Экономические кризисы капитализма. Ч1
К выбору темы данного исследования нас подтолкнула работа С.С. Дзарасова о теоретическом наследии Дж. Кейнса. В ней автор, в частности, отмечает, что одним из пророков надвигавшейся «Великой рецессии» 2008 г. был американский экономист Хайман Мински, который сумел предсказать наступление этого кризиса, исходя из анализа внутренних процессов капиталистических экономики. В этом он, опираясь на постулаты кейнсианства, шел в разрез с неолиберальным мейнстримом.
Сегодня, в условиях западных санкций в отношении России и объективно возникшей потребности в импортозамещении в производстве, хотелось бы заострить внимание на другой грани этой проблемы – импортозамещении в экономической теории. Иными словами, нашей стране давно пора опереться на собственные разработки в области экономической теории вместо слепого заимствования идей у западных экономистов. И здесь у России есть самые богатые традиции. В этой связи мы бы хотели обратить внимание читателя на достижения советских экономистов, наших соотечественников и предшественников, сумевших не хуже вышеупомянутого американца описать и систематизировать знания о природе капиталистических кризисов.
Итак, советская политэкономия рассматривала в качестве фундаментальной причины кризисов капитализма имманентное противоречие этого общественного строя: между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения его результатов. Это противоречие является главным движителем смены производственных циклов, повторяющихся каждый 7–10 лет.
С одной стороны, растущая производительность труда дает возможность наращивать объем производства, с другой – стремление капиталистов к максимизации прибыли толкает их к безграничному расширению производства, которое, одновременно с ограниченной ими же потребительской силой общества, ведет к существенному превосходству предложения над спросом.
«Нищета вследствие избытка благ – это особенность капиталистического общественного строя», – отмечает Е.С. Варга, продолжая затем: «В прежних общественных формациях нищета была связана с абсолютным недостатком благ. Стихийные катастрофы: засуха, саранча, наводнения, – вызывали голод, массовое вымирание. Но до капитализма обилие благ никогда не являлось несчастьем для человечества»].
Птицеводов Южного Урала накрыл кризис перепроизводства
Нефть: Кризис перепроизводства угрожает цене
Сладкий кризис перепроизводства
И такой, менее глобальный, но всем нам заметный:
Кризис перепроизводства: торговцы елками оставили лежать непроданные деревья
Казалось бы, что здесь нового? Обо всем этом говорил еще Карл Маркс. Тем не менее, заслуга наших соотечественников заключается в том, что они доказали верность общих положений марксовой теории кризисов применительно к разным историческим эпохам. Если К. Маркс писал о кризисах домонополистического капитализма, то советская политэкономия описывала уже империалистическую стадию развития этого строя, прошедшего через две мировые войны и вступившего в противостояние с совершенно новой, противоположной ему системой планового хозяйствования. Все это не могло не отразиться на состоянии и особенностях мировой экономики, тем не менее, цикличность и природа капиталистических кризисов в общих чертах осталась неизменной.
«Мировые экономические кризисы имели место в следующие годы: 1847, 1857, 1866, 1873, 1882, 1890, 1900, 1907, 1920, 1929. Таким образом, мировые экономические кризисы повторяются через каждые 7–10 лет; только между кризисами 1907 и 1920 гг. имеется промежуток в 13 лет. Мировая война прервала циклический ход капи¬талистического производства», – писал в 1938 г. Е.С. Варга.
Затем – Вторая мировая война, более разрушительная, чем Первая, внесла свои коррективы в циклических ход развития капитализма. Первый послевоенный экономический кризис глобального масштаба относится к 1957–1958 гг. Он охватил Соединенные Шта¬ты, Канаду, Бельгию, Великобританию, Нидерланды и ряд других капстран. «Но даже в 1952 г., когда объем производства был очень большим, производственная мощность во всей обрабатывающей промышленности использовалась не более чем на 60–70 %», – от¬мечает И.А. Трахтенберг.
После следовал кризис 1969–1970 гг., затем классический кризис перепроизводства 1973 г. Самым продолжительным за послевоенный период был мировой экономический кризис 1980–1982 гг., длившийся три года, кризисы 1990–1992 гг., 2000–2001 гг. и наконец – кризис 2008 г. Цикличность, отмеченная советскими экономистами, неизменно сохранялась. Конечно, по мере развития капиталистической экономики кризисы приобретали новые черты, однако все равно в той или иной степени становились следствием дисбалансов в капиталистическом производстве.
Взять, к примеру, последний глобальный кризис 2008 г. Его принято называть финансовым, поскольку он сопровождался не¬виданным ранее падением крупнейших финансовых институтов и колоссальными потрясениями на фондовых биржах. Тем не менее, и этот кризис также имеет источники в классической проблеме перепроизводства:
«важнейшим фактором взрыва кризиса является углубление противоречия между производством и потреблением. Проявляется оно во всех циклах в отставании потребления широких масс от возрастающих производительных сил. На основе такого отставания и возникает перепроизводство», – отмечает Л.А. Мен¬дельсон. Эти слова подтверждаются данными статистики (рисунок 1).
Так, в период экономического подъема 2002–2007 гг. уровень использования производственных мощностей США вырос с 72 % до 80 %. Одновременно за межкризисный цикл (2000–2007 гг.) реальные доходы домохозяйств трудоспособного возраста упали с 60,8 тыс. долл. до 58,7 тыс. долл. (по всем домохозяйствам этот показатель остался практически на том же уровне: 52,5 тыс. долл. в 2000 г. против 52,1 тыс. долл. в 2007 г.. В этих условиях потребительские расходы поддерживались с помощью кредитования.
Поскольку стоимость жилой недвижимости за предшествующие кризису 10 лет выросла с 10 млрд долл. до 24 млрд долл., люди получили возможность использовать ее для рефинансирования кредитов. Активно развивающееся жилищное строительство, стимулируемое легким доступом к кредиту, в еще большей степени ускорило рост цен, который, в свою очередь, стал основанием для дальнейших заимствований на покупку домов и потребительских товаров.
Закручивание этой во многом спекулятивной спирали завершилось в 2007 г., когда для большой части простых американцев взлетевшие до заоблачных высот цены на новое жилье стали абсолютно недостижимыми.
Должники с высокорискованными займами – в основном люди с низкими доходами – первыми попали под удар, поскольку оказались вовлечены в ипотечные схемы с неподъемными месячными выплатами. Последовавшая за кризисом безработица только усилила этот эффект. Миллионы семей были выселены на улицу за долги. В разгар кризиса, в 2011 г, в США насчитывалось 3,5 млн бездомных, в то время как 18,5 млн домов стояли пустыми. Как это похоже на годы Великой депрессии, когда в условиях падения уровня жизни населения американские производители умышленно уничтожали товары, в том числе продукты питания, ради сохранения высоких рыночных цен.
Перепроизводство коснулось и автомобильной промышлен¬ности, вложившей в условиях роста экономики большие средства в расширение производства, которое рынок оказался не в состоянии переварить. Уже в 2005 г. Дженерал Моторс – крупнейший на тот момент производитель автомобилей – отметился рекордными убыт¬ками в 10,6 млрд долл. Со схожими трудностями столкнулись и другие автоконцерны из мировой тройки: Крайслер и Форд.
Но можно ли сказать, что производство автомобилей превысило глобальную потребность в них? Отнюдь. Оно превысило лишь платежеспособный спрос. В США на 1000 чел. приходится 806 машин (2012), в Италии – 609, в России – 293, в Буркина-Фасо – 11, в Бангладеш – 2]. В большинстве стран мира транспортная проблема остается нерешенной.
Однако платежеспособный спрос сконцентрирован не в России и Бангладеш, а в странах так называемого «золотого миллиарда», где во многом уже удовлетворена сама потребность в автомобилях. И в этом кроется одно из важнейших противоречий современного капитализма – глобальное и постоянно углубляющееся неравенство. В советской политэкономии это явление именовалось как относительное обнищание пролетариата. Этой темы мы более подробно коснемся ниже.
Важно иметь в виду то обстоятельство, что цикличность кризисов является не столько болезнью капиталистического способа производства, сколько необходимым условием его существования. Она взрывает противоречия рыночной экономики, приводя ее каждый раз в состояние исходного равновесия.
Л.А. Мендельсон описывает это следующим образом: «Накопление капитала в фазе циклического подъема сопряжено с прогрессом техники, повышением производительности труда, ростом органического строения капитала, которые влекут за собой:
а) снижение стоимостей товаров;
б) устранение из производства предприятий с отсталой техникой и высокой индивидуальной стоимостью товаров;
в) снижение средней нормы прибыли.
Но конкретные рыночные отношения, типичные для фазы циклического подъема, ведут обычно к тому, что:
а) цены на товары повышаются, несмотря на тенденцию к снижению их стоимостей… в результате чего об¬разуется разрыв между ними;
б) высокие цены не только позволяют удерживаться на поверхности технически и экономически отсталым нежизнеспособным предприятиям, но способствуют пуску в ход и новых предприятий такого рода, вовлечению в производство оборудования и заведений, которые были нерентабельны и при старом уровне стоимости;
в) на базе повышения цен норма прибыли растет несмотря на повышение органического строения общественного капитала».
Слова советского академика подтверждает эмпирическое исследование динамики нормы прибыли в капиталистической экономике. Действительно, рост цен в фазу экономического роста в конечном счете завершается их обвалом в период кризиса. Это приводит рынок в соответствие с внутренней логикой, связанной с удешевлением товаром по мере того, как ручной труд в производстве заменяется машинным.
Кризисы капитализма в советской политэкономической парадигме и современность