий дни прошли без происшествий. Пришли очередные анализы из баклаборатории — никаких возбудителей не выявлено. Последний анализ мокроты собственно самой мокроты не обнаружил — одна слюна. Завтра контрольный снимок, и если там чисто, то на выписку. Может и подержал бы Казанцев Белова ещё пару неделек науки ради, кабы не его хамское отношение к другим больным и вообще блатной настрой ко всему на свете. На выписку, однозначно! Надо позвонить в его дисбат, пусть пришлют сопровождающих.

В этот момент в ординаторскую зашла медсестра: "Доктора, там Белов чешется, как ненормальный. На чесотку похоже! Посмотрели бы… А то будет радости все постели и пижамы вне очереди менять". Казанцев в сопровождении клинорда, лечащего Белова, поспешили в палату без дверей. "Чёрт! Что же этот дьявол на этот раз придумал? Чесотка ерунда, конечно, но с ней не выпишешь. Придется ещё на несколько дней его здесь оставлять, да не просто так, а в отдельной палате!" — в невинность Белова и истинность его болезней Казанцев уже окончательно не верил, но и нагоняя от начальника госпиталя за несоблюдение необходимого карантина тоже не хотел.

Рядовой Белов производил впечатление припадочного, так мелькали его руки. На теле, особенно на груди, в промежности, подмышками — везде расчёсы и типичные красные точки, причём не хаотичные, а словно широкой пунктирной линией показывающие подкожные ходы чесоточного зудня. Прямо классика из учебника по дерматологии. Ну что ж, будем вызывать дерматолога. Не потому, что не знаем, как с чесоткой справиться, а чтоб кожный соскрёб взял — поищем паразита или что там ещё.

Пришёл дерматолог, опытный майор. Внимательно осмотрел расчёсы, взял соскобы на местах ходов. А потом многозначительно посмотрел Белову в лицо и произнёс: "Очень похоже, очень! Но только похоже". Белов без всякого смущения тупо смотрел куда-то в сторону. Вроде и не понял намёка. Майор вышел в ординаторскую. Там наткнулся на Казанцева и высказал ему свою версию: "Не могут все чесоточные зудни мира за одну ночь на одного больного напасть! У него старых расчёсов нет, только свежие. Не бывает так. С такой мощнейшей инфестацией[62] он бы уже месяц чесался. А так похоже… Подождём микроскопию — если не найдут ни паразитов, ни их яиц, ни их фекалий — однозначно дерматит левый! Поэтому не торопитесь карантин объявлять, да и смена белья пусть идёт по графику. А вот насчёт отдельной палаты… эх, надо бы!".

Положенное противочесотчное лечение тоже решили провести. Для надёжности, даже если там никакого зудня нет — Белову то оно не повредит. Но если косит — то и не поможет, что тоже своего рода диагностический приём. А пока объявим следующее — чесотку мы вылечиваем за раз, мазью натёрли, и прошло, но чесаться он будет ещё месяц. Остаточные явления, так сказать. Поэтому, не переживай солдат — выписка по плану! Вообще-то с точки зрения медицины это глупость несусветная, но пусть Белов думает — раз такое на врачей не действует, то чего ему тогда на дурняка чесаться? Одно плохо — инструкция при чесотке требует перевода в карантинную палату. А раз больше чесоточных нет, то будет Белов в палате лежать один, как генерал. Агентурная разведка в этом случае отпадает. Значит следует ждать новых сюрпризов.

Пришли результаты исследований — никаких инвазивных признаков[63] нет. А тут, как по зказу, и чесотка сгинула. Разбежались, видать, зудни под выписку. Неужели эпопея подошла к концу? Аж не верится. Срочно рентген, и если всё нормально — немедленно отправляем бойца в часть. Но история в какой раз повторилась — на контрольной рентгенограмме снова «запылала» тяжелейшая двусторонняя пневмония. Такая же точно, как и при поступлении. Увидев знакомую картину подполковник Казанцев аж заскрежетал зубами от ярости. Вот же мудрец какой, этот Белов! Ведь это он «чесотку» себе устроил с одной единственной целью — заполучить отдельную палату, чтобы избавиться от лишних глаз. В определённо затянувшейся игре «менты-жулики» пока всё время выигрывают жулики. Но будет сейчас и на нашей улице праздник — срочно мокроту на анализ. Срочно! Если находим там хоть какую-нибудь гарь и сажу — смело пиши "симуляция".

Чтобы взять этот простой анализ в маленькую процедурную прибыли старшая медсестра и срочно вызванный из лаборатории лаборант, "в понятых" стояли два клинорда и лечащий врач, а наблюдал за всем процессом начальник отделения подполковник Казанцев собственной персоной. При чём всех заставил в истории болезни расписаться — намерения у него были самые серьёзные, и готовил он эту историю болезни, ни много ни мало, а как главный документ в следственное дело. Только «дизеля» это никак не смутило. Как только тот услышал крик "Белов в процедурную", то появился сразу, а ведь обычно на крик он не реагировал — предпочитал, чтобы ему персонального «гонца» посылали. Отговорка одна, стандартная — "тяжко болен, спал". А сейчас вроде действительно болен, а вон какой прыткий. И примерный. Единственная странность, что обычно не по делу разговорчивый, особенно насчёт своих бесконечных жалоб, он на этот раз молчал. Не поздоровался и даже рот не открывал, когда натужно кашлял. Неужели проникся к трудам лаборатории и мокроту копит? Давай-давай — плюй в эту банку!

Результаты анализов стали известны на следующий день. Шокирующие результаты — в мокроте найдены казеозные частицы. Долго объяснять, что это такое. На вид напоминающие крупинки творога, они появляются только в одном случае — при очень тяжёлой форме туберкулёза, когда в лёгких образуются полости, заполненные творожистой массой из полностью распавшейся ткани вперемешку с туберкулёзной микобактерией. Крайне опасная и чрезвычайно заразная форма.

Как же так? Казанцев действительно был в недоумении — Белов же при нём лично, да ещё при куче свидетелей, плевал в банку. И вообще такого быть не может — столь запущенный туберкулёз на рентгене очень характерную картину даёт. Через несколько дней пришли результаты бактериологических посевов — да точно, ТБК-плюс. Высеяли палочку. Значит надо Белова срочно переводить на отделение фтизиатрии. В терапии такого держать нельзя — опасен для окружающих. Одно только обстоятельство позволяет ещё чуть-чуть задержать его — Белов и так лежит в отдельной палате. Значит так — полный негласный карантин до положения "одинокого узника", результаты анализов в историю не подшивать, пусть пока «затеряются» в ящике стола. Не на всегда — на пару деньков. Сейчас берём стерильную банку и бегом к Белову, надо бы ещё раз у него мокроту взять. А потом с ним пойдём в рентгенкабинет. Посмотрим на динамику его "туберкулёзной пневмонии".

На рентгене никакой пневмонии у Белова не оказалось. Опять двадцать пять! Уже даже не смешно — в какой раз чистые лёгкие. Это-то при чахотке в самой доходной форме?! Не бы-ва-ет!!! Прямо так в лицо Белову и заявил Казанцев. Остаёшься у меня на отделении, пока результаты сегодняшнего посева не придут. А докажу симуляцию — вместо «дизеля» пойдешь сидеть! Понял?

Наконец пришла бумажка от микробиологов. Результаты посева отрицательные, и при микроскопии самой мокроты ничего особенного не обнаружено. Снова здоров, мерзавец! Но дольше и первый анализ скрывать нельзя — вызываем фтизиатра, а там уж пусть его сомнения гложут.

На этот раз врач-фтизиатр оказался меланхоличным седовласым майором. Он долго разглядывал рентгенограммы, потом читал историю болезни. Наконец прошёл в палату к Белову и после въедливого опроса ещё битые полчаса всё чего-то выслушивал, да выстукивал. Так ничего и не найдя, порядком раздосадованный майор вернулся в ординаторскую. Там его уже поджидал весь врачебный персонал отделения. Ну как? Какое мнение уважаемого коллеги? "Да никак, нету мнения… Значит поступим просто — пусть прямо сейчас этого дисбатовца отведут на рентген. Ничего, что в сотый раз, потерпит. А плёнку сразу сюда. Если нахожу хоть что-нибудь, хоть какую минимальную зацепку — сейчас же забираю ваш "уникальный случай" себе. Если опять ничего нет — положительный анализ на ТБК списываем на ошибку лаборатории. Наверное они там материал перепутали. Тогда оставляйте ваше «чудо» себе, и исследуйте пока второй раз бактериовыделение не подтвердите. Клинически нет у него туберкулёза. Нет и никогда не было — вон и Манту, и туберкулиновая проба[64] отрицательные. Если это не научное открытие в области фтизиатрии и иммунологии одновременно, то его организм туберкулёзную бактерию не помнит — словно не встречался с ней никогда!"

В ординаторской поставили чаёк, позвонили рентгенологу, договорились за срочный снимок и отправили туда Белова. Долго ждать не пришлось, и чаю толком попить не успели — вот и сам Белов стоит в дверях и аккуратненько за уголок держит свою ещё мокрую плёнку. Не стали даже включать матовый экран, просто глянули напротив окна. И ахнули! На снимке в левом лёгком сидел здоровый туберкулёзный очаг! Да ещё какой плотный — точно небось казеозными массами забит. Подполковник Казанцев подошёл к Белову, по-отечески потрепал его по плечу и тихо сказал: "Извини, браток. Не держи зла на меня — уж больно у тебя случай сложный оказался. Я чёрти что про тебя думал… Серьёзно ты болен, парень. Иди, собирай вещи — пойдешь с этим майором. Мы тебя переводим в отделение фтизиатрии. Туберкулёз у тебя, лечиться придётся долго".

Допили чай, снова пришёл Белов. Уже с кулёчком, где лежал нехитрый солдатский скарб и минимум туалетных принадлежностей. Майор не стал дожидаться, когда лечащий врач сочинит переводной эпикриз. Как напишете — пришлёте историю на отделение, а мы пошли. Когда их шаги стихли в коридоре, Казанцев опять взял в руки злополучную рентгенограмму. А почему снимок только один? Хотя понятно — этому Белову столько рентгена наделали, на отделение хватит. Не хотели лишний раз облучать, вот и сделали только развёрнутую картину лёгких… Стоп! А может… Да нет, не может. А вдруг? Да ну его… А всё же если проверить?

Казанцев как угорелый выбежал в коридор и помчался на отделение фтизиатрии. Вот она, мирно бредущая впереди парочка. Запыхавшийся подполковник догнал их и затараторил с придыханием: "Тащ майор! Стойте! Не могу я бойца без истории отдать. Забираю его назад. На часок. Допишем эпикриз и вот тогда переведём. Всё согласно инструкции". Майор смотрел на Казанцева совершенно ошалелыми глазами: "Слава, ты чё? Пошлёшь сестру со всеми бумажками… Или лечащий пусть сам принесёт. Какая проблема… Чего это ты в бюрократию ударился?" Казанцев перевёл дух и виновато сказал: "Не могу, брат. Порядок есть порядок. Рядовой Белов, за мной!"

Но на отделение Казанцев «дизеля» не повёл. Пошли они обратно в рентгенкабинет. Рентгенотехник тоже был несказанно удивлён — ведь полчаса назад этот боец тут уже был. Почему не сделал снимок в двух проекциях? Потому что боец твой аж визжит по поводу каждого рентгена. Просил один — сделал один. А если уж так нужен "вид сбоку" — прошу снова под аппарат.

Через десять минут Казанцев стоял в ординаторской, а вокруг него собрались удивлённые врачи. За дверью в коридоре, как медведь в зоопарке, маялся Белов. Врачи наперебой обсуждали новую рентгенограмму. На ней были уже набившие оскому знакомая грудная клетка «дизеля» в боковой проекции. А над рёбрами, сразу под кожей застыло в форме тоненького серпа нечто ужасно рентгенплотное. Плотнее чем кости! Тут задребезжал телефон. Звонили из туберкулёзного отделения — когда больного ждать? Как никогда?! А что у него? Что-что? Злокачественный кожный эндометриоз с маститом?[65] Дурацкие у вас шутки! Трубку повесили.

В ординаторскую вызвали Белова. Значь так, солдат. Не туберкулёз у тебя. Подозрение на одну нехорошую опухоль — завтра пройдём к хирургу, там он тебе сделает небольшой разрезик на коже и возьмёт маленький кусочек подкожной клетчатки на биопсию. Понял? Как не понял — биопсия, это когда берут ткани, чтобы под микроскопом смотреть. Всё, это приказ! И тут Белов первый раз сник. Его нагловатая ухмылка исчезла, выражение лица приобрело какую-то обречённость. Неужели испугался? А может вот она — разгадка!

На следующее утро дрожащего Белова привели в хирургию. В том месте, где указали терапевты, хирург кольнул новокаина, помазал поле йодом и сделал совсем неглубокий разрезав пару сантиметров. Потом отсёк маленький, как отстриженный ноготок, кусочек на вид абсолютно здоровой клетчатки, чикнул его пополам ножницами и положил в банку с фиксатором. Одну половину этого образца предполагалось посмотреть патологу, а вторую надлежало отправить на кафедру Судебной Медицины в ВМА на предмет наличия рентгенконтрастных материалов в тканях.

Первым пришло заключение патолога — в образце подкожной клетчатки обнаружены мелкодисперстные частицы белого цвета. Признаков воспаления или иной патологии нет. А вот и заключение судебных медиков. Микроскопия дала те же результаты, но они провели ещё один, для медицины весьма необычный, анализ. Называется он мудрёно GDMS-тест.[66] И показал этот тест наличие в тканях бария! Барий в металлической или ионной форме весьма токсичен для организма, но есть и абсолютно нерастворимые соединения этого вещества. Они настолько инертны, что используются в медицине для контрастирования полых органов при рентгеноскопиях — знаменитая бариевая каша. Её дают пить литрами и она прорисовывает желудок и кишки изнутри. Теперь синдром появления "туберкулёзного очага" стал ясен — Белов, наслушавшись фтизиатров и мотаясь в рентгенкабинет через день, просто решил подделать соответствующую картину. У рентгенолога он спёр немного бария, а потом ввёл его себе под кожу как раз в проекции левого лёгкого. Одного только не учёл — на боковом снимке такой «очаг» будет выглядеть как белая линия над рёбрами.

Подполковник Казанцев медленно и с расстановками читал рядовому Казанцеву уголовный кодекс России. Он не собирался давать точные юридические разъяснения о том где кончается "иной обман" и начинается членовредительство. В мозгах рядового Белова ситуация складывалась весьма просто — если начальник даст делу ход, то придётся сидеть. И делишки, за что «дизель» получил теперь уж на суде припомнят… А это значит, здравствуй зона! Лет этак на пять. Его трепетное желание поменять два года дисбата на пять лет заключения как-то в момент улетучилось. Но тут подполковник Казанцев надавил на пользу чистосердечного признания. Мол так и так, солдат, напишешь всё, как было с первого дня — военному следователю твою историю болезни передавать не буду — просто выпишу тебя в часть с коротким заключением в твоей медицинской книжке "С такого-то по такое-то симулировал заболевания бронхо-лёгочной системы и кожи, реальной патологии не обнаружено, здоров". А соврёшь — завтра же в камере комендатуры на Садовой окажешься. Выбирай, солдат!

Писал Белов плохо, но тут уж постарался и родил автобиографический фолиант: "Я, рядовой Белов, чтобы избегнуть тягот и невзгод воинской жизни в дисбате решил закосить. Взял фольгу, пластмассу, банку и тетрадный листок. Из фольги и пластмассы наделал «дымовушек», поджёг их и кинул в банку. Из листка скрутил трубочку и вдыхал из банки дым. Потом привезли в госпиталь, но там легкие быстро почистились. Тогда чтобы кашлять толок конфеты и вдыхал. И сахарную пудру тоже вдыхал, но пудра кончилась. Потом колол себя иголкой и втирал соль — врачи думали чесотка. Потом опять дышал дымом от пластмассы. А чтобы не нашли сажу в слюнях, ходил к туберкулёзникам, где один чмошник наплевал мне в баночку. Когда меня позвали в процедурку, я взял его харкоту себе в рот, и врачи вместо сажи нашли туберкулёзного микроба. Потом стырил в процедурке шприц, а у рентгенолога взял чуть-чуть его белой гадости. Эту дрянь развёл водой в блюдечке и вколол себе под кожу над рёбрами, но п/п-к Казанцев меня провёл на рентген сбоку, где всё оказалось не так. Обещаю исправиться. Рядовой Белов".

Прочитав признание, подполковник Казанцев задумался. Интересная информация к размышлению. Похоже с "клиническими картинами" понятно. Первая и последняя «пневмонии» от пластмассы, а два приступа между ними — ингаляции сахарной пудрой и раскрошенным леденцом. То-то разница на рентгене заметна — размер вдыхаемых частиц не тот! Пудра легла в бронхиолах и альвеолах,[67] конфетный порошок преимущественно в бронхах. Это объясняет и слабое дыхание Джексона — в трахее «гудят» налипшие сахарные крупинки. И сумасшедший кашель, понятно от чего. А задышка — это ж настоящий ларингоспазм![68] Во урод, и не боялся же, ведь при таком «задыхе» запросто можно оказаться в реанимации, и это же какая пытка — сахар в дыхательное горло. И понятно почему укол барием проворонили — укольная точка находилась как раз на месте «солёно-чесоточного» расчёса. Но самое омерзительное — это трюк с мокротой настоящего туберкулёзника. Каким надо быть животным, чтобы такое взять в рот? И как «понятия» такое допускают? А ещё более удивительно, что эти ребята "с понятиями" абсолютно не боятся заболеть…

Подполковник Казанцев опять разложил снимки, вздохнул и принялся писать доклад на семинар городского Научного Общества Терапевтов. На чистом листке он аккуратно вывел название "Рентгенологическая картина и симптоматика некоторых видов игалляторной симуляции".

Стройбатовский дед особенный. Замечено, чем меньше боевого в части, тем краше дембельский наряд. Дед-десантник, по Афгану с автоматом наползавшийся, оторвёт кусок простыни, завернёт туда проволоку, чтоб край по воротнику круглым был, да и подошьётся. Вот те и весь наряд. Стройбатовский дед автомат один раз в жизни держал — на присяге, да и то без патронов. Зато подшивается он красным шёлком! Получается прямо генеральский лампас вокруг грязной шеи. Шёлк, конечно, воровали из Ленинской Комнаты, где тот красный уголок с неизменным бюстом драпировал, а гимнастёрку подшивать заставляли разных чмошников, например того же Саламбекова. И неизвестно, сколько бы тот ещё подшил дембельских подворотничков, да вот досада — заболел, закашлял надрывно, харкая кровью, и попал в госпиталь.

В госпитале Саламбеков вёл себя тихо и мирно, как и положено больным с серьёзным заболеванием. Одна беда — как не запрещали ему курить, всё равно курил. Отговаривался, мол "а моя болезнь такой палахой, падохану всё равно". Табакокурение, конечно, излечению от бронхолёгочной патологии никак не способствует, но и заметной клинической картины не даёт, особенно в молодом-то возрасте. И тут заметили, что любит Самабеков курить по ночам, когда все спят, и в туалете никого. Но так, чтобы уж совсем никого в военном госпитале не бывает. Хоть и старался наш герой покуривать исключительно в форточку, но другие солдатики заметили, что после него остаётся в туалете неприятный запах чего-то горелого. В терапии в основном всё же нормальные больные лежат с пневмониями, астмой, да бронхитами. Им собственные лёгкие жалко, вот и пожаловались на нездоровую туалетную атмосферу.

Дошла жалоба до Казанцева. Тот дождался, когда Саламбекова позовут на процедуры, да залез к нему в тумбочку порыться в немногочисленных личных вещах. И обнаружил он там нечто, для солдата-салаги совершенно неподходящее — кучу дембельских шёлковых подворотничков! Ну ладно б дед был, да и то странно — подворотнички грязные и заношенные, зачем такие хранить? И куда их подшивать, на госпитальную пижаму, что ли? Мелькнула в подполковничей голове одна догадка. Отодрал он небольшой красный лоскуток, а подворотнички сложил, как и было. Прошёл к себе в кабинет, где и сжёг ткань в пепельнице. А потом вызывает того больного, что на вонь жаловался, и спрашивает, чем пахнет? Тот не знает, но говорит, что запах такой же, как по ночам в туалете. Тогда начальник отделения своей властью и под страхом выписки в часть строго-настрого запретил об этом распространяться.

Саламбекову назначили сдать утреннюю мокроту на анализ. Только вместо лаборанта-микробиолога за пробиркой почему-то заехали из окружной лаборатории судмедэкспертизы. Да о таких тонкостях Саламбеков и не знал — мало ли у него этой мокроты на анализы брали? В остальном же день прошёл обычно. Наступила ночь, и вот часа в три поплёлся солдатик курить. И вдруг среди тишины и покоя дверь туалета резко распахивается, туда врывается подполковник Казанцев собственной персоной, да ещё со свитой свидетелей — дежурного врача, фельдшеров и санитаров. "Унитаз! Унитаз держи!" — вопит Казанцев. И действительно, Саламбеков успел кинуть в унитаз весьма странный окурок, но сдёрнуть ему не дали. Из толстой самокрутки, свёрнутой из обычной газеты, выглядывали опалённые размочаленные нити красного материала. Бычок аккуратно достали пинцетом и положили в стерильную баночку. Саламбекова заставили тут же поплевать в пробирку, потом довольно бесцеремонно потащили в кабинет начальника писать объяснительную, а сам начальник уселся напротив и по горячим следам принялся за рапорт.

На утро из гарнизонной комендатуры пришёл капитан военной юстиции, открывший уголовное дело об умышленном членовредительстве, где кроме окурка и свидетельских показаний фигурировало ещё одна важнейшая улика — лабораторный анализ слюны и мокроты. Там обнаружилось то, что по современной терминологии называется кокс-карбонизированные микросферулиты — типичные частички закоксировавшегося органического аэрозоля от сгоревшего шёлка, притом не чистого, а с солидной примесью капрона, что и вызывали столь серьёзное поражение лёгких.

На моего брехуна такое совсем не похоже. Наоборот, похоже, что никаких проблем с оправлением по большому у него нет. Поэтому можно смело передать его на лечние нашему фельдшеру-здоровяку, прапору Зылкову. Любимая его фраза: "Ну бойцы, где косы забыли?" Прапорщик Зылков в таких случаях своё дело отлично знает. Дал фельдшер бойцу за раз четыре таблетки бисакодила, да ещё пару таблеток обычного пургена сверху. Проконтролировал, чтоб воин лекарство при нём же выпил, и отпустил его в расположение несмотря на стоны и страдальческое выражение лица. Запор как рукой сняло. На следующий день у юноши другая проблема, соответственно. Гонор тот же — не могу, доктор, дизентерия одолела. Неужели взаимосвязи таблеток и поноса не улавливает? Опять фельдшер-прапорщик за лечение берётся. А на тебе веролоперамида от души, не жалко. Через день боец опять прибегает. Теперь с запором, и похоже, с настоящим. Ну давай тогда лечить по серьёзному. Где тут кружка Эстмарха и английская соль? Как всадили ему клизму по-полной, но лишь только с унитаза слез, обратно в роту отправили. На этот раз парень от претензий избавился, и видно со стулом у него всё стало в порядке.

Вообще-то со слабительными наиболее обычны истории несколько иного рода — чаще их солдаты сами глотают, чтобы симулировать кишечную инфекцию. Ну какой врач рискнёт отправить запоносившего солдата обратно в расположение? Ведь если там реальная дизентерия — то вспышка гарантирована. А за это не только служебное несоответствие можно получить, но под суд пойти. Однако не все карты им в руки. Взять тот же пурген. На этой мякине военврача не проведёшь — достаточно лишь чуть-чуть капнуть щёлока, и испражнения становятся фиолетово-розовыми. Пурген, это ведь обычный фенолфталеин — простейший индикатор на щелочную среду, известный ещё со школьной скамьи. После такого нехитрого теста солдатский трюк сразу ясен.

Но иногда ситуация обратная — приходится врачу использовать фенолфталеин именно как индикатор — тоже самое средство, но теперь «наружно», непосредственно в горшок. Щелочную среду ведь и обычное мыло имеет, и оно же порою даёт весьма сильный понос. "Наелся, как дурной мыла" оказывается не просто народной идиомой. Как солдат умудряется изжевать полбруска дурно пахнущего, резко щелочного хозяйственного мыла, а то и проглотить пару столовых ложек ещё более агрессивного посудомоя остаётся загадкой. В желудке нейтрализуется порядочная доля такого «десерта», но уже в тонком кишечнике всякие сапонимы, стеараты да пальметаты восстанавливают свою щелочную природу и соответственно, мылкость. Стул выглядит ужасно, лрайне водянистый, белесыми хлопями и аж пенится — острейший энтерит. Полкового врача вот-вот хватит удар. Караул, это же холера! В военное время за такое расстреляют у заднего колеса собственного «Уазика». Но вот капнули индикатора, и «холера» странно зарозовела.

Никогда не забуду одного солдатика, который в жажде «закоса» выпил почти полный флакон концентрированного шампуня. Конечно со страху его госпитализировали (шутка ли), и он полдня пускал в лазарете пузыри со всех отверстий. А когда понял, что трюк его ясен и завтра выписка, с последующей за ней приватным разговором с ротным, то решил устроит показной суицид — прямо тут же в медпункте взял и выпил пузырёк зелёнки. Ротик был очень красивый, а выписку такое никак не задержало. Вот хохма то в роте была!

Хуже, когда используются слабительные другой группы. Совершенно обычная, можно сказать классическая история: Лежит военнослужащий в лазарете несколько дней. Пришло время выписываться. И тут как снег на голову — сильнейший понос. Так вот фельдшер Зылков приходит в палату, где ещё пяток таких же лежат, и если время и желание позволяют, начинает беседу. Характер беседы носит воспитательный и развлекательный характер. В присутствии остальных расспрашивает, что за понос, как часто, в какое время, какого цвета стул, чем пахнет, как булькает, как брызгает, громкий ли звук? Если звук громкий, просит озвучить в меру артистических возможностей. Главное, расспрашивает подробно и с серьезным видом. В конце беседы, все солдаты, за исключением допрашиваемого, начинают истерично смеяться. И в заключение прапорщик даёт указание: будет понос в следующий раз — нагадить в банку и доложить по телефону дежурному врачу в медбате, чтоб тот срочно приехал и проверил на симуляцию. А утром приду я, прапорщик Зылков, великий борец с симулянтами, сам посмотрю на стул. Обычно после этого до утра кишечное расстройство как-то само собой вылечивалось, дежурному врачу с просьбой проверить на симуляцию никто не звонил, банка оставалась чистой, и солдат выписывался абсолютно здоровым.

Иголки

Рядышком, в уже упомянутом дивизионном медбате через пару дней ещё один казус произошёл. Явился туда другой «специалист». Глаза квадратные, бледный, от переживаний руки трясутся. И сразу к хирургу: "Товарищ капитан, сделайте мне срочно операцию. Я случайно две иголки проглотил". "Ничего себе, это каким же образом две и притом случайно?" — вопрошает капитан. История получалась запутанной. Вроде подшивался, да две иголки в рот засунул… Зачем две? Гвозди, что-ли. Ладно, пошли на рентген. Точно — две иголки. Похоже одна ещё в желудке, а другая уже в кишечник вышла. И причина понятна — этому бойцу тоже захотелось через операцию от Афгана отмазаться.

Одного только не знал наш «шпагоглотатель», это как кишки работают. А работают они очень умно — в кишечнике есть своя нервная система, вегетативной называется. Когда кончик иголки стенку кишки колет, та немножко сжимается и меняет свою перистальтику, волнообразные движения, что обуславливают движение переваривающейся пищи. И совершается такое без вмешательства мозга — импульсы центральной нервной системы туда порою даже не доходят. Так вот "под местным руководством" иголка зачастую стенку не прокалывает, а просто медленно движется в хитром лабиринте кишечника по направлению к заднему проходу, хотя конечно всякое бывает. Уж об инородных телах мы с вами много в предыдущих исторях говорили.

В данном случае обошлось. Надавали солдату лёгких подзатыльников, уложили его в кровать, дали немного выпить вазелинового масла для смазки и приставили двух старослужащих санитаров, чтоб те неотступно сидели при нём, следя за соблюдением строжайшего постельного режима. Полный покой и неподвижность здорово повышают шансы на успех. А успехом является обычная дефекация. Сходил по-большому наш горе-членовредитель в заблаговременно подставленный ему горшок, потом под пристальным вниманием дедушек и капитана-хирурга тщательно разгрёб пальчиком собственные какашки и извлёк оттуда две иголочки, целёхонькие и невредимые. Впрочем иголкам то что будет? Кстати, дважды повезло солдату. Ведь случись у него перфорация желудочно-кишечного тракта, или пролежень на месте неподвижно ставшей иголки, то была бы операция. А вот тогда подобное уже попадает под членовредительство с полной юридической ответственностью и соответствующей уголовной статьёй. А так — и кишки целы, и на свободе! Хотя конечно, кое-какой курс реабилитации ему и без врачебных назначений в казарме прописали.

Плевок

Порой солдат решает заболеть по-взрослому, с длительной госпитализацией и возможным переводом для дальнейшего лечения в гарнизонный госпиталь. А уж оттуда даже если и выпишут — так когда еще командир машину выделит за одним-то бойцом съездить… Опыт таких длительных заболеваний в 37-ом полку был — периодически то один, то другой боец набирал в шприц слюны, вводил себе под кожу в области икроножной мышцы — мощнейшая флегмона с резким подъёмом температуры и интоксикацией гарантированы. Иногда меняли «источник» на прямо-противоположный — вводили испражнения. Кстати, микрофлора из рта куда опасней каловой, да и разновидностей микробов там намного больше. Но конечный результат всё равно один — кожа багрово-синяя, ногу разносит, голень увеличивается в размерах в полтора-два раза, дотронуться до неё невозможно — боль жуткая. Такого назад не отправишь, вонища при вскрытии таких флегмон страшная — аж глаза от запаха дерьма режет. Иногда, правда можно не рассчитать и ввести слюну слишком глубоко — в мышцу. Тогда мышцы после вскрытия гнойника выглядят серыми, вареными, выгнивают целыми секвестрами — искромсанная нога вся в уродливых шрамах и длительная, если не пожизненная хромота обеспечены.

Существует и более лёгкая модификации, этого метода — когда в какую-нибудь царапину, опять же в основном на ноге, симулянт втирает налёт с зубов. Буквально через несколько часов безобидная ранка выглядит как ужасная трофическая язва. В самом начале процесса первопричину можно выявить микроскопически. В том же Пскове, в том же 37-ом парашютно-десантном полку я увидел, как начмед брал мазок из такой язвочки и красил его… Нет не поверите! Не какими-то там специальными красителями и общепринятыми методами, хотя бы по Грамму, или простым гемотаоксилином. Нет! Красил он размазанный по стёклышку гной обычными чернилами из своей авторучки! Потом смывал лишнее под тонюсенькой струйкой воды из-под крана. Иной раз он использовал зелёнку из ближайшего пузырька, реже метиленовый синий — обыкновенную синьку, чем бельё подсинивают, точнее её спиртовой раствор. После покраски полоскал стёклышко в стаканчике с разведённым под водку спиртом, а то и в самой водке. Потом ждал минутку, пока подсохнет, и смотрел такой вот «самопальный» препарат под микроскопом. Никакими официальными методиками этот майор не пользовался принципиально. При этом то, что надо, он видел прекрасно: на стекле, словно микроскопические инопланетяне из фантастического фильма ужасов, гротескно расскинув щупальца-жгутики, застыли страшные «зверюги» — зубные трихомонады.

В отличие от её ближайшей родственницы, что живет в мочеполовой системе, эти трихомонады сравнительно безопасны. Во рту у нас они живут как сапрофиты, питаясь остатками пищи. Зато их нахождение в ранке на ноге прекрасно указывает на источник заражения. Но главная беда в таких язвах происходит не от трихомонад. Кроме этих простейших там целый зоопарк злостных микробов имеется, и они часто оказываются нечувствительны к антибиотикам. Тогда дело простой кожной язвой не ограничивается. Гнойный процесс заходит ещё дальше — развивается обширный целлюлит, разлитое воспаление подкожной клетчатки. Лечение порой бывает самым радикальным, вплоть до ампутаций, а иногда развивается сепсис[53] и смерть.

В медбат пришёл боец по фамилии Львов. Принимал его хирург, но диагноз… Ерунда в общем. Температура почти нормальная, при прослушивании грудной кетки, вроде бы некоторое ослабление дыхания справа. Можно бы бойца и назад отправить, но береженного Бог бережет — надо бы исключить начинающуюся пневмонию. В таком случае больной естественно достается терапевту. Ведь по глубокому убеждению всех хирургов то, что нельзя отрезать, лечат терапевты. Терапевт внимательно осмотрел рядового Львова. Да пока ничего странного, кроме одной мелочи — справа в межрёберном промежутке вроде укольная точка. Спрашивает, мол что это? Львов отвечает, да ерунда мол, час назад о колючую проволоку укололся. Тогда иди в часть. Ты из какого полка? Ах из 37-го! Будет плохо — вот придёшь к своему полковому доктору. Понятно? Понятно! Боец уходит.

Ещё через полчаса появляется рядовой Львов на пороге уже нашего полкового медпукта. Вместо того чтобы радостно подбежать к фельдшеру Зылкову и бодро пожаловаться на кашель и общую слабость (а потом в опять в медбат, а может ещё далше в госпиталь — пневмонию лечить) Львов вдруг побледнел и потерял сознание. Доставили его в медбат где-то минут через двадцать. В себя так и не приходил, температура под сорок, менингизм.[54] Там понять ничего не могут, меньше часа назад ведь он тут же был и практически здоровый. Ну в реанимацию его, катетеров напихали, растворы в вену льют, а что лечат — не понятно. Больной загружается подозрительно быстро. Сделали люмбальную пункцию.[55] О-па, лейкоцитов сколько!!! Опять обратили внимание на след от укола на груди. Трясут и меня, стажера, и фельдшера — мы божимся, что выше задницы ничего не кололи, Зылков даже пробует обидеться, мол, не первый месяц в медицине, а тут такие подозрения…

Тут и комбат львовский, хоть и бравый офицер-десантник со значком на полтысячи прыжков на груди, но всё же здорово перепуганный, примчался выяснять, что к чему. Ему вообще какую-то ерунду доложили, боец мол без сознания, наверно по голове кто-то дал. А лишняя травма, да ещё из-за внесуставных отношений… На батальон такое ни к чему, нельзя ли с докторами договориться? Мы командиру объясняем ситуацию, что мол совершенно не понимаем, что с бойцом, но шансы "щелкнуть ластами" у него очень реальные. И конечно же, тоже немножко запугиваем, немножко убеждаем что смерть хуже травмы, хотя бы потому, что за неё не только командиру, но ещё и нам достанется. Комбат как узнал, что на травму не похоже, вздохнул облегчённо, приободрился, но словами нашими проникся, обещает помочь медицине всем, лишь бы его боец жить остался. Мы намекаем, не плохо бы в части расследование провести — уж больно подозрительный укол у Львова в межреберье. Тут командира как ветром сдуло — вскочил и побежал к себе в расположение бойцов пытать — кто Львова в последние минуты видел.

В общем пока туда-сюда, прошли сутки, сами явно не справляемся — отправили больного в Псков, в гарнизонный госпиталь. А командир батальона, уж не знаю какие методы дознания он применял, к тому времени полностью выяснил картину происшедшего: Рядовой Львов «косить» любил и за не полный год службы «косил» уже не раз. Частым гостем он был и в нашем полковом лазарете, и в медбате, но всё по мелочам — больше недели у него никак не выгорало. Решил тогда он, что настала пора заболеть чем-нибудь серьёзным. Для этих целей в своё последнее посещение полкового медпункта, он стянул у нас шприц. Почему рядовой Львов не воспользовался этой испытанной методикой осталось не выясненным. Может успел насмотреться на подобных бедолаг в свои предыдущие госпитализации, может хотел соригинальничать, но он решил пойти "другим путём".

Позвал Львов своего дружка к себе в подельники. Под операционную выбрали комнату для чистки сапог. Там на лавку, куда при чистке ноги ставят, Львов и улёгся. Предварительный этап был традиционным — наплевали в шприц побольше, но место для инъекции решили изменить. Приставив иглу к межреберному промежутку, Львов дал знак ассистенту и тот с размаху треснул по поршню шприца, введя тем самым до десяти кубиков слюны в грудную полость дружка-товарища. А дальше как-то все пошло не так, как задумывали — Львов ойкнул и сразу отключился. Помощник с перепугу отпрыгнул, в панике выбежал в коридор, а там ещё пару «надёжных» человек в помощь товарищу позвал. Картина такая — лежит солдатик, из груди торчит-покачивается шприц, ну прям как из усыплённого орангутанга. Попытки привести его в себя традиционным "хорош прикалываться" и испуганным похлопыванием по лицу ни к чему не привели. А тут еще какие-то судороги непонятные начались… «Бригада» перепугалась порядочно. И тут вдруг, о чудо! Львов глубоко вздохнул и пришел в себя. Сам вытащил шприц и зашвырнул от греха подальше. Спрашивают, мол как самочувствие? Да вроде ничего… Ну тогда шуруй в медбат и сачкуй себе на здоровье. Ну а дальше история уже известная. В медбате ничего страшного не нашли и отправили назад, а меньше чем через час Львов снова потерял сознание, на этот раз уже надолго.

Вернулся Львов в десантный медбат через пару месяцев — ожидать, пока придут из округа документы на досрочный дембель. После тяжелейшего менинго-энцефалита[56] и абсцесса лёгкого[57] солдатика решили в армии не задерживать. Надо сказать, что в одном болезнь ему на пользу пошла — характер изменился неузнаваемо. Такое ощущение, что любые просьбы выполнять для Львова стало огромным наслаждением. Помыть посуду, вынести ведро, убрать мусор — то есть дела, уже по сроку службы ему явно не положенные, выполнял он с радостью и тщательностью, очень любил когда его хвалили. Медсестры постарше ему пряники таскали, жалели. Надо сказать, что до следующего призыва в той воздушно-десантной дивизии бойцы по поводу "слюнявого членовредительства" больше не поступали. Видать их тоже впечатлила собачья преданность во взгляде Львова и его постоянная блаженная улыбка.

С симулянтами тоже всё более-менее понятно — это когда абсолютно здоровый человек строит из себя больного или пострадавшего. К примеру, привозят ко мне бойца "побои снять". Не в смысле, чтоб доктор поколдовал и "как рукой сняло", а в смысле задокументировать для суда. Батюшки! Кто ж тебя так? Начинаю осматривать, и чудо — «фингалы» потихоньку переходят на мои пальцы. Какие-то синяки неправильные, заразные, что ль… Боец вскакивает со словами, "товарищ доктор, ничего не надо, мы сами разберёмся", и стремглав убегает в коридор. За ним с матюгами бежит прапорщик-сопровождающий, а я иду к крану отмывать руки от краски. Вот уж действительно, как рукой сняло.

Аггравация же в целом похожа на симуляцию, но с небольшим различием — у человека реально имеется какая-нибудь проблема, но тот сознательно преувеличивает её серьёзность. Например, растянул солдат на физо подколенные связки, но вместо лёгкой хромоты прыгает на одной ноге, да визжит так, словно у него разрыв антекруциальной лигаменты с лопнувшими менисками в придачу.[48] То есть когда нога в коленке должна так же свободно в стороны гнуться, как и взад-вперёд. С растяжением — максимум неделю в медпункте, ну и освобождение от физо. А с разрывом внутриколенных связок — хирургическая операция и комиссовка на гражданку с заключением "негоден к строевой службе". Мотивация для излишнего «закоса» болевого синдрома налицо. Травматический отёк же можно и обычной ложкой настучать, только вот нога, собака, в сторону никак не гнётся… Получается несоответствие клинической картины и субъективно подаваемой тяжести состояния. Аггравация, одним словом, что с латыни переводится буквально как "завышение".

Язва двенадцатиперстной кишки и большая таблетка

В Псковской дивизии как раз был очень «стрёмный» период — среди новообученных солдат-специалистов отбирали группу для отправки "в дыру". «Дыра», это ДРА или Демократическая Республика Афганистан. Радист Бондарчук в эту группу попадал железно — специальность освоил, рослый, уравновешенный, одним словом настоящий десантник. И вот однажды утром по подъёму старшина обнаружил Бондарчука скрюченного на кровати. Даже встать сил у него не было. Прибежавший врач батальона[49] внимательно осмотрел солдата, пропальпировал[50] его живот и нашёл нечто, очень напоминающее обострение язвы двенадцатиперстной кишки.

Притащили солдата в медбат. Вообще-то если это язва, то сразу в госпиталь надо. Но решили чуть повременить, сделать рентген и кое-какие анализы. На рентгене точно язва, глотнул солдат кишку — там кровь. Сомнений нет, отвезли солдата в Псков, в гарнизонный госпиталь. А в его медбатовской палате санитары наводят порядок, постельку меняют, полы протирают. По всей палате хлоркой несёт. Хорошо, дезинфекция. Впрочем даже как-то чрезмерно несёт. И всё больше воняет от кроватки только что переведённого Бондарчука. Заглянули под койку — а там стоит тарелка с белым порошком. Понюхали — точно перхлорат. Доложили капитану, медбатовскому терапевту. У того ушки на макушке — нормальный солдат в жизнь хлорку под кроватью терпеть не будет. Вот уж что весь личный состав поголовно ненавидит!

Сел капитан в санитарку и поехал вслед за солдатом в госпиталь. Там он с Бондарчуком постарался не встречаться, а тихо переговорил с клиническим ординатором отделения, куда того положили. Заходит клинорд в палату, позвольте представиться, я ваш лечащий доктор. Вид профессорский, на лице сострадательная серьёзность. Полистал медкарту, посмотрел анализы, чиркнул пару слов в историю болезни и как завороженный уставился на рентгенограмму. Губами шевелит, пыхтит, пальцами тычит. Прямо загадку неимоверной сложности решает. Наконец вроде решил. Тон у врача сразу переменился: "Так, рядовой, картина ясная — членовредительство. Такое возможно только в одном случае — если хлорка кишки разъест. Ну что, признаваться будешь, или нам самим прокурору написать?"

Признался солдат. Жрал он хлорку. Прокурору никто писать не стал. А солдата элементарно взяли на пушку — такие вещи по рентгенограмме никто определить не может, язва ли, эрозия, поди узнай от чего. Полежал он более двух месяцев в госпитале, кое-как подлечил последствия своей «диеты», потом выписался и укатил в родную часть на свинарник. Но поставленной цели достиг — в Афган бы он не попал даже с рапортом "по собственному желанию". Откосился парень — рубцевание его язвы произошло с весьма сильной деформацией стенки желудка и значительным сужением просвета двенадцатиперстной кишки. Рентгенконтрастная бариевая каша в его животе вырисовывала причудливую картинку, похожую на какого-то китайского дракона, а врачи только сочувственно кивали головами — все проблемы и операции у этого мальчика ещё впереди.

Говоря о хлорке, сразу вспоминаю случай попроще, но с диаметрально противоположным клиническим исходом. Дело было в том же Пскове — в 37-м парашютно-десантном полку, где я отбывал войсковую стажировку. Решил один десантник поболеть. Навешал мне, молодому, неопытному, да сердобольному, лапши на уши. Испугался я, прописал ему постельный режим на недельку — думаю, вроде симулянт, но кто его знает… Впрочем пусть отоспится, отдохнёт — такое иной раз нужнее лекарства. А у кого особой болезни не просматривалось, то понятно, что таких больных мы не сильно загружали — то стену покрасить, то боевой листок написать, то плакат "мойте руки" нарисовать.

Уже почти неделю отлежал тот солдат у меня в полковом лазарете, мало показалось. Убирался он в аптеке и спёр таблетку ДП-2-Т. Шайба такая, в диаметре около четырёх сантиметров и высотой где-то сантиметра полтора — обеззараживает впечатляющее количество воды, тонны три минимум. И проглотил её не разжёвывая. Но я этого не знал — как таблетка исчезла, так стал я верещать истерическим голосом, что если кто эту дрянь выпил, то надо немедленно в реанимацию ехать, потому как помрёшь в муках. Я, кстати, сам так искренне думал. У страха глаза велики — признался солдатик. Я его спрашиваю, мол когда ты эту гадость съел? Утром, говорит. А дело уже под вечер было — по моим расчётам уже в самый раз в агонии биться. Короче, не повёз я его никуда — хоть бы что ему, гастрит разыгрался и только. Другое интересно, как он, бедолага, такую дуру… не запивая… Анальгин с трудом проглатывают, а тут!

Клей и перец

Однако ничто так не обостряет болезнь у солдата, как известие о готовящейся выписке! Поэтому военврач, чтобы у его пациентов не случилось внезапного «сопутствующего» заболевания, старается выписывать скоропостижно. Если правило о "скоропостижной выписке" не соблюдать, то порой чудные истории случаются. Лежал у меня в полковом медицинском пункте юноша бледный со взором горящим и с «тяжёлым» заболеванием — ОРЗ. Уж наверное, этот диагноз все знают — сопли и кашель, в первые пару дней температура. Одним словом, острое респираторное заболевание, как лёгкая форма вирусной инфекции. Таких мы совсем недолго в лазарете держали. На третий день пора выписывать. Правда бывают более затяжные формы, или похожий на ОРЗ грипп. В таких случаях медики шутят: "леченный насморк семь дней, а не леченный — целая неделя!" Смешно сказать, но ведь лекарства, чтоб непосредственно убивало вирусы, до сих пор нет. Остаётся так называемое симптоматическое лечение — чтоб болелось полегче, там капли в нос, да аспирин. Ещё общие средства — чай с малиной, горчичники, витамины… Сами не хуже меня в таких делах разбираетесь.

И вот перед объявленной выпиской у моего воина началось страшное обострение — состояние намного хуже, чем при поступлении. А я повадился у своих солдат перед выпиской кровь брать. Не столько ради какой-то там необходимой диагностики, сколько ради того простого факта, что уж очень мне "микроскопная работа" нравилась. Впрочем я уже в этом грехе сознавался — люблю я патанатомию да судмедэкспертизу… Колол я бойцам пальчики по делу и без дела, потом в малюсенькой полковой лаборатории красил мазки по методике Романовского-Гимзы и с наслаждением разглядывал их под микроскопом. И вдруг нахожу в крови того рядового, что с обострением, повышенное число эозинофилов. Это такие белые кровяные тельца. «Любят» они краситель специальный, эозин, оттого так и прозываются — в мазках их сразу заметишь, яркие. Среди других клеточек выделяются, как дорожный рабочий в оранжевой безрукавке. И одной из главных причин их чрезмерного появления служат сильные аллергические реакции. Такого при обычном ОРЗ быть не должно. А при аллергиях температуры быть не должно! Всё остальное, и насморк, и кашель — пожалуйста, но без признаков инфекции.

Позвал я солдата в кабинет и заставил его раздеться до пояса и при мне температуру померить. Есть температура — 37 и 5… Но тут меня смутил цвет его левой подмышечной впадины — уж слишком он был красный. Тогда я термометр стряхнул и заставил его опять температуру перемерить, но уже под правой рукой. Вот чудо — справа нормальная, 36 и 6. По напряжённому выражению лица стало ясно — симулянт. Давай я вспоминать, чем же он у меня давеча занимался. Так, по моему заданию клеил он фотографии на какой-то стенд, больше вроде ничего не делал. Пошарил по карманам его куртки-хэбэшки. Там скомканный носовой платок и больше ничего. Достаю, разворачиваю. В платочке завёрнуто несколько полупрозрачных маленьких кусочков. Взял я их в руки — что это догадаться сразу не могу, но что-то ужасно знакомое. Потом дошло — засохший силикатный клей! Похоже метод симуляции становится ясным.

Выпроводил я солдата со грозными словами: "На выписку!!! О симуляции доложить командиру, вечером ему перезвоню!" Только тот закрыл дверь, дай ка, думаю, на себе эту клеюку испытаю. Отковырял малюсенький кусочек и занюхал в нос, как табак, а пальцем с силикатной пылью глаз потер. Ох что тут началось! Сопли рекой, чихи такие, что кажется мозги вылетят, глаза красные, слезятся, горло першит. Если подделать температуру, то чем не ОРЗ?

А температуру нагнать не сложно. Самый простой метод — лестничный. Перед заходом в медпункт молодой человек носится раз пять вверх-вниз по лестнице. Потом, сдерживая дыхание, заходит к врачу. Если градусник окажется подмышкой в ближайшие пять минут после «упражнения», то легкий субфибрилитет (37 с хвостиком) гарантированы. Есть метод пышки — перед медпунктом солдат заходит в чипок,[51] где покупает горячий пирожок или какую другую пышку, кладёт её в кулёчек, а потом засовывает его себе в рукав, напротив подмышечной впадины. Тут, правда, и все 43 нагнать можно… В 37-м десантном полку, кстати, приходилось ловить таких удальцов с солидными ожогами этой весьма чувствительной части тела. Вот ведь какие стойкие! И чего косить с такой силой воли? На весь медпункт раздаются их жалобы на слабость, сухой кашель. Глянешь на градусник, там аж 39,9 а хрипов нет. Начинают стонать, ой-ой-ой болит в нижних отделах лёгких. Неужели двусторонняя нижнедолевая пневмония? Вообще-то не часто встречается у молодых… Заходишь через пять минут — сидит «умирающий» десантник себе спокойно на стуле и спит. При такой температуре от пневмонии?! Никогда не видел. Опять беседуешь — ничего нового, вроде помирать собирается. Параллельно перемеряем температуру. Она в норме. Быстро же самоизлечился!

Есть ещё метод лампочки, горячего чая или батареи — приложи термометр к чему угодно, лишь бы горячему, и всех делов. В конце концов ртутный столбик можно просто набить. Но тут требуется, чтобы врача или фельдшера рядом не было. А если он, собака, рядом торчит, то можно следующим шулерством заняться — заранее подготовить градусник с нужной температурой и засунуть его подмышку, а тот градусник, что врач протянул, просто тихонько положить во внутренний карман. Ловкость рук и никакого мошенничества. Но полковой врач тоже не лыком шит — на его градуснике запросто может оказаться кусок пластыря с какой-нибудь меткой. Наиболее продвинутые симулянты кололи себе пирогенал или даже болючий сульфазин. От этих препаратов температура тела поднимается по-настоящему. Были дельцы, что сгрызали в роте последний карандаш — поднимали температуру, нажравшись графита. Вот глупые! Правда стержни кое-каких цветных карандашей всё же действуют. Потом таких сачков обнаруживали по забавному цвету кала или мочи. Интересно, что там в почках после подобной «графитотерапии»? Но наш герой ничего такого не делал. Ограничился он обычным красным перцем — натёр им свою подмышку, отсюда и покраснение кожи. Здоровая сочная перчина была найдена в тюбике от зубной пасты. Пасту солдат выдавил, тюбик раскрыл, заложил туда перец, а потом снова закатал. Кстати, командиру я не звонил. Видать сам солдат доложил, так как на ближайшем полковом построении было объявлено, что тот рядовой получил пять суток санаторно-курортного лечения на гауптвахте.

Вторая часть

"А просто всё. Прокопыч с холодного цеха и Паша с мясообвалки принесли три бутылки водки. Говорят, бабы присоединяйтесь. Ну мы что дуры — наливай. А нас на варке пятеро. И ещё Лиза на салатах. Итого восемь человек. Понюхали эту водку, и нет её. Свою достали — три флакончика. Только огурчики порезали, и этой в минуту нет. Решили до ровного счёта докупить пару бутылок — чтоб по одной на каждого в финале вышло. Пашу послали. Он водку купил и где-то по пути мяч нашёл. Выпили последнее, скучно стало. Мы тогда разделились на команды — три бабы и мужик, да давай в футбол играть прямо в варочном цеху. Тут мячик на плиту залетел. Я туда залезла его выбивать. Стукнула высоко, да с дуру ногу в борщ хлюпнула. Стало больно, упала на задницу. Вот до кучи жопу и пи…ду пожгла, пока с плиты слазила".

Сорок-пять лет нашей озорнице-футболистке было. Весёлая обстановочка царила в дружных трудовых коллективах того беззаботного времени.

Вентиль

Степаныча привезли из Ленинградского НПЗ — нефтеперерабатывающего завода. А через час к нему в клинику сами главный инженер и директор пожаловали. А на следующий день корреспондент из Ленправды. Корреспондента, правда, сразу послали, но тот через недельку вернулся. Потому, что Степаныч хоть и был обычный работяга, но герой.

У Степаныча лицо и шея были сильно опалены открытым пламенем, плюс контактный ожог обоих рук четвёртой степени. Это такая степень, когда вместо тканей уголь до костей. Кисти ему не спасли, а с лицом получше вышло. Конечно пришлось Степановичу новый паспорт делать, но там фотография не урода была, хоть и не красавца, конечно.

На НПЗ заклинило что-то в нефтеперегонной колонне. Колонна — это такая вертикальная труба, или бочка, диаметром метров пять, а высотой все сорок пять. Заполнена она раскалёнными парами нефти. Стало давление в ней расти — должна эта супер-бомба через минуту взорваться. А где вентиль, что подачу нефти перекрывает, громадный факел выбивается. На главной трубе что-то треснуло, и из-за этого факела к вентилю не подойти. Да и сам «руль» горяченький такой стал, местами красный. Сирена воет, работяги на всё плюнули — спасайся, кто может. Бегут от колонны со всего духу. А Степаныч наоборот. Три ватника надел, двое рукавиц, и к вентилю. Успеет закрутить — спасёт завод от громадного взрыва. Закрыл он глаза и шагнул в факел. Пламячко как из паяльной лампы его осмаливать начало. Положил Степаныч руки на железо — рукавички вмиг загорелись. Степаныч не дышит, чтоб лёгкие не спалить, и крутит что есть силы. Пару оборотов сделал, рукавицы до голых ладоней прогорели. Запахло жаренным. А крутить ещё надо. Степаныч голыми руками крутить начал. Уже не жаренным, а горелым мясом несёт. Глаза закрыты, только слышно, как липнет кожа к раскаленной стали, да куски с ладоней отрываются, когда руки колесо перехватывают. Вот почти докрутил, да руки уже не слушаются — голые кости пальцев по железу скребут, а схватиться ими уже нельзя, все связки перегорели. Пришлось тыльной стороной руки за планки-спицы упором докручивать. Закрутил. Колонна напоследок чихнула своим факелом и застыла. Опасность взрыва ликвидирована. Спасибо тебе, Степаныч!

Дембельский наряд

Однако самым тяжёлым в реанимации был ефрейтор Куценко. Боролись за него долго всеми самыми передовыми методами того времени. Одной донорской кожи насадили, считай на всё тело. Упорно бились и с самой ожоговой болезнью — гемодиализ, гемасорбция и плазмаферез чуть ли не каждый день. Это когда больного подключают к специальным аппаратам, которые его кровь чистят. Ведь печень и почки — тю-тю, горелыми шлаками забиты. Класть его на обычную кровать нельзя — прилипнет, пойдут пролежни и инфекция. А это смерть. Положили его на взвешенный поток. Кроватка такая под стерильным колпаком. Никаких простыней. А вместо матраца специальный тент, под которым нежные струйки фильтрованного стерильного воздуха поднимают много тонюсеньких фонтанчиков из специального песочка. Вот на такой подушечке ефрейтор Куценко и пролежал почти месяц. Потом умер. Да с тем, что у него было, иного и не ждали. А был у него ожог девяноста процентов тела.

Ефрейтор Куценко служил в автороте. Шофера всегда были элитой среди солдат. А тут маршал Устинов подписал приказ ДМБ — уволил из армии его призыв. Солдат после приказа дембель! А дембелям положено отличаться, тем более, что салаги в часть уже прибыли. Крутым отличием считалось белое х/б — хлопчатобумажное обмундирование. Вообще-то х/б жёлто-зелёное, а чтобы оно стало белым, дембеля стирают его в бензине. Куценко от правил не отступил. Куртка, штаны-галифе и пилотка улетели в таз с бензином, как только рота грохнула строевым шагом на завтрак. Дембель Куценко на завтраки уже не ходил — салаги доставляли ему хлеб, масло и чай прямо в постель, как в пятизвездочном отеле. Но на общее построение в девять утра всё же придется становиться. За крайнюю борзость есть риск разозлить ротного, и тогда уедешь домой последним из дембелей. А хочется первым. Ефрейтор Куценко был умный. Он знал, что бензин быстрее воды испаряется. Он всё рассчитал. Успеем и хэбэшку выбелить, и в белой хэбэшке на построении постоять. Пусть молодые полюбуются на него, на крутого, и уже не просто деда, а дембеля. Полтора часа форма мокла в бензине. За двадцать минут до построения Куценко её вытащил и отжал. Ещё десять минут обмундирование сохло на спинке кровати. А вот оставшиеся десять минут перед построением самые святые — надо идти в курилку и с наслаждением покурить перед нудным мероприятием. Ничего, что форма бензинчиком ещё попахивает, на ощупь она лишь чуток влажная. На теле быстрей высохнет. Одевается дембель в белое х/б и идёт курить. Чиркнул ефрейтор Куценко спичкой и вспыхнул большим факелом. До сапог, где и осталось десять процентов его кожи.

В этом случае гражданский иск был совсем не интересный — по поводу банального развода. Отгремела Перестройка, развалился Союз нерушимый, и зацвела пышным цветом жизнь "новых русских". А у новых русских кроме картин на стенах и коньяка в баре, что должны быть очень старыми, всё остальное должно быть исключительно новое. Жена тоже. Новая, молодая, модельно-показная. Однако старые жены новых русских зачастую не были такими уж дурами и весьма лихо отпиливали от с неба свалившегося состояния довольно приличные куски. Причём при таких бракоразводных процессах адвокаты не просто старались поделить собственность, но и по максимуму выбить на содержание детей, не ограничиваясь одними махровыми алиментами. Памятовалось всё "совместно нажитое" — движимость и недвижимость, паи и акции, целевые и депозитные счета в банках, контрактные сметы на образование, на отдых и ещё много-много чего. И как только все эти «мелочи» начинали составлять цифру, зашкаливающую за шесть нулей в твёрдой валюте, папочка частенько требовал подтверждения отцовства. А вот это уже по судмедэкспертной линии.

Раньше с этим делом было плохо — доказывали по группам крови и резус фактору. Помните школьную биологию — законы Менделя, белый, красный, да розовый горошек? Здесь абсолютно тоже самое — выходили чахленькие вероятности, хорошо ещё если 1 к 20, а то ведь и один к трём бывало. Если говорить вульгарно-статистически — измени бывшая жена максимум двадцати мужикам, и вполне вероятно рождение такого же ребёночка. То есть ребёночка чужого, но с такой же комбинацией главных эритроцитарных антигенов. Тогда и анализы проводили не для подтверждения, а для исключения отцовства. С такой вероятностью ничего подтвердить нельзя. К концу 70-х это безобразие поправили — понаоткрывали тонких различий в антигенах, установили аллельные закономерности их наследования, и вероятности отцовства стали выражаться в трёхзначных цифрах. Уже кое-что. В 80-х пришла мода на лейкоциты, на так называемую систему HLA (human leukocyte antigen), и вероятность отцовства подскочила ещё на порядок. А потом пришла эра ДНК-анализа. Здесь уже отпираться стало совсем бесполезно — стопроцентное подтверждение. Вероятность — один к куче квадриллионов, нули писать устанешь — да за всю историю на планете всех людей в тысячи раз меньше жило, даже если австралопитеков пересчитать.

Риткины адвокаты, точнее уже не Ритки, а Маргариты Петровны — старой жены нового русского, понятное дело, работали под приличный процент с конечной суммы, которую удастся отсудить. Вроде как в долг пока, в таких случаях их контора — сама сострадательность, это же вам не нищего подростка от тюрьмы отмазывать. Там да, там деньги на бочку за каждое слово на суде, за каждую минутку независимого расследования, за каждую буковку в документе. Здесь же риска никакого — папочка сейчас при нефти и газе, а значит при любом исходе этого бракоразводного процесса, ни экс-жена, ни куча её защитников голодными не останутся, даже если и по самому минимуму отхватить удастся. А вот на противоборствующей стороне наоборот — там «новорусский» папочка платит авансом за одностороннее спасение "совместно нажитого". И этот ни от результатов суда, ни от чумовой переплаты адвокатам, тоже не обеднеет.

И вот приходит папашиной стороне заключение генетической экспертизы на его родное чадо. Очень-очень странное заключение. Нет, его отцовство оно подтверждает безоговорочно. ОНО ИСКЛЮЧАЕТ МАТЕРИНСТВО!!! Вот если бы и материнство, и отцовство исключалось одновременно — проблем бы никаких не было: ребёночка подменила в роддоме пьяная акушерка, хороший сюжет для мексиканского сериала или индийского фильма. Вообще-то на судах таких детей однозначно приравнивают к законнорожденным по факту полноценного пребывания в семье со всеми вытекающими отсюда правами. Но ведь здесь же получается абсолютно абсурдная картина — получается, что папочка гульнул на стороне, любовница залетела, притом в один день с женой, каким-то образом проникла в роддом и там с какой-то радости подменила ребёнка. Нет, есть конечно, более разумное объяснение — ребёнок "сделан в пробирке" из папочкиной спермы и донорской яйцеклетки.

Да только не делали такое в СССР! Во всяком случае не делали женам мелких и бедных комсомольских работников, коим в ту пору был тот мультимиллионер. К тому же, как списать девять месяцев беременности, настоящей, с животом, а потом схватки, милое личико в окошке роддома… Куда тогда настоящего ребёнка дели? Да и не сдавал муженёк никуда свою сперму! Не было никакого искусственного осеменения и быть не могло. И с любовницами тогда он не спал — тогда он вообще был честный и правильный, такой аморалки допустить не мог!

Ко всему ещё один интересный факт вырисовывается: то что мать — мать, это ясно, но участки материнской ДНК при этом не совсем чужие. Настоящая биологическая мать должна состоять с в определённом родстве с разводимой женой. Возможные варианты — наиболее вероятно сестра (не близнец), менее вероятная двоюродная сестра или родная тётка (где-то посередине). Ещё родная бабушка такой матерью может быть. Но ведь по жизни отпадает всё! Бабушка умерла задолго до свадьбы, ни родных сестёр, ни тёток в роду нет, а двоюродные сёстры в ту пору ещё в детский сад ходили — из таких годную для оплодотворения яйцеклетку не взять.

Получив такой результат адвокаты отцовской стороны посоветовали не торопиться. Это же самый прекрасный, самый желанный вывод — мамаша не мамаша, а при этом требует себе чужого ребёнка от законного папочки! Ух какая негодная! На каких основаниях, спрашивается? Вот, пожалуйста, настоящий отец, ему чадо и принадлежит. А вы, гражданочка — вымогательница и катитесь отсюда, как совершенно посторонний здесь человек. Генетическая экспертиза подтвердила! Тут ошибок не бывает.

Узнав о таком повороте дела Маргарита Петровна едва не двинулась рассудком. Как я не мать?! Да за какую дуру вы меня держите? Адвокаты советуют доказать факт искусственной внутриматочной имплантации оплодотворённой яйцеклетки… Что за муть! Какая имплантация? Да дело было на обычной раскладушке у родителей на даче. И роддом потом был. И ребёнка не меняли — вон его родинку увидела, как только вытащили, так с первых секунд и запомнила. Чушь это всё. Мой ребёнок и точка! Скорее всего большую взятку сунули судмедэксперту, что он такую ахинею написал. Срочно на встречную экспертизу отцовства-материнства. И разумеется в другую лабораторию, в самую солидную! Вон военным пошлите, их судмедэкспертная школа весьма котируется, они на одних только ДНК-опознанках собаку съели.

Приходит ответ. Такой же самый. Ну как же так? Как же квадриллионные вероятности? Ведь ДНК-тестирование не врёт! Это же непосредственный анализ генетического материала — того, что пришло от папы и мамы и больше ни откуда. Наверное плохо сделали анализ! На повторное тестирование! И повторное сделали. Результат не изменился. Наверное муженькова мафия и там всё скупила — везде подлоги, отовсюду сфабрикованные результаты шлют.

Нашли дурочку! Платите, платите свои взятки, а мы тестирование за границей проведём. Да не где-нибудь в захолустье, а допустим в Кембридже! Старейший английский университет — всему миру авторитет, там взяток не берут. Пока чадо не отобрали, Маргарита Петровна срочно берёт билеты на самолёт и вдвоём с сынулей прямым рейсом в Лондон. Некогда, сынок, достопримечательностями любоваться, когда ближайший поезд на Кембридж? Так, адвокаты уже созвонились — забор материала будет засвидетельствован русскоговорящим нотариусом и заснят на видео. Плюс формальный протокол лаборатории. Всё в полном соответствии с международным правом — комар носа не подточит. Ну вот и всё, теперь спокойно посмотрим Тауэр, послушаем Биг Бэн, пройдёмся по Даунинг-Стрит, потаращимся на красных солдат в здоровых мохнатых шапках, и домой.

Вскоре приходит из Кембриджа здоровый пакет. Куча компьютерных графиков с непонятными пиками, куча скенограмм с тенями, сделанных непосредственно с ферезных плёнок и заключение. "Женщина, сдавшая свой биологический материал как мать, матерью не является, однако состоит в близком родстве с настоящей матерью — скорее всего родная сестра. Таким образом данная женщина является тётей тестированного ребёнка".

Опять двадцать пять… Маргарита Петровна в слезах. Значит муж на полных основаниях сможет отобрать у матери сына! Да пусть он подавится своими миллионами — ничего мне не надо. Пусть только дитя оставит. Зачем ему сын? У него сейчас другие забавы, другой стиль жизни, всё равно времени на ребёнка не будет. Да ведь и лучше же ребёнку оставаться с матерью. С родной матерью!

Именно этой драмы дожидались муженьковы адвокаты. Не верили они, что такое случится, и что им так повезёт с ДНК-анализом, а тут нате. Вот пруха! Ведь любящая мамаша за ребёнка откажется и от своей законной доли собственности! Ничего такой мамочке можно не отдавать. А вот Риткины адвокаты, источая ругательства, как-то сразу испарились. Ну раз мамане ничего, то и им, соответственно, ничего. Зря работали, лоханулись по полной. И осталась бывшая без пяти минут миллионерша одна. Уже без миллионов, да считай вообще без денег. Правда в обмен на её бессеребнечество, без пяти минут бывший муж устно пообещал у неё сына не забирать, а как подрастёт, то и на учёбу чего-нибудь подкинуть… Его б слова, да Богу в уши. Особых надежд нет — уж слишком сильно разругались. Тут даже не в жадности дело.

Рите захотелось… Даже не справедливости — похоже правды уже не сыскать. Захотелось просто разобраться. Ну ведь мать же я! Почему тест врёт? Чёрт с ним с последним судом — судья заседание перенёс аж на два месяца, якобы давая время истцам со стороны матери на сбор дополнительных доказательств. Издевается — ему что, детективную историю написать, как похитила ребёнка от несуществующей тётки, а ту саму убила, да так что та даже по документам испарилась? Бред. И главное, чего не придумай — на исход дела не повлияет. Нет даже твёрдой уверенности, что муж ребёнка не заберёт. Теперь только рыпнись — до совершеннолетия сына будет меня этим шантажировать. А променять ребёнка на деньги… Это продать получается. Настоящая мать детьми не торгует.

Взгляд случайно упал на толстенную, пузатую папку, оставленную на столе последним ретировавшимся адвокатом. Для продолжения дела теперь они требуют оплаты всех предыдущих расходов. А где ж Ритке в её положении столько денег набрать — муженёк давным-давно все совместные счета обнулил, а кредитки заблокировал. Что оставалось в заначке, съели последние метания. Денег совсем нет. Даже машину не продать — она ведь оформлена на чужое имя, впрочем у мужа всё так. В денежных делах он страховаться мастер. Маргарита бесцельно взяла в руки тяжеленный фолиант. Документов было так много, что вычурные застёжки на кожаных хлястиках уже не держали. Добрая треть листов выскользнула и разлетелась по полу громадным веером. Рита вздохнула, размазала слёзы и опустилась на колени собирать бумаги. В папку она их складывала как попало, не читая. И вот остался последний листок. Он улетел дальше остальных, под стол. Маргарита откинула скатерть и кряхтя полезла за ним. Толи от того, что документ оказался последним, толи от того, что его дольше остальных пришлось ей держать в руках — но она его прочитала. Совершенно пустая, ничего не значащая бумажка — реквизиты центральной военной лаборатории судмедэкспертизы, где проводилось сравнительное исследование ДНК по просьбе её адвокатов. Рита прочитала на бланке телефонный номер и фамилию эксперта, проводившего исследование, а потом потянулась к телефону.

До эксперта она дозвонилась сразу, но доверительного разговора долго не получалось. Вначале тот даже не хотел ничего слушать. Дамочка, да чего вы в самом деле хотите? Мы делали, англичане делали, ещё кто-то делал — всё сходится! Тогда Рита спросила его с другой стороны — а знает ли он случаи, когда ДНК-тест врёт? Только так, чтобы не из-за лаборантской ошибки, а по каким-нибудь научным законам. Да, оказывается есть такое явление! Биологический химеризм. Явление редкое, больше всего таких химер нашли в Штатах — они и ДНК-тесты там по любому поводу проводить любят, а ещё там людская популяция слишком разношерстая. Химеризм легче всего заметить при разнорасовых браках. Тогда он может проявляться, как так называемый шахматный рисунок кожи — целые сегменты могут быть белее или чернее, причём разная кожа образует ровные квадраты с центральной симметрией.

Получается это от неизвестного процесса. Иногда в матке, а может даже ещё в маточной трубе, сливаются два зародыша в «возрасте» всего нескольких клеток, причём состоящие из разного генетического материала. В норме, такие зародыши дадут двух разнояйцовых близнецов, а слившись сформируют только один организм, но с двумя разными ДНК. Наиболее известны три случая. Самый нашумевший это случай так называемого Техасского Ребёнка, где правая половинка была девочкой мулаткой, а левая — мальчиком негритёнком. Настоящий пример истинного гермафродитизма с генетически обусловленным развитием как первичных, так и вторичных половых признаков обоих полов в одном теле. Потом, правда, этого ребёнка всё же хирургически в мальчика переделали. Второй случай — это случай учительницы Киган, где клетки обоих генотипов оказались более-менее перемешанными, и эта женщина рожала попеременно детей от "двух разных матерей". Третий случай "воровства детей" Лидии Фэарчайлд — у той женщины генетически чужеродными оказались одни яичники, что неимоверно осложнило дело. У бедной женщины государство Соединенных Штатов чуть не позабирало собственных детей, обвинив саму Лидию в подделке документов на получение социального пособия (что можно терпеть) и в киднэппинге, за что можно сесть пожизненно!

Как проверить на химеризм? Да просто, если есть деньги. Тестов много придётся сделать. В крови ничего инородного не нашли, так это нормально — кровь из одной стволовой клетки развивается, там вероятность смешения небольшая. Надо теперь проверить слизистую рта, влагалища и заднего прохода, а потом надёргать волос из разных частей тела и проверять их по отдельности. Анализов пятнадцать, минимум. Будет желание платить — приезжайте!

Денег Рита наскребла всего на четыре теста. Решили проверить слизистые рта и влагалища, а также лобковые волосы и волосы с самой макушки головы. И тут пришла удача буквально в первом анализе! ДНК слизистой рта была абсолютно аналогична ДНК крови, за одним маленьким исключением. Если бы эксперт, не зная подоплёки исследования, глянул на пики сканограммы, то его заключение было бы однозначным — данный образец контаменирован! То есть засорён в минимальных количествах ДНК постороннего человека. Наряду с главными пиками на графиках появлялись малюсенькие вторичные пики «грязи», или второго донора-контрибьютора, если говорить тем языком, что используется для доказательства изнасилований. Только этот "вторичный донор" полностью укладывался в профиль настоящей генетической матери Риткинового ребёнка! Значит в слизистой рта у неё уже есть клетки со вторым генетическим набором.

Волосы с макушки головы были абсолютно идентичны ДНК крови Маргариты, а вот волосы с лобка безоговорочно принадлежали матери её ребёнка. Ещё интересней получилась генетическая картина мазка слизистой влагалища — в общем она отражала картину слизистой рта, но с точностью наоборот! Главным контрибьютором там выступила мать ребёнка, а то, что до этого считалось Риткой, вышло в форме "вторичного загрязнения".

Когда Рита положила перед адвокатами свои собственные изыскания, у тех снова глаза загорелись азартным блеском. Как-же, как-же, неопровержимые доказательства материнства. Блеска совести или вины перед клиентом за бездарно проигранные дела там не возникает — у хорошего адвоката такие чувства достаточно быстро атрофируются в процессе его профессиональной деятельности. Профпатология такая, что попишешь, вредное производство… После «распила» всего «совместнонажитого», и Ритке, и ребёнку её, и всей этой кодле изрядно денег перепало. Тому, что мать оказалась матерью, один новорусский папаша был не рад. Хотя уж кому-кому об этом-то не знать!