У самого края воды⁠⁠

Лезть в речку не хотелось. По утрам уже холодно, сентябрь в средней полосе. Но и остаться без блесны, хоть и чужой, явно зацепившейся в воде за корягу или куст водорослей - жалко.

Виктор вздохнул и начал раздеваться. Джинсы, куртка, майка. Сверху бросил часы и аккуратно приставил сбоку к стопке одежды разношенные кроссовки. Не хочется...

Он поправил трусы и прыгнул с пошатнувшегося от толчка понтона. До спортсменов ему было далеко: столб брызг, да и пузом приложился о воду. Оставшаяся без присмотра удочка подпрыгнула на настиле, едва не улетев следом.

Виктор вынырнул, шумно отплевываясь, и поплыл к кустам левее понтона, куда и уходила дрожащая паутина лески. В воде было тепло, но вылезать обратно, бр-р-р... Он размашисто раскидывал руки, выдавая неумелый брасс. А, ладно - на воде держится, чего ещё надо? Леска лежала на воде возле кустов, туда точно доберётся.

- Порыбачил на рассвете, старый дурак! - с чувством сказал он вслух. - Делать тебе нечего было.

- Да не переживайте так! - сочувственно откликнулся женский голос. - Со всяким может...

От удивления Виктор ушёл под воду, не услышав, что и с кем может. Наполовину ослепший от внезапного ныряния, он суетливо забил руками, снова высунувшись на поверхность. Шумно выдохнул.

- Сюда плывите, - так же участливо и очень серьезно продолжил голос.

- Тво-о-ю мать... - удивлённо протянул Виктор, проморгавшись. На почерневшем от времени пеньке в прибрежных кустах сидела девушка. Леска как раз и заканчивалась в воде у ее босых ног. Наверное, за корень зацепилась.

Девушке на вид было лет двадцать, не больше. Длинные прямые волосы, лицо - круглое, улыбчивое, из тех, что называют чисто русскими. Курносая. Но поражало не это - она была одета в белое платье. Смело можно сказать - свадебное. Правда, без фаты.

- Здрасьте, - вежливо сказал Виктор, подплывая ближе. Вставать перед ней из воды, сверкая немалым пузом и прилипшими к телу мокрыми трусами не хотелось. - Я вот это... Блесну бы забрать.

Девушка тихо рассмеялась, рассматривая рыбака.

- Да пожалуйста! Мне вы не помешаете.

Виктору подумалось, что она убежавшая со свадьбы невеста. А что? Молодежь нынче странная, кто пирсинг в пупок, кто из-под венца бежит. Неудивительно.

- Вы, наверное, невеста? - тут же и уточнил он. Под ногами уже толкнуло дно, но вставать пока не хотелось. И холодно, и трусы, опять же...

- Я - русалка, - важно ответила девушка, но снова рассмеялась. - Не верите?

"Да наплевать: пузо, трусы... Что мне, до обеда в воде сидеть?", - сердито подумал Виктор.

- Верю, чего бы нет! - произнес он, встал на ноги и шумно бороздя воду, начал выходить из реки.

Струйки стекали с него, прочерчивая извилистые полоски на волосатых груди, руках и ногах. Он весь был заросший густым рыжеватым волосом. Виктор подернул сползаюшие трусы и подошёл к корням, высматривая, где блесна.

- Это хорошо, что верите, - насмешливо произнесла девушка, разглядывая Виктора в упор. - Сейчас мало кто в нас верит. Думают, сказки это всё.

- А хвост ваш где? - полушутя спросил Виктор и наклонился над корнями. Ага, вот она где зацепилась!

- Хвост - точно сказки! - опять рассмеялась русалка. Словно колокольчик прозвенел. - Ноги у нас. Ножки. Тонкие, стройные... Вот, сами посмотрите.

Он встала и оказалась вплотную к разогнувшемуся Виктору. От девушки пахло нежно, вроде как, мёдом, ландышами и ещё чем-то таким, чему и название не сразу вспомнишь.

Ножки, действительно, были хороши. А учитывая, что платье было почти прозрачным, а никакого белья и в помине нет... Виктор почувствовал, как сжавшееся в холодной воде наполнение трусов начало наливаться горячей кровью. Хороша невеста-то! Прощелкал кто-то своё счастье.

- И ножки ничего, да. И в целом, - хрипло ответил он, распрямляясь. Блесна была временно позабыта.

- А, раз нравлюсь, чего же ты теряешься? - улыбнулась русалка, перейдя на "ты".

И правда, что тут выкать? Виктор чуть смущённо смотрел вниз, на жарко оттопыреные мокрые трусы.

- Да я, это...

- Ладно тебе, не мямли! Иди ко мне, - жарко выдохнула девушка и, ловко задрав подол, одним движением сняла платье, отбросив его назад, на ветки.

Виктора обдало жаром. Он сам не помнил, как, шлепая ногами по воде, стащил трусы и забросил куда-то на берег. Как обнял прохладное тело девушки, прильнувшей к нему, доверчиво, как родная. Как пахло мёдом и ландышами, когда он держал её снизу руками, а она, обвив его ногами, извивалась и стонала. Как она упала потом на колени и он придерживал её за голову, умоляя не торопиться, не спешить, продолжать это вечно...

- Я - твоя невеста! - оторвавшись на мгновение, твёрдо сказала русалка и снова продолжила умелыми прохладными губами.

Виктор не помнил, как он попал обратно на понтон. Удочка с намотанной на катушку леской и целехонькой блесной лежала на настиле. Он был одет и обут, но, судя по мокрой голове, которую холодил осенний ветерок, в воду он лазил. Не привиделось.

С трудом застегнул на руке браслет часов и зачем-то склонился над краем понтона, глядя на речку. Сквозь рябь на воде он почти разглядел чье-то лицо. Или нет? Померещилось, наверное. Впрочем, место запомнил, надо будет сюда вернуться потом.

Виктор собрал удочку, непригодившийся подсак, закинул на плечо сумку и медленно пошёл к ступенькам, ведущим с понтона на берег. Внизу живота приятно ныло, а внутри были расслабление и пустота.

Сейчас надо вернуть одежду, обувь, часы и всё это рыбацкое барахло туристам, отсыпавшимся после вчерашней пьянки, и домой, в лес. К привычным обязанностям: кого с пути сбить, кого напугать. Самое лешачье дело.

А ножки у русалочки, и правда, - хороши...