Вера, война началась - 26
- 55 -
Раисе исполнилось два года, и вскоре Вера родила ещё одну девочку.
Пётр, стоя на пороге роддома, снова держал в руках орущий и выворачивающийся пакет.
- Сразу характер показывает, - улыбалась медсестра. - Даст она вам жизни. Ещё приходИте! - приглашала она.
- Куда мы без вас, - улыбался счастливый отец. - Сына надо обязательно.
- Молодые, - поглядела на него медсестра. - Ещё не один сын будет!
Дома Вера развернула одеяло и удивлённо рассматривала дочку. Волосики на голове ребенка были чёрными. У них с Петром волосы были не светлые, но и не такие тёмные.
- Вылитая бабушка Галина, - едва бросив взгляд на дочь, произнес Пётр.
- Галина и будет, - решила Вера.
Пришедшие подруги накрыли на стол: традиция есть традиция.
Вечером Вера с Анной купали беспокойную Галинку, а Рая с недоверием смотрела на сестрёнку, всё ещё не веря, что этот орущий комок останется с ними навсегда.
Весной Пётр купил участок под строительство дома, всё на той же горе, называемой теперь «Посёлком имени Сакко и Ванцетти», в честь американских рабочих- революционеров. Пётр завозил туда песок, камни для фундамента, брёвна и доски.
В тот год давали участки за Волгой, под посадку картофеля.
Девчата подрастали: Рае скоро должно было исполниться пять лет, Галинке шёл третий. Потому их оставляли на попечении подруги Ирины. Сами вместе с Воробьёвыми переправлялись на лодке и целый день сажали картошку. Проскуряковы огородов не сажали, считая их пережитком прошлого.
Пётр только посмеивался, говоря, что прошлое со счетов нельзя скинуть, а картошечка в «мундире», да с квашеной капусткой, в настоящем не помешает.
Приезжали уставшие, пыльные, но довольные.
К вечеру Ира накрывала ужин на общей кухне, где кормила «работяг» и жаловалась на Раису.
- Оторва, - говорила Ирина, - не успеваю за ней. Конфеты, что ты прятала, нашла. Одни фантики остались.
Вера лишь вздыхала.
Думали Галина будет разбойницей, но ошиблись. Галина росла спокойной, рассудительной, а Раиса стала предводительницей местной малышни. Те беспрекословно слушались её, исполняя все каверзы и задумки маленькой «атаманши».
- Конфеты больше никто не любит, - заявила Раиса. - Правда, Галь?
- Не люблю, - покачала головой сестра.
- Вот! - победоносно глянула на тетю Иру Раиса.
- А мать с отцом? - укорила её Ира.
- Они — большие, - отвернулась Раиса.
- Им конфет не надо, - покачала головой Ира.
Потом ужинали все вместе.
- Переедете, - вздыхала Ирина, - соседи другие будут.
- Дружить будем, - перебивала её Аня. - Не бросим друг друга.
Лето в тот год было холодное. Часто шли дожди.
- Не видать вам урожая, - укорял Женька Проскуряков. - Погниёт ваша картошка на корню.
Пётр не соглашался с ним, продолжая ухаживать за огородом. А там надо было полоть сорняки.
Выходной у Петра выдался ветреным.
- Останься, Петя, - уговаривала его Вера. - Посмотри, там ветер бешеный.
- Вера, у меня дел невпроворот, - оправдывался муж. - Ещё и под фундамент надо копать, строительство наше не продвигается. Время дорого.
Пётр ушёл, а Вера долго не могла успокоиться. Мысленно она, то ругала мужа за то, что не может посидеть на месте, то жалела, что устаёт, нет ему никакого покоя, то глядела в окно, где под шквалом ветра гнулись деревья. Вера думала, что к вечеру должен пойти дождь, такой ветер должен пригнать его.
Пётр устроился в лодке дядьки Сафрона, где, кроме него, сидели старик со старухой да их внучка. Ветер на Волге дул меньше, но, тем не менее, волны захлёстывали иногда лодку, заливая в неё воду. Пётр взял черпак и стал вычерпывать воду.
- Надо же, разыгрался ветер, - старик с тревогой оглядывал речной простор, где волны поднимались всё выше и выше. Лодку качало из стороны в сторону, воды становилось всё больше.
Следующий порыв ветра накренил лодку влево. Девочку, сидевшую с левого края, выбросило за борт.
Пётр увидел мелькнувшие в воде её ноги в белых носочках и искаженное испугом лицо старухи. Плавать он не умел, но, не раздумывая, нырнул в буруны. Девочка показалась на поверхности. Пётр успел подхватить её и опрокинуть на борт лодки.
- Потопишь всех! - заорал дядька Сафрон, отодвигаясь к другому борту лодки.
Старик ухватил девочку за плечи и с помощью жены втащил её на скамейку.
- Руку давай! - закричал он Петру, показавшемуся на гребне волны.
Но было уже поздно.
Пётра накрыло волной, и больше на поверхности он не показался.
Счастье оборвалось в один момент.
Вера поняла это, едва подруга переступила порог. Вслед за Анной вошел её муж, Виктор. Вера почувствовала, что случилось не поправимое. Показалось, что в тело вогнали длинную, длинную иглу, и та не давала дышать, двигаться, говорить. Можно было только стоять прямо - даже упасть игла не давала.
Вера стояла и слушала каждое слово Виктора. А главное, она понимала о чём тот говорил.
- Вера, поголоси, - предлагала подруга.
- Дайте воды! - закричал Виктор на стоящую в коридоре Клаву.
Принесли воды, но пить мешала всё та же игла, не давая разжать зубы.
- Шок у неё! - закричала Ирина. - Валерьянку несите!
- Усадите её! - скомандовала подруга.
Кто-то подвинул стул.
- Да она, как деревянная, - ухватив Веру за плечи, пробовал усадить её Виктор.
- Бегите в больницу, - посылала кого-то Клава.
Железнодорожная больница находилась через дорогу. Врач прибыл незамедлительно. Он сделал укол, и Вера снова ощутила себя.
- Вот так, вот так, - приговаривал врач, - сейчас отпустит.
Петра искали водолазы, три дня обследуя дно Волги…
В памяти пятилетней Раисы на всю жизнь отложилось воспоминание, как выбежав из барака, она увидела стоящую у дверей машину с деревянными бортами.
- Зачем здесь машина? - удивилась она.
- Отца твоего забирать поедут, - сказала тётя Аня.
Раиса, не поняв ничего, побежала к подружке. Никто не осмелился сказать детям, что они остались сиротами.
Похороны Вера помнила моментами. Приехали сестра Надежда с мужем, Витёк, Колька, отец и мать. Она видела огромную толпу друзей, знакомых, соседей.
Вокруг суетились, спрашивали её, Вера отвечала, не совсем понимая, что от неё хотят. Аня, зная, где что находится, отдавала распоряжения, метаясь то на улицу, то в барак.
На третий день разъехались родственники, и Вера осталась одна.
Ирина забрала девчонок к себе, а Аня пришла ночевать.
- Верка! Поплакала бы! - укоряла она подругу. - Детей растить надо, дом строить! На тебе всё теперь!
Целую неделю Аня ночевала у неё, а дети у Ирины.
Вера ворочалась на кровати, то забываясь тяжёлым сном, то ощущая не менее тяжелую явь. Она открыла глаза и поняла, что осталась одна. Она не заплакала. Жалеть себя не стала.
- Чего, Вер? - тревожно приподнялась на соседней кровати подруга.
Вера не ответила.
За окном медленно рассветало.
Она накинула халат и пошла к Ирине.
- Кто? - услышала Вера через дверь.
- Открой, Ира, - тихо позвала она.
Подруга открыла дверь:
- Ты чего?
Вера протиснулась в проём двери и подошла к кровати, где спали дочери.
- Рая! - позвала она.
Дочь моментально открыла глаза.
- Домой пошли, - сказала мать.
Рая соскочила с кровати и помчалась к своей комнате. Вера взяла на руки Галинку и понесла её домой. Она положила дочь на кровать, где уже устроилась Рая.
- Пойду я, - Аня поняла, что перелом наступил, и теперь подруге надо было остаться одной.
Вера легла с краю и сразу окунулась в сон:
«...Пётр шел по тропинке и ласково глядел на неё.
- Вера! - услышала она, - деньги я спрятал под портретом.»
«Видал, даже оттуда заботится о нас» - подумалось Вере.
Проспали они часа три. Проснулись, когда в окно заглядывало яркое солнце.
Вера вспомнила сон и, пододвинув маленькую скамейку, заглянула за портрет Петра, висевший на стене. Там ничего не было. Она сняла портрет, вытащила фотографию из рамки, но денег нигде не было. Опустив руку, женщина тихо заплакала. Слезы медленно текли по щекам. Она не вытирала их.
Дети спали, не подозревая об очередном несчастье, свалившемся на хрупкие плечи матери.
В дверь тихо поскреблись, наверное подруги боялись разбудить её. В незакрытую дверь протиснулась Аня. Она обнаружила плачущую подругу и кинулась к ней.
- Вера, - зашептала она, - вот и хорошо, глядишь, легче будет. Буди девчат, пойдём к нам завтракать.
- А-а- ня! - тихо провыла Вера. - Денег нет!
- Вера, кошелёк твой у меня, - успокоила ее Аня. - Там деньги, что собрали пожарники.
- Деньги пропали! - не унималась Вера.
- Я не брала! - выпрямилась Анна. - До копеечки все в кошельке.
- Пётр собирал на дом, - прорыдала Вера.
Анна смотрела на подругу с тревогой. Она была в курсе, что Балашовы откладывают деньги на строительство дома, но, где хранят их, Вера не говорила. В общежитии секреты быстро становились достоянием соседей. Но до сих пор никто не жаловался на кражи.
Только теперь Анна заметила в руках подруги фотографию. Она подняла глаза к стене, где до сих пор висел портрет в рамке, и всё поняла.
- Чужие, - сказала Анна. - Здесь людей-то сколько было. Надо в милицию заявить.
Вера махнула рукой: все равно не найдут.
- А дом на что строить? - ахнула Анна.
В двери заглядывали проснувшиеся соседи.
Анна сообщила им о новом несчастье.
- Не будут они искать, - Женька имел в виду милицию. - Скажут: сами засунули впопыхах.
Многие согласились с его мнением.
- Вер, с домом мы поможем, - сказал Виктор. - Пойду с начальником поговорю, он - мужик понимающий.
С начальником пожарной части Виктор поговорил, и тот, собрав коллектив, предложил на общественных началах помочь вдове погибшего товарища достроить дом.
Как бы не было тяжело, надо было жить дальше.
Вера сосредоточилась на строительстве дома. Она готовила обеды и носила их строителям.
Елизавета Павловна прислала из деревни немного денег, потихоньку откладывала из пенсии отца. Вера оформила пенсию на детей.
Жизнь входила в привычное русло.
К холодам возвели стены и накрыли крышу.
Рядом и напротив строились соседи, и возникала новая улица.
Придя однажды на стойку, Вера обнаружила на своём доме табличку с названием.
«ул. Красных зорь», - гласила табличка.
- Название приятное, - подошла к ней соседка из дома напротив, Сима. - Мы на своей горе первыми будем встречать и провожать зори.
- И правда, - согласилась Вера. - Солнца нам хватит.
- Слышала, утонул мужик у тебя? - поинтересовалась Сима.
Вера бросила на неё неприязненный взгляд; зачем расспрашивать о том, что ещё не отболело.
Но Сима продолжала:
- Забудется, перетрётся. У меня мужик - пьяница, свекровь без конца шпыняет… Ой, чего это я? - одёрнула она сама себя. - Распустила язык. А я к тому, что не только тебе плохо.
Вера поняла, что Сима так сочувствует ей.
В душе отодвинулась невидимая заслонка. Вера быстро пошла к своему дому. Зайдя в дальнюю спальню, она дала волю слезам. Стало немного легче.
Двери и окна заколотили, едва наступили первые холода.