Я б тебя разлюбил, если б только мог...⁠⁠

Сокращённый и адаптированный перевод статьи "If I Could Just Stop Loving You: Anti-Love Biotechnology and the Ethics of a Chemical Breakup", опубликованной в "Американском журнале биоэтики" (11/2013) на тему того, как в будущем мы сможем «обрывать» чувство любви к кому-либо при помощи медикаментозного лечения - и какие этические вопросы встают при использовании подобных технологий.

Если бы я мог разлюбить: биотехнологии и этические вопросы воздействия на высшие чувства

«Любовь моя – болезнь… Рассудка нет - и мне спасенья нет…» (Шекспир, сонет 147).

Введение

Лекарство для любви?

Идея лекарства – или некоего антидота – от любви стара, как сама любовь. Отсылки, которые можно найти у Лукреция, Овидия, Шекспира и многих других великих умов, тесно связаны с восприятием любви и страстной влюблённости (в определённых обстоятельствах) как серьёзной болезни, наносящей вред физическому и психическому здоровью, а в некоторых случаях непоправимый урон всей жизни. Джордж Бернард Шоу назвал любовь одной из «наиболее диких, безумных, обманчивых и преходящих страстей», и высмеивал саму идею, что современный брак может строиться на столь непостоянном и неустойчивом эмоциональном фундаменте.

В старину для излечения сего недуга рекомендовали кровопускание, физические упражнения, воздержание от жирной пищи и вина и обильное питьё. В книгах о Гарри Поттере было своё противоядие от любовных зелий, включавшее веточки волшебной рябины, касторовое масло, экстракт лирного корня. Несмотря на донаучность или, как в случае с поттерианой, выдуманность этих примеров, они указывают на понимание любви как чего-то укоренённого в теле – физического, биологически обусловленного феномена, с которым можно бороться, выполняя предписания врача (или волшебника).

Современная нейронаука делает следующий шаг и прослеживает истоки любви до головного мозга, выявляя определённые биохимические механизмы с участием гормонов и нейротрансмиттеров. В 2008 году двое из авторов этой статьи (Savulescu и Sandberg) изложили обстоятельную аргументацию в поддержку «нейронного улучшения» любви и взаимоотношений, которая была нацелена на потенциальную возможность использования биохимии для поддержки искренних и полезных межличностных отношений, которые в противном случае оказывались под угрозой разрыва. В следующем году в своей статье в «Nature» нейробиолог Ларри Янг (Larry Young 2009) поднял вопрос о воздействии на любовь в противоположном направлении – то есть о возможности «вылечиться» от любви.

Что есть любовь?

Как написано в Оксфордском словаре английского языка, любовь это «сильное чувство привязанности», иногда включающее «сексуальное влечение». Для поэтов наподобие Чарльза Буковски, «любовь это туман, развеивающийся с первым солнечным лучом реальности». У Амброза Бирса была более циничная точка зрения: «Любовь, существительное. Временное помешательство, излечиваемое браком».

Получается, у любви есть разные значения, и нет авторитетного определения, на которое можно ссылаться. Как подчёркивает Карен Вайс:

«Любовь – неоднородный феномен. Существуют бесчисленные вариации форм, которые могут принять взаимоотношения [между парами], и, сколь разнообразны проявления любви, столь же разнообразны и теории, что пытаются её описать».

В этой статье мы фокусируемся в первую очередь на психобиологическом аспекте любви. Этот подход предполагает, что сложные чувства, мотивации и межличностная привязанность, которые обычно ассоциируются со словом «любовь», основываются на работе совокупности нейрохимических и поведенческих подсистем, которые возникли и получили эволюционное развитие для обеспечения репродуктивного успеха наших предков (см. Kenrick 2006). Как именно эти системы соотносятся с понятиями «высшего порядка» (и субъективным опытом) переживания любви, пока до конца не ясно – но сам факт этих отношений не вызывает сомнений. Таким образом, хоть мы и не заявляем, что «любовь» низводится до состояний мозга – по крайней мере, не столь тривиально и прямолинейно, – мы постараемся доказать, что нейрохимические воздействия на уровне головного мозга могут влиять на чувство любви.

Соответственно, ссылаясь на «обыденный» или повседневный опыт и понимание, мы будем использовать такие слова как «любовь», «увлечение» и «привязанность». При описании же нейрохимических подсистем, связанных с любовью, мы будем использовать более чёткие и научные понятия.

Янг представил любовь как «эмерджентное свойство коктейля древних нейропептидов и нейротрансмиттеров» (и мы в общем и целом принимаем эту точку зрения как соответствующую целям нашей статьи), и пришёл к выводу, что «недалёк тот день, когда появятся препараты, с помощью которых по желанию можно будет воздействовать на системы головного мозга с целью усиливать или уменьшать наше чувство любви друг к другу».

Такое желание уже есть. Как сообщила израильская газета Haaretz (Ettinger 2012, 1), «по совету раввинов… и семейных консультантов… ультра-ортодоксальным учащимся ешивы были назначены психиатрические лекарства» для подавления сексуальных чувств, дабы «пациенты» могли соответствовать строгим ортодоксальным нормам относительно любви и сексуальности. Другому мужчине, страдающему от того, что он описал как «сексуальная интернет-зависимость» - состояние, которое, как он считал, разрушает его брак, - для контроля своих побуждений выписали налтрексон (Bostwick and Bucci 2008). В США осуждённым за сексуальное насилие в качестве условия освобождения под залог предлагают «химическую кастрацию» (с помощью применения антиандрогенных препаратов).

Эти чреватые сложными моральными вопросами случаи подразумевают достаточно неуклюжие и «низкоуровневые» попытки использовать фармакологию для того, чтобы повлиять на физиологическое сексуальное влечение, и поэтому могут привести лишь к косвенному влиянию на «высшие чувства» любви и привязанности. Однако развивающиеся биотехнологии довольно скоро могут предоставить возможность влиять более прямыми и последовательными способами, что приведёт к ещё большим этическим трудностям. В нашей статье мы описываем последние исследования в области нейронауки, которые могут привести к возникновению биохимического «лекарства» от любви, и предлагаем предварительное обсуждение этических вопросов, которые могут возникнуть в связи с применением такой технологии, в случае, если она действительно появится.

Опасная любовь.

Зачем искать лекарства от любви? В своей статье «Когда любовь причиняет боль: история насилия над женщиной» журналист Сьюзан МакКлелланд (McClelland 2006) делится трагической историей девушки из Канады по имени Бонни, пытающейся разорвать наполненные насилием отношения с супругом. После того, как в результате ссоры её муж избил её и сломал ей палец, девушка вспоминала:

«Я была в шоке. Я была потрясена. Но я не ушла. Через пару часов после случившегося Роб в слезах извинялся передо мной. Я настолько любила его, что поверила ему, когда он сказал, что такого больше не повторится».

Подобный пример любви к человеку, который причиняет боль, отнюдь не уникален. Клинический психолог Джозеф Карвер (Carver 2007) даже использует понятие «стокгольмский синдром» (подразумевающий образование сильной эмоциональной связи между жертвой и нападающей стороной как способа справиться с травматическим переживанием) для объяснения некоторых примеров длительного домашнего насилия. В этих случаях партнёр, который подвергается насилию, не желает разрывать отношения, и может даже защищать агрессора при попытках стороннего вмешательства. Похожим образом Стэнтон Пил и Арчи Бродски (Stanton Peele and Archie Brodsky 1974; 1975) показывали, что пагубные взаимоотношения могут вызывать у некоторых в буквальном смысле зависимость (для иллюстрации своей точки зрения авторы используют термин «межличностный героин»).

Понятно, что жертвы подобных отношений иногда порывают со своими партнёрами, но их любовь к партнёру может не угасать на протяжении месяцев, а то и лет после разрыва. Это приводит к страданиям и мешает установлению новых эмоциональных связей.

Как говорится, «любовь зла», и определённая доля боли и трудностей в личных взаимоотношениях неизбежна. Иногда это может даже идти на пользу, так как есть мнение, что переживание страдания (в неких индивидуальных рамках) может вести к личностному росту, самопознанию и другим важным для личности открытиям. Но в некоторых случаях любовь может быть исключительно опасна. Она может или поймать человека в ловушку циклического насилия, как это было с Бонни, или помешать человеку двигаться дальше и формировать новые здоровые отношения. Есть и другие примеры проблем, связанных с любовью:

- Любовь замужнего человека не к своему супругу

- Безответная любовь, ведущая к отчаянию или суицидальным мыслям и действиям

- Фантомная любовь (например, эротомания)

- Отвергнутая любовь, которая ведёт к насилию и другим опасным действиям (например, насилие над детьми после развода)

- Неконтролируемое сексуальное влечение взрослого к ребёнку

- Инцестуозная любовь

- Сектантская любовь (по отношению к лидеру секты или культа)

Это отнюдь не исчерпывающий список, и он не претендует на истину в последней инстанции, особенно с учётом культурных изменений, происходящих со временем. В середине 20 века в Америке, к примеру, межрасовая любовь однозначно рассматривалась бы как «опасная любовь» с серьёзными последствиями. «Гомосексуальная любовь» и сегодня будет во главе этого списка в некоторых консервативных религиозных кругах. В некоторых районах современной Индии подобную судьбу ждёт «межкастовая» любовь.

Между тем, если взять приведённые выше примеры, можно с большой уверенностью утверждать, что переживание любви или влечения может привести к причинению вреда: либо для переживающего это чувство человека, либо для других уязвимых людей (супругов или детей). В случае любви к лидеру культа, любовь может казаться выгодной для самого человека, но с точки зрения семьи, друзей или общества будет рассматриваться как потенциально опасная. Поэтому разумно задать вопрос – по крайней мере, с позиции исследователя, – можно ли уничтожить подобное «опасное» чувство любви (и если да, то каким образом), чтобы уменьшить или уничтожить вероятность сопутствующих опасных последствий (таких как домашнее насилие, насилие над детьми, самоубийство, убийство из ревности, супружеская измена и т.д.).

Мы, конечно, не думаем, что возможно изобретение таблетки, с помощью которой можно «заставить» человека разлюбить, или «вылечить» его от любви, или любым другим способом уменьшить или уничтожить «любовь» как единое понятие и монолитное образование. Биотехнология анти-любви, как и сама любовь, это многогранное явление. Соответственно, биохимическое вмешательство с целью приглушить неконтролируемые влечения в случае педофилии, например, будут сильно отличаться – в первую очередь в плане целевых систем головного мозга – от сравнимых вмешательств с целью помочь жертве насилия избавиться от эмоциональной привязанности к насильнику. Более того, «вакцина» для предотвращения нежелательной любви будет значительно отличаться от «антидота», нацеленного на подавление уже существующего любовного чувства, который, в свою очередь, будет отличаться от воздействующего на воспоминания препарата, используемого для помощи в исцелении от пережитой любви.

С учётом всего сказанного, мы утверждаем, что индивидуальное и добровольное использование биотехнологий анти-любви (с учётом соблюдения определённых условий) может быть оправдано и даже морально востребовано.

Наука излечения от любви

Взгляд на любовь с точки зрения мозга

Для того чтобы изучать биохимию влияния на любовь, необходимо понять, что такое любовь с точки зрения работы головного мозга. С этой позиции любовь это «сложный нейробиологический феномен», который стал частью нашей биологии в процессе эволюционного развития. «Основываясь на механизмах доверия, веры, удовольствия и системы вознаграждения», сконцентрированных в лимбической системе (Esch and Stefano 2005), способность любви соединять и удерживать вместе человеческих существ – с доисторических времён по наши дни – играла ключевую роль в выживании нашего вида.

В терминах теории естественного отбора, способность образовывать привязанность между мужчиной и женщиной выросла из более ранних структур, задействованных в поддержании привязанность между матерью и её детьми  (Young 2009). Этот «адаптивный окольный путь» (Eastwick 2009) выработался, возможно, под влиянием возросшей важности отцовского вклада в процесс воспитания потомства с очень большим и сложным головным мозгом. С увеличением объёма головного мозга увеличивалось время, требуемое для достижения зрелости, в течение которого ребёнок не мог выжить без помощи взрослых. Если родители влюблялись и находились вместе хотя бы на время взросления их ребёнка, это увеличивало шансы их потомства выжить и их шансы передать родительские гены следующему поколению (Fisher 1992).

Таким образом, в основе человеческой любви лежит совокупность базовых систем головного мозга, отвечающих у млекопитающих за страсть, влечение и привязанность. Хелен Фишер с коллегами (Fisher 1998; Fisher et al. 2002) утверждают, что система страсти (lust system) отвечает за стремление к поиску подходящего партнёра; система влечения (attraction system) заставляет выбрать конкретного партнёра; система привязанности (attachment system) способствует образованию длительных связей, поощряя пару оставаться вместе и действовать сообща до окончания родительского срока. Эти универсальные системы теоретически составляют биологическую основу, на которой строятся культурные и индивидуальные варианты сексуальной, романтической и долговременной любви [...]

Продолжение и полный текст здесь: ссылка.