Жесткий
- Я жесткий.
Начало было интригующим. Немногочисленные руководители подразделений, собранные в конференц-зале, ждали продолжения.
- Я очень жесткий, сказал невысокий человек в костюме, сидевший перед ними.
Руководители, настороженно поглядывая друга на друга, прикидывали собственные возможности.
Человек в костюме был доволен произведенным эффектом. Глядя на самого тщедушного из руководителей, он добавил:
- Работы предстоит много, работать будем ритмично. И жестко.
Тщедушный побледнел, сглотнул и разблокировал резюме.
- Не буду вас надолго задерживать, завтра начнем работу. До обеда в офисе, потом полечу на участок, резюмировал человек в костюме.
Общее направление было задано. В 17:59 планерка была закончена, и все разошлись по домам. Готовиться.
Человека в костюме привезли на работу на следующее утро в 08:58. Выйдя из машины, он на секунду задумался. Неуловимые изменения в фасаде здания под пристальным взглядом оформились в обтянутые колючей проволокой перилла на входной лестнице. Раньше там были навесные клумбы с цветами. Из резко посеревшего здания раздавался странный ритмичный гул.
Человек в костюме потянул на себя дверную ручку. Сквозь открытую дверь на него яростным зверем из огромных колонок набросились звуки рок-музыки. Перекрывая их, некто, терзаемый бесами, начал исторгать из себя корпоративный гимн организации.
Текст гимна, ужасный как теща Сатаны, не может быть даже в самой незначительной части освещен в рамках настоящего повествования, дабы врата ада были надежно запечатаны во веки веков, а неописуемый ужас и далее сладко спал в глубинах океана. Достаточно сказать, что гимн писали на коленке. Солиста. Ножом. Во время исполнения.
Антуражем для исполнителя были красные полотнища с эмблемой организации, свисающие со стен, чадящие факелы и пара клеток, подвешенных под потолком. В них копошились и жалобно выли злостные перекурильщики.
Перед человеком в костюме образовалась небольшая очередь из работников, которая упиралась в двухметрового верзилу, одетого в черный балахон. В руке у верзилы что-то металлически тлело. Мельком взглянув на огромные электронные часы с кроваво-красным циферблатом, человек в костюме увидел, что они показывают 09:01. Очередь задергалась, стала извиваться, пытаясь оттянуть неизбежное. Тщетно. Послышался чей-то визг. Раскаленный кусок железа впился в чье-то запястье, отпечатывая на нем безобразно-вздутую, пахнущую плотью метку дисциплинарного правонарушения.
Человек в костюме попятился, но было уже поздно. Его буквально вытолкали к верзиле. Тот равнодушно осмотрел вновь прибывшего и с глухим мычанием протянул вперед свою железку. Немой, подумал человек в костюме. Это было жестко.
Он шел по первому этажу, морщась от боли и звуков корпоративного гимна. Огромные окна кабинетов, выходившие в просторный зал, были заменены решетками. За ними на твердых, жестких стульях сидели рядовые работники организации, поминутной вздрагивая от криков опоздавших. Их одежда, предусмотрительно отнятая после явки в клетку, хранилась под замком в кладовке. Рядом с кладовкой стоял огромный котел, из которого по вежливому воплю работника тот мог получить стакан кипятка. В день.
Человек в костюме, поднялся на второй этаж и вошел в приемную. Непривычно скрипя новеньким костюмом, ему навстречу латексной мумией поднялась долговязая, благообразная секретарша очень средних лет. Ей было неуютно. И не видно. Человек в костюме крякнул, хотя возможно, то были натруженные силой натяжения штаны секретарши, неосмотрительно купленные «по размеру».
Он прошмыгнул мимо секретарши, что-то гудевшей под латексом и водившей руками по сторонам. Уже из-за двери он пискнул, что самолет на участок нужно готовить прямо сейчас и закрыл дверь.
Обернувшись, человек в костюме замер. На месте огромного, на весь кабинет, письменного стола лежала циклопических размеров каменная плита. Вокруг нее в качестве кресел были размещены каменные глыбы разной высоты, исходя из занимаемой должности. На самой плите лежал связанный и чем-то одурманенный самый тщедушный руководитель. Он нараспев читал какое-то древнее заклинание из советского ГОСТа и, откровенно нарушая технику безопасности, силился вырезать себе сердце, закатив глаза так, что было видно белки глаз.
Человек в костюме отшатнулся к двери, но из-за нее вдруг показалась длинная, тощая рука. Она потянулась в его сторону, вслед за ней показался запаянный в латекс лик секретарши, бубнившей про готовность самолета. Он пулей выскочил из кабинета, не дожидаясь, пока тщедушный руководитель нарушит оставшиеся пункты инструкции техники безопасности.
Человек в костюме ехал в аэропорт. Он ехал и думал, что все это конечно жестко. И что сам он тоже вполне жесткий. Но, в тоже время, это было как-то немного слишком жестко.
Аэропорт встретил его хмурым небом и черным грузовым самолетом с подрисованным акульим оскалом. На фюзеляже самолета яркими красными пятнами выделялись лица капитана воздушного судна и его помощника. В следующую секунду для человека в костюме был открыт черный провал, манящий в неизведанную утробу стальной птицы смерти. Он отважно взошел на борт.
Нет необходимости описывать трехчасовой перелет, полный экстренных маневров, размотанных двигателями птиц, сбритых елок, мертвых петель, Вагнера и одной очень жесткой посадки. На подкашивающихся ногах человек в костюме вышел из самолета.
Его встретил суровый мускулистый человек, одетый по случаю ноября в богатую соболиную шубу. Рядом с ним стояли исполинские сани и два десятка худых, измученных людей, по случаю трудовых отношений впряженных в эти сани. Свист плети разрезал таежные красоты. Затянув Highway to Hell и поминутно прося хлестнуть их посильнее, операторы саней медленно пошли в сторону горно-обогатительной фабрики.
Еще не доехав до места назначения, человек в костюме услышал удар в колокол. Его утробный звон наверняка был слышен у берегов Камчатки и несомненная удача в том, что ранее упомянутый мной неописуемый ужас спит где-то в других, более теплых водах. Суровый человек в шубе простер свою руку ввысь и человек в костюме увидел как все выше и выше возносится над лесом штабель добытой руды. Как на нем люди в белых одеждах инженерно-технических работников приносят в жертву богам обогащения лиц, обнаруженных в состоянии алкогольного опьянения. Их обогащенная спиртом кровь медленно текла по штабелю, расщепляя упорные руды что, как всем известно, в конечном счете обеспечивает увеличение извлечения драгоценного металла и благоприятно влияет на себестоимость добычи.
Сани остановились в самом центре ада. Сотни полуголых людей, стенающих под ударами плетей, отдающих свою кровь, свою жизнь во имя золотого тельца, мельтешили перед глазами человека в костюме. Велики были их страдания, грандиозны были их свершения. Периодически все они пропадали из виду в пыли, поднятой очередным взрывом породы. И тогда человек в костюме вдруг начинал слышать сквозь ругань, стоны, причитания, мольбы и крики далекий, тихий плач. Он пошел на звук. Рядом с ним тряслись горы. Земля коварно расступалась перед ним свежевырытой могилой. Огромные сосны грозились перед смертью придавить дерзкого пигмея, посмевшего выйти из своего убежища. Он продолжал идти, пока не добрался до входа в штольню. Перед входом в нее сидела чумазая девушка и тихо плакала, прижимая к ладоням оторванную руку с кольцом на безымянном пальце.
Он не помнил, как добрался обратно в офис. Снова собрав оставшихся к тому моменту немногочисленных руководителей подразделений, он посмотрел на них. Шипованные, покрытые латексом, все в шрамах от бичеваний, в ожогах, ссадинах, где-то обваренные, со следами кандалов на руках и ногах, они ждали.
Человек в костюме тихо сказал: Я человек… чуткий. Сделать нужно много, мы со всем справимся. Запасы хорошие, кадры отличные. Я в нас верю.
А следующий день был самым тихим и спокойным рабочим днем в том непростом году.
12.05.2023