Заметки о Европейской рабочей аристократии
Возникшая из классовых конфликтов внутри капиталистических экономик империалистических центров конца XIX века, рабочая аристократия стала самой значительной переменной в современном классовом анализе. Рабочая аристократия стала важным аспектом любого серьезного изучения природы и иерархии классов в нашем современном мире. В своем спокойном, но постоянно меняющемся развитии трудовой аристократии удалось скрыться от большинства марксистских экономистов и активистов. Хотя для более просвещённых читателей марксистской литературы, рабочая аристократия не является новым явлением. Сегодня рабочая аристократия занимает гораздо более противоречивую и решающую роль. Из того, что первоначально расплывчато называлось элитой профсоюзов в Великобритании, в последние несколько десятилетий превратилось в жуткий, общенациональный, популярный и заметный класс паразитов. Его существование и природа, подобны некому серому кардиналу и являются, несмотря на существенное количество и общее влияние на глобальную стратификацию труда, загадкой для большинства – и даже для тех, кто находится в самих империалистических центрах и знает о существовании и воздействии, до сих пор рабочая аристократия является одной из самых больших заноз в их политической работе.
“Английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта самая буржуазия из всех наций хочет, по-видимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией”
Из письма Энгельса Марксу в Лондон от 7 октября 1858 г.
Энгельс уже описывал, в частности, в этом письме к Марксу от октября 1858 года зарождение рабочей аристократию в результате развития колониализма в Британской империи; импорт невероятного количества сырья, и постоянный прирост капитала позволили буржуазии подарить английскому пролетариату идею о новой экономической парадигме, нового экономического статуса-кво создающегося английской буржуазией, в котором национальная классовая борьба может быть в большей степени устранена через истребление её источника - национальных классовых противоречий. Таким образом и родился экономический призрак, который по сей день преследует развитие марксизма и постоянно увеличивает свое значение в марксистской экономической науке.
Однако правда заключается в том, что феномен рабочей аристократии сегодня не сводится к профсоюзной элите или какой-либо другой элите в организации труда, что было актуально в прошлом. Наряду с империалистической буржуазией и мировым пролетариатом она влияет на условия классовой борьбы во всем мире. Рабочая аристократия выступает не просто как некий побочный феномен, а как серьезная сила. Несмотря на существующие современные различия, мы можем легко увидеть историческую нить, связывающую изначальную рабочую аристократию и нынешнюю.
Как следствие, развитие современной европейской рабочей аристократии основывается на первоначальной рабочей аристократии в Англии и, в отличие от американской рабочей аристократии, мы можем исторически проследить эволюцию из изначальной английской рабочей аристократии в современную. Первоначальная английская рабочая аристократия основывалась прежде всего на избытке постоянно прирастающего капитала, извлекаемого из английских колоний - потоке капитала, просуществовавшим до Второй мировой, которым пользовалась не только Англия, и войны. Тем не менее, именно эта эпоха в нашей истории знаменует собой несколько нечеткий, но заметный разрыв между первоначальной рабочей аристократией и ее современным преемником. С момента окончания Первой мировой войны рабочим империалистических центров все легче получалось требовать и возвращать себе более крупные доли капитала в виде уступок от буржуазии. Однако эти требования и претензии могли быть выполнены, поскольку капитал, извлеченный с империалистической периферии, позволял буржуазии компенсировать трудящимся определенные уступки, не влияя на собственный уровень жизни. Вторая мировая война поставила под серьезный вопрос империалистическую политику распределений капитала из колоний, а это означало, что война шла за империалистические трофеи. В несоциалистической Европе в 1950-е годы путь к формированию европейского империалистической экономики был открыт, в отличие от Соединенных Штатов, где он сформировался сразу после окончания войны. Формирование этого империалистической экономики проложило путь для экспорта капитала в мировую периферию.
Одновременно с принятием европейскими народами империализма, рабочие партии этих стран дистанцировались или полностью отстранялись от своих традиционно социал-демократических взглядов и, как следствие, помогали построить типичную европейскую рабочую бюрократию в традициях классического корпоративизма. Кроме того, эти партии, чтобы полностью завершить устранение классических социал-демократических идей – все, что можно было даже отдаленно назвать социалистическим, и составили проекты новых партийных конституций и программ, которые представляли собой явный социальный либерализм. Из таких программ наиболее известной стала программа Годеберга СДП (Социал-демократической партии Германии) от 1959 года, из которой были удалено все о национализации ключевых отраслей промышленности и т. д. Трудовая бюрократия, будучи достаточно мощной, в конечном итоге обеспечила существование буржуазного государства и “внутреннего мира” путем ограничения открытой классовой борьбы и балансированием интересов рабочих с интересами буржуазии - стратегия возможная только в государствах существующих на огромных притоках капитала из разграбляемых стран. Подобные стратегии помогают подчинению национальных противоречий между буржуазией и пролетариатом в Европе, основному империалистическому противоречию, действующему глобально по всему миру.
Не следует также забывать, что в 1950-е годы большинство европейских стран имели свои колонии. Война в Алжире, которая завершилась независимостью Алжира от Франции в 1962 году, была ярким примером борьбы европейских колоний с самой Европой. Тем не менее, положение в европейских колониях было яснее, чем положение в Европе, что можно увидеть на примере войны во Вьетнаме или в “Годе Африки” в 1960, в течении которого 18 колоний Франции, Великобритании, Бельгии и Италии - в этом порядке : Камерун, Того, Мадагаскар, Британский Сомалиленд, Демократическая Республика Конго, Итальянский Сомалиленд, Республика Дагомеи, Нигер, Верхняя Вольта, Кот-д'Ивуар, Чад, Центральноафриканская Республика, Республика Конго, Габон, Сенегал, Мали, Нигерия и Мавритания - потребовали независимости и, наконец-то, обрели ее. Данные события стали небольшой частью подобных движений по всему миру, которые ознаменовали собой переход от колониальной экономической политики к неоколониальной и современной империалистической экономической политике. Переход от первичного вывоза сырья, к эксплуатации рабочей силы, что удивительно легко оправдать в глобальном капитализме.
В любом случае, канонизация классовой борьбы, наряду с ее постепенной кончиной через буржуазные уступки, привела к все более ускоряющемуся созданию потребительского класса - современного, вульгарного термина рабочей аристократии. Возможности для нынешних бывших пролетариев инвестировать в капитал и, таким образом, накапливать средства к существованию на основе различных, часто обязательных социальных программ (или, на самом базовом уровне, просто их более высоких уровней заработной платы) полностью основаны на одностороннем притоке дешевых, готовых или почти готовых товаров, и, таким образом, стоимости, с империалистической периферии.
С формированием Европейского союза и, как части этого процесса - общей европейской валюты, с расширением уже существующего европейского внутреннего рынка, и как “побочного” эффекта всех этих факторов - создание Шенгенской зоны и получение гегемония над ранее гетерогенными империалистическими силами в Европе. Основной интерес империалистического экономического проекта Европейского Союза - минимизация нарастающих классовых противоречий в европейском экономическом пространстве.
И все же этот процесс по своей природе неустойчив. Отсюда мы и видим все больше нарастающие различные противоречия с наших телевизионных экранов - беспорядки, шествия, протесты и т.д.
Непросто для иррационального и несовершенного управления империалистов постигнуть происхождение собственных капиталов, особенно не пытаясь рассматривать с марксистской точки зрения, хотя только марксизм и может предложить чистый и честный взгляд. Совершенно не ново то, что капиталисты в своей безграничной жадности становятся своими собственными палачами. Перефразируя Ленина -ведь именно капиталисты те, кто продадут нам веревку, на которой их повесят. В последние несколько лет мы вступили в эпоху превосходства империалистических центров, в которой империалистическая буржуазия в результате своего иррационального руководства не способна предотвратить нарастание противоречий в государстве. Количество европейской рабочей аристократии на политическом поле Европы серьезно уменьшилось. Одновременно основные противоречия между центром и периферией вновь начали усиливаться, причем “кризис беженцев” служит и примером, и результатом этого усиления. Обе переменные привели к нарастанию напряженности в самой Европе и между Европой и третьим миром. В то время как первое привело к усилению противоречия между европейской рабочей аристократией и буржуазией, нарастание противоречий с третьим миром ослабило ее. В результате именно соотношение этих двух противоречий задает направление текущей политической ситуации в Европе.
Даже если напряженность выйдет на более существенный уровень, они никогда не смогут преодолеть основные противоречия между центром и периферией. Действительно, вся энергия нескольких левых пролетарских политиков, оставшихся в центре, заключается в кризисе империалистического общества, вызванном иррациональностью и близорукостью неолиберального руководства. Поэтому не только сомнительно, что левые политики останутся в Европе, но также и как эти политики будут выглядеть. Будут ли они отстаивать пролетарские требования, такие, что способны не только сломить спину национальной, но и международной буржуазии? Или они будет придерживаться рабоче-аристократическому направлению в политике, политике, отражающей про-страссеристкие взгляды многих “левых” партий Европы – даже крупных и мейнстримных - или просто придерживаться фашистских взглядов, и таким образом предавать международный пролетариат и продавать его буржуазии, как в прошлом социал-демократы проделали это с европейским пролетариатом?
Мы надеемся на первый вариант. Ибо мы знаем, что рабоче-аристократическая политика - политика на противоположной стороне от международного пролетариата. Это политика “подражателя-буржуа”, а не прогрессивного, социалистического человечества. Политическая стратегия, которая не бессмертна и не сможет пережить своих хозяев. Как мы знаем невозможно постоянно скрывать и подавлять противоречие между центром периферией - и не позднее того момента, когда угнетаемые пролетарские силы, стоящие за этим основным противоречием, потеряют свое терпение, тогда мы и узнаем ценность левизны.
Перевод Романова Александра