Жизнь ломает сильнейших, ставя их на колени, чтобы доказать, что онимогут подняться. Часть 2
1.https://pikabu.ru/story/zhizn_lomaet_silneyshikh_stavya_ikh_na_koleni_chtobyi_dokazat_chto_onimogut_podnyatsya_chast_1_8096027
2020.
Жизнь текла своим чередом, потом пандемия, самоизоляция. В апреле я заболела, держалась температура 2 дня выше 38, мышцы и суставы болели так, что больно было лежать… когда я через несколько дней не почувствовала запах краски, которой собиралась покрасить трубу отопления, стало понятно, что это Коронавирус. Слава Богу, переболела в легкой форме, дети не заболели, все нормально. В августе мне пришлось съездить к маме в Казахстан, так как она попала в больницу. Как я добиралась , пересекала границу на пешем переходе и по степи топала с чемоданом почти 2 км – отдельная история. Но поездка видимо тоже подточила мое психическое и физическое здоровье.
Болезнь, переживания, стрессы - моя голова не выдержала – кавернома лопнула, произошло кровоизлияние в ствол головного мозга и моя жизнь опять встала с ног на голову…
Кровоизлияние произошло в рабочее время. Сначала стало неметь лицо, я не сильно запаниковала, так как эти симптомы мне были привычны, но пока я доехала домой - онемела правая нога, появилась слабость, тяжесть в груди, отдышка… Дома я вызвала скорую. Приехавший врач осмотрел меня, исключил инсульт, померил сатурацию (95), температуру (36,7), послушал - ему не понравилась мое жесткое дыхание с правой стороны. Это потом, узнав все нюансы моей болезни, я поняла что эти симптомы могли быть вызваны поражением ствола головного мозга (там находятся центры ре¬гуляции дыхания, сердечной деятельности, тонуса сосудов; центры, ре¬гулирующие органы пищеварения и др). Но в тот момент мне была предложена госпитализация в ковидную больницу, я естественно отказалась. Утром я вызвала участкового терапевта – мне поставили диагноз ОРВИ и назначили соответствующее лечение. На мои вопросы о записи к неврологу – было сказано лечиться и в плановом порядке записываться к врачу… Я поняла, что нужно заниматься своим здоровьем самостоятельно. Я обратилась в частную клинику к неврологу, которая направила меня на МРТ и УЗИ сосудов шеи. Параллельно мне назначили уколы и капельницы. В это время приехал муж, увидев серьезность моего состояния – он остался с нами. Мне в тот момент было не до разборок с ним, состояние становилось все хуже и хуже – постепенно онемела вся правая половина тела, голову как обручем стянуло, появилась шаткость при ходьбе, головокружение, слабость, я боялась выходить на улицу без поддержки. Я уже понимала, что со мной происходит что-то серьезное. Когда МРТ показала увеличение опухоли размером до 2 см - я внутри себя даже была к этому готова…невролог сказала, что её миссия закончена – необходимо дальше обращаться к нейрохирургу, и понеслось… Я записалась на всевозможные консультации к нейрохирургам – в институт Поленова, центр Алмазова, институт Мозга, все это занимало время, в течении которого мне становилось все хуже. В институте Поленова мне сказали, что нужно искать нейрохирурга, который за меня возьмется, так как ствол не все оперируют, большие риски, никаких гарантий, при этом большой риск повторного кровоизлияния. Назвали фамилию нейрохирурга, у которого есть опыт таких операций. В институте Мозга вообще сказали - зачем Вы к нам пришли, ствол мозга -это не наш профиль , мне даже смешно стало – у меня проблемы с мозгами, а меня просто отфутболили. В центре им. Алмазова подтвердили необходимость операции, даже согласились меня прооперировать, но никаких гарантий благоприятного исхода. Короче - напугали меня по -полной. Я поняла, что выбора у меня особого та и нет , если операция –с большей долей вероятности я инвалид, не оперироваться, при повторных кровоизлияниях в дальнейшем - тоже инвалид, вплоть до летального исхода. Муж все время был рядом, возил меня по врачам, но видно было, как он растерян и не готов к этой ситуации. Поиск врачей, записи на консультации, выбивание направлений, переговоры с врачами на консультациях - все я контролировала и вела сама. Муж был в роли водителя и поводыря. Посоветовавшись с родными и промониторив отзывы о врачах в интернете, я решилась на операцию в институте Поленова, и стала собирать необходимые документы и сдавать анализы, госпитализацию назначили на 21.10.20. Вечером перед госпитализацией приехала моя сестра поддержать меня морально, я передала необходимые ЦУ, но вдруг в 20-15 приходит СМС от ассистента нейрохирурга – «Пришло распоряжение от Минздрава, больницу полностью закрывают на карантин, госпитализация сдвигается на ноябрь, пока без дат»... Я в шоке, представьте мое состояние, когда ты морально настроился и тут облом, при этом весь пакет анализов годен в течении 10 сут, а анализ на Ковид – всего 3 дня… сестра меня утешала как могла и предложила использовать это время с пользой и поехать на консультацию в Москву в институт Бурденко. Я никуда не хотела, в моем состоянии передвижения были в тягость, у меня была депрессия, неделю раздумывала, и все таки оставила заявку на сайте института Бурденко. Через 2 дня мне позвонили и согласовали дату консультации. Сестра сказала, что поедет со мной, так как у нее есть свои вопросы к врачу. Мы поехали втроем.
В Бурденко нейрохирург на консультации долго смотрел диск, задавал вопросы и напугал нас ещё больше – сказал, что сомневается, что опухоль это кавернома, уж слишком она увеличилась в размерах за год, больше похоже на гемангиобластому, которая более агрессивна, так как отличается постоянным ростом. В заключении написал, что требуется собрать врачебный консилиум. Так же предостерег нас от проведения операции в Санкт-Петербурге, так как ствол мозга в мире то оперируют не многие, а уж в России – единицы, причем в Бурденко есть всего 2 хирурга, которые специализируются на этом участке. Пока мы, ошеломленные от полученной информации, приходили в себя, он позвонил своим коллегам, чтобы согласовать дату консилиума. Я уже мысленно готовилась к повторной поездке в Москву, но на небесах видимо сжалились на до мной, или там решили, что это мой вариант – короче, в этот момент освободился и согласился подойти именно оперирующий ствол хирург. Нам предложили подождать за дверью. Врачи минут 10-15 совещались и пригласили нас. Оперирующий нейрохирург подтвердил диагноз Питерских врачей – все-таки кавернома в стадии кровоизлияния, потом спокойно объяснил все. Меня в тот момент подкупило, что он не задавая мне вопросов, описал всю неврологическую симптоматику – это было один в один, что я чувствовала в тот момент. Он исключил летальный исход при повторных кровоизлияниях, так как локализация опухоли далеко от дыхательных центров, но возможность дальнейшей инвалидизации допустил. Спокойно ответил даже на дурацкие вопросы сестры. Её почему то волновала, будут ли меня брить налысо и насколько пострадает моя психика. При этом не скрывал рисков во время операции - может быть нарушение зрения - косоглазие, диплопия (двоение в глазах), паралич лицевого нерва, может усугубится неврологическая симптоматика, предупредил, что восстановительный период будет длительным. Сказал, что в случае согласия, меня возьмёт на операцию уже через 2 недели. Но времени на раздумья не было, ответ мы должны были дать сразу, так как в Бурденко большой поток и люди ждут своей очереди месяцы. Первый наш консультант даже с некоторой долей возмущения, в ответ на нашу нерешительность, сказал, что мне очень повезло, что так быстро согласовали дату, что без операции я не смогу полноценно дожить до преклонных лет. Короче, я согласилась, тем более я была настроена на операцию, только теперь выбирала где её делать – в Питере или в Москве. Нам дали направление в отдел оформления квоты. Час Х назначили на 18.11.20. Получив перечень необходимых анализов, я увидела, что предоперационная подготовка в Бурденко намного серьезней, чем в Питере. Дома я просмотрела отзывы о нейрохирурге- там постоянно упоминались пациенты, которым он оперировал именно ствол. Это меня немного успокоило. За сдачей необходимых анализов и обследований 2 недели пролетели быстро. С момента кровоизлияния прошло уже 2 месяца, я стала чувствовать себя значительно лучше, предоперационное МРТ тоже показало уменьшение площади кровоизлияния, гематома немного рассосалась. На операцию в Москву мы поехали с мужем вдвоем.
В Бурденко мы должны были появиться за 1-2 суток до госпитализации, для сдачи теста на Covid. Утром 17.11.20 мы приехали в Москву, сразу направились в больницу, где у меня взяли мазок. Накануне мне позвонил мой хирург и предупредил, что 18.11.20 утром, в случае отрицательного результата, меня госпитализируют, а после обеда возможно даже прооперируют. На всякий случай мне необходимо подготовиться…
Госпитализация и операция
В 9 утра мы были в больнице, после 10 часов пришел отрицательный тест и меня госпитализировали в отделение. Пока мы ждали результаты теста, я сообщила мужу телефон врача и передала необходимые ЦУ. Страха и волнения у меня почти не было – только какой-то ступор, моя психика меня щадила.
В отделении не оказалось свободной палаты. Надо было ждать выписку других пациентов. Я, с другими коллегами по несчастью, ожидала в холле, перекидывалась сообщениями с друзьями и родственниками – все старались меня подбодрить. Ближе к 13-00 уже освободились палаты, мы ждали заселения, как вдруг на посту у медсестер зазвонил телефон и в разговоре прозвучала моя фамилия – пришло сообщение срочно готовить меня в операционную. Так меня забрали прямо из холла – сказали одеть операционный наряд ( памперс, одноразовый чепчик и компрессионные чулки), уложили на каталку, накрыли простынкой и 2 сестрички повезли меня в операционную. Позже, муж сказал, что ему удалось подняться на этаж отделения, и он через стеклянный глазок в двери видел, как меня завезли на каталке в лифт. В операционной была молодая девушка-анастезиолог и парень -мед.брат, по-видимому студент ординатуры, играла негромкая приятная музыка. Пока анастезиолог задавала вопросы , парень подключал меня ко всевозможным датчикам и ставил капельницу. Я быстро отключилась, своего нейрохирурга я так и не увидела…
Реанимация
Разбудили меня ночью в реанимации, глаза не хотели открываться, язык еле шевелился, головой невозможно было пошевелить, на глаза сползла повязка, тело в трубках, на руке манжета для контроля давления, в горле трахеостома – трубка для дыхания… я замычала и мне убрали из горла трахеостому – сразу стало легче… На просьбу врачей, я добросовестно показала язык, приподняла ноги и назвала свою фамилию и попыталась открыть глаза… Приоткрыв веки, я поняла, что со зрением беда – картинка двоилась, плыла, я никак не могла поймать фокус. Рядом на каталках лежали прооперированные пациенты , в течении всей ночи у нас постоянно проверяли рефлексы – и контролировали каждого. Рядом со мной лежал мужчина, в какой-то момент он перестал отвечать, его сразу куда-то увезли. В реанимации меня постоянно тошнило, санитарки терпеливо подкладывали мне под щеки и меняли одноразовые пеленки, подавали поилку В 6 утра по расписанию подъем- нам принесли одноразовые зубные щетки- такие ватные палочки, пропитанные освежающим дез.средством, потом завтрак- манная каша с маслом. Медсестра предложила мне попытаться поесть. Она сунула мне в рот 2 ложки и я тут же все выдала обратно. Вообще, хочу отметить, что самые внимательные и терпеливые медсестры были в реанимации. Ничего не хочу плохого сказать про младший мед.персонал в отделении, но отношение реанимационных сестер было более внимательными и терпеливым. После обхода врачей, меня повезли на КТ, выяснилось, что во время операции в голову попал воздух, который и вызывал эту бесконечную рвоту. Затем меня перевезли в отделение и переложили на кровать в палате. В отделении санитарки достали мой телефон и сказали позвонить мужу, который уже поднял на уши все отделение. Он, видимо от волнения, неправильно записал телефон врача и никто из родственников ничего не знал об исходе операции. Муж до вечера просидел в больнице, телефон врача ему никто не дал, он мог звонить только по внутреннему номеру в отделение. Там пообещали, что ему перезвонят и сообщат о моем состоянии. Не дождавшись звонка, он после 23 часов рванул опять в больницу. Ему сообщили только, что операция прошла и я в реанимации.
Я кое-как одним глазом поймала фокус и набрала мужа- сообщила подробности своего состояния и попросила, чтобы мне не звонили, так как сил общаться ни с кем не было. Потом я скинула контакт врача сестре и мужу и уснула. Разбудили меня санитарки в обед и предложили поесть. Я сделала 2 глотка супа-пюре и больше в меня ничего не полезло. Рвота прекратилась. Но все ещё тошнило и было очень тяжело просто шевелиться. Голова была просто неподъемной, перевернуться на другой бок было невозможно- было ощущение что голова отдельно, туловище -отдельно. К вечеру немного полегчало . Я набрала сестру. Она рассказала, как все переволновались, всю ночь не спали, , корила себя, что не записала сама телефон врача… потом сообщила, что уже пообщалась с моим хирургом и он сказал, что операция прошла хорошо и жизненно важные центры не задеты. Но у меня ощущения были немного другие, мне казалось, что все не так хорошо…
Мне постоянно что-то кололи и ставили капельницы. От медикаментов я спала и почти не беспокоила мед.сестер. На вторые сутки после операции мне сказали, что пора подниматься, но самостоятельно сделать это не получилось. Девочки меня посадили, но я постоянно заваливалась влево, голова болталась. Координации не было совсем. В глазах двоилось и плыло. Чтобы поймать фокус, приходилось закрывать левый глаз. Я попросила подать мою сумку, достала расческу и зеркало. Увидеть себя было шоком- лицо отечное, зрачок левого глаза возле носа, левый глаз почти не двигался. Неврологическая симптоматика возросла многократно после операции. Правая половина тела сильно онемела, челюсть не смыкалась полностью, рот широко не открывался, язык онемевший. Я с трудом держала ложку в руке. Я не могла сидеть, не то, что вставать и ходить. Меня постоянно заваливало влево. …Я рыдала целый день … Позже выяснилось, что у меня еще нарушилась температурная чувстствительность в правых конечностях.
Я лежала в 2-местной палате, возле моей соседки - пожилой женщины из Татарстана постоянно находилась персональная мед.сестра. Это потом я узнала, что ей дети оплатили персональный сестринский пост. Такая услуга очень удобна в первые дни, когда ты еще не встаешь, тебе подают , простите , судно , кормят и поят, делают уколы. Я лежала без этих привилегий и приходилось звать, ждать, терпеть… мой муж не догадался выяснить эти вещи, хотя денег на операцию было потрачено немало… Он опять растерялся и ждал от меня указаний.
На 6-е сутки меня выписали. Бурденко – это конвейер, там долго не держат, я хотя бы уже не была лежачей - уже сама присаживалась, держась за поручни, самостоятельно ела, передвигалась до туалета с чьей-то поддержкой, но в глазах двоилось, ноги подкашивались, и я жестко заваливалась влево. А мою соседку тоже выписали в один день со мной, она не могла идти совсем, пока мы с мужем ждали такси во дворе, я видела, как дети волоком тащили её в машину.
Но вспоминая больничные дни, я ничего плохого не могу сказать о самой больнице и мед.персонале. Больница оснащена хорошо, все очень современно, палаты приличные, кровати удобные, возле каждой – передвижной столик с поворачивающейся столешницей для удобства. Кормили очень вкусно и разнообразно – каждый день фрукты, соки, различные молочные продукты детской серии - творожки, кефирчики, йогурты. Еду приносили в специальных подносах, где в каждом углублении стояла посуда с едой. Все было сделано для удобства маломобильных больных.
Еще я вспоминаю с теплотой своего соседа Пашу, он находился с нами в одном боксе (2 палаты на один туалет и душ). Паша был ходячим, но у мужчины были повреждены речевые функции. Когда он пытался что- то сказать – выходили какая-то абракадабра, набор гласных звуков, при этом он подключал жестикуляцию, мимику, чтобы собеседник мог его лучше понять. Он был эмоциональным, громким ,и очень нервничал, когда его не понимали . Паша просто стал моим спасителем. Сами, понимаете, что не всегда дозовешься санитарку, когда тебе нужно в туалет, кнопки вызова не было. Один раз меня довели до туалета и оставили, сказав, как справишься – кричи. Я стояла в дверях санитарной комнаты и звала, но меня не слышали. Эти 10 шагов до кровати были просто непреодолимыми, так как там не было поручней. Сосед пришел ко мне на помощь и довел до кровати. Потом он часто помогал мне, стоило его позвать, как он тут же появлялся, заботливо одевал мне тапочки и доводил до двери. Санитарки и сестры даже шутили над нашей парочкой.
Еще со смехом вспоминаю свою операционную прическу – у меня достаточно длинные и волнистые волосы. Перед операцией я решила, что их нужно распустить. Но во время операции кто-то собрал мои волосы вверх и заплел в несколько косичек, скрепив их банковскими резинками. Выбрит был только небольшой участок в месте вмешательства. На головы нам всем одевали специальные сеточки, чтобы фиксировать повязки на ранах. Внешне мне это напоминало луковичку. Я потом еле распустила эти спутанные косички…
Выписка
После обеда мой доктор принес мне выписку, дал последние указания по обработке раны и приему лекарств. Я засыпала его вопросами о своем самочувствии - почему так? Я не ожидала таких жестких, как мне казалось последствий. Хотя все время в больнице мед.сестры говорили, что я «на лайте», что я довольно легко отделалась. Что часто стволовые больные не могут самостоятельно есть, давятся... Но я все равно я считала, что последствия после операции по тяжести даже не сравнить с симптоматикой после кровоизлияния. Доктор мне честно ответил – операция приравнивается к повторному кровоизлиянию. Но даже если что-то было не так, подробностей мне, конечно никто не сказал. Он вообще был немногословный, всегда тщательно подбирал слова. В выходные, когда дежурили студенты-ординаторы, я пыталась на обходе пристать к одному с вопросами, мне ответили – а что вы хотите, операция была очень непростая. И все.. там вообще мед.персонал не разговаривал, всегда один ответ - все вопросы к лечащему врачу. Короче, мне сказали набраться терпения, начинать реабилитацию, которая будет длительной и все зависит от меня. Через 2 месяца необходимо повторить МРТ и показаться своему нейрохирургу. Напоследок доктор сказал- «Ты справишься!». С этими напутствиями со мной распрощались. Санитарки помогли мне одеться, собрали мои вещи и на каталке вывезли к выходу, где передали на руки мужу.
Никогда не забуду его растерянные глаза, когда он увидел меня в таком состоянии. Он конечно все знал, мы постоянно общались по телефону. Но одно дело слова – другое - увидеть все своими глазами. Мы вызвали такси и поехали на вокзал. Дорога домой прошла довольно гладко. Самое тяжелое для меня было преодолеть расстояние от машины до кассы в Ленинградском вокзале. Там нам по выписке продали билеты в вагон для маломобильных пассажиров (для инвалидов) и предоставили коляску для сопровождения, на которой меня довезли прямо до места в купе. В Санкт-Петербурге нас встречали сестра с зятем на машине, мне опять предоставили коляску и довезли до машины. Сестра не сдержалась и расплакалась, когда меня увидела, нам всем надо было привыкать к новым реалиям жизни.
Дома я впервые за все время спала спокойно. В больнице постоянно какие-то звуки- то кричат больные, то последние дни чудила моя соседка- ночами разговаривала с воображаемым мужем. Постоянно просилась домой и требовала отпустить её из этой тюрьмы. Ей даже вызывали психиатра. Короче было «весело».
Мы с сестрой сразу стали мониторить куда и как попасть в реабилитационный центр. Но проблема была в том, что основные центры по неврологическому направлению были закрыты из-за Ковида. В стране лечили только коронавирус… Кстати, сестра через 3 дня после моего приезда заболела коронавирусом и не смогла к нам приезжать. Приехала моя мама из Казахстана, что бы нам помочь.
Большой проблемой было то, что я сама не ходила. Координация не восстанавливалась, я все так же заваливалась и шаталась. К тому же дома я стала чувствовать хуже- уже не было противоотечных капельниц и обезболивающих уколов, голова болела и распирала, таблетки так не помогали.. Несмотря на самочувствие – аппетит у меня был не просто хороший, а зверский. Я хотела не только вкусняшек – я просто всегда хотела есть! Сначала я думала, это последствия противоотечных гормональных препаратов, которые вызывают аппетит, Но дома мне уже их не кололи. Затем я прочитала, что это побочный эффект от нейролептиков, которые я по рекомендации своего нейрохирурга должна принимать постоянно в течении 6 мес. Потом присоединились проблемы с печенью, посыпались прыщи, пучками лезли волосы, лицо утром отекало так, что я на себя была не похожа. Я стала заметно набирать вес. Но без таблеток тоже невозможно было обходиться – вся моя неврологическая симптоматика усиливалась: правую половину тела сильно зажимало, голову стягивало… Приходилось терпеть.
Через 2 недели я нашла реабилитационный центр, куда меня взяли на восстановительное лечение. Тогда же мне пришлось научиться ходить на ходунках, так как лежачих туда не брали.
Лечение мне помогло - я стала ходить увереннее, даже могла перебежками от опоры до опоры, от стенки до стенки передвигаться без ходунков, появилась слабая температурная чувствительность. Но при этом, появились периодическое жжение в правых конечностях. Врач объяснил, что это так называемые нейропатические боли, которые возникают после инсульта из-за поражения центральной нервной системы. А моя операция приравнивается к перенесенному геморрагическому инсульту. В больнице врач тоже мне постоянно говорил, что мне крупно повезло, что я легко отделалась, но меня эти фразы только раздражали. Выписали меня под Новый год.
После новогодних праздников муж на машине уехал в Украину – сказал, что надо решить вопросы с увольнением, забрать трудовую и необходимые вещи из дома. Ну хорошо, сказала я, неделю, максимум две 2 мы справимся, а там уже нужно ехать в Москву . Муж заюлил, сказал, что постарается, если что, Москва подождет. На мой вопрос - как ты можешь оставить меня в таком состоянии, меня нужно возить на обследования – услышала ответ – у тебя есть родственники. Я расплакалась, устроила истерику, но он все уже решил. Сначала звонил, потом, устав от моих постоянных обид , перестал звонить. Я обиженная на его поведение, тоже не звонила. К концу января я уже приспособилась к быту дома, но на улице мне нужна была поддержка. Я выходила погулять на ходунках или с кем-то из родных. К тому времени, и мама улетела домой в Казахстан.
Основным помощником и опорой мне стал мой старший сын. Он покупал продукты, делал мне массажи, выводил на улицу. Через 3 недели после отъезда мужа, я сделала МРТ и записалась на повторную консультацию в Бурденко. Жгучие боли мучили постоянно, усиливаясь к ночи, таблетки несильно спасали, ощущения только слегка притуплялись. Я надеялась, что мой врач чем- то сможет помочь. Консультацию мне назначили на 4 февраля. Сын не смог отпросится с работы и в Москву со мной поехала сестра.
В Москве доктор успокоил меня, сказав, что опухоль удалена полностью. На её месте образовалось что-то типа шрама. При этом повторил стандартные рекомендации - продолжайте реабилитацию, не ждите быстрого результата и т.д., потом добавил - не жалейте себя, старайтесь вернуться в социум, в противном случае, не восстановитесь. Я пожаловалась на усилившиеся в последнее время жгучие боли. Доктор предложил заменить принимаемый препарат на другой, аналогичного действия. Ничего другого в моем случае просто нет. Надо терпеть…
Дома я решила, что пока реабилитационный центр моего профиля в Петергофе закрыт на Ковид –нужно не терять времени и походить на физио-процедуры и ЛФК в свою поликлинику. Была только одна проблема- как туда самостоятельно дойти – вроде недалеко, но мне этот 1 км без поддержки преодолеть тяжело, тем более зима, скользко. Но раз решила- пошла. Сын купил мне палки для скандинавской ходьбы, они немного спасали ситуацию. Страшней всего для меня переходить проезжую дорогу – иду медленно, шатаюсь, боюсь упасть под машину. Любое эмоциональное или физическое напряжение усиливает неврологические симптомы- правую сторону зажимает, усиливается жжение, в голове шумит… Короче, ходячий инвалид. Еще меня пока расстраивают взгляды людей – со стороны меня легко принять за пьяную – лицо опухшее, шатается, ноги заплетаются… Даже когда я захожу в магазин с сыном – на меня подозрительно смотрят… Все это пока тяжело для меня, я периодически проваливаюсь в депрессию, рыдаю, жалею себя…В первый день после посещения дневного стационара, просто впала в истерику: кто у нас лечится днем в государственных поликлиниках – правильно, пенсионеры. Короче, сижу в очереди к физиотерапевту, захожу, долго общаюсь, доктор, как обычно, осторожничает, не знает, что мне назначить, чтобы не навредить, читает выписки. Я уже заметила, что меня с моим диагнозом районные врачи просто боятся. Невролог, которая меня ведет, тупо переписывает каждый раз симптомы и просто продлевает БЛ. Никакого лечения и назначения. Физиотерапевт говорит, что мое место в специализированном центре под постоянным контролем врачей. Я соглашаюсь, все это правильно, но если они закрыты, что делать? Тратить последние деньги на сомнительные частные клиники не готова… Врач назначает токи, ЛФК и записывает в очередь на массаж через месяц. Я выхожу из кабинета и слышу ворчание в свой адрес - что так долго, так можно и до вечера в очереди просидеть … Потом обсуждают меня – наверное у неё серьезные проблемы, молодая, а глянь как шатается, и прочее. Я медленно иду к лестнице , стараясь не завалится и слышу – «Девушка, упадете, пойдемте со мной в лифт». Я оборачиваюсь к беспокойной бабуле и спокойно отвечаю – «Не волнуйтесь, мне надо ходить, я себя контролирую»… Но бабуля не успокаивается. Пока я спустилась по лестнице с 3 этажа, она уже ждала меня у гардероба. «Детка, у тебя семья есть? Почему ты сама? Далеко ты живешь? Давай я тебя провожу? У тебя какое -то несчастье случилось?: - сыпала вопросами любопытная бабка. «Семья есть, все на работе. Я после операции на головном мозге» - кратко отвечаю, не хотелось грубить пожилой женщине. С одной стороны, она искренне хотела помочь, даже выбросила мои бахилы в урну, при этом перед глазами такая тема для дальнейших разговоров с подружками… Я еле от неё отвязалась и пошла в другую сторону, что бы избежать дальнейших вопросов. На улице на меня накатило – слезы полились сами собой - действительно, со мной случилось несчастье и у меня нет нормальной семьи… Муж далеко и не парится, как я себя чувствую, всем рассказывает, что приедет, но ему надо решить свои проблемы. Я искренне не понимаю, какие дела и проблемы могут быть важнее семьи, как можно оставить близкого человека надолго в таком состоянии. Больнее всего осознавать , что муж сильно изменился, стал совсем другим –равнодушным … Истерика …В таком состоянии сильнее всего чувствуешь себя не нужным, толстым, косоглазым инвалидом… Потом, когда выплачешь накопленный негатив, начинаешь себя успокаивать, что так нельзя, все наладится, Господь не дает испытаний не под силу..
Так и живу пока, как на качелях - то падаю в депрессию, то поднимаюсь… Как будет дальше – не знаю, у меня впереди долгий реабилитационный период…
PS: для всех комментирующих – я никогда раньше не писала, но решила рассказать свою историю не для того, чтобы жаловаться или кого-то обвинять, тем болем моего мужа. Мне просто хотелось вытащить свои переживания изнутри на бумагу, такая своего рода психологическая самопомощь … К тому же буду рада помочь конкретным советом тем людям, у которых такие же проблемы со здоровьем.