В ад и обратно (8)⁠⁠

Продолжаем знакомиться с книгой Яна Кершоу "В ад и обратно"

Ссылки на предыдущие части:

Перед Первой Мировой

Первая Мировая

Турбулентный мир

Послевоенное оживление

Великая Депрессия

Подъём правых

Перед Второй Мировой

В начале очередной главы автор грубыми мазками очертил течение Второй Мировой, выделяя в ней три основных периода, определив границами между ними нападение Германии на СССР и высадку союзных войск во Франции. К событиям войны Кершоу причисляет и аннексию Советским Союзом польских и румынских территорий вскоре после нападения Германии на Польшу, и вступление прибалтийских стран в Союз, которое вообще нельзя считать военной операцией. Но при этом у него ни нашлось ни слова для упоминания "странной" войны, когда западные демократии ограничивались декоративными военными действиями, позволив Гитлеру захватить половину Европы. Он хвалит британцев за то, что у них нашлось мужество не сдаваться после Дюнкерка, а также за доблестный взлом немецкой шифровальной машинки, но не говорит о миссии Рудольфа Гесса, когда немцы обещали выйти из Франции в обмен на лояльность англичан, а те неприлично долго размышляли над этим.

Львиную долю повествования о Второй Мировой занимают размышления на тему потрясающей жестокости, с которой обращались воюющие стороны с жителями Восточной Европы, прежде всего евреями. В списке их деяний присутствуют

- эвтаназия душевнобольных,

- обречение смерти от голода и холода миллионов советских военнопленных,

- террор немцев против польского населения,

- сталинские депортации раскулаченных "польских граждан" после аннексии западных Белоруссии и Украины,

- катынский расстрел,

- геноцид усташей к нехорватскому населению,

- наконец, "решение" еврейского вопроса как апофеоз нацистских зверств.

Бросается в глаза однобокость описания. Автор упоминает о пяти тысячах поляков, умерших при депортации в Сибирь, не потрудившись в то же время сосчитать советских граждан-неевреев, замученных немецко-фашистскими оккупантами. Он говорит о ненависти к Сталину и к Гитлеру со стороны украинских партизан, но считает ненужным рассказать о том, что бандеровцы не щадили среди всех прочих ни поляков, ни евреев. Сталинские раскулачивания он приравнивает к фашистским газовым камерам, говоря об отсутствии "иерархии жертв".

Какое значение имела война для фронтовиков тех лет? Для каждого - своё. Немцы считали себя рыцарями крестового похода против угрозы большевизма. Ощущение того, что находишься на страже западной культуры, позволяло относиться снисходительно к истреблению недочеловеков-варваров. С немецкими союзниками, сражавшихся на стороне Вермахта, было сложнее: при всём презрении к СССР они не располагали мотивацией, достаточной для того, чтобы выстоять в жестоких баталиях вдали от дома. Стойкость советских солдат Кершоу объясняет в первую очередь идеологической накачкой и зверствами фашистов на оккупированной территории, упомянув лишь в нескольких скупых словах напоследок, что солдаты защищали свою Родину в оборонительной войне. Автор затруднился сформулировать, чем главным образом мотивировались войска союзных держав на западном и тихоокеанском фронтах. Во всяком случае вряд ли желанием сохранить величие Британской Империи. Твёрдого, однозначного смысла война в глазах западных солдат не имела. Доминирующим желанием было стремление выжить и поскорее вернуться домой. А французы вообще после военного поражения в большинстве своём были лояльными сторонниками своего коллаборантского вишистского режима. Генерала де Голля поддерживало крошечной меньшинство, которое лишь к после высадки союзных войск в Северной Африке смогло начать значимо расти. Наконец, Кершоу утверждает, что, помимо очевидной цели разгромить нацизм, солдаты дрались за "лучшее будущее". Я нахожу это выражение ничего не значащим, потому что никто не дерётся за худшее будущее, по крайней мере для себя. Упоминание обсуждавшейся в британских войсках программы улучшения социального обеспечения как-то слабо убеждает в этой связи.

Ну а что в тылу? Швейцарии, Швеции, Испании, Португалии, Турции и Ирландии посчастливилось остаться нейтральными в этой войне. Автор как-то не акцентирует, почему. Тут сыграла роль удалённость этих стран, а также их выходящее за рамки нейтральности сотрудничество, приносящее пользу воюющим державам. Или и то, и другое вместе. Швейцарцы вооружали немецкую армию и хранили золото, конфискованное у евреев. Им тоже, кстати, досталось в войну, когда союзники бомбанули пару-тройку раз Цюрих и Базель (по ошибке). Шведы обеспечивали транзит миллионов солдат в Финляндию и Норвегию, как это делали и швейцарцы в итальянском направлении. Более-менее сносная жизнь была в британском тылу. Потери и разрушения от немецких бомбардировок были сравнительно невелики. В основном не хватало еды, но и голода тоже не было. Общество как таковое объединилось перед лицом войны. Большую роль сыграла личность Черчилля, который не сдал в начале войны и заслуженно имел рейтинг на уровне 90%. Кершоу пишет также про единство советского народа, что он считает успехом сталинской пропаганды, не забывая сказать нам, что призыв на фронт был делом обязательным, и кто не хотел - не должен был рассчитывать на милость со стороны государства. С нелояльным населением не особо церемонились. Нацмены, которые в меньшинстве своём поддержали оккупантов (поволжские немцы, крымские татары, чеченцы, калмыки), были депортированы. Разумеется, то, что поддержка была со стороны меньшинства, цифрами не подтверждается. Я вот знаю, например, что заброска советских агентов в оккупированный Крым была делом бесперспективным: местное население сразу сдавало их немцам. Но Ян говорит меньшинство, и ведь он как бы прав: ведь не всем же народом сдавали, а лишь те, к кому эти десантированные обращались за помощью. Автор всё же находит место краткому описанию голода и лишений советских граждан. Говорит о миллионе погибших от голода ленинградцев. О потерях близких в каждой советской семье.

В прочих странах Европы было всяко. К чехам, несмотря на то, что они были тоже унтерменьши, немцы относились довольно лояльно, по крайней мере поначалу. Сказалась важность заводов для Вермахта. И чехи тоже не бунтовали вплоть до последних дней, когда вспыхнуло Пражское восстание. Когда венгерский диктатор Хорти перед лицом грандиозного шухера захотел спрыгнуть в 1944 году и заключить сепаратный мир с СССР, немцы вошли в Будапешт, установив там марионеток - тру фашистов, которые не пожалели сил, чтобы свезти венгерских евреев в Освенцим. Югославия оказалась расколота на три воюющие между собой партии: правящих усташей, а также партизанских движений четников и коммунистов под руководством Тито. Также было расколото партизанское движение и в голодающей Греции. По мере ухудшения положения росло сопротивление и в Италии, которая тоже "спрыгнула", и которую тоже пришлось оккупировать немцам. Доминирующую роль у итальянских партизан играли коммунисты, которым, в отличие от Греции, удалось сохранить единство партизанского движения, ставшим движением за освобождение. Они расстреляли и повесили за ноги в Милане Муссолини. Я читал в другом месте, что тому самому восторжённому его поклоннику, о котором я писал ранее, пришлось сделал срочный вояж в Северную Италию в те дни. По-видимому, Черчилль не без основания опасался, что переписка с дуче его скомпроментирует. В любом случае, архивов не сохранилось. На юге Италии союзные войска оставили социальную систему в нетронутом состоянии, таким образом, страна оказалась расколота по направлению Север-Юг, и этот раскол чувствуется даже сегодня.

Условия оккупации на севере и западе Европы были не сравнимы с тем, что творилось на востоке континента. Ещё бы, там же не унтерменьши обитали. И население Голландии, Бельгии, Дании и Норвегии оставалось вполне лояльным немецкому правлению, и даже отправили (по словам автора) небольшое количество добровольцев на фронт. Не знаю, как для Кершоу, но для меня сорок тысяч добровольцев при восьми миллионах населения той же Бельгии - внушительная цифра. Сопротивление в этих странах оказывали буквально единицы, и счёт пошёл на тысячи лишь тогда, когда запахло жареным в 1944 году. Евреев в этих странах не любили, но по словам автора, яростного антисемитизма не было. Что не помешало голландцам отправить большинство своих евреев в места решения еврейского вопроса. К чести бельгийцев, те всё же отправили меньше половины своего еврейского населения. Тем немногочисленным еврейским семействам, что обитали в Норвегии и Дании, помогли спастись в Швецию.

Большую лояльность фашистам выказало и коллаборантское правительство маршала Петэна в южной Франции. Французы не только в полную силу работали на благо Вермахта на своей территории, но и отправили сотни тысяч соотечественников трудиться на немецкие заводы, не говоря уже о депортации своих и чужих евреев в Освенцим и прочие малоприятные для жизни места. Примечательно, что правительство Виши пользовалось широкой поддержкой церкви. И во Франции тоже, по мере приближения войны к концу и усиления лишений населения, начало расти Сопротивление, которое всё-таки не пользовалось поддержкой большинства населения, жившего по принципу "моя хата с краю". Видную роль в движении (тоже расколотом) играли коммунисты и (хоть автор и не говорит) русские эмигранты и беглые советские военнопленные.

В Германии по понятным причинам настроения в тылу были другими. Пока всё шло хорошо, население радовалось. Нарастание неудач на фронте резко ухудшило популярность войны в тылу, но всё равно протестов не было. Немцы знали, что на особую милость воинов Красной Армии им рассчитывать не придётся, и оказывали ожесточённое сопротивление, боясь мести за разорённые очаги и миллионы трупов невинных советских граждан. Страх перед опустошительными бомбардировками союзников и многочисленные похоронки конца войны занимали сознание рядового немца. Обыватели стали винить в произошедшем Гитлера, нацистское руководство, союзников, тех же самых евреев, чёрта, дьявола, но только не себя. Про сопротивление в немецком тылу у автора слов нет (покушение на Гитлера не в счёт). Его просто не было. Хотя нет! Оно было. Узники кёльнского Гестапо оставили память на долгие годы на стенах сырых камер:

Надписи на стенах EL-DE-Haus. Источник: museenkoeln.de

Напоследок Ян подводит краткий итог войне. Одна из трёх господствующих идеологий - фашизм - сошла со сцены. Остались только либеральная демократия и коммунизм (на Западе то, что мы называем словом "социализм" называют "коммунизмом", т.е. власть коммунистов). Европа была разделена между странами обоих блоков. Глобальное доминирование Британии и Франции сошло на нет. Британия осталась полным банкротом, а колонии стали смотреть в сторону независимости (Ян не сказал, что Рузвельт за участие в войне заставил Черчилля отказаться от монополии в торговле с колониями - вот что развалило Империю). Французы перенесли сокрушительный удар по национальной гордости после поражения 1940 года. С независимостью Германии было покончено. Её разделили на зоны оккупации, Пруссия перестала существовать, армия распущена, а промышленность встала под контроль оккупантов.

Европейцы долго ещё будут ломать голову над тем, что произошло. Геноцид, этнические чистки и уничтожение целых народов стали отличительной чертой прошедшей войны. Автор ставит расовый проект как определяющую характеристику, указывая, что уничтожение евреев было одной из целей немецкой агрессии. Я не могу полностью с этим согласиться. Война эта была в первую очередь грабительский набег на соседей и крестовый поход против большевиков, а расовая теория была призвана обосновать в глазах своих немцев лишение других "неполноценных" народов их земель и собственности. Кершоу, написав об отсутствии иерархии жертв, противоречит сам себе, выделяя евреев как главную жертву фашизма. Евреи в качестве жертв никак не были одни, а в компании с цыганами, и, главное, миллионами славян и других народов СССР. Именно они не пошли безропотно на плаху, а с оружием в руках отстояли свою и чужую свободу и не дали всему континенту пропасть.

Последние дни Второй Мировой были ознаменованы атомными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки, которые показали человечеству беззащитность перед новыми военными технологиями. Люди поняли, что цивилизация, стоявшая на грани уничтожения в прошедшую войну, продолжает оставаться под угрозой. Началась жизнь в тени бомбы.