Жизнь лжепророка 18⁠⁠

Очнулся я от привкуса прокисшей сметаны во рту. Чертовски болела голова, и эта обжигающая боль растекалась по жилам и обдавала жаром все мои внутренности. Нестерпимо ныли ребра. Глаза, были будто чем-то заклеены, ну и ладно, я попытался прислушаться к происходящему вокруг.

А в округе пели птицы, приветливо шелестела листва, журчал ручеек, и громоподобно пердел настоятель Калинга, меняя мне повязку на ребрах, и бурча под нос врачебную мантру, действовавшую получше винного спирта для приведения в чувство больных : "отрежь шмат жира у толстухи, пожарим с луком, скормим суке, та ощенится в ноябре, щенят утопим мы в ведре, ведро зароем за углом, а срать пойдем к толстухе в дом."

Я, брезгливо поморщился от дурацкой прибаутки, и тут же услыхал смех Калинги:

--Смотри ка, Альмогласт, наш конюх очнулся, что я тебе говорил, не ты один можешь силой слова к жизни возращать!

--Молодец, брат Калинга,--похвалил его Альмогласт,--еще бы воздух поменьше портил, цены бы тебе не было.

--Это часть терапии--обиженно проворчал в ответ Калинга,--призванная пробудить обоняние одновременно со слухом, а зрение пока обождет.

--Почему обождет?--обеспокоенно встрял в разговор я,--что у меня там с глазами, признавайтесь коновалы...видеть буду?

--Да видеть то будешь,--ответил Калинга,--но морда лица отныне, у тебя будет як моя сморщенная жопа.

--Довольно пугать-то,--сказал ему Альмогласт, и добавил умиротворенным тоном, обращаясь ко мне--все будет хорошо Весмерхилл, мы тебя малость подлатали...и еще подлатаем. Лицо твое, как и вся голова, теперь будет как один сплошной шрам, но ровный, без рытвин и изъянов..будешь у нас этаким ужасающим красавцем...волосы только больше не вырастут на голове, но, подбородок не обожжен, при желании, сможешь отрастить бороду-лопатой.

--Добро,--ответил я,--лопатой так лопатой. Как вырвались из монастыря то, и где мы вообще?

--В лесу, у ручья, в двух днях пути от Ауфа на восток, раны зализываем,--сказал Альмогласт,-- ты растоптал и сбросил в пропасть на своем носороге почти всю гвардейскую сотню, так что, пока во дворце наместника не поняли что к чему, мы сели по коням, и сразу пустились за тобой вниз по дороге, добивая раненых гвардейцев. Когда тебя увидали, ты валялся на дороге, и голова твоя пылала точно факел. Интересно то, что над тобою стояли трое бастардов Юза, один, по виду самый умный, смотрел в нашу сторону, второй -Ликка, порывался растоптать твою пылающую голову, а третий, думаю, это был Орландей, отгонял Ликку от  тебя одной рукой, а другой из фляги обливал тебя водой, вроде как спасти пытался.

--Интересно,--попытался улыбнуться я,--а что с носорогом?

--Шут его знает, чудище твое лохматое--встрял Калинга,--может, до сих пор по Ауфу бегает, громит там все. Думаю, если бы не переполох, который поднял в городе обезумевший носорог, то мы бы не смогли оторваться от погони, ведь от него хлопот поболее, чем от нас.

--Животину жалко--вздохнул я,--убьют ведь.

--Не обязательно,--возразил Альмогласт,--такая диковинка многим любопытна...стреножат, себе оставят, если совладать с ним смогут, а после решат, что с ним делать...на стейк, или на службу какую.

--Поправлюсь, вернусь за носорогом,--решительно заявил я, думая об оставленной в Ауфе Лушии.

--За девушкой твоей мои люди присмотрят,--догадавшись о моих истинных мыслях сазал лжепророк,--если пожелаешь.

--Пока не хочу,--ответил я,--думаю, она в безопасности, но спасибо за предложение.

--Пожалуйста.

--Что теперь делать будем?

--Отойдем в какое-нибудь захолустье,--пожав плечами, проговорил Альмогласт,--отсидимся там, подсчитаем активы, сведем дебит с кредитом..., и отправимся делать тебя законным наследником герцога Сервилая Юза.