Василий и 8-е марта
Василий был очень счастливо и очень недавно женат. Он души не чаял в своей молодой жене, Лизе и до сих пор не был уверен, что это с ним, а не с другим Василием из параллельной, более логичной вселенной, случилось такое выигрышное счастье. Еще бы, именно его, Василия, неискушенного пролетария и начинающего интеллигента, заметила, выделила и полюбила породистая профессорская дочка. «Лизхен», - как любила называть ее мама. Вася по разному называл, но слов не всегда хватало, и в таких случаях он просто радостно блестел глазами и выражал восторг остальными частями тела.
Знакомство случилось вполне себе в духе современного времени. Лиза возвращалась из консерватории, в голове все еще звучали последние бравурные аккорды 7-й симфонии Шостаковича, а в подворотне скучали три бонвиана, промышлявшие товарно-денежным мерчандайзингом. У девушки попросили закурить, стянули с головы пушистую шапку, умоляли помочь голодающим и требовали каждому по малой толике любви. На их беду через ту же подворотню ковылял из вечерней школы мрачный Вася. Он тогда еще только встал на путь исправления и не всегда помнил, что разить врага нужно словом. Хотя, когда он пинками гонял робин-гудов по ближайшим дворам, что-то такое он говорил, но не будем при дамах. Скажем лишь, что было Васе невыразимо стыдно, когда вернувшись с женской шапочкой к той, которую он защищал, он увидел Лизу. Смутившись, сунул девушке шапку и собрался провалиться сквозь землю, но, видимо, что-то разглядели в нем тем слякотным, скользким вечером, потому что Лиза рассмеялась и, как всякая воспитанная принцесса, сказала: «Спасибо вам, прекрасный рыцарь. Позвольте же отблагодарить вас чаем».
Так бывает. Принцессы сваливаются в обычную жизнь совершенно неожиданно. На такой исход событий Вася даже и не рассчитывал, а потому влюбился основательно и навсегда. Оценив такую искренность, Лиза ответила взаимностью на ухаживания и принялась окультуривать его дремучие инстинкты.
Мама, у которой основная и запасная партии дочери были распланированы на десятилетия, сначала попробовала притвориться инфарктом, но Лиза не поддалась на эту провокацию, заявив, что за предложенных выхолощенных альфа-бородачей мама пусть подруг своих пристраивает. А ей нужен настоящий друг и боевой товарищ в этой циничной буржуйской жизни, а не напомаженная мужчинка. Папа лишь усмехнулся. Он любил свою дочь и втайне был с ней согласен. Но промолчал, так как и жену свою он тоже любил.
- Ну вот ты скажи, скажи, зачем он тебе, - закатывала глаза мать. – Очередная блажь. Ведь перебесишься и пройдет. А какие выгодные мальчики согласны хоть сейчас. И министерство, и торговая палата, и сеть ресторанов.
- Потому что, мама, то министерство, а это Вася. Я не хочу быть женой министерства. Оно каменное и холодное. А Вася теплый, живой и приятный. И главное его отличие – настоящий, - твердо ответила Лиза и мама сделала вид, что согласилась.
…. Что-то я увлекся. А ведь это совсем другая история.
Так вот, в преддверии праздника, Вася изрядно паниковал. Ему была очень дорога и любима его молодая супруга, но в силу неопытности он не знал, как выразить и придать правильную форму засевшему в нем чувству. В Васе было столько любви, что его можно было выводить на орбиту и подсвечивать в тех отдаленных районах планеты, где солнце просто не успевает. Но ему было не до этого. Вася мыслил подарок. И это ведь должен быть и не подарок вовсе, а жест, признание, восхищение и правдивое доказательство того, как в нем, Васятке, ширится и нарастает восторг его дорогой женой.
В голове метались дикие прожекты, ослабленные больной фантазией. То ему думалось запустить в ванную крокодила, на котором розовым маркером будет написано: «Хоть с виду неказист, но помыслами чист». Или можно арендовать вертолет и зависнуть перед окном их 17 этажа в виде подгулявшего амура с бисквитным сердцем в руках, а может даже получится как-то договориться с эскадрильей «Стрижи», которые красивой подарочной вязью вывели бы на небе: «Лизке, с приветом, от Васи». Но все это казалось ему каким-то мелким и невыразительным.
«Значит так», - вразумляли его пропитанные перегаром и семейной жизнью сослуживцы: «Утром надо встать пораньше. Котлет там нажаришь, вина с газиками в бокалы. Тюльпаны сунуть в вазон. И все это в постель. Завтрак типа. Фартук повязать обязательно. Они это любят. Вечером, если очень приспичит: в цирк или в театр можно. День такой». При этом они суровели лицами, давая понять, что только настоящий мужчина решится на театр ради женщины. И это поступок достойный героя. «После считай целый год свободен», - закуривали они еще по одной. Праздник тревожил всех.
Вася видел их жен, которые своими фигурами и фасадами напоминали членов политбюро и понимал обе воюющие стороны. Он сочувствовал, конечно, от души, но свою семейную жизнь портить не собирался.
потому вечером 8-го марта совершенно обалдевший Василий носился по торговому центру. Он гремел кастрюлями в отделе хозтоваров, возводил пирамиды из мягких игрушек, стеснительно ворошился в женском белье и показывал продавщицам странные, полные волнительных округлостей, жесты. За ним уже давно с некоторым изумлением наблюдала пара молодых полисмэнов.
- Добрый вечер, - издалека начал страж, - нарушаем?
- Что, - глянул на него совершенно безумными глазами Васька, - жену люблю, 8 марта же.
– Понятно, - довольно кивнул кибер, - а пройдемте-ка. Посмотрим, что да как.
Васька пытался вырываться, наполняя окружающую атмосферу пронзительными возмущениями, но робокопы дубинками направляли его в сторону ближайшего отделения. «Стоять, - крикнул Васька. – Вон газелька стоит, нельзя оставлять. Тюльпаны в ней». Газельку тоже задержали. До выяснения.
- Вот, товарищ полковник, какого-то неадеквата поймали, - сказали патрульные, складывая скулящего Ваську на лавку. - Глаза дурные, скакал по магазинам, что твоя обезьяна, продавщиц пугал, зачем-то целый воз тюльпанов купил. Без перерыва о жене лопочет. Праздник мол. Че мы 8 марта не знаем. Купил духов – свободен. Делается предположение, что маньяк он и террорист. Возможно
Усталый полковник, который когда-то тоже был юным, и тоже до жути влюбленным лейтенантом, посмотрел на Василия и все понял.
- Значит так, бдительная дружина, это вы свободны. Какой он вам маньяк. Болен он. Счастьем. А вы его лечить хотите.
Налил Васе стакан воды и посмотрел на часы.
– Ого, без пяти десять. Где живешь то?
- В Бескудниках, - клацая зубами о стакан, проныл Вася. - С ума сходит наверное. Волнуется. Еще и в такой день. Все испортил.
- Ни черта ты не испортил. Эй вы там, стоять, - крикнул полковник, не успевшим далеко уйти патрульным. - Позвоните в ГАИ, машину сопровождения нужно. Довезти надо парня и побыстрее.
– Да, и тюльпаны у меня же, - допил воду Вася
– И тюльпаны, - улыбнулся страж, - щас довезут, удачи, парень.
– Спасибо, - донеслось уже из –за хлопнувшей двери.
- Даааа, любовь, - крякнул полковник и принялся звонить жене, улыбаясь мечтательно чему-то. Лицо его на секунду снова стало тем самым юным лицом молодого лейтенанта.
Лиза не находила себе места. Лиза звонила общим друзьям, плакала маме и немножко в морг. Василия нигде не было. Несмотря на позднее время, Лиза не позволяла себе думать плохого, загоняя страх поглубже и размышляя, о том, что еще можно сделать. Еще и сирена милицейская за окном воет как нарочно. Ну где он может быть, в начале 12 ночи?! Взяв справочник города Москвы, Лиза решила потрошить больницы. Васю нужно спасать. И сирена эта ненавистная. Все громче и громче, будто в голове уже.
«Лиза, - раздался за окном усиленный динамиком металлический голос, - принимайте подарок, доставили». Думая, что сошла с ума, девушка открыла дверь и вышла на балкон. По улице гигантскими скачками несся один большой тюльпан, роняя на ходу лепестки. Присмотревшись, Лиза узнала в нем своего благоверного. Мужчины, вышедшие из машин, хлопали в отраженном свете мигалок. Патрульные и гаишники отдавали честь.
А на пороге уже стоял, осыпаясь тюльпанами такой глупый и такой родной Вася.
- Ох, Лиза, прости меня, я не знал что подарить тебе на 8-е марта. Ну и там такое…
Дурак ты, Вася, - сказала сквозь слезы счастливая Лиза. - Пошли, я стол накрыла и пирог твой любимый испекла.
Погоди, Лизка, тюльпаны суну в ванну, это вместо вазы. А ты раздевайся и дуй в постель. Я только фартук повяжу и приду. Традиция такая.
