За что дали орден Красной Звезды участнику подавления Венгерского восстания
Воспоминания о подавлении восстания в Венгрии участника тех событий, Георгия Дуракова. При подготовке использовались материалы исторического отдела Бийского краеведческого музея (отдельное спасибо его сотруднику Константину Ярославцеву). Кроме того автор связывался непосредственно с героем публикации по телефону, проговаривал статью, уточнял некоторые детали и обстоятельства рассказа. В результате и появился данный текст (рассказ ведется от лица ветерана).
Командир «саушки»
Меня призвали в армию в ноябре 1953 года. Направили в учебный полк в Алитус (Литва). Помимо боевой учебы там занимался боксом. В то время в Литве орудовали националисты – «лесные братья». Рядом с нашим полком стоял полк «краснопогонников» – охранные войска. Этот полк часто нес потери в боях с этими «лесными братьями». Даже было отдельное кладбище, где хоронили убитых солдат этого полка. По утрам в 6.00 солдат этого полка поднимали по тревоге, и они совершали марш-бросок на 10 километров. При этом их развертывали во фронт и они прочесывали местность.
Через год я продолжил свою службу в Закарпатье. Был наводчиком орудия на САУ-76, затем командиром самоходной установки САУ-76. А затем стал командиром САУ-76.
В октябре 1956 года меня ожидала демобилизация. Но 23 октября нашу дивизию подняли по тревоге.
В Венгрии уже месяц были волнения среди населения, которые переросли в контрреволюционный мятеж. Мы в течение этого месяца были в готовности. Каждый день грузили боекомплект, разгружали его. Дело дошло до того, что даже спать ложились в полной выкладке с противогазами. Рота САУ-76, где служил я, была придана пехотному полку. В тот же день, 23 октября, мы двинулись в сторону Венгрии. До Будапешта шли трое суток. Все это время ничего не ели, так как пайки и НЗ остались в гарнизоне. Собирать в полях оставшуюся кукурузу и просить еду или покупать у местных категорически запрещалось. Наше командование боялось огласки в иностранной печати, что советские солдаты голодные как волки.
Все три дня я не спал. Механик уже дремал, и чтобы он окончательно не погрузился в сон, мне приходилось постоянно с ним разговаривать. Спал только наводчик, недисциплинированный солдат, отданный нам «штрафником».
Чем ближе подходили к Будапешту, тем сильнее становилось волнение. Мы уже чувствовали дыхание боевых действий. Навстречу тащили на тросах разбитые и сгоревшие бронетранспортеры, танки и автомашины. Часто наша колонна попадала под обстрелы. Например, стоит в дверях дома венгр с пулеметом, а рядом с ним – женщины. Он стреляет по нам, а мы не имеем права, если откроем огонь, погибнут и женщины. А если тут еще и окажется кто-нибудь с фотоаппаратом, на весь мир будут трубить, что советские войска зверски расправляются с мирным населением.
В аварии
На подходе к Будапешту мы попали в аварию. Моя установка шла замыкающей в колонне. Была ночь, двигались без света. Навстречу шли два танка Т-44, один другого тащил на буксире. Неожиданно буксируемый танк вылетел на встречную полосу, и моя самоходка столкнулась с ним. В результате чего у САУ лопнуло 7 траков гусеницы и погнулась ведущая звездочка. Доложил о случившемся командиру роты. Тот снял со всех машин запасные траки и передал их мне. А потом сказал, чтобы я принимал решение на свое усмотрение. Я решил вернуться в расположение штаба полка, который находился на сопке. За три часа проехали три километра. Гусеница постоянно спадывала со звезды и ее приходилось возвращать на место с помощью кувалды.
По прибытии на место доложил командиру пехотного полка о состоянии своей машины. Мне было приказано сделать окоп и дали сектор обстрела автострады, отделяющей нашу зону от американской. В Будапеште шли бои. До 26 октября нашим войскам было запрещено отвечать на огонь повстанцев. Когда приехал Микоян, все встало на свои места. На огонь из винтовок стали отвечать огнем из орудий.
Получив задачу по охране автострады, я задумался о ремонте машины. Никто нам помочь не мог. Однако я до армии закончил в Бийске железнодорожное училище №4 на слесаря по ремонту вагонов. Успел проработать два года. Все это помогло восстановить самоходку.
Поочередно дежурили у прицела и занимались ремонтом. За три дня машину поставили на ход. А на четвертый день прибежал посыльный из штаба полка и дал указание явиться к начальнику штаба. Я прибыл, мне дали задание сопровождать штаб полка. Попросил позывной, чтобы иметь связь, но мне отказали.
Отставшие от колонны
Двинулись вперед, спустились с сопки. Вошли в Будапешт. И тут у нас закончился бензин. Никто не дает топлива. Кое-как все же умудрились заправиться и пошли дальше. Впереди нашей колонны шли шесть танков Т-55. На пути встретилась баррикада из трамваев, танки разрушили соседний дом, и колонна двинулась дальше, через развалины вышли к площади Сталина. Там было много сгоревших бронетранспортеров. Дома без окон и дверей. Все кругом порушено.
Справа по ходу движения стояла толпа венгров – человек двести. А слева было угловое трехэтажное здание радиозавода. У этого здания колонна повернула и скрылась по над берегом – перед мостом. Моя установка была в хвосте колонны. Механик-водитель по внутренней связи сообщил, что вылез палец соединения траков. Надо было, чтобы починить, вылезти из САУ на пару минут. Нас всего трое, четвертый в экипаже демобилизовался незадолго перед этими событиями. Надо было и траки соединять и машину охранять. Встали. Приказал механику с автоматом не покидать свое место и смотреть вперед, а наводчику (он же заряжающий) – обеспечивать круговой обзор и в случае нападения отстреливаться из пулемета, сам вылез с кувалдой и стал забивать палец. Все вроде бы сделал быстро, но колонна наша уже ушла.
Починил, приказал механику на максимальной скорости идти вперед. Но едва мы двинулись, как из здания радиозавода к нам прилетела связка гранат. Одновременно из окна третьего этажа радиозавода по нам ударил пулемет. Я приказал наводчику открыть огонь по нему, но боец растерялся. Не снял с предохранителя пулемет. Я схватил лежавший трофейный пистолет пулемет ППШ-41 (мы его подобрали еще перед городом), нажал на спуск, но выстрела не произошло – перекосило патрон в диске. А наше личное оружие состояло лишь из пистолетов ТТ.
Только я решил выглянуть, посмотреть, где эта связка гранат. Как раздался взрыв. Связка пробила бронирование и разорвала бензобак – а там было 206 литров авиационного бензина… Огненный столб поднялся метров на пятнадцать. Осколком пробило и второй бак, но он не взорвался. Как потом подсчитали, там осталось всего литров 50 бензина, остальное вытекло через пробоины. Машина не загорелась – мы просто в рубашках родились. САУ встала на месте, заглох двигатель. Стоявшая рядом толпа жителей ликовала, видя, что нас подбили. Приказал экипажу покинуть машину. Перевалились с наводчиком за борт, однако механик не смог. Его ранило в руку, ногу и спину. Я вытащил его через люк. Вся наша эвакуация происходила под пулеметным огнем.
В центре площади Сталина стоял большой ящик с песком для посыпания дороги зимой в гололед. Кричу: «За мной!» Стали отходить к ящику. Отстреливаясь из пистолетов. Залегли за ящиком, я перевязал руку механику. Хорошо, что САУ не взорвалась, – там было 58 снарядов, два ящика Ф-1 пулеметные и автоматные диски к ППШ-41…
7 ноября, 17.25 по московскому времени…
Трудно было понять кто и откуда по нам стрелял. Я принял решение вернуться к машине, чтобы ее не захватили повстанцы. Установка стояла орудием на церковь, откуда бил пулемет. Приказал наводчику бежать к машине и стрелять по церкви, а я его прикрою. Но наводчик отказался выполнять этот приказ. За что получил от меня удар пистолетом по затылку. Приказал механику прикрывать меня, а сам приготовился бежать – но механик вызвался сам бежать к машине. Я снял свой шлемофон, надел на пистолет и дважды высунул из-за ящика. Со стороны радиозавода огня не было. Кричу: «Вперед!». В окне третьего этажа появился пулеметчик, – стреляю в него из пистолета, для точности уперев его в ящик. Венгр скрывается за стеной. Механик уже в машине.
– Огонь, огонь по церкви! – кричу ему. Прозвучал выстрел, я бросился к машине. Добежал до самоходки. У меня было две гранаты Ф-1. Выхватываю одну и кидаю в сторону окна, из которого бил пулемет. Граната не долетела, разорвалась, упав, за бетонным забором. Кидаю другую – та же история.
Влез в люк механика-водителя, сел за рычаги. Нажал на кнопку стартера, машина завелась. Развернул машину на пулемет в здании завода. Скомандовал механику:
–Осколочно-фугасным! Беглым! По пулемету! Огонь!
Два выстрела – оба снаряда разорвались на метр ниже подоконника. До меня дошло, что не хватает угла возвышения. Влез в боевое отделение. Спрашиваю у механика:
– Саша, ты проверил нулевые установки?
Механик ответил, что проверил. Сам навожу ствол, делаю выстрел. Опять снаряд попал ниже подоконника. Сел опять за рычаги, сказав механику, что сейчас отъедем и тогда уже точно накроем этот пулемет. А механик направил на меня пистолет и сказал:
– Я сознание теряю, вези меня к нашим…
Развернул машину к мосту. В это время в самоходку залез наводчик. Сказал, что все это время лежал за ящиками – струсил, значит…
Прибыли мы на мост, я доложил капитану о состоянии машины и экипажа.
Посланные после этого боя солдаты на зачистке здания радиозавода обнаружили только уничтоженную группу стрелявших в меня повстанцев. В горячке боя я был увлечен мыслью попасть непосредственно в пулеметы противника, не учитывая, что осколочно-фугасный снаряд, пробив стену под подоконником, разрывался внутри здания.
За этот бой в декабре 1956 года прямо там, в Будапеште, меня наградили орденом Красной Звезды.
Источник: http://www.wbiyske.ru/красная-звезда-георгия-дуракова/