Вторая битва за Харьков: годовщина старта
78 лет назад – 12-го мая 1942 года – началась Вторая битва за Харьков, одна из наиболее трагических страниц в нашей военной истории.
Вернее, началась она ещё 18-го января, как логическое продолжение советского контрнаступления под Москвой. Перейдя в этот день в наступление, до конца января советские войска продвинулись на 90–100 км с востока на запад по Харьковской области. Их соединения перерезали железную дорогу Харьков – Запорожье, освободили райцентры Барвенково и Лозовую. Был создан плацдарм на западном берегу реки Северский Донец в районе Барвенково, открывавший возможность дальнейшего наступления на Харьков и Днепропетровск. Была захвачена главная база снабжения немецкой 17-й армии в Лозовой и перерезана железнодорожная линия Днепропетровск – Донецк (через Лозовую), по которой проходило снабжение немецкой 1-й танковой армии, стоявшей в Донбассе.
В течение февраля длилась оперативная пауза: войска приводили себя в порядок и готовились к следующему этапу наступления на Харьков. Он начался 7-го марта 1942 года и продолжался до первых чисел апреля, после чего наступление было опять остановлено в связи с началом весенней распутицы, что привела дороги в непроходимое состояние. Продвижение советских войск за март было минимальным и свелось к некоторому улучшению позиций.
И вот – третий, заключительный этап, что начался 12-го мая. Прежде, чем перейти к его рассмотрению, стоит ещё раз вернуться к уже упомянутой Битве за Москву, и к неудачным наступлениям в Харьковской области января и марта 1942 года.
В советское время Вторая битва за Харьков, как и Третья, были не то чтобы засекречены, но упоминать их было не принято. В наше время это одна из популярных тем среди любителей военной истории.
Почему же она была, условно говоря, «засекречена» в советское время? Ответ на этот вопрос, казалось бы, очевиден – но он, к сожалению, неправильный. Объясняют так: коммунистам было неприятно вспоминать, как немцы надрали им одно место.
Но с этой точки зрения выходит, что «коммунистам» надо было засекретить: блокаду Ленинграда, оборону Севастополя, и вообще сам факт того, что немцы дошли до Москвы, Сталинграда и Кавказа: ведь это уже само по себе подразумевает, что на всём этом тысячекилометровом пути они гоняли коммунистов чуть ли не мокрыми полотенцами. Однако именно Харьков засекречен более всего, поэтому проблема здесь отнюдь не самом факте военной победы противника.
Проблема здесь в том, что Вторая Битва за Харьков выбивает почву из-под идеологической конструкции Битвы за Москву! Поэтому задача пропагандистов (и хрущёвских, и нынешних) – максимально размазать ситуацию вокруг Харькова, чтобы избежать постановки неудобных вопросов по Битве за Москву.
Дело в том, что Битва за Москву, вернее: то, как именно была достигнута победа в ней – это самая страшная тайна советской истории. Мы сейчас не будем в неё углубляться, ограничимся лишь кратким пересказом официальной версии событий.
Итак, вот 22-го июня 1941 года Германия осуществила наземное вторжение в СССР, а если быть точным – то на подмандатные территории, аннексированные у Польши в соответствии с пактом Молотова – Риббентропа (в глазах международного сообщества это не была территория СССР, это был вооруженный конфликт немецких и советских воинских частей на территории Польши, как ранее, скажем, в Испании).
Затем немцы как-то уж очень неудержимо наступали на восток, и остановить их никак не получалось, пока они не подошли вплотную к стенам Москвы. И здесь их внезапно удалось остановить!
Каким образом? Вопрос очень серьёзный (это и есть та самая, вышеупомянутая страшная тайна), пропагандисты дают такой ответ: остановили их 28 панфиловцев и рота подольских курсантов, сибирские дивизии и Генерал мороз, мужество и героизм защитников Москвы. Иногда отмечается и – возросшее мастерство Красной Армии, которая преодолела первый шок от внезапного нападения. Странность в том – где же всё это было ранее, во время боёв под Минском, Могилёвом, Смоленском и дальнем Подмосковье?
Возможно, я делаю неправильный вывод, но можно резюмировать так: осенью 1941 года, у стен Москвы, Красная Армия наконец-то сумела построить непреодолимую оборону, которую не смогла построить ранее. Можно сказать: научилась воевать (в данном случае – в обороне).
Не останавливаясь на этом, в начале декабря 1941 года советские войска перешли в контрнаступление под Москвой, в ходе которого отбросили противника на 200 километров от столицы. Значит, что? – научились воевать и в наступлении тоже.
Итак, несмотря на провальное начало войны, в Битве за Москву (в последние месяцы 1941 года – пусть и поздно, но лучше чем никогда!) Красная Армия пришла в себя и научилась воевать, превосходить противника – и в обороне, и в наступлении – так можно понять наших Пропагандистов.
Но почему же тогда они называют «переломом в войне» Сталинградскую битву (состоявшуюся через год – осенью 1942-го) либо Курскую Дугу (это вообще лето 1943-го), если перелом – вот же он, Битва за Москву в конце 1941 года?! Разве не в Битве за Москву мы остановили стратегическое немецкое наступление, причём навсегда (на главном направлении), и не начали наступление своё – пусть и не «до границ», но и 200 километров – это очень неплохой результат (в Берлинской операции мы прошли меньше).
Нет, пропагандисты в упор не видят здесь перелома. Начинает закрадываться сомнение: а так ли всё «чисто» было под Москвой, не было ли там некоего, как говорят спортсмены, «договорняка», из-за чего у посвящённых просто язык не поворачивается назвать эту битву переломом? Это только для нас с вами она – самый настоящий перелом, но мы её так не называем, ибо не велено.
Продолжая спортивную аналогию. Возможны два варианта, когда баскетбольная команда выигрывает матч или турнир. Вариант первый: команда, даже если слабенько начала на старте от волнения, потом сумела переломить игру: усилия тренерского штаба, результат упорных тренировок – высокое мастерство, и закономерная победа.
Вариант второй: откровенно слабая команда, ни разу толком не тренировавшаяся, новичок высшей лиги, внезапно выиграла матч за счёт того, что в концовке сразу несколько её игроков забили десяток трёхочковых подряд, стоя в центре площадки лицом к своему щиту и от души забрасывая мяч себе за спину. А там и соперник начал как бы помогать своими постоянными промахами и фолами. И купленные судьи довершили дело, сотворив сенсацию: новичок высшей лиги внезапно победил действующего чемпиона Европы.
По какой же из двух этих схем была достигнута победа в Битве за Москву? Возросшее военное мастерство или только эмоции и везение? Это была системная, закономерная победа, или какая-то совершенно левая случайность?
Если послушать историков наших, то выходит: мастерство появилось только в Курской Битве, во второй половине 43-го и особенно в 44-м, а под Москвой, значит, было нечто непонятное, но только не «перелом»?
Так вот, Вторая Битва за Харьков, которая была сразу после Битвы за Москву, как бы помогает нам ответить, какой вариант правильный. Если Красная Армия под Москвой наконец пришла в себя после шока первых месяцев войны, после внезапного нападения, резко увеличила боевое мастерство, включила дополнительные резервы – и продемонстрировала способность эффективно обороняться и наступать, то куда всё это подевалось под Харьковом?
В последующих публикациях мы разберём один за другим все нюансы этого сражения: действия советских войск в наступлении, действия в обороне, их вооружение, связь и управление войсками, и многое другое – чтобы ещё раз вернуться к вопросу: КАК же они могли выиграть Битву за Москву.